Оставляя в стороне вопрос о неизбежных искажениях, сопутствующих устной передаче рассказов, общий обзор древнеафриканских преданий позволяет сделать вывод о наличии двух или нескольких тематических источников. Они предполагают разный уровень понимания и соответственно предназначены для разных аудиторий.

Подавляющее большинство мифологических рассказов, доступных по своему содержанию непосвященным людям, излагают несколько основных положений традиционной этики, но не объясняют их подлинное значение. При этом внешняя форма как бы старается прикрыть истинную суть дела. Эта маскировка была, вероятно, сделана преднамеренно, во всяком случае, в самом начале, так как в древних африканских обществах познание тайн жизни считалось одним из основных условий прихода к власти. Глава культа являлся одновременно хранителем священных формул, магических рецептов, заклинаний, а для этого необходимо было знать подлинные имена и точный иерархический порядок невидимых существ.

В течение многих лет мы имели возможность вплотную изучать обстановку у некоторых относительно мало известных племен, проживающих в лесистой части Берега Слоновой Кости. Речь идет о бете, дида, кру, уби, гагу, годье, гере, вобе, дан, тура и других.

У бете интересующая нас в данном случае проблема встает в связи с сущностью верховного божества Лаго, и отдельно надо рассматривать мифологический цикл, в центре которого стоит неясная фигура паука Заколо.

Образ божественного паука постепенно деградировал, и теперь паук стал забавным персонажем народных сказаний, не потеряв, правда, своего значения эталона морали. Его образ претерпел настолько большие изменения, что трудно даже распознать его первоначальные черты. Однако, основываясь на высказываниях старейших представителей групп бете, живущих вблизи Ганьоа и Исиа, и на сравнительных данных, собранных в других местах Африканского континента, мы берем на себя смелость выдвинуть предположение, что Заколо — это утратившее свое значение божество первого плана, а может быть, даже сам верховный бог в солнцеподобном облике.

У акан мифы о происхождении мира повествуют о большом черном пауке, подчиняющемся приказам верховного разума. Он осуществляет созидательную деятельность, поставляя жизненное вещество, откуда и появляются все человеческие расы.

При нынешнем состоянии наших познаний почти невозможно определить расстояние, отделяющее в иерархии того-кто-задумал от того-кто-сотворил-мир, тем более что вначале это могло быть одно и то же универсальное божество.

В данном конкретном случае мы должны рассматривать, согласно представлениям бете, две возможности: одна связана с фактором "пространство", а другая — с фактором "время".

Согласно первому варианту, Лаго и Заколо могли бы выступать как два соседних, самостоятельных божества. Каждый был порожден особой духовной субстанцией, и их слияние происходило по мере формирования — благодаря, главным образом, языковому единству — племени бете. Эта гипотеза представляется наиболее соответствующей исторической действительности.

По второй версии, можно было бы рассматривать обособление двух функций, исходя из аморфной сущности, которая определилась, прежде всего, как первоначальная динамическая энергия. В некоторой степени это напоминает основополагающую идею космогонии акан, где верховное божество (трансцендентный образ абсолютной царской власти) для осуществления дела созидания имеет в своем подчинении другое божество, облеченное всеми необходимыми полномочиями. Если предпочесть второй вариант, то такая активная роль выпадает на долю Заколо (не город народных сказок, а персонажа теологических построений).

Напомним в этой связи, что подобные процессы расчленения и специализации божественных существ часто встречаются на всем континенте, и в литературе можно найти много таких примеров. Их можно разделить по меньшей мере на три группы: 1 — объединение двух или нескольких существ в виде единого крупного божества; 2 — расчленение первоначального существа на два или нескольких божеств с разными функциями; 3 — тенденция крупного божества приобретать два самостоятельных облика, дополняющих друг друга или противостоящих друг другу, наподобие ипостасей в религиях, основывающихся на учении о спасении.

