Йуужань-вонгский корабль-мир, орбита Корусканта

Маал Ла задержался у перегородки, за которой находилась комната иглоколаанализатора. Он вопросительно посмотрел на стража, который привел его сюда: ты уверен, что он здесь? Но страж прятал взгляд, то ли не осмеливаясь смотреть в глаза старшему по званию, то ли оттого, что знал, какая судьба ждет его за перегородкой. Маал Ла не мог сказать точно.

Когда Маал Ла приблизился, перегородка подалась назад — рыбий рот, распахнувшийся перед ним — и он вошел в комнату.

Это было место знания и выучки. Иглокол-анализатор был близким родичем иглокола-раздражителя, который умел прослеживать нервные пути, когда объекты воздействия думали на определенные темы… а затем возбуждать в этих нервных путях боль, не дававшую объекту возвращаться к этим мыслям. Анализатор тоже отслеживал нервные пути, но выполнял несколько иные функции: он определял, насколько эффективно по этим путям передаются сигналы, и с микромиллиметровой точностью стимулировал в рецепторах боль, позволяя пациенту оценить степень травматизма и неустойчивости тканей после кажущегося полного исцеления.

Комната была освещена тусклым светом, отблески биолюменисценции отражались от черно-белых коралловых стен, напоминавших толстые залежи полузасохшей крови. Главной достопримечательностью комнаты являлся круглый стол с овальной серой крышкой — тщательно спроектированный оконечный интерфейс иглокола-анализатора, наклоненный так, что один край его почти касался земли. Возле стола стоял мужчина из касты формовщиков; на самом столе ногами вниз лежал Цавонг Ла. Он был полностью одет, лишь его левая рука, покоившаяся на кожистой поверхности стола, была оголена, и Маал Ла понял, что визит военачальника имеет чисто терапевтическую цель; иглокол-анализатор должен оценить состояние лапы раданка, приживленной к его руке. Лапа выглядела не хуже, чем в прошлый раз, когда ее видел Маал Ла, но и не лучше. Возможно, военачальник хотел, чтобы Маал Ла увидел, что ее состояние не ухудшается, чтобы он сообщил остальным и развеял слухи о возможном отторжении имплантанта Цавонга Ла.

Военачальник посмотрел на него, не поворачивая головы, и подал знак. Формовщик отошел в сторону, давая им возможность побеседовать наедине, однако Маал Ла продолжал ощущать на себе его взгляд.

— Мне нужна твоя точка зрения, мой слуга, — сказал Цавонг Ла. — Твоя интерпретация событий.

Маал Ла молча кивнул. Он предпочитал не говорить много перед лицом начальства. Те, кто говорили много, неизбежно начинали говорить слишком много и зарабатывали ярость Цавонга Ла; Ном Анор, к примеру, постоянно удостаивался неудовольствия военачальника.

— Я отрядил на Борлейас флот Вирпуука Ча, чтобы отобрать планету у неверных. Мы решили, что тамошний гарнизон всего лишь намерен достойно умереть.

— То была, однако, ловушка. Неверные продемонстрировали необыкновенный расчет, дерзость и свирепость, разработав и блестяще исполненив свой план. Они вывели свой самый большой корабль — мы не знали, что он является частью их флота — в сердце боевого порядка Вирпуука Ча и с его помощью уничтожили обоих йаммосков. Этот корабль послужил приманкой для остальных кораблей нашего флота — они напали на него, дав возможность вражескому резерву подойти практически незаметно и атаковать их со всех сторон. — Военачальник надолго замолчал. — Этот флот практически уничтожен. Сейчас назначенный мной преемник Вирпуука Ча ведет множество уцелевших обратно. Некий пилот из домена Краал экспроприировал часть уцелевших, чтобы тревожить неверных. Разумеется, когда эти недобитки решили остаться с ним, они ослушались прамого приказа преемника.

— Я составил план действий, — заключил военачальник. — Однако я с удовольствием выслушаю твои соображения.

Маал Ла долго молчал. Незачем было выдавать полусырые идеи, а Цавонг Ла не считал долгое молчание ни унизительным, ни стесняющим.

Наконец он сказал: — Если эта ловушка была продумана с такой точностью, то это, бесспорно, работа их лучшего тактика, Гарма Бел Иблиса.

— Нет. Бел Иблис, по нашим данным, командует целой группой флотов и находится в другом месте. Похоже, корабли в системе Пирия находятся под командованием Веджа Антиллеса.

Маал Ла замолчал, пересчитывая все заново.

— Я должен просмотреть отчеты уцелевших. Но мне кажется неизбежным, что ловушку расставил Бел Иблис. Надо иметь в виду, что он очень близко сотрудничает с Антиллесом. И учитывать, что это место имеет огромную ценность. Прежде чем мы уничтожим его, нужно выяснить, в чем эта ценность состоит. И затем мы должны уничтожить его с такой жестокостью, что всякий неверный, который улыбался при вести об успехе той ловушки, содрогнется от ужаса.

— Да.

— А это, в свою очередь, означает, что вы должны лично возглавить поход на Борлейас.

Цавонг Ла покачал головой: — Я не могу. Мое внимание очень нужно в других местах. Но ты прав. Здесь нужна рука военачальника.

Маал Ла нахмурился, не понимая, затем выпрямился, когда до него дошло значение слов Цавонга Ла.

— ОН не станет этого делать.

— Станет.

— Я думаю, ОН — лучший выбор из всех возможных. Если только ЕГО удасться убедить.

