25 июня, наши дни. Несвиж

Но Григорий его не слышал. Он стоял, раскачиваясь, посреди комнаты с закрытыми глазами и тихо повторял какие-то непонятные слова. Его лицо было мокрым от пота. Со стороны он был похож на молящегося бедуина.

Аля попробовала приподняться, но какая-то неведомая сила удерживала ее, не давая пошевелиться. Так продолжалось не более пяти минут. Наконец, камень потускнел, и в тот же момент лампочка на столе снова зажглась, осветив измученное лицо Григория. Из прихожей выглянул Франц.

— Что это было?! — взвизгнула Алька.

— Чертовщина какая-то, — прошептал Франц, осторожно вынимая из рук Григория камень. — Никогда бы не поверил, если бы сам не увидел. Ну, ты, Гриша, и дал сегодня… Фокус, что ли какой?

— Никакого фокуса, — обиделся тот. — Этот камень из Тибета, часть древнего каменного колеса, на котором был высечен священный текст. Колесо должно было венчать одну из девяти башен тайного города, спрятанного где-то высоко в горах. Колеса должны были притягивать космическую энергию. Всего этих колес было девять. Когда-то каждое из них распилили на двенадцать частей, чтобы они не достались врагам, осадившим тайный город, а эти части раздали жителям, которые обязаны были передавать их своим детям, те же, в свою очередь, — своим, и так до тех пор, пока не наступит день, в который все части можно будет снова соединить в единое целое. Однако враги узнали об этом. Их предводитель велел схватить всех оставшихся в живых защитников города и привести к нему. Но двенадцати удалось ускользнуть, спрятавшись в одной из глубоких пещер высоко в горах. Несмотря на пытки, ни один из захваченных горожан не выдал место, где спрятал свою часть каменного колеса. Позднее их всех казнили. Захватчики сорок дней обыскивали каждый закоулок в городе, но так ничего и не нашли. Согласно преданию, когда Иисус путешествовал по Востоку, он получил в знак признания своей мудрости от одного из старых жрецов сразу двенадцать частей одного каменного колеса. Уже позже Иисус раздал эти части своим ученикам, сказав, что камни никогда не позволят им расстаться и всегда укажут дорогу друг к другу. Спустя полвека, проделав долгий путь, камни оказались у Византийского императора Юстиниана I Великого, а тот, в свою очередь, передал их вселенскому патриарху Евтихию как ценнейшую реликвию, связанную с жизнью Иисуса и Апостолов. Когда турки в 1453 году оказались у стен Царьграда, патриарх Афанасий велел слугам спрятать камни в двенадцати золотых Апостолах и отправить их на север в отдаленный монастырь, где они должны были храниться до лучших времен.

— Откуда ты все это знаешь? — прервал его пораженный Франц.

— Отсюда, — и Григорий указал на камень. — До того, как я взял его в руки, мне про камни ничего не было известно.

— Не хочешь ли ты сказать, что этот кусок камня может привести меня к Апостолам?

— Так и должно быть.

Франц быстро спрятал свое сокровище в портфель.

— Я знал, что рано или поздно мне повезет, — пробормотал он, обводя присутствующих торжествующим взглядом.

— И что же вы будете делать с этим золотом, — не удержалась от вопроса Аля.

— Сначала надо найти, а уж что с ним делать, я потом решу.

— А вы знаете, что все, найденное в земле, по закону принадлежит государству? Правда, нашедший клад может рассчитывать на вознаграждение, что-то около 25 процентов.

— Ты еще будешь меня учить! — раздраженно бросил гость, и лицо его перекосилось в злобной гримасе. — Да мне это государство всю жизнь должно! Сколько я на него вкалывал, сколько от него всего натерпелся, а теперь — отдай и утешайся какими-то крохами. Нет уж, ничего оно от меня не увидит!

— Зря ты, Франц, — вмешался в разговор Григорий, — в тюрьму ты по своей глупости попал, а про то, что ты где-то вкалывал, мне не рассказывай. Ты ж, кроме как в магазине грузчиком, нигде не работал.

— Не твое это дело, Гриша, — вдруг спокойно и даже ласково заговорил Франц. — Не время сейчас былое вспоминать, когда тут такое. — Он многозначительно похлопал растопыренной пятерней по своему портфелю. — Поможешь мне, я и тебя не обижу. Ты лучше скажи, что тебе там камень еще поведал интересного?

— Ты сам лучше скажи, где ты его взял? — ответил вопросом на вопрос Григорий.

— А разве ты не знаешь? Ведь ты все видишь, все знаешь…

— Все да не все.

— Ладно, так и быть, скажу тебе. Нашел я его два дня назад. А где нашел — не спрашивай.

— Погодите, — воскликнула Аля, — что-то тут не вяжется.

— Что не вяжется? — насторожился Франц.

— Если кусков колеса двенадцать, — продолжала она, — то каждый должен быть спрятан в одном Золотом Апостоле. Выходит, что один кусок из статуи кто-то достал.

— А ведь точно, — согласился владелец камня. — Может ты, Гриша чего напутал? Девчонка права.

— Ничего я не напутал, — разволновался тот, — все дословно пересказал. — Выходит, камень специально достали, чтобы он мог привести к остальным. А что, вполне логично.

— А разве одного Апостола нашли? — усомнился Франц. — Что-то я ничего об этом не слышал.

— Ты много чего не слышал, — отрезал Григорий. — Оставь камень, может, что-нибудь еще удастся узнать. Сегодня уже сил нет…

— Извини, Гришка, камень я тебе не оставлю. Ты сам посуди, он же теперь вроде ключа к разгадке. А вдруг ты меня обманешь? Или еще что-нибудь. — Он выразительно посмотрел на Альку. — Понимать должен…

Вместе они вышли на улицу. Аля увидела сквозь листву сада светящееся окно бабкиной комнаты и почувствовала укол совести.

— Мне пора, — спохватилась она. — Засиделась в гостях. Бабка там, наверно, уже таз икры наметала.

— Спасибо, что зашли. Может проводить вас?

— Нет, Григорий, не стоит. Не маленькая, сама дойду. Спасибо за рассказ и интересный вечер. Зайду на днях, сделаю пару эскизов.

Спустя каких-нибудь пару минут Алька была уже у себя в мансарде. За окном загадочно темнел сад. На столе она увидела кувшин с простоквашей и улыбнулась. Как в детстве, подумала она. Забравшись под одеяло, Аля открыла журнал и принялась читать. Однако сосредоточиться на чтении ей так и не удалось. Все ее мысли целиком занимала эта невероятная история с камнем, которая разыгралась на ее глазах часом ранее в доме Григория. Она извлекла из сумки сигарету и, не надевая кроссовки, босиком спустилась вниз и выскользнула на улицу. «Покурю за домом», — решила Алька, осторожно ступая по еще не успевшей остыть бетонной отмостке.

За углом было совершенно темно.

— Вот черт, — ругнулась она и, вытянув вперед руку, чиркнула зажигалкой, чтобы осветить себе путь. В тот же момент ужас сковал ее, но она успела испустить хриплый душераздирающий крик, от которого у мгновенно проснувшейся Серафимы Ивановны едва не остановилось сердце.