Еще в XVIII в. европейцы, приезжавшие в Африку, отмечали: здесь считают, что "большой черный паук, которого негры на берегу Гвинейского залива называют Нанни, создал людей по указанию бога".

Значительно позже, уже в наше время, комментаторы уточнили: население, принадлежащее к группе народов акан, во главе с ашанти, верит, что оно произошло от огромного предприимчивого паука, по имени Ананси, подчиненного высшей власти. Такое представление пришло, очевидно, с севера и распространилось вдоль всего Гвинейского залива, в частности среди населения ветви эве и его соседей, живущих в северной части нынешнего Того, например среди крачи. Последние считают паука — ткача мироздания (кстати, они его рассматривают также и как образ материнской ноши) ближним высшего божества по имени Вульбари; им обоим оказываются самые большие культовые почести. В мифе о сотворении мира у крачи этот гигантский паук выступает в роли "носителя солнца и луны".

Со своей стороны некоторые немецкие теоретики считают тему о божественном пауке, который соткал первую человеческую субстанцию, одной из четырех главных "антропогоний", и цикл устного творчества, посвященный этому знаменательному событию, называют "астральный анималист".

Другие библиографические источники показывают, как широко может распространяться сюжет по горизонтали. Так, дуала и бети (Нижний Камерун) поклоняются пауку, которого называют Дидобе, и связывают его с понятиями неба и солнца; у баротсе (Южная Африка) небесный паук ведет души к месту их вечного поселения и находится рядом с супружеской четой верховных божеств; ваджагга утверждают, что своим земным существованием они обязаны пауку — небесному существу, и поэтому почитают его как своего тотемического предка, основателя клана вождей.

Мы сами нашли в Верхней Гвинее несколько примеров народных сказаний, где героем является паук Сийа.

Теперь вернемся в страну бете. В ее западном секторе имя Заколо встречается в очень многих фольклорных рассказах. Так называют главное действующее лицо, которое во многих отношениях отвечает понятию легендарного героя и даже культурного героя. У бете из окрестностей г. Далоа Заколо похож не столь на божество, сколь на предка первобытных времен, своего рода сверхчеловека, обладающего и хорошими и плохими человеческими качествами, но в гипертрофированном виде. В частности, он — предтеча личности в поисках совершенства (бессмертия в чисто философском значении слова), но это совершенство родовое, а не индивидуальное. В этом плане Заколо предвосхищает инициацию, посвящение, воспринимаемое как путь к усовершенствованию условий человеческого существования.

Старые мудрецы в этом районе никогда не путают понятий лаго и заколо.

Для непосвященного достаточен простой и одновременно многосторонний образ Лаго, воплощающий все сверхъестественные силы, вместе взятые. Но в размышлениях на высоком интеллектуальном уровне он предстает в гораздо более сложном виде и охватывает очень широкое поле действия.

При детальном анализе ситуации, складывающейся в масштабе познаваемого мира, прежде всего бросается в глаза, что термин "лаго" в его полном понимании заполняет все пространство, но, как только этого требует диалектика, он может претерпевать и значительное морфологическое сокращение. Все формы бытия не только исходят от лаго, они сами являются лаго. Все достоинства, все ценности, все положительные и отрицательные качества зависят от лаго.

В то же время несколько в стороне от этого глобального образа верховного божества в силу антропоморфных тенденций на Лаго возлагается роль отца, символа власти и партнера божественной супруги. Последняя, в свою очередь, воплощает материнство, плодотворные силы природы. Как и в других пантеонах Тропической Африки, у бете божественный брак олицетворяет в аллегорическом плане свершение в результате объединения духовного начала (мужской элемент небесного происхождения) с материальным (женский элемент, связанный с землей).