Цавонг Ла кивнул: — Приготовь корабль, я отправляюсь на «Домен Ла».

— Будет сделано. — Маал Ла воспринял тон военачальника как разрешение уйти и ушел.

На спине зачесались старые шрамы — шрамы, нанесенные рукой того, чьими услугами собирался воспользоваться Цавонг Ла.

Когда Маал Ла ушел, военачальник жестом приказал формовщику продолжить работу и спросил: — Каков твой вывод?

На составление ответа мастеру-формовщику Гитре Далу потребовалось некоторое время.

— Никаких признаков изменения. Ткань, соединяющая лапу раданка с вашей настоящей плотью, то разлагается, то исцеляется.

— Нет никаких признаков отторжения других имплантантов?

— Никаких.

— Что, по-твоему, это означает?

— Не знаю.

— Если ваших знаний формовщика недостаточно, у тебя есть еще инстинкты, частные мнения. Я хочу их услышать. Не бойся моего страха. Я смогу отличить факты от личного мнения.

— Если вам нужно мое мнение, военачальник, то истинная причина вашей болезни лежит не в науке формовщиков… а в воле богов.

Цавонг Ла почувствовал легкое возбуждение, когда еще один кусочек реальности встал на место в картинке, нарисованной Вики Шеш.

— Каких богов? — спросил он.

Гитра Дал вздернул голову, жестом показывая, что он сам не уверен.

— Любой бог может таким образом дать знать о своем недовольстве. Но по моему опыту могу сказать: наиболее вероятно, что это Йун-Йуужань. Тем не менее, если мне позволено, я бы посоветовал вам вопросить и…

— Не нужно показывать свой страх, Гитра Дал. Объясни свое предложение.

— Я бы советовал вам поговорить со жрецами всего сонма богов и спросить у них, какой из великих держит на вас зло. Это вопрос жрецов, а не формовщиков.

«За исключением того случая, — подумал Цавонг Ла, — когда жрецы сговорились с формовщиками. Какова же твоя награда? Щедрая доля земли на планете, которую получат жрецы Йун-Йуужаня? Может, даже целый континент?» — Я подумаю на этим, — сказал военачальник. Он поднялся и жестом разрешил Гитре Далу принести ему его одеяния.

"И я поищу другое мнение. Я найду кого-нибудь, кто может говорить как формовщик… но не связан обязательствами перед главными орденами формовщиков.

Я вызову к себе Нен Йим".

Оккупация Борлейас. День 11

Люк Скайуокер сидел, скрестив ноги, на полу переднего грузового отсека «Тысячелетнего Сокола», в котором не было груза. Это было единственное место на переполненной базе, где он мог побыть один, единственное место, где его занятия не должны были расстроить сына.

Люк открылся Силе и поплыл по ней. Он не думал о вопросе, на который надеялся получить ответ — думать, призывая интуицию, было непродуктивно.

Но на этот раз течение Силы привело его туда, куда он хотел.

Он почувствовал отчетливое проявление темной стороны. Оно не ждало его, не призывало; это было нечто, не имевшее ничего общего с Люком Скайуокером. И за короткие мгновения перед тем, как потерять контакт, Люк понял, что оно попрежнему блуждает по разгромленным переходам Корусканта.

Хан Соло наблюдал, как его жена медлено возвращается к жизни.

Недавняя утрата Энакина и Джесина бувально оглушила Лею, и она решила, что все ее труды и старания напрасны. Как только она осознала — по крайней мере умом — что это не так, проблемы их дочери Джайны в системе Хэйпа напомнили Лее, что у нее есть долг, обязанности. Она стала выполнять их в своей решительной и эффективной манере, но без той искринки воодушевления и того озорного юмора, которые составляли существенную часть его любимой.

И в любое время дня и ночи ее мысли могли вернуться к Энакину, к его страданиям и смерти во время экспедиции на йуужань-вонгский корабль-мир над Миркром. Тогда дыхание ее пресекалось, Лея менялась в лице и падала Хану на руки, или прямо на месте съеживалась клубочком и сидела так, пока боль не утихала. Хана тоже терзала боль потери Энакина, но он держал себя в руках, стараясь не показывать этого — он решил быть опорой для Леи и не дать ей пойти тем путем, которым пошел сам после смерти Чубакки.

Но сейчас, когда Лея проводила время с декой, подключенной к библиотекам разных кораблей и своим личным архивам на «Тысячелетнем Соколе» и «Мечте Повстанца», составляя списки политиков, котроые были ей чем-то обязаны, снова проводя мероприятия, которые она и другие основатели повстанческого Алянса предпринимали, когда закладывали фундамент своего движения более чем два десятилетия назад — сейчас к ней возвращалось что-то вроде энтузиазма. Боль утраты Энакина и тревога за судьбу Джесина никуда не делись и нисколько не уменьшились… но когда они не занимали целиком ее мысли, она казалась более энергичной, более живой. Больше похожей на саму себя.

Хан радовался этой перемене, не вполне понимая ее причины; на его взгляд, Лея всего лишь делала такую же политическую работу, которой занималась десятки лет.

Возглас Леи оторвал его от занятий: — Что здесь происходит?

Хан повернул голову и улыбнулся ей, созерцая нелоумевающее выражение, с которым она показывала на пустое пространство, где раньше стояло кресло Чубакки.

