Тетя Клара использовала все средства — нюхательные соли, обмороки и слезы, — чтобы отговорить сына ехать к отцу. Однако Чарли был неумолим; в конце концов мать сдалась и начала готовиться к отъезду вместе с сыном, негодуя на всех вообще и на Розу в особенности.

Это было тяжелое время для бедной девушки, но еще тяжелее пришлось доктору Алеку. Он был щитом, о который ударялись все жалобы, упреки и раздраженные взгляды миссис Клары, он твердо защищал от ран то сердце, против которого они были направлены.

До отъезда оставалось две недели. Поспешно делались все приготовления; большой дом убрали перед тем, как запереть его на год или больше; отдали все прощальные визиты. Все уже, казалось, с нетерпением ждали, когда Чарли с матерью уедут. Всеобщая суматоха не позволяла Чарли вести прежнюю жизнь художника-отшельника, поэтому он бездельничал. Роза, видя это, не могла дождаться, чтобы он уехал. Она боялась, что прощальные празднества будут слишком соблазнительными для бедного Чарли.

«Две недели прошли благополучно. Если и остальные пройдут так же хорошо, то большая тяжесть упадет с моей души», — думала Роза, спускаясь вниз серым холодным утром в конце февраля.

Отворив дверь кабинета, чтобы поздороваться с дядей, она воскликнула:

— Арчи! Почему вы здесь? — и остановилась на пороге в предчувствии беды. По бледному лицу двоюродного брата она поняла, что не ошиблась.

— Тише, не пугайтесь. Войдите сюда, я вам расскажу, — шепнул он, ставя на стол склянку, которую только что вынул из аптечного шкафа.

Роза повиновалась, тихонько затворив за собой дверь. В это время года тетушка Изобилие сильно страдала ревматизмом, и состояние ее здоровья зависело от утреннего покоя.

— Что случилось? — спросила девушка, с содроганием оглядывая комнату. В глубине души она боялась увидеть здесь повторение ужасной новогодней ночи. Но Арчи был один. Он подвел ее к шкафу, пытаясь справиться с собой:

— С Чарли несчастье! Дяде нужен эфир и широкие бинты в каком-то из этих ящиков. Он мне говорил, но я забыл. Вы приведите тут все в порядок и отыщите их поскорее, — прежде чем он успел договорить, Роза открыла ящик и дрожащими руками начала перебирать бинты.

— Все узкие! Я сделаю новые. Вы подождать можете? — Она нашла целый лоскут и стала рвать его на полосы и скатывать. — Теперь расскажите мне, что случилось.

— Время терпит, сейчас они еще не нужны. Я надеялся, что никто не узнает об этом, особенно вы, — начал Арчи, трогая полосы, лежащие на столе, и удивляясь нервам и ловкости девушки.

— Говорите же! Я могу все выслушать. Сильно он пострадал?

— Боюсь, что да. Бедняге очень худо, а дядя Алек серьезен как никогда, — ответил Арчи побелевшими губами. — Вчера вечером Чарли отправился в город, чтобы повидаться с тем человеком, который хотел купить у него Брута…

— Брут зашиб его? Я знала, что так и будет! — Роза всплеснула руками. Конец истории был очевиден.

— Да! Я бы сам пристрелил этого жеребца, но меня опередили, — пробормотал Арчи мрачно, затем тяжело вздохнул и прибавил: — Впрочем, нельзя винить животное, им должна была управлять твердая рука, а… — он замолчал, но Роза проговорила поспешно:

— Продолжайте, я должна все знать.

— В городе Принц случайно встретил своих старых приятелей. Они решили устроить прощальный обед и уговорили Чарли пойти с ними. Он не смог отказаться, и этого было достаточно… Домой он поехал один, в страшную непогоду, хотя его пытались удержать, видя, в каком он состоянии. На новом мосту — помните, там такие высокие перила — ветер задул фонари. Я не знаю, как это вышло, но он слетел под мост прямо верхом на Бруте.

Арчи говорил торопливо, голос его прерывался, но Роза как будто все увидела воочию, закрыла лицо руками и застонала.