Однако подобная схема не всегда соответствует всем обстоятельствам. Там, где мысль выходит за пределы духовного микрокосма с изведанными путями, она начинает вести себя подобно путнику, заблудившемуся в пустыне. Тогда появляется необходимость разработать более тонкую справочную систему, что можно сделать ценой некоторых языковых ухищрений или даже нарушений логических установок. То, что получается в результате, недоступно восприятию непосвященного человека и становится исключительным достоянием посвященного мудреца. Число таких посвященных сокращается и сейчас у бете свелось к нескольким людям. Очень немногие знакомы с тем, что ранее составляло, должно быть, стройную систему этических идей. Это, конечно, сводит ее социологическое значение почти на нет. Тем не менее само существование некоторых понятий, а также опыт их координации, который нам удалось восстановить на основе того, что сохранилось в памяти отдельных людей, доказывают, что бете в достаточной степени обладали способностью ставить основные вопросы жизни и предлагать соответствующие решения. От этих ответов до нас дошли только несколько отрывков, не претендующих на эпическое значение, но все равно ясно, что они давались в космическом масштабе, причем, как и следовало ожидать, в великом вопроснике человек занимал центральное, но не самое возвышенное положение.

По мнению наших информаторов из Далоа, картина, которую мы смогли таким образом набросать из отдельных разрозненных элементов, ни в коей мере не противоречит принципам "ясного понимания", она только углубляет их. Рассчитанная на более высокий уровень интеллектуального развития, она в той или иной степени носит эзотерический характер (хотя, как мы считаем, не совсем правомерно).

Основой этой картины, целиком проникнутой божественной субстанцией, служит, по всей видимости, понятие верховного существа, которое, правда, не становится первостепенной квинтэссенцией. Больше того, само оно мистическим образом произошло из этой квинтэссенции и находится по отношению к ней, если можно так выразиться, в сыновней зависимости. Впрочем, это не удивительно. В Африке, как правило, безличные и элементарные трансцендентные силы предшествуют появлению активных божеств, гораздо более определенных в соматическом отношении и, следовательно, более близких людям. Литургические действия, направленные именно на то, чтобы обеспечить доступ к потустороннему, касаются только этих богов.

Для того чтобы уточнить вертикальные взаимозависимости вселенной, эзотерическая система бете, в том виде, в каком ее нам представили, предполагает три иерархических плана: один расположен выше, а другой — ниже божественной области Лаго. Верхняя сфера соответствует в основном теологическому (или просто философскому) мышлению. Среднюю нужно рассматривать как сферу практической религиозной жизни, сосредоточенную вокруг большого, активно действующего божества, располагающего средствами жизни и распределяющего их. И, наконец, низшая сфера объединяет по органическим группам все, что явилось результатом творения (главным образом мифологические сюжеты).

В таком окружении Лаго у бете выступает в роли великой творческой энергии, способной создавать живые существа и неодушевленные предметы, но она не занимает первостепенного положения в конкретном смысле этого слова. Первоначальное небытие, откуда появился Лаго, в этой интерпретации выходит за рамки условного образа "пустоты без света". Больше того, оно обладает сравнительно сложной двухэтажной структурой: в самом начале космологической мысли появляются два основополагающих понятия, имеющих равное значение, первое это — ибо, море, и второе — пео, жизнь. Кстати, этим объясняется, что р. Сассандра ("Большая вода") на местном наречии получила и до сих пор сохраняет название Ибо.

В аллегорическом виде Ибо и Пео принимают иногда облик очень древних аморфных и бесполых божеств; они сосуществуют, но никогда не образуют супружескую пару.

Ибо и Пео — две главные силы вселенной — находят свое идейное продолжение в двух других параллельных потенциях, которые в схеме мира им непосредственно подчинены: одна, порожденная Ибо, называется Догбоза, а другая, вышедшая из Пео, носит имя Гейи.

На языке бете, догбо, или дегбо, значит "говорить", за — это "красное". В свете полученных разъяснений, хотя и довольно туманных, первый из этих терминов должен напоминать, с одной стороны, о чудодейственной силе созидательного слова, а с другой — о цвете крови, носительницы жизни. Таким образом, речь идет о ключевом понятии, при помощи которого перед посвященным сразу открывается весь органический мир, где он видит результат совместного действия духовного творчества (слово — божественное начало существования) и физического рождения (связанного в данном случае с красным цветом крови роженицы). Этому закону подчиняются все люди без исключения.

