4 июня 1942 г. Несвиж

Адам, вскочил на ноги и со всех ног бросился убегать с места диверсии. «Ну почему я такой дурак, — размышлял он. — Ну, кто же знать мог, курва, что Штольберга в этот самый миг черти на мост принесут. Я бы тогда целиком гранату к взрывчатке присоединил, а не только взрыватель. Тогда этих фрицев, может, и под водой бы осколками посекло, а так — глядишь и выживут. Эх, жаль, нет времени посмотреть, что там и как. Полицаям на мосту точно хана, ну да ладно, даст Боже, позже и этих немцев достанем».

По месту укрытия Адама, ломая стволы тонкой прибрежной ветлы, ударили автоматные очереди. «Ага, как же, ищи ветра в поле, — подумал Ковальчик, прибавляя шаг. — Хотя эти парни совсем не дураки, быстро доперли, откуда квакали и зачем…»

Гетлинг стоял на оставшемся невредимым береговом пролете моста и поливал свинцом из автомата место, откуда он несколько минут назад услышал условный сигнал. Когда в магазине закончились патроны, он скомандовал солдатам на другой стороне реки организовать погоню за диверсантом. Те немедленно бросились исполнять приказ, постреливая короткими очередями в сторону предполагаемого беглеца. Гетлинг вернул оружие немецкому солдату и подошел к краю уцелевшей после взрыва части переправы. Центральная опора была полностью уничтожена, вместе с ней ушли под воду два пролета, вероятней всего похоронив под собой двух полицаев, стоявших рядом с Генрихом и Штольбергом в момент взрыва. «Да, этим точно капут, — подумал Лотар, рассмотрев вдали уносимые вниз по течению две полицейские кепки. — Плохо, конечно, если товарищи погибли, хотя и из этого можно извлечь определенную выгоду — золото не придется делить на двоих. Хотя, как тогда его переправить на родину… Тьфу ты, черт» — Гетлинг сплюнул себе под ноги.

— Что это было, господин Штраубе? — придя в себя и откашлявшись от воды, спросил Генриха Штольберг.

— Называйте меня по имени, Эрих. Несколько минут назад мы выпили с вами на брудершафт, — напомнил Генрих, — полюбуйтесь сами. — Он указал Штольбергу в сторону моста. Только что Генрих вытащил наглотавшегося воды то-варшца на берег, где положив на бок, быстро реанимировал его несколькими ударами по груди и в области надпочечников. — Вот тебе, сука, адреналин, размышлял Генрих, — не был бы ты мне так нужен, был бы уже на том свете, а сейчас будь добр, приходи в себя. Эй, господин гауптштурмфюрер, мы здесь, — поднимаясь на ноги, помахал он Гетлингу, — не вздумайте нас подстрелить…

— Шшшайзе!!! — с выражением произнес Штольберг, когда увидел, что произошло с мостом, — теперь, Генрих, я ваш должник, вы спасли мне жизнь.

Я бы с удовольствием услышал эти слова от Вагнера, подумал разведчик. Эриху же он ответил:

— Согласно восточным учениям, не вы мой должник, а я ваш. Спасши вас, я вторгся в вашу карму, и теперь несу за вас ответственность.

— Генрих, сжальтесь надо мной, я вас все равно сейчас не пойму, помогите лучше добраться до машины, — скорбно, будто прося милостыню, произнес Штольберг.

— Вам очень повезло, господа, — поприветствовал товарищей Гетлинг, — задержись вы с прыжком на секунду — покоились бы сейчас под обломками на дне реки.

— Что это было, Лотар? — спросил Эрих.

— Обычная, грамотно проведенная диверсия, — объяснил тот, щелкая фотоаппаратом, — я опросил солдат. Мальчишки отвлекали караул рыбной ловлей, одновременно мост заминировали и подорвали с помощью растяжки и плывущего бревна. Благодарите господина Штраубе, прыгни он на секунду позже… Штольберг, а где ваша одежда? — издевательски закончил Лотар, — ах, осталась на мосту? А не желаете еще один снимочек? А может, хотите выпить для согрева?