— Вот, выпейте, успокойтесь, — Арчи поспешно сбегал в соседнюю комнату и принес стакан воды. Он оставил Чарли в ужасных мучениях, но сейчас больше всего мечтал поскорее вернуться обратно, чтобы не видеть горя девушки.

Роза выпила воды и, крепко схватив руку брата, потребовала таким твердым тоном, что он не посмел ослушаться:

— Я вижу, что вы рассказали не все. Не скрывайте ничего от меня!

— Мы не знали, где он. Тетя Клара думала, что он ночует у нас, и до утра его никто не искал. Мимо проходил один рабочий и обнаружил его там. Чарли принесли домой, думая, что он мертв. Я приезжал за дядей с час тому назад. Принц в сознании, но его раны опасны, судя по тому, как тревожно дядя и Мэк смотрят друг на друга… О Роза, подумайте только… Он пролежал всю ночь на холоде, без всякой помощи, а я в это время преспокойно спал в своей постели!

Тут Арчи опустился в кресло, положил голову на стол и разрыдался. До сих пор Розе не приходилось видеть плачущего мужчину, в слезах Арчи было столько безнадежной горечи, что это не могло не вызвать сочувствия. В такие минуты женщины бывают сильнее. Она подошла к кузену, подняла его голову и прижала к себе. Бедному Арчи казалось, что злой рок преследует его. Увидев в Розе сострадание, он высказал то, что лежало на душе:

— Фиби уехала. Я не знаю, как жить дальше, если Чарли не станет.

— Фиби вернется, мой милый, а Чарли, будем надеяться, выживет. Когда случаются такие несчастья, самое трудное — свыкнуться с мыслью, что ничего уже не исправить. Не нужно рвать себе сердце, давайте надеяться на лучшее, — Роза старалась найти слова утешения, но не могла.

Однако Арчи скоро взял себя в руки, отер слезы, поднялся и глубоко вздохнул:

— Да, вы правы, благодарю вас. Я не мог удержаться, простите. Сначала меня внезапно разбудили страшной новостью, потом увидел брата в таком ужасном виде… Мне пора. Готовы бинты?

— Одну секунду. Скажите дяде, пусть пришлет за мной, если понадобится моя помощь. Ах, бедная тетя Клара! Как она перенесет это?

— Она почти как помешанная. С ней сейчас мама. Один Бог знает, что будет делать тетя, если…

— Один лишь Бог может помочь ей, — прошептала Роза, когда Арчи запнулся, не в силах произнести рокового слова. — Теперь возьмите бинты и, пожалуйста, как можно чаще давайте мне знать, что у вас делается.

— Конечно, дорогая! — и Арчи вышел из дома с тяжелым сердцем, изумляясь, как Роза может оставаться спокойной, когда Принц при смерти.

Потянулся бесконечный, мрачный день. Ничто не нарушало его тяжелого однообразия. Каждый час Розе присылали записки о здоровье Чарли, его состояние то немного улучшалось, то ухудшалось. Девушка осторожно рассказала о произошедшем тетушке Изобилие, и до самого вечера пыталась отвлечь ее от тяжелых мыслей. В сумерках старушка заснула, а Роза сошла вниз, чтобы зажечь лампы, развести огонь в зале и приготовить чай. Она была уверена, что кто-нибудь из мужчин придет, и знала, что на них лучше подействует спокойный прием и комфорт, чем слезы, темнота и пустота в доме.

И действительно, скоро явился Мэк и, едва войдя в комнату, сказал:

— Ему лучше, кузина.

— Слава Богу! — воскликнула Роза, всплеснув руками. Она следила глазами, как промокший и уставший Мэк подошел к огню, и дружески добавила: — Бедный, как вы устали! Садитесь сюда и отдохните.

— Мне нужно попасть домой, чтобы немного освежиться. Через час я должен вернуться к Чарли. Мама заняла мое место, потому я и смог уйти, а дядя остается там бессменно.

— Не нужно ходить домой. Без тети Джейн вам будет очень тоскливо. Лучше пойдите в комнату дяди и отдохните там, а я пока приготовлю чай. Позвольте мне поухаживать за вами! Мне нужно чем-то заняться, это ожидание так мучительно!