Здесь мы хотим сделать одно замечание, правда, второстепенного порядка. Морским моллюскам, которых бете называют дение-коко, приписывают сверхъестественную силу именно из-за красного цвета их панциря. Ракушки собирают на пляжах при отливах между устьями рек Сассандра и Табу и используют в качестве ритуальных аксессуаров. Стоят они дорого, покупают их главным образом охотники и воины, которые увешивают ими ножны своих кинжалов и приклады своих ружей в надежде сделать оружие более эффективным.

Что касается термина "гейи", то он означает что-то бесконечное, неизмеримое. Наши собеседники, знающие французский язык, говорили, что наилучший его перевод — ?ternit? (вечность).

Догбоза и Гейи, подобно Ибо и Пео, не имеют определенных половых признаков. Это существа абсолютно абстрактные, созданные мудрецами бете в чисто философских целях, и им не оказывают почестей в литургии. Однако по природе своей они уже тяготеют к разным полам: Догбоза приведет, конечно, к воплощению женских функций (олицетворенных мифической фигурой, называемой Майе), а Гейи передаст отеческому божеству Лаго одну из своих основных характерных черт. Значит, в нисходящем порядке можно представить себе две линии: "мужскую" — Пео — Гейи — Лаго и "женскую" — Ибо — Догбоза — Майе. За редким исключением, два первых "поколения" таким образом сгруппированных божеств не будут играть большой роли ни в мифологии, ни тем более в устном народном творчестве.

Центральную ось в картине, которую мы в настоящее время рассматриваем, составляют главное божество Лаго и его божественная супруга Майе. В рассказах о начальном периоде существования мира Майе выступает в чисто "земной" роли, т. е. в роли воинственной героини, противостоящей мужчинам. Она смертна и присоединяется к участникам данной картины только временами. Поэтому она скорее объект любовного увлечения Лаго, чем его настоящая жена.

Но самое удивительное, что она родила против своей воли, став жертвой хитрости мужчин, которых ненавидела до последнего вздоха.

При всем этом со строго теологической точки зрения Майе занимает в мистической мысли бете незначительное место. Ее значение увеличивается в архаических мифах, и не только в драматическом или эпическом отношениях. Дело в том, что появление в священной истории первого существа женского пола означало важный этап в генеалогии богов бете: они в первый (и в последний) раз стали более человечными. Наметилась даже возможность создания первой супружеской четы со всеми вытекающими отсюда конфликтными ситуациями.

Отныне на смену сотворению пришло рождение потомства, и это понятие потрясло весь мир.

В легенде, множество вариантов которой распространяется, в частности, в западных районах страны бете, Майе называют полным именем — Вене-Ловили-Лаго-Дигбё-Нон-Майе, что означает Майе-госпожа женщин-мать Дигбе-сына бога.

Первоначальная ситуация (с ней мы знакомы уже по многим другим фольклорным источникам) складывается примерно так: в еще не организованном мире существуют два человеческих общества, причем фактически они не поддерживают контактов друг с другом. В одном живут воины-мужчины, под предводительством Лаго, а в другом — женщины-амазонки, которыми командует Майе. В обстановке непрерывной вражды, конечно, нечего и думать о браках. Сильный пол — это женщины, потому что в боях они всегда одерживают победу.