— Поставлю тут сегодня что-нибудь поменьше, под Лею. — Улыбался он наполовину потому, что его действительно развеселило ее изумление, наполовину для того, чтобы скрыть собственное томительное чувство смятения; заменить кресло Чуи, одно из последних осязаемых напоминмний о вуки, было для Хана одним из самых трудных решений.

— Ты уже закончила реорганизовывать галактику?

Лея покачала головой, сосредоточив наконец внимание полностью на муже. Она придвинулась к нему: — Еще пройтись по нескольким системам, и я начну отстирывать Хэйпанский кластер…

— Должно помочь. — Хан поднял ее и посадил к себе на колени. — Можно начать с Изольдера, с этой ходячей головной боли…

Но Лея уже думала о другом — она смотрела на планетные данные, выведенные на экран компьютера «Сокола».

— Хан, что это?

— Корускант.

— Я знаю, что Корускант. Я имела в виду — зачем ты его изучаешь?

Хан пожал плечами, как будто не зная, что ответить — тактика, дававшая ему время, чтобы сбрехать какую-нибудь байку. Но ни одна байка не годилась, чтобы обмануть Лею.

Наконец он сказал: — Это все близнецы, Лея. Близнецы для них священны. Они думают, что Джесин и Джайна имеют какую-то ценность для их богов, и это значит, что если ты права насчет того, что Джесин жо сих пор жив, то его забрали к себе самые важные шишки. Их командный корабль-мир — на Корусканте. Не надо быть гением, чтобы допереть: самое вероятное место, куда увезли Джесина — это Корускант, сама планета или корабль-мир.

Лея посмотрела Хану в глаза; с ее лица исчезла всякая легкомысленность.

— Ты ведь не за ним собрался?

— Может быть, — ответил Хан.

— Хан, нет. Послушай меня. — Это не был леин командный голос; это была мольба. — Ты не можешь ему помочь. Если ты улетишь, я лишусь и тебя тоже.

— Это ничуть не проще, чем лишиться плохой репутации.

Лея не стала острить и не выдала на-гора один из множества велеречивых ответов — дополнительный признак ее серьезности.

— Ты должен понять. Я не могу видеть йуужань-вонгов в Силе, я не могу видеть Джесина в Силе… но я не отрезана от Силы. Она иногда показывает мне будущее, дает мне видения — время от времени. Когда я вижу, что кто-то из нас возвращается на Корускант, который в руках у вонгов, я вижу нашу неудачу. Нас там ничего не ждет, кроме смерти.

От леиного тона у Хана пробежал мороз по коже. Он покачал головой: — Ктото же должен туда лететь.

— Люк. Лететь должен Люк. У него есть шанс, у нас нет. — Казалось, Лея как-то съежилась, как будто от осознания того, что она никак не может помочь, утешить своего пропавшего сына она сделалась меньше. Но в следующее мгновение она снова выпрямилась. — — Ты не можешь помочь Джесину. Но можешь помочь мне.

— В чем?

— В политике.

— Ты ж знаешь, что я думаю о политике. И знаешь, насколько я в ней хорош.

Улыбка Леи вернулась на место: — У нас здесь Сопротивление, это значит, что настало время для новой политики. Примерно такого плана: если тип, который улыбается тебе, собрался воткнуть тебе в спину вибронож, то надо не улыбаться в ответ, а застрелить его.

— Вот как? — Хан задумался. — Застрелить кого-то одного, или я могу стрелять, сколько захочу?

— Насколько хватит батарей в твоем бластере.

— Звучит чудесно. Так в чем загвоздка?

— Я согласилась с заданием, о котором той ночью говорил Ведж. Не хватает твоей подписи, вот в чем загвоздка. Как только план будет разработан, мы начнем летать от системы к системе и организовывать ячейки Сопротивления. Будем призывать народ на службу. Расширять джедайское подполье. Возможно, будем натыкаться на силы йуужань-вонгов или на отряды Бригады Мира.

— И отстреливать их.

— Да.

Хан открыл было рот, дабы спросить, действительно ли она хочет этим заниматься, когда одно из ее уцелевших чад пропало, а второе очутилось в непонятном положении в практически враждебном мире, но тут он заметил выражение в ее глазах — сияние, которое часто украшало лицо лидера повстанческого Альянса Леи Органы-Соло в самые темные дни войны с Империей.

Темные дни забрали лучшее, что было у многих людей… таких как Лея Органа-Соло. И вот снова наступили темные дни. Сейчас, несмотря на боль и неуверенность, с которыми боролась Лея, она снова стала той самой лучшей в мире Леей.

Она вернулась.

— Я подписываю, госпожа моя.

— Хорошо. Нам нужен негодяй вроде тебя.

— А, мне больше не надо быть хорошим парнем?

Она покачала головой и наклонилась вперед, чтобы поцеловать его.

Откуда-то сзади монотонный голос Ц-3ПО возвестил: — Хозяин Соло! Пришел механик с новым креслом для второго пилота.

Хан и Лея оба подпрыгнули, и Лея залилась беззвучным смехом.

Хан уставился на нее: — Раз я снова негодяй, то я должен застрелить и Золотника тоже, так я понял?

Лея покачала головой.

— Значит, это и есть загвоздка?

— Это и есть загвоздка.

Данни Куи подпрыгнула на сиденье и села прямо; проснувшись, она какое-то время не могла вспомнить, что же ее разбудило. Потом в дверь постучали снова.

— Войдите, — автоматически сказала Данни и откинула волосы назад, чтобы не мешали.