— Нет уж, увольте, — произнес Штольберг и пошел к машине.

— Партизаны? — спросил Лотара Генрих.

— Они самые. — Ответил гауптштурмфюрер. — Активизируются. Как наша контрразведка и предсказывала. К началу лета, мол, говорят, ждите веселой жизни. Так что, будьте осторожны, господин Штраубе. Все самое интересное только начинается.

— А зачем им вообще понадобилось взрывать этот мост? — поинтересовался Генрих, — ведь он не представляет особой цен-ности. Я уверен, что вокруг полно других переправ.

— Банальная акция устрашения, — ответил Гетлинг, — этим подрывом противник просто заявляет о себе. Мол, теперь он сила, с которой придется считаться. Обычное дело, господин Штраубе, в партизанской тактике трудно придумать что-нибудь новое…

Эти сумасшедшие сутки закончились еще одним взрывом, разгребать последствия которого Штольбергу пришлось на следующее утро. Самого взрыва Эрих не слышал, к тому времени он крепко спал, свернувшись калачиком под пуховым одеялом и слегка вздрагивал во сне от недавно перенесенного стресса. Час назад, под покровом темноты Генрих с Лотаром привезли его домой, где, никого не стесняясь, голый комендант вышел из машины и, слегка пошатываясь, прошествовал в дом. Перед этим Гетлинг успел угостить товарища таблеткой снотворного, которая в совокупности с выпитым за последние дни алкоголем вырубила Штольберга в считанные секунды.

Когда прозвучал этот второй взрыв, Генрих с Гетлингом тоже лежали каждый в своей кровати, постепенно смыкая веки, вспоминали события прошедшего дня и прикидывали планы на завтра. «Граната или противопехотная мина… ну и Бог с ней… утро вечера мудреней», — пронеслась примерно одна и та же мысль в головах недавних приятелей, перед тем как глаза закрылись, и они плавно погрузились в свои сны.

Рано утром следующего дня Генрих застал Штольберга у замка на месте взрыва.

— Повторите еще раз, как все произошло, — допрашивал Штольберг легко раненого ефрейтора. Из объяснений заикающегося солдата Генрих понял, что во всем виновато привидение под названием Черная Дама. Ночью ефрейтор обходил территорию вверенного ему для охраны участка. Позади него послышался шипящий звук, на который он обернулся и увидел полупрозрачное свечение, своими формами напоминающее женщину в средневековом одеянии. Часовой выпустил по призраку автоматную очередь и в страхе за свою жизнь убежал за угол, где и был встречен обходящим посты начальником караула.

— Они, что, из новеньких? — указав на солдата и лежащие позади него три прикрытых брезентом трупа, отчитывал Штольберг дежурного офицера. — Это же не первый случай, когда это так называемое «привидение» путешествует вокруг замка. Вы что, не можете довести до личного состава составленную мной инструкцию с правилами поведения при встрече с этой чертовой «Шварц Фрау»? Там же ясно сказано: ни при каких обстоятельствах не открывать огонь, а место, где оно якобы появилось, обследовать только утром? Ваши подчиненные разве об этом не знают?

— Никак нет, господин гауптштурмфюрер, — оправдывался офицер, — все в точности доведено до солдат и унтер-офицеров. Но поймите, против страха даже боевой устав не работает.

— Так добейтесь того, чтобы работал! — заорал Штоль-берг, — сами, если надо, оденьтесь в привидение и бегайте ночью по казарме, чтобы ваши бойцы привыкли к инфернальным врагам. Они у вас дети сопливые или солдаты вермахта? Шайзе! Развели тут черт знает что! Что там дальше произошло? — слегка успокоившись, спросил у дежурного офицера Штольберг.

— Не знаю, как случилось, — продолжил объяснения офицер, — начальник караула в общем-то боец опытный, привидений не боится… Одним словом он попытался убедить ефрейтора, что привидений не бывает. Личным примером вдохновить, так сказать. Вчетвером побежали к месту, где тому пригрезилась эта «Шварц Фрау». Результат перед вами… Самое интересное, что ефрейтор мало пострадал, может и правда — вера в приведения защищает от них?.. А неверие, наоборот, убивает…

— Доннерветтер, — выругался Штольберг, — все свободны, ефрейтора в госпиталь, убитых убрать, — скомандовал он дежурному офицеру.