Дальнейший ход событий повествование, не лишенное некоторых противоречий, излагает следующим образом: мужчины ненавидели женщин, но все-таки иногда приходили к ним в деревню посмотреть, как они развлекаются. Однажды в безлунную ночь женщины танцевали в кругу зрителей-мужчин. Танцами руководила Майе. Вдруг под влиянием до сих пор неизвестного ей импульса она влюбилась в молодого Лаго. Подчиняясь первому зову чувства, она под покровом темноты приблизилась к вождю мужчин и отдалась ему. Окружающие ничего не заметили. Так повторилось несколько раз. Лаго хотел усилить свою власть над возлюбленной и стал поить ее пальмовым вином, которое умели делать только мужчины. Вскоре, к всеобщему удивлению, Майе забеременела; ни одна из женщин не понимала, почему так случилось, но Майе заявила, что это сделал Лаго. Она родила двух близнецов — Тапе и Дигбё (они будут играть особую роль среди божественных существ, интересующих нас в данном случае). Вместо того чтобы радоваться, женщины тотчас же после этого события возобновили войну против мужчин. Случилось так, что, преследуя их, амазонки наткнулись на несколько поваленных пальмовых деревьев; мужчины собирались извлечь из них сок. Майе, познавшая уже вкус прелестного напитка, стала утолять им жажду. Сестры последовали ее примеру, вино им показалось очень вкусным, и в результате они сильно опьянели. Тогда мужчины, затаившиеся в засаде, воспользовались беспомощностью женщин и убили Майе. Лишившись предводительницы, женщины сдались, но мстят за поражение тем, что изменяют своим мужьям.

Все вышесказанное — только небольшое введение к рассказу о двух "детях" четы главных богов бете. Изучение их истории показывает, что вопросы, связанные с трансцендентными самостоятельными сущностями, имеют меньшее значение по сравнению с двумя основными принципами, которые породят в дальнейшем другие ценности, необходимые для завершения работы по созданию и запуску вселенной. В ходе постепенного построения космического порядка чета Лаго — Майе сохраняет полную неподвижность, как это и подобает духовному очагу существования. Вся творческая и динамическая сила сконцентрирована в двух верховных символах, обладающих совершенно неравными потенциальными возможностями. В целом действие почти исключительно остается за Лаго, но оно всегда носит косвенный характер. В отличие от обычных концепций эзотерические толкования мироустройства представляют Лаго как фигуру чисто метафизическую, имманентную — в том смысле, как понимал этот термин Спиноза, — которая проявляется через своих двух "детей" — Тапе и Дигбё, причем первый занимается космическими делами, а второй — всем, что касается земных проблем.

Этимологически термин "тапе" охватывает небо и все небесные явления, а "дигбё" напоминает о Земле, воспринимаемой как "трон", т. е. как материальная основа существования.

У Тапе и Дигбё нет определенных половых признаков, и вообще они не поддаются каким-либо тенденциям к антропоморфизму. Это вполне понятно, так как они только действенные эманации высшего разума.

С точки зрения бете-мыслителя, Тепе и Дигбё выступают прежде всего в качестве подручных и обязаны следить за гармоничным ходом дел во вселенной. Они действуют в огромных масштабах, превосходящих горизонты, доступные человечеству, и не включены в литургию, поэтому им очень редко оказываются почести.

Солнце, луна, все небесные светила, атмосферные явления, понятие времени, времена года, плодовитость животных и людей, плодородие полей, воплощенное в дожде, гром, воспринимаемый как голос небесного владыки, — все это относится к области деятельности Тапе.

Плодотворная сила, исходящая от Тапе, может различными путями проникать в земные пласты. Она часто концентрируется в больших камнях; тогда их провозглашают священными, им делают жертвенные возлияния и ритуальные подношения.

Вообще, в традиционной африканской мистической мысли сочетание "жизненная сила — камень" встречается довольно часто. Силы, накопленные в минерале, происходят или от чисто божественной энергии, или же от нетленных, перевоплощенных элементов умерших предков, во всяком случае когда это касается "душ".

Духовная ось, представленная божественными близнецами Тапе — Дигбё, безусловно, идет по вертикали, потому что она соединяет небесные плодотворные силы, стимулирующие все формы жизни, с хтонической материнской субстанцией, обеспечивающей материальные средства существования.