Дверь скользнула в сторону. За ней стоял Там Элгрин, держа руки перед собой, как будто не совсем понимая, что с ними делать. Он положил их на бедра, подумал, скрестил на груди и прислонился к косяку. Дверь с шипением начала закрываться, распознала в Таме препятствие и с тем же звуком открылась опять.

— Там. Привет. Я и не думала, что ты можешь бывать в этом коридоре.

Он неуверенно улыбнулся ей и показал пальцем на идентчип, приклепленный на груди рубашки: — Я… э… занимаюсь ремонтом в гражданской ремонтной бригаде. Так что я могу здесь бывать.

— А…

— У тебя есть что-нибудь такое, что нужно отремонтировать?

Дверь опять попыталась закрыться. Там проигнорировал ее.

Данни покачала головой: — Нет, ничего. В основном я все чиню сама.

— О. Конечно. Ну ладно, если не будешь управляться, то свяжись со мной — в любое время.

— Обязательно.

Там дождался, когда дверь сделала еще одну попытку закрыться, прежде чем до него дошло, что разговор, кажется, исчерпан.

— Э-м-м… Может, тебе чего-нибудь принести? Поесть или выпить?

— Нет-нет, не надо. Но все равно спасибо.

— Ну, ладненько. Я пошел.

— Пока.

— Пока. — На лице Тама появилась растерянность, потом боль. Он отступил за дверь и потянулся к виску.

— Опять голова бо…

Дверь захлопнулась, оборвав его на полуслове.

Данни откинулась на спинку кресла. Это был уже третий раз за три дня, когда Там завернул к ней, чтобы поговорить — в своей неподражаемой неуклюжей манере. Он явно стал проявлять к ней интерес, а это было последнее, в чем она нуждалась.

О, не то чтобы он ей не нравился. Но на первом месте для нее стояла работа — анализ йуужань-вонгских технологий. Кроме того, когда позволяло время, она училась пользоваться Силой и иногда участвовала в заданиях Буйных Рыцарей. Еще были встречи Инсайдеров и продолжительные консультации с другими, кто что-то знал о йууужань-вонгских технологиях — такими личностями, как Силгхэл, джедай-целитель с Мон Каламари. Нужно было спать — сон превратился в ее излюбленное хобби, она ценила его, потому что он был так редок. У Данни просто не оставалось сил для легионов мужчин — пилотов, офицеров, техников и гражданских, которые считали, что ей страшно интересно провести с ними немного времени.

С Тамом было еще хуже — он стоял и смотрел на нее своими огромными, умоляющими глазами, полными чувства, которое она не могла вполне понять. Это не была ни любовь, ни привязанность, ни восхищение. Это был что-то вроде желания, только хуже.

Если бы она не знала об этом сама, то сказала бы, что это отчаяние.

Данни протерла глаза, тщетно пытаясь вернуть им фокусировку, и вернулась к приборам.

Готовясь ко сну, Йелла спросила: — Ведж, у тебя есть какая-нибудь причина не доверять Люку и Маре? Или у Тикхо?

Ведж улегся в постель, морщась в предвкушении нового переживания ломоты и болей, накопившихся за день.

— Нет, конечно. А что такое?

— Пару дней назад я нашла в квартире Скайуокеров подслушивающее устройство. Кустарная поделка, прикрепленная дюракритовым пластырем к трубе в их уборной. Оно может снимать только разговоры, которые происходят в этой одноместной уборной, и то если по трубе не бежит вода.

Ведж бросил на нее любопытный взгляд: — Выглядит так, будто за нами шпионит кто-то, кто не достаточно часто смотрит голодрамы.

Йелла скользнула под одеяло.

— Сегодня я обнаружила второе устройство. В квартире Тикхо.

Ведж хихикнул: — Так ты полагаешь, Тикхо охота четырнадцать часов слушать плач ребенка?

— Само собой, нет. Но я считаю, что это серьезно — потому что не знаю, кто за этим стоит. Я знаю, что делать, когда нахожу признаки того, что против нас работает умелый агент. А это… это сбивает меня с толку.

— Может, у нашего врага есть два подслушивающих устройства. Одно для подслушивания, а второе — чтобы бросить подозрение на Тикхо.

— Хорошая идея.

— Так что ты сделала?

— Я все оставила как есть и сказала Люку и Маре, чтобы не разговаривали в уборной, и обьяснила, почему. Я сочиню несколько ложных наводок, они произнесут их на микрофон, а мы поглядим, что будет дальше.

— Проблема решена, — Ведж протянул руку за спину и выключил свет.

Оккупация Борлейас. День 15

Прошла неделя с тех пор, как «Лусанкия» раскатала флот йуужань-вонгов. Эскадрильи и даже меньшие по размерам отряды кораллов-прыгунов, которые теперь базировались на захваченной лунной станции над Пирией VI, беспокоили корабли Новой Республики на орбите и совершали дерзкие рейды против биостанции на самой планете, но эти атаки, похоже, были всего лишь проверкой на вшивость.

Люк Скайуокер и один человек по имени Келл Тэйнер трудились над люковым «иксокрылом», заваривая повреждения, которые истребитель получил во время последней атаки. Повреждения были в основном незначительные — обгорел корпус и потерялись некоторые детали, но если давать таким мелочам накапливаться, то «курносик» со временем станет непригодным к использованию.

Тэйнер был высок и держал себя в форме, его неприметные мускулы говорили о том, что они у него для работы, а не напоказ. Оставляя открытым лоб, его каштановые волосы завивались назад и были перетянуты лентой. Еще он обладал вислыми усами и коротко подстриженной бородкой. По виду он сошел бы за какогонибудь шахтера с астероида или гражданского механика, но Люк-то знал, кто он такой.