— Доброе утро, Эрих, — поздоровался Генрих, — неприятности? Как вы чувствуете себя после вчерашнего купания?

— Да какое оно к чертовой матери доброе, — опускаясь на корточки и осматривая место взрыва, произнес Штольберг. — Похоже на мине подорвались. Не многовато ли потерь за эти сутки, господин Штраубе? Как считаете? И вот еще что непонятно, откуда здесь соль? Как думаете? — Штольберг макнул палец в небольшую горстку белых кристаллов, которые сначала понюхал, а затем попробовал на вкус.

— Поваренная, соль? — сделав ударение на первом слове, поинтересовался Генрих.

— Она самая, натрий хлор. Химию изучали?

— Безусловно, но это не самый любимый мой предмет, — ответил Генрих, — а зачем вам мои познания?

— Думаю вот, насколько я помню, соль не входит в состав ни одного взрывчатого вещества, — вслух размышлял Штольберг, — а если бы и входила, то мы бы не нашли ее здесь в таком рафинированном виде. Она бы вступила в реакцию и не оставила следов. Следовательно, тут дело в другом…

— Ладно, Эрих, — Генрих протягинул Штольбергу ключи от «Опеля-Амирала», — бак полный. А у меня своих дел хватает. Ключи от подвалов при мне, благодарю за содействие и желаю вам удачи в решении ваших химических и не только химических задач. Да, и не подведите, машина должна быть завтра утром у меня под окнами, иначе, сами понимаете — доктор Вагнер порвет меня на куски. Чует мое сердце, что в ближайшие дни он оклемается. Хайль Гитлер! — Генрих повернулся кругом и направился в сторону замка.

— Хайль! — отмахнулся Штольберг. Он, опустившись на кор-точки, продолжил с увлечением разгадывать свою пиротехни-ческую головоломку.

Ближе к вечеру Эрих подогнал машину к дому Гетлинга. Лотар вынес и положил в багажник два обшитых брезентом фанерных ящика с надписями «1» и «2» по всем своим шести граням. Сразу после того, как стало известно о способе переправки, подельники расфасовали ценности по ящикам, и чтоб не перепутать свое добро с чужим, пометили их цифрами. На заднее сиденье «Адмирала» Гетлинг положил автомат, несколько штук всегда напоминающих Штольбергу яйца Фаберже наступательных гранат М-39, дополнительные обоймы к своему «Вальтеру».

— Лотар, тут ехать всего километров шестьдесят, а вы экипировались, будто собираетесь в одиночку штурмовать Л он-дон, — съехидничал Эрих.

— Лишнее оружие и боеприпасы никогда не помешают, — заметил Гетлинг, усаживаясь за руль и заводя мотор, — особенно если их не приходится тянуть на своем горбу. Я же не спрашиваю вас, зачем вы взяли свой фотоаппарат. Вам наверно хочется отснять момент, как мы торжественно грузим наше золото на борт аэроплана? — не остался в долгу Гетлинг.

— Да нет, — замялся Штольберг, — вдруг я увижу по дороге что-нибудь достойное внимания. Фотоаппарат всегда может пригодиться.

— Автомат тоже. Вы бы лучше о другом думали, — продолжил свои подначки Гетлинг, — вы в дорогу без документов едете? Или успели сделать новые, взамен утонувших вместе с формой? Кстати, ничего ценного больше не утонуло? Боевые награды, деньги…? Да, и еще, когда будете печатать снимки, обязательно сделайте мне на память одно фото, то, где вы с голой жопой. Я успел вас щелкнуть пару раз. Ради бога, не подумайте, что я педераст, мне эта фотография нужна чисто для потехи — поржать на старости лет. Гы, гы, гы…

— Идите вы к чертовой матери, Лотар, — разозлился Штольберг. — Награды дома, новые документы завтра доставят из Баранович, денег утонуло примерно марок девяносто, что вас еще интересует? Поехали!