И все-таки, когда речь заходит о роли Дигбё, то дело обстоит не так просто. Иерархическое положение этого божества в общей картине тем более замечательно, что приближает Дигбё к самим судьбам человечества: от него берут начало все добрые и плохие свойства (другими словами, принципы утверждения и отрицания), все физические и моральные качества, необходимые для управления миром.

И в то же время каким-то мистическим путем понятие Дигбё порождает три других божества, именуемых Ной, Бугуи и Тети.

В абстрактном аспекте Ной — символ зарождения потомства и множественности вообще. Разнообразие видов — результат его деятельности. Это Ной моделирует человеческие общества, следит за их функционированием и постоянством. Кроме того, он поощряет мышление, художественное творчество, всю игровую и ритуальную деятельность, например танцы и песни. Под его начало поставлено литературное творчество, исполнение обрядов, основные ремесла, в том числе и главные из них — гончарное и кузнечное дело.

Бете видят в Ное источник "нуминозной" силы. Согласно этой логике он показал человеку путь от первоначального мрака к моральному и гражданскому усовершенствованию через обряды инициации.

Ной указал людям различные пути приобщения к сакральному, в частности, они обязаны ему введением искупительной жертвы. Поэтому в хроматической символике с Ноем связан лиловатый цвет ореха кола, составного элемента жертвоприношений.

Второй член братского трио, порожденного Дигбё, — Бугуи. Он концентрирует и распределяет земным потребителям средства светской власти, выражаемые в физической силе, в землевладении, в политическом господстве (в том числе в занятии руководящих должностей, передаваемых по наследству). В этом отношении символическое значение Бугуи очень велико, так как, по эзотерическим представлениям бете, он воплощает собою все позитивные ценности, всю мускульную или умственную деятельность, направленную на господство над людьми и на их организацию. Таким образом, от него исходит и его именем оправдывается всякое понятие власти.

Хотя наши информаторы этого не уточняли, есть основание предполагать, что в компетенцию Бугуи непосредственно входят войны, в частности те, которые ведутся за завоевание светской власти, а также всякого рода борьба отдельных людей и групп за улучшение своего социального положения или за занятие высоких административных постов.

В иерархическом плане Бугуи надо рассматривать как вожака трех представителей этой тенденции (кроме него, сюда относятся Сели и Гомана, о которых мы будем говорить ниже).

Третий персонаж — Тети — жестокое и разрушающее существо. Своим злым нравом он резко отличается от двух братьев и предстает как антитеза Бугуи, но антитеза совершенно необходимая и в структурном отношении почти дополняющая его. Между Тети — воплощением отрицания и Бугуи — представителем позитивных сил нет и никогда не может возникнуть конфликтной ситуации. В представлениях бете о мироустройстве нет проблемы нравственного и безнравственного. Если она возникает, то только подспудно и только на определенном уровне своего развития. Наоборот, зло, хотя с ним и ведется повседневная борьба, считается необходимым для обеспечения полноты и внутреннего равновесия всего существующего на свете. Только человеку надлежит держать это необходимое и неодолимое зло в определенных рамках.

Можно даже пойти дальше и задаться целью выяснить, в какой степени общественному подсознанию требуется угрожающее присутствие зла. Это присутствие, вредное в материальном отношении, представлено колдунами и другими злонамеренными персонажами из потустороннего мира. По мнению бете-мыслителя, все они подчиняются приказам Тети. Но мы не можем рисковать вторгаться в область "психологии глубин", которой должен заниматься специалист.

Ограничимся в данный момент только напоминанием, что аллегорическая фигура Тети часто появляется на сцене в сопровождении "сына" и продолжателя его дела Даваи. Существуют мнения, что по жестокости он может даже превзойти своего отца. Люди, которые носят его имя, призваны выполнять большие, но рискованные задачи.

Интересно отметить, что наши собеседники в районе Далоа, определяя природу Тети, употребили выражение "потенция отрицания".

Итак, в общей метафизической системе три крупных существа-символы находятся на одной и той же иерархической ступени. Но это не означает, что они оказывают одинаковое моральное влияние на людей, своих подданных.