— Я думал, вы из разведки, — сказал Люк. Из двигателя, над которым он работал — нижнего правостороннего движка — вырвалась тонкая струйка масла и оставила на его щеке и лбу красно-черный зигзагообразный след. Люк подтянул зажим на продырявленном шланге и досадливо стер жидкость с лица. — Призрак, верно?

— Вам этого знать не положено, — голос Келла звучал приглушенно. Он с головой залез в крохотный грузовой отсек «курносика»; ноги его торчали из люка в днище носовой части «иксокрыла». Впечатление было такое, будто «иксокрыл» решил начать карьеру людоеда, а Келл стал его первой безропотной добычей. — Теперь я должен вас убить.

Люк ухмыльнулся: — И зачем вы возитесь со всей этой механикой?

— А я и есть механик. Работал немного в ремонтной лавке на Слуис Ване — потом ее взорвало войско Гранд-адмирала Трауна. Но вас я бы мог спросить о том же. Я думал, вы мастер-джедай. Зачем вы возитесь со всей этой механикой?

— Тот же ответ, более или менее. Мне приходилось самому обслуживать все свои машины — и на Татуине, когда я был мальчишкой, и много раз после того. К тому же это мой «иксокрыл».

— Иди-ка сюда, маленький… отлично. Ваша катапульта снова работает. Дайте-ка я поставлю эту панель на место, чтобы ваши ноги не проваливались в грузовое отделение.

— Был бы благодарен. Хотя мои ноги все равно не достают до пола.

Люк закончил заваривать второй из двух клапанов. Затем снял поврежденную трубку и начал подсоединять новую.

Келл выскользнул из отсека, словно хищный «иксокрыл» счел его недостойным поедания. Он приземлился на ноги — весьма проворно для такого крупного парня.

— Хотите проверить?

— Нет, спасибо.

— Давайте, запрыгивайте внутрь и отстрелите ее. Единственный способ убедиться, что она работает.

Люк поглядел на просевший металлический потолок ангара всего в пяти метрах над их головами.

— Нет, спасибо.

— Все удовольствие испортили. — Келл ухватился за выступ на стенке кабины — фонарь был поднят, и туда можно было просунуть руку, — подтянулся и залез внутрь, верхняя часть его туловища опять исчезла из поля зрения.

— Вы ведь муж Тирии Саркин, не так ли?

— Ага, так вот откуда вы знаете, что я Призрак. Да, я ее муж.

— Как там она?

Келл надолго умолк, было слышно лишь потрескивание его гидроключа.

— У нее все нормально, — наконец ответил Келл. В основном она путешествует с тем парнишкой, Дораном. Учит его путям джедаев. Она всегда так далеко от дома… возможно, она даже не знает, как далеко зашло вторжение йуужань-вонгов. Такой себе брак на расстоянии. Месяцы разлуки, а в промежутках — сумасбродные празднества по поводу возвращения. Когда вы утвердили ее в звании рыцаря-джедая, это захватило ее на многие месяцы. На годы.

— Она это заслужила. — Люк закончил пристраивать новую трубу и снова открыл клапаны. Когда по трубе потекло масло, она немного распрямилась, но выдержала.

Путь, которым шла Тирия Саркин, был необычным и обособленным, Люк это знал, но этот путь был ему знаком; это был его собственный путь. Он протестировал ее двадцать лет назад, когда впервые о ней услышал — она было кандидатом в пилоты Новой Республики со способностью направлять Силу, но тогда он обнаружил, что ее способности слабы, а ее самодисциплина надостаточна для того, чтобы можно было сделать из нее джедая. Он сразу же завернул ее и посоветовал сконцентрироваться на оттачивании летных навыков. Однако за последующие годы она научилась необходимой дисциплине и ушла из армии, чтобы учиться путям джедаев. В основном она училась самостоятельно, путешествуя и исследуя, экспериментируя и изучая, читая послания и советы, которые ей слал Люк, но при этом она так ни разу и не побывала в академии джедаев на Явине-4. Счастье еще, думал Люк, что она никогда не отвергала его руководство и власть, как это однажды сделал недовольный джедай Кип Дэррон; она просто шла своим путем, в своем собственном темпе.

Келл опять спрыгнул на феррокритовый пол.

— Все, готово.

— У меня тоже… сейчас.

Тут Люк почувствовал присутствие кого-то еще и посмотрел через плечо в направлении входа в ангар.

Там стояла Йелла Вессири.

— Через тридцать стандартных минут, — сказала она, — встреча Инсайдеров.

— Банта кричит на заре, — сказал Келл.

Йелла моргнула: — Что?

— Вы знаете. Банта кричит на заре. Какой ответ? — Келл направил на нее гидроключ, словно это был бластер. — Или, может быть, вы вообще не глава секции Йелла Вессири? Снимайте этого углита-маскуна, или я буду стрелять.

Йелла улыбнулась ему: — Мой муж никогда не говорил мне, какой вы несносный. — Она повернулась к Люку. — Через тридцать минут. Вот и все новости.

Она развернулась и ушла.

Келл воспринял это с презрительным выражением на лице.

— Точно, никакого ответа. Вообще, что это за голодрама?