— Ну, поехали, — Гетлинг снял «Вальтер» с предохранителя, положил его на пол у сиденья между ног, выжал сцепление, включил передачу и надавил на газ. — Расскажите лучше, что там удалось нарыть по поводу взрыва в замке?

— Вообще-то, проводить подобные расследования — это ваша работа, которую я сделал сегодня вместо вас. Так что цените мою доброту, — заметил комендант.

— Ну и, — пропустив замечание товарища мимо ушей, потребовал продолжения Лотар.

— В общем, картина мне видится таким образом, — закурив сигарету и выпустив дым в окно, пояснил Эрих, — театр теней. На землю высыпается соль, поливается спиртом, наверх кладется медленно горящая фигурка Черной Дамы, допустим из плотного картона или жестянки, все это дело поджигается. В результате образуется облачко мертвенного сияния. Можно еще издалека подсветить облако фонарем. Если есть нужда травмировать не только психику, но и тело врага, то место минируется, как это и произошло вчера. По-моему все просто.

— Сами додумались или видели подобное где-нибудь, — одобрив гипотезу, спросил Гетлинг.

— Сам, — ответил Штольберг и после недолгой паузы добавил, — видел.

— Да ну вас, — заржал Лотар, — давайте лучше вместе подумаем, как с этой напастью бороться. Если партизаны будут нам каждый день подобные спектакли устраивать, то это до добра не доведет. Нужно принимать контрмеры. В общем так, как вернемся, выпишем взвод карателей из Баранович, устроим облаву, и пусть они расстреляют каждого десятого. Или пятого. Сразу одумаются. Баш на баш. А как иначе..?

* * *

— Себя не выдавать, в бой ни с кем не вступать, все разглядеть и намотать на ус. Понял? — инструктировал Тычко командир отряда Шмель. Участок дороги тебе известен. Вот отсюда, — командир ткнул пальцем в карту, — и до деревни Липки.

— Что-нибудь планируется в Липках? — спросил Тычко не только из чистого любопытства, а желая подтверждения полученной недавно на берегу озера информации. Очень уж хотелось старшине большего к себе доверия, которого он так и не сумел заслужить за время пребывания в отряде «Неман».

— Этого тебе знать не положено, — отрезал Шмель, — задача ясна? Бери под свое командование двух бойцов и в 19.00 приступайте.

— Есть, — Тычко отдал честь, развернулся на каблуках и, кривя физиономию, удалился строевым шагом.

Задание показалось Тычко мирной прогулкой по лесу. По дороге до самых Липок никаких немецких постов со шлагбаумами, никаких праздно шатающихся полицаев. Вообще никто не проехал. Не на что взгляд положить. «Ничего интересного», — размышлял старшина. Выйдя на опушку леса, с которого просматривалась дорога, пересекающая огромное уходящее вниз под уклон поле, Тычко устроил небольшой привал. С севера к дороге на Липки примыкала еще одна грунтовка, на которой бойцы и рассмотрели пылящий на высокой скорости «Опель-Адмирал». До опушки леса автомобилю оставалось минут пять. Времени на раздумье было в обрез.

«На таких авто только генеральские чины ездят, — быстро рассудил старшина, — следовательно выход один — атаковать и брать в плен. И плевать на приказ в бой не вступать. Быть может, от удачно проведенной операции зависят судьбы не только фронтовых операций, но и победы в целом. Если все пройдет удачно, то можно колоть дырку на гимнастерке под «Красную Звезду», а то и гляди под «Героя Советского Союза».

— К бою, — скомандовал Тычко и рухнув в заросли черники в нескольких десятках метров от того места, где дорога врезалась в лес, взвел затвор трехлинейки. Подчиненные бойцы — два ледащих крестьянина, недавно принятые в отряд, рухнули по бокам и тоже навели на дорогу свои берданки.

— Дык ведь, гэта, камандыр, як яго, — промямлил один из бойцов, — прыказано ж было не палиць!

— Отставить разговоры! Огонь только по водителю, и по моей команде, — приказал Антон.