Будучи чисто отвлеченными понятиями, Ной, Бугуи и Тети, естественно, не пользуются никакими культовыми почитаниями, которые были бы им прямо предназначены. Поэтому верующий, который достиг этого уровня познаний, каждый раз, когда он хочет вступить в контакт с высшей силой, должен обращаться к посреднику — одному из широко известных и доступных в литургии божеств. Действительно, бете-мудрец считает, что всякое подношение, сделанное, например, чудовищу Гбогбоменэ (змееподобное божество, которое, согласно мифологии, находится в подчинении Тети), во всех случаях попадает в более высокие инстанции, в частности к Тети и его отцу Лаго.

Ной в том виде, в каком он предстает перед нами в обществе божеств бете, составляет как бы последнее звено линии Пео — Гейи — Лаго — Дигбё. Он играет роль мистического покровителя многих важных видов деятельности и располагает поэтому большим числом культовых представителей.

У его брата Бугуи имеется значительное потомство, представленное, в частности, основателями различных рас людей: одного зовут Сели, а другого Гомана.

Сели играет очень активную роль в мифологии нового цикла, где в очеловеченном образе он порождает расы с черной кожей.

Родственные связи второго партнера, Гомана, не очень ясны, потому что, по некоторым данным, он просто собрат Сели, а по другим, более достоверным, существо, вышедшее из субстанции Сели. Как бы то ни было, от Гомана берут начало все расы со светлой или белой кожей. Его аллегорический цвет, соблюдаемый в ритуале, всегда белый. Альбиносов, называемых лепё, а также европейцев создал Гомана.

Функции последнего члена вышеуказанного трио, Тети, продолжает Даваи, о котором у нас нет никаких точных сведений. Само собой разумеется, что этот Тети, за исключением возможной преемственности, не имеет ничего общего со своим омонимом, упоминавшемся выше.

В итоге схема теологических идей бете в том виде, в каком она предстает для посвященного, состоит из Лаго как центральной фигуры и двух подчиненных ему иерархических групп. Первая из них, если следовать порядку нашего изложения, представлена четырьмя существами — Пео, Ибо, Гейи и Догбоза. В настоящее время они, несмотря на свое славное прошлое, уходящее корнями в космогоническую эпоху, не имеют никакого прагматического значения и поставляют пищу только теологическим рассуждениям высшего порядка. Рядовой бете их почти не знает, и обычная литургия практически их не касается. Существа эти, должно быть, играли большую роль в архаических мифах, но теперь они забыты или неузнаваемо изменились.

Вторую группу, находящуюся на нижней ступени, составляют божества-символы — Ной, Бугуи, Тети, Сели, Даваи и Гомана. Все они до сих пор сохраняют более или менее почетное место в памяти наших современников и наряду с другими бесчисленными персонажами ведут если не блестящий, то по крайней мере достойный образ жизни в фольклоре. Однако им не оказывают обязательных почестей, за исключением нескольких смутных формул заклинаний, оставшихся, возможно, от уже забытых культов.

И наконец, размышляя над картиной, которую мы только что набросали, надо сделать одно предупреждение: тот факт, что в системе бете к центральной сущности тяготеет множество второстепенных существ (являющихся, собственно говоря, ее логическими производными), не должен нас подводить к ошибочному заключению о наличии здесь какого-то "политеизма". Мы склонны присоединиться к определению, предложенному некоторыми авторами, и утверждать, что в данном случае речь идет о "полиморфно представленном монотеизме".

Религиозная система бете очень похожа на систему кру и других групп населения, живущих в Либерии и в Береге Слоновой Кости и говорящих на языках ква. За исключением нескольких структурных особенностей, ее можно рассматривать как образец очень широко распространенных верований.

В самом деле, на всем Африканском континенте можно часто встретить религиозные доктрины, рассчитанные на два уровня понимания. Высший из них доступен лишь небольшому числу привилегированных людей и открывает путь к мистике.