— Ты отправляешься КУДА?! — спросила Мара. Она повысила голос не настолько, чтобы было слышно в соседнем конференц-зале, но ее тон стал резче. Это было сказано достаточно громко, чтобы Бен испугался, но малыш просто выглянул из-за ее рук, гукнул, посмотрел на Люка и протянул к отцу ручонки. Люк протянул ему мизинец своей настоящей руки.

Он собрался с духом.

— Я отправляюсь на Корускант.

— Твои видения?

— Они становятся все чаще и все ужаснее. Что бы там не происходило, оно растет. Набирает силу. Или собирается расти и набирать силу — я не знаю, что я вижу — настоящее или будущее.

— Или прошлое. Тебе могут показывать что-то вроде прихода к власти Палпатниа.

Люк покачал головой: — Тогда в этих видениях не было бы такой настойчивости.

— Ну, так пошли кого-то другого. Это работа разведки — лазить вокруг в темноте. Она не совсем подходит летчику-истребителю с пламенеющим мечом.

— Может, ты и права. Может, и надо взять с собой какого-нибудь типа из разведки. Но поскольку это связано с Силой, то там должен быть джедай, — он ободряюще улыбнулся ей. — Все на свете идет лучше, когда рядом джедай.

— Где ты подцепил эту улыбку? Ты что, тренировался перед голоснимком Хана Соло? Послушай, я согласна, что в эту миссию должен отправиться джедай. Но это не можешь быть ты. Ты не можешь лететь.

— Почему нет?

— Потому что я не могу. Я должна остаться с Беном.

— Мара, это должен быть я. Галактика разваливается на части, джедаям нужен лидер, а множество из них смотрит на кого угодно, только не на меня, потому что они считают меня пассивным, рано одряхлевшим мудрецом, сидящим на горе. Я думаю, будет хорошо, если они услышат, что я возглавил миссию на Корускант. Им придется еще раз обдумать мою точку зрения и мои убеждения.

Люк подумал, что Лея была бы довольна тем, как он приводит доказательства под политическим углом… но потом он понял, что опять играет на поле сестры, в мире политики, где она была мастером, а он — барахтающимся новичком.

— Не делай этого, Скайуокер.

— Я должен. Пойдем со мной.

— Я нужна здесь.

— Это тебе говорят твои чувства. А что говорит тебе Сила?

Мара сверкнула глазами: — Она не говорит мне ничего!

— Значит, ты просто на открылась ей. Ты боишься узнать, куда она тебя поведет. Ты боишься, что она скажет тебе, что ты должна оставить Бена, пускай и на время.

Лицо Мары замкнулось, ни одной эмоции теперь было не проскочить за пределы этого горизонта событий.

— Я скажу тебе, чего я боюсь. Я боюсь, что мой муженек превратится в высохшего мистика из пустыни, недоступного человеческим эмоциям.

Люк вздохнул и бросил этот спор.

— Предложение остается в силе до моего отъезда. — Он кивнул головой в направлении двери конференц-зала. — Идем к остальным.

Люк традиционно занял кресло во главе стола рядом с Веджем. Мара, попрежнему с каменным лицом, села возле Хана и Леи.

Никто ничего не говорил; все смотрели на Йеллу Вессири, которая двигалась вдоль стены, медленно и ритмично водя по ней неким электронным устройством. Огоньки на устройстве мигали неизменным белым узором.

Ведж ждал, когда Йелла закончит. Наконец она кивнула ему, показывая, что в зале нет подслушивающих устройств.

— Два часа назад, — начал Ведж, — со стороны Хэйпанского кластера прибыл корабль с беженцами. Он был частью флота, который направлялся к Хэйпу. Флот был собран в условиях изрядной секретности, однако йуужань-вонги его перехватили, и этот корабль — единственный, кому удалось спастись. Это согласуется с сообщением, которое мы сегодня получили от Тэйлона Каррда — что вонги научились куда лучше отслеживать трафик беженцев.

— Я подозреваю, что группы флотов Новой Республики под прямым управлением Консультативного Совета не смогут выделить ресурсы для решения этой проблемы. Поэтому я намерен выделить немного наших ресурсов. Я рассчитываю на ваши идеи.

— Первым делом, — сказал Люк, — нужно узнать, как йуужань-вонгам это удается. Как они получают точную информацию о передвижениях кораблей с беженцами. Может статься, что кого-то из йуужань-вонгов внедрили в сеть командования кораблями… тогда нужно, чтобы в нескольких рейсах принял участие джедай, он бы попытался найти члена экипажа, который не регистрируется в Силе.

— Хорошая мысль, — сказал Ведж. — Еще?

Из глубины зала махнула рукой Данни Куи: — Они могут использовать маячковых тварей.

— Тоже хорошая мысль, — одобрил Ведж. — Что нам с ними делать?

Данни задумалась.

— Маячковые твари, скорее всего, для оповещения о своем присутствим используют гравитационные колебания. Я могу собрать детектирующее устройство наподобие того, с помощью которого мы засекаем активность йаммосков. Если установить его на корабле с беженцами, оно сможет записать гравитационные потоки и определить, есть ли на борту такой зверь. Но если корабль не вернется из рейса и мы не получим записей, то это ничего нам не даст.

Вмешался Корран: — Значит, надо сделать так, чтобы корабль вернулся. Мы вместе приготовим вонгам сюрприз и будем гонять корабль в рейсы, пока они не решат его захватить. Это даст нам дополнительное преимущество: йуужань-вонги с большим удовольствием гоняются за кораблями беженцев. Если корабли, которым поручено это задание, начнут исчезать, йуужань-вонгам придется заново обдумать эти операции.