Последние слова выдали, сколько душевных сил тратила Роза, чтобы сохранять спокойствие. Мэк с удовольствием уступил ее заботе, радуясь надежной домашней атмосфере, созданной девушкой. Он отправился отдохнуть, а когда вернулся, у камина его уже ждал маленький уютный столик с чайным прибором. Роза пошла ему навстречу нетвердыми шагами и обильно обрызгала духами из флакона:

— Я не могу выносить запаха эфира; он напоминает мне о страшных вещах.

— Что за странные создания женщины! Арчи рассказал, что вы стойко выслушали известие о трагедии с Чарли, а теперь бледнеете от дурного запаха. Я не могу объяснить себе этого, — проговорил Мэк, смиренно принимая ароматный душ.

— Я тоже не могу, но весь день я без конца представляла себе разные ужасы и совсем расстроилась. Не будем говорить об этом, садитесь и пейте чай.

— Вот еще одна странность. Чай — женское лекарство от всех болезней и людских немощей, но в нем нет ни малейшей питательности. Я бы охотнее выпил стакан молока, — Мэк уселся в кресло и протянул ноги к огню.

Она принесла ему молока и заставила что-то съесть. Затем пошла за фортепьяно и стала наигрывать тихую мелодию, у нее не было сил петь в такой момент. Мэк устало прикрыл глаза и задремал, но когда пробило шесть часов, вскочил, собираясь уйти.

— Вот, смочите ему волосы. Это Чарли подарил мне. Ему нравился запах этих духов, а мне так хочется хоть чем-нибудь помочь ему, — с этими словами она очень серьезно сунула в карман кузену маленький флакон. Мэк не посмел смеяться над этим чисто женским поручением.

— Хорошо, я передам. Может, я могу еще что-нибудь сделать для вас, кузина? — спросил он, пожимая холодную руку, которая с такой готовностью служила ему.

— Нет, больше ничего не нужно. Но если внезапно ему станет совсем плохо, обещайте прислать за мной тотчас же, даже если это случится ночью. Я должна проститься с ним.

— Я приду за вами. Но эту ночь, Роза, вы можете спать спокойно. Завтра утром, надеюсь, я принесу вам хорошие вести.

— Да благословит вас Бог! Приходите пораньше. Я очень хочу увидеть его. Вы не беспокойтесь, я буду осторожна и постараюсь не повредить.

— Об этом я не беспокоюсь. Когда он пришел в себя, его первыми словами были: «Не пугайте Розу». Он догадался, что я иду сюда, и попытался, как всегда, передать вам воздушный поцелуй.

Мэк думал порадовать ее тем, что Чарли вспоминал о ней. Однако мысль, что она может больше никогда не увидеть этот изящный, давно знакомый жест Принца, переполнила чашу терпения девушки. Она опустилась прямо на пол у ног Мэка и безудержно разрыдалась. Растерянный молодой человек подхватил ее и отнес на диван. Он забегал вокруг, пытаясь как-то утешить кузину, но она подняла лицо, по которому текли крупные слезы, и прошептала:

— Дайте мне поплакать, сейчас мне нужно именно это, — теперь будет легче. Ступайте к Чарли и передайте ему, что я от всего сердца желаю ему спокойной ночи.

— Хорошо! — Мэк ушел, изумляясь про себя, как удивительно в женщинах сочетается сила со слабостью.

Потянулась самая длинная ночь в жизни Розы. Утром ей передали радостное известие: «Ему лучше. Он начинает понемногу поправляться». Тетушка Изобилие забыла даже о ломоте в костях и поднялась с постели, а тетя Майра, которая, как водится, приехала пожаловаться на судьбу, сняла свой неуместный черный чепчик. Роза готовилась пойти к Чарли с радостным «выздоравливай скорее», а не горестным «прощай». Тягостно тянулось ожидание. До самого вечера не было больше никаких новостей, пока не приехал дядя.

— Я приехал за тобой, моя девочка. Мы должны ехать сейчас же, — жестко сказал он, когда племянница подбежала к нему.

— Я готова, дядя.

Руки Розы так дрожали, что она едва могла завязать ленты шляпы, а глаза не отрывались от дядиного лица, преисполненного глубокого сочувствия к воспитаннице.

Доктор помог ей усесться в экипаж и, когда он тронулся, произнес своим откровенным и спокойным тоном, всегда действовавшим на девушку более успокоительно, чем всякая ласка:

— Чарли хуже. Больше всего я опасался именно внезапного прекращения боли. Сегодня утром это произошло. Никто не может сказать, что будет дальше. У Чарли серьезные внутренние повреждения. Он думает, что ему лучше, но скоро начнется ухудшение, затем беспамятство, и он заснет навеки. Теперь ему уже ничто не сможет повредить. Настало время проститься с ним, тем более что он жаждет этого. Это очень тяжело, моя девочка, но мы должны поддерживать друг друга в несчастье.

Роза пыталась твердо сказать «да, дядя», но слова застряли в горле. С безмолвной покорностью она взглянула в лицо опекуна и вложила свою руку в его ладонь. Он нежно прижал ее голову к своему плечу и продолжал говорить безо всяких эмоций. Тот, кто не понимал, каким постаревшим и изможденным стал доктор Алек за эти напряженные дни и ночи, мог посчитать его бездушным человеком.

— Джесси поехала домой отдохнуть, а Джейн осталась с бедной Кларой, которая, наконец, заснула. Я послал за Стивом и другими мальчиками. Они приедут туда чуть позже нас. Чарли так хотел видеть тебя, и пусть увидит, пока у него еще есть силы. Я честно описал ему дальнейшее течение болезни, но он не поверил мне. Если Чарли спросит тебя, отвечай откровенно и постарайся хоть немного подготовить его к утрате всех надежд.

— Как скоро может это случиться, дядя?

— Вероятно, через несколько часов. Эти спокойные минуты принадлежат тебе, постарайся воспользоваться ими. Мы ничего не можем больше сделать для него, только поддержать.

В зале их ждал Мэк, но Роза ничего перед собой не видела, сосредоточенно готовясь к предстоящей встрече. Дядя довел воспитанницу до двери, и она твердо сказала:

— Позвольте мне войти к нему одной.

Арчи, стоявший у кровати, ускользнул в соседнюю комнату, как только девушка показалась в дверях. Перед Розой лежал Чарли, с таким счастливым выражением лица, что она усомнилась в дядиных прогнозах и без особых усилий над собой весело сказала, взяв его горячую руку в свои:

— Дорогой Чарли! Я так рада, что вы прислали за мной. Мне очень хотелось прийти, но я ждала, когда мне разрешат. Вам в самом деле лучше? — когда девушка во второй раз взглянула в лицо Принца, она поразилась невообразимой перемене, происшедшей в нем, и тому, что не заметила ее сразу.

— Дядя говорит, что мне хуже, но думаю, он ошибается. Боль совсем прошла. Вот только временами эта странная слабость… А вообще я чувствую себя совсем недурно, — голос был слабым, но по обыкновению веселым.

— Теперь вы едва ли сможете уехать в Индию. Придется подождать, пока вас вылечат, — бедная Роза старалась говорить спокойно, а на сердце у нее становилось все тяжелее и тяжелее.

— Я все же уеду, пусть меня только дотащат туда как-нибудь. Я исполню свое обещание, если даже оно будет стоить мне жизни. О Роза! Вы знаете? Они сказали вам? — и вдруг вспомнив, что привело его к беде, он спрятал лицо в подушки.

— Чарли, вы не нарушили обещания, помните, ведь я не позволила вам дать мне его. Бросьте, лучше поговорим о том, то ждет вас.

— Доброта и великодушие! — пробормотал Чарли, прижав руку любимой к своей пылающей щеке. Затем, глядя в девичье лицо, он продолжал с таким смирением, что горячие слезы выступили у нее на глазах: — Я старался избежать соблазна, старался сказать «нет», но я так бесхарактерен, что не смог. Вы должны презирать меня. Но только не прогоняйте совсем. Если я останусь жив, то непременно исправлюсь. Я уеду к отцу и начну новую жизнь.