— Хорошо, — сказал Ведж.

— Но если йуужань-вонги не пользуются гравитационными маячковыми тварями, — продолжал Корран, — тогда все равно придется искать дыры в защите сети помощи беженцам. Придется решать проблему дедовским методом.

— Что ж, похоже, нужно применить определенную тактику, — сказал Ведж. — Я полагаю, нам понадобится доброволец, который будет координировать эти действия, и этот доброволец будет при организации миссии взаимодействовать со мной и с Тикхо. Есть желающие?

Ко всеобщему удивлению, первым поднял руку Лэндо: — Думаю, пора мне сделать куче вонгов бяку, — сказал он. — В моем неподражаемом стиле, разумеется.

— Конечно. — осклабился Ведж.

— Мне понадобится прямая связь с Тэйлоном Каррдом, прибор Данни, эскадрилья истребителей, может быть, один-два джедая, и море бренди. Особенно заостряю твое внимание на брэнди.

Ведж с сомнением поглядел на него.

— Я полагаю, этот вопрос мы утрясли. У кого-нибудь есть что-нибудь еще?

— У меня. — Люк виновато посмотрел на Мару. — Я отправляюсь на Корускант. Там что-то происходит, что-то не связанное с деятельностью йуужань-вонгов, и я должен на это посмотреть. Думаю, когда я буду там, то найду способ оттуда выбраться, но вот как пробраться на планету — я не знаю.

— Разведка забросит тебя туда, — сказала Йелла. — Мы как раз думали над доставкой туда команды — нужно организовать на Корусканте ячейки Сопротивления. Мы можем объединить две миссии, — она злорадно улыбнулась. — Я дам тебе того несносного механика.

— Спасибо и на том, — невозмутимо ответил Люк.

Корабль-мир «Домен Ла», орбита Миркра

То был йуужань-вонгский воин с таким изрезанным и татуированным лицом, что за этими украшениями не было видно его морщин; усиленный вондуун-крабовый панцирь скрывал худобу этого активного старикана. В руках у него, смотанный подобно длинному тросу, был змеежезл необычного типа — намного длиннее и тоньше, чем стандартное оружие йуужань-вонгов.

Нечасто можно было увидеть такого старого йуужань-вонгского воина. Большинство из них находило почетную смерть задолго до достижения этого возраста.

Он прошел назад, за черные коралловые скамьи своей учебной комнаты, за ряды студентов — офицеров, одетых в одни набедренные повязки. У передней стены комнаты рой огненных жуков принял форму планеты, ее оборонительных платформ и защитных экранов, а также атакующих сил йуужань-вонгов.

— Посмотрите сюда, — сказал старик. — Вот правый верхний квадрант планеты Корускант. Вы видите, как корабли потоком направляются к экрану, как они вспыхивают и исчезают в пламени. На этих кораблях были беженцы из числа наших врагов, и они сгорали, потому что мы погнали их в область пространства, обороняемую вражеской пассивной защитой. Когда они больше были не в состоянии терпеть мысль о том, что их невинные сородичи уничтожаются их собственными щитами, они опустили эти щиты, и мы проникли в их мир-убежище.

Огненные жуки сменили конфигурацию, теперь поток кораблей проходил сквозь щиты, сопровождаемый точками другого цвета — атакующими кораблями йуужаньвонгов.

— А теперь скажите мне: какая важнейшая информация нам была необходима для реализации этого плана?

Несколько мгновений царило молчание. Затем поднялся молодой воин, чье тело было едва украшено шрамами и татуировками. Он встал прямо, спиной к пожилому инструктору.

— Нам нужно было знать, где расположена их пассивная защита.

Пожилой йуужань-вонг отвел назад свой моток-змеежезл и резко выбросил его вперед. Заостренный хвост дернулся вперед и вонзился в спину воина, пробив дыру выше лопатки. Когда старик выдернул свой живой хлыст, из раны потекла кровь.

— Сядь, — сказал старик. — То, что ты сейчас получил, называется меткой Чулканга Ла. Все, кто у меня учатся, получают по нескольку таких меток. Это символы почета, знак того, что вы прошли обучение у Чулканга Ла. Но самые безнадежные из вас получают много отметин, бесчисленные отметины, и вместо того чтобы быть символами почета, эти шрамы говорят другим офицерам, что такой воин — идиот. Я советую вам не собирать на себе слишком много отметин. Итак, кто ответит на мой вопрос?

Ни один не встал и не произнес ни слова.

Старый воин вздохнул.

— Всем встать — всем, кроме того, кто имел смелость и отважился на ответ.

Все студенты, за исключением первого, у которого все еще шла кровь, поднялись. Чулканг Ла набросился на них, методично и ритмично пробивая у каждого в спине по две дыры. Воины, которых он ударял, не кричали; в худшем случае можно было услышать лишь кряхтенье. Но они запомнят этот день и то, как их боязнь ответить неправильно навлекла на них гнев учителя.

Когда Чулканг Ла дошел до середины группы из тридцати студентов, один из тех, кто еще не получил свое, произнес: — Нам нужно было знать, что противник пожертвует всеми, чтобы спасти немногих. Нам нужно было знать, как они мыслят.

— Ты, сядь. — Чулканг Ла продолжил работать хлыстом, пропустив того, кто только что говорил. Когда у всех, кроме одного, были окровавленные спины, он сказал: — Всем сесть.

— А теперь все подумайте. Тудрат Дин прав. Мы должны были понять их слабость… и их силу. Их умение готовить великолепных воинов, сочетающееся с привередливостью в отношении смерти и боли. Их отвратительную любовь к машинам… и их верную оценку эффективности этих машин. Нам нужно было это знать. Иначе мы не побили бы их на Корусканте. Иначе мы не били бы их везде.

Поднялся воин с окровавленной спиной: — Могу ли я задать вопрос, военачальник?

— Я не военачальник, — ответил Чулканг Ла. — И больше никогда им не буду. Вопрос задать можно. Я караю за неправильные выводы, а не за любопытство.

Воин спросил: — Как можно понять противника, не научившись думать как противник? А если кто-то начнет думать как противник, разве не заразится он этими мыслями, не станет угрозой для йуужань-вонгов?

— Хороший вопрос. Сядь. — Чулканг Ла обошел ряды и остановился перед студентами. — Ответ здесь тот самый, который ты высказал. Ибо для нашего гипотетического тактика научиться думать как противник означает заразиться его заблуждениями. Если заражение не очень велико, тактик может исцелиться путем повторного посвящения в наши пути. Если заражение слишком велико, он может изыскать способ умереть со славой, зная, что его жертва пойдет нам во благо. Так что его заражение — не проблема, если только он не передаст заразу другим. Запомните, и в этом суть сегодняшнего урока: противник на Корусканте не понимал, что личное спасение ничего не значит. Когда вы сможете бесстрастно добавить самих себя к тем, кого хотите послать на верную смерть, вы сделаете еще один шаг к стратегической мудрости.

Он посмотрел поверх рядов студентов на некую фигуру — отдаленный силуэт, который только что вошел в комнату с коралловыми скамьями.

— На сегодня мы закончили. Идите.

Они поднялись и зашагали к выходу, практически беззвучно переступая босыми ногами, поглядывая, но не осмеливаясь смотреть прямо на посетителя, который стоял сзади, в тени, закутанный в широкий плащ.

Когда все ушли, Чулканг Ла шагнул вперед: — Это ты?

Цавонг Ла распахнул плащ.

— Отец.

Чулканг Ла церемонно кивнул: — Сын. Или ты пришел как военачальник?

Цавонг Ла подошел к отцу.

— Как военачальник и как сын. Как сын я спрашиваю — все ли у тебя благополучно?

Чулканг Ла обнажил зубы; когда-то их неровные изломанные ряды сверкали сквозь порезанные губы, но теперь они просто торчали наружу.

— А как ты думаешь? Я стар. Если бы не мой усиленный панцирь, я едва ли мог бы двигаться. Боли терзают меня, не имеющие ничего общего с отметинами, которые я нанес себе за эти долгие годы. И здесь я не более чем почетный пленник, который не способен командовать и которого сын упрашивает не умирать.

— Теперь это изменится.

— Ты больше не хочешь, чтобы я преподавал?

— Я хочу, чтобы ты командовал.

Чулканг Ла даже не потрудился скрыть свое изумление. Он отшатнулся от сына, как будто дополнительные несколько сантиметров могли дать ему лучший обзор.

— Расскажи мне.

— Мы потерпели в некотором смысле поражение от гарнизона, защищающего одну планету на перекрестке гиперпространственных путей. Борлейас — я знаю, ты о ней слышал.

— Система Пирия. Промежуточная точка для атаки на Корускант.

— Верно. Гарнизон обороняет планету с яростью и блестящим тактическим мастерством. Зачем — мы не вполне уверены. Обследование одного из захваченных нами технических объектов в системе указывает на то, что они что-то там разрабатывают, какое-то новое оружие, которое собираются использовать против нас. Но, к несчастью, перед тем как сбежать, их ученые сумели уничтожить большую часть данных. Ресурсы, которыми они располагают, тактика, которую я не могу объяснить — все указывает на то, что там что-то происходит. Нужно, чтобы кто-то отправился туда, раскрыл эту тайну, а затем уничтожил гарнизон… причем так, чтобы наше поражение было забыто, а их — вошло в легенду.

— Нет. Ищи кого-нибудь другого.

— Почему?

— Если я добьюсь успеха, это будет горькое послевкусие того, что я когдато знал. Я сделаю это только в том случае, если по окончании дела я останусь командовать, вернусь к тому, что я умею делать лучше всего.

Цавонг Ла заколебался, и Чулканг Ла продолжил: — Ты боишься, что я перетяну на себя верность офицеров и целых доменов и отберу у тебя звание, которое ты однажды перенял от меня. Но я этого не сделаю. Я противостоял тебе много лет назад, потому что был против того, чтобы мы входили в эту галактику, воевали с этими неверными. Но сейчас мы здесь, и я не вижу причин противостоять тебе, плести против тебя интриги. Все, что я требую — чтобы ты дал мне цель, ради которой стоит жить.

Сын молчал еще какое-то время, затем кивнул: — После того как Борлейас падет, ты останешься командовать, и рассказы о твоих свершениях будут добавлены к легенде о тебе, как и надлежит. А сейчас я хочу, чтобы ты взял «Домен Хал» со всеми его ресурсами, отправился в систему Пирия и сделал то, что я сказал.

— Будет сделано. — Спустя мгновение Чулканг Ла добавил: — Мне приятно, что ты лично пришел просить меня.

— Каковы бы ни были наши разногласия, ты остаешься героем для йуужаньвонгов и для своего сына. Я очень тебе обязан.