Роза изо всех сил старалась скрыть навернувшиеся слезы, но они выкатились — так много надежды звучало в его голосе, когда надеяться было уже не на что. Эти слезы и безмолвная грусть на лице кузины сообщили ему то, о чем она молчала. Он как-то сразу изменился в лице, крепко сжав руку Розы, и проговорил резким шепотом:

— Я в самом деле умру?

Вместо ответа она опустилась перед ним на колени и обняла, словно пытаясь на какое-то время отдалить смерть. Раненый сразу поверил ей и затих, так что Роза, взглянув на него, испугалась, сама не зная чего.

Чарли твердо перенес это известие, потому что мог мужественно встретить любую внешнюю опасность лицом к лицу. Ему не удавалось бороться лишь со своим внутренним врагом, он не научился побеждать самого себя. Взгляд юноши стал неподвижным, как будто он заглядывал в неведомый мир, прежде чем отправиться туда. Он сжал губы, не издав ни единой жалобы, и доказал тем самым, что если не умел жить, то сумеет умереть. Роза с горечью подумала в эту минуту, что если бы он с ранних лет научился владеть собой, из него получился бы очень хороший человек. Первые же слова, которые он произнес с тяжелым вздохом, показали, что он сознавал свои недостатки:

— Может быть, так лучше: умереть до того, как я причиню вам еще больше горя, а себя опозорю… Мне хотелось бы пожить еще немного, чтоб искупить прошлое. Оно мне кажется теперь таким неприглядным… Но если этого не случится, то не огорчайтесь, Роза. Это будет небольшая потеря, да и поздно думать об этом.

— О, не говорите так! Никто вас не заменит. Мы так любим вас! Вы должны верить, что мы с чистым сердцем прощаем вас, и надеемся, что вы простите нас, — воскликнула Роза, испуганная бледностью на лице Чарли, когда он говорил эти горькие слова.

— «И остави нам долги наши!» Должен признаться, Роза, я совсем не готов… Это так неожиданно… Что же мне делать? — шептал он, цепляясь за девушку, как будто любовь к ней была его единственным спасением.

— Дядя вам скажет. Я же могу только молиться за вас, — девушка хотела позвать кого-нибудь, потому что помощь действительно сейчас была необходима.

— Нет, нет, постойте! Останьтесь здесь, дорогая. Вот тут лежит старый дедушкин молитвенник, прочтите оттуда что-нибудь. Ваш голос принесет мне больше пользы, чем священник.

Она взяла книгу, доставшуюся Чарли в наследство от деда вместе с именем, открыла напутственные молитвы и стала читать. Ее прерывающемуся голосу вторил голос умирающего, словно эхо произнося за ней слова укора и утешения. Остановившись на минуту, Роза увидела, что Принц ужасно бледен, и спросила тихонько:

— Может быть, позвать дядю?

— Как хотите; но прежде… Только не смейтесь надо мной, дорогая моя… Верните мне мое маленькое агатовое сердечко. Они сняли его с меня, когда привезли. Верните его. Наденьте его мне на шею и никому не позволяйте снимать. Пусть оно навсегда останется со мной.

В нем все еще говорила любовь, не гаснущая вместе с жизнью, любовь, которую он так просто высказывал этой просьбой. Роза нашла и надела на него детскую безделушку на полинявшей ленточке, и он сжал камень слабеющими пальцами.

— Что еще мне сделать для вас? — глотая соленый комок в горле, едва слышно спросила она, и ответом был взгляд, моливший о невозможном.

Она нежно поцеловала Принца в губы и в лоб и направилась к двери, так и не сумев сказать: «Прощайте!». Когда она обернулась к нему в последний раз, Чарли вдруг собрал все силы и попытался весело помахать любимой на прощанье. Тень прежней улыбки пробежала по его губам, когда он произнес:

— До завтра, Роза!

Увы, Чарли! Завтра никогда для него не наступило. Когда Роза увидела его еще раз, он лежал с умиротворенным и благородным выражением лица, упокоившись навеки. Страдания, искушения, сомнения, надежды, любовь — ничто более не тревожило его сердца. Чарли и в самом деле отправился к Отцу, чтобы начать новую жизнь.