Билл наблюдал за Леони со смешанным чувством гордости и сожаления. Какой же он был дурак, что потерял ее. Пятнадцать лет назад он, молодой голливудский лев, выбрал себе в подруги самую обольстительную в голливудских джунглях молодую львицу. Но союз этот был обречен, поскольку именно она, львица, ходила на охоту и приносила в дом добычу. Он чувствовал себя ущемленным, завидовал чужому успеху и хватке. Это он сделал Леони, но она превзошла своего учителя. Билл вздохнул и удрученно покачал головой. Такой, как она, больше не будет. И в душе его навсегда останется неутоленный голод.

Когда она в первый раз ушла от него, он ощутил гнетущую пустоту, которую пытался заполнить, кидаясь на всех подряд голливудских красоток – а таких было много, молодых, полных надежд, рассчитывавших с его помощью пробиться в кино. Он грубо играл на их иллюзиях, но, хотя диета и была бесспорно приятной, голод все равно давал о себе знать. Никто и никогда не смог ему заменить Леони. Было в ней что-то сверхъестественно притягательное.

Он никогда не забудет их первой близости. Это случилось после вечеринки, на которой они познакомились, когда он привез ее в свой дом в Малибу и они проболтали несколько часов подряд. Когда же она сказала о своем желании прогуляться на рассвете по океанскому берегу – совсем как Скотт Фитцджеральд, сказала она, – они отправились бродить по пескам. Сейчас он уже не мог вспомнить, как именно все произошло, но до сих пор в памяти было живо то изумление, которое он испытал, когда, нежно сняв с нее платье, увидел ее роскошное тело. Никогда прежде он так не хотел женщину; он жаждал обладать этим телом. Уложив ее на песок, он долго любовался ее безупречными формами. Но даже и тогда, когда овладел ею, прочувствовал каждую ее клеточку своим языком и губами, наполнил своим семенем, даже тогда, как и потом, когда стал ее мужем, по-настоящему так и не завладел ею.

Они часто занимались любовью на берегу, это стало для них своеобразным ритуалом. И вот сейчас она смотрела в глаза другого мужчины, смеялась вместе с ним, открыто проявляя свое влечение к нему. Билл смотрел на нее и Роба и пытался представить их вдвоем на берегу. И внезапно его кольнуло: а ведь они наверняка не занимались любовью в песках, на рассвете, в Малибу, как Скотт и Зельда. Это принадлежало только им двоим – ему и Леони, и мгновения их далекого счастья неповторимы. И все же его терзала одна и та же мысль: другой такой женщины в его жизни уже не будет.

– По-моему, ты нащупал великолепную комбинацию, Уильям, – донесся до Билла чей-то голос. Он очнулся от своих грез. Шум вокруг стоял оглушительный. Как ему удалось на время отключиться, оставалось загадкой.

"Ла Моска" трещал по швам. Сегодня здесь собралась вся съемочная группа; были и Марвин с Томми, прилетевшие в Рим накануне. Праздновали завершение съемок; обед оплачивал Марвин. Он остался доволен черновым вариантом картины, который прислали ему в Калифорнию, и особое впечатление произвел на него новый дуэт – Роба и Леони. Поговаривали, что Марвин уже планировал пригласить их обоих в свой будущий фильм и что, вполне возможно, возьмут и всю команду "Мечей на закате".

Лишь накануне вечером они, поработав сверхурочно, отсняли последние кадры, и теперь весь фильм уже был на пленке. Американцы были в восторге, и Билл знал, что своим успехом картина обязана его идее заменить Карло и ввести в действие героиню Леони. Биллу это казалось совершенно естественным. И только сейчас он понял, что во время съемок Леони изо всех сил старалась держаться в тени, предоставляя Робу возможность блеснуть в картине. Билл почувствовал укол ревности: ради него она не пошла бы на такую жертву. Их брак был обречен не только из-за его пагубных пристрастий к алкоголю и женскому полу, но и в силу того, что Леони не была готова хотя бы изредка уступать ему, мешала ему самоутвердиться. Хотя нет, и Билл вынужден был признаться в этом себе, – женщины и алкоголь были его слабостью всегда, еще до знакомства с Леони. А ее успех оказался лишь хорошим предлогом для того, чтобы вернуться к старым холостяцким привычкам; если бы только он был сильнее, они до сих пор были бы вместе.

– Билл? – В голосе, обращенном к нему, уже сквозило нетерпение.

– Ммм? Извини. Ты что-то сказал?

– Я говорю, по-моему, ты нашел формулу успеха. – Голос принадлежал Марвину. – Из них получился славный дуэт, не так ли?

– Да, – ответил Билл, грустно улыбнувшись.

– Они творят просто чудеса, появляясь на экране вместе, – заметил Марвин.

– Что ж, я когда-то писал удачные сценарии для Леони, – сказал Билл, – может, нам и удастся вернуть былые победы.

– Не вижу ничего такого, что могло бы вам помешать, – замурлыкал Марвин. – Ты чертовски хороший писатель. – Билл втайне был польщен столь лестным отзывом. Он уважал Марвина и ценил его мнение. Старикан выпустил много замечательных фильмов – пусть не все они были призерами "Оскара", но отличались добротностью, хорошими сценариями и превосходной съемкой – все это говорило о том, что у Марвина отменный вкус. – Когда-нибудь нам, может, и удастся завоевать парочку "Оскаров", если постараемся, – продолжал Марвин, словно читая его мысли. – Что скажешь? Как тебе идея дальнейшего сотрудничества?

– У тебя есть что-нибудь на примете?

– Ну, так, крутятся кое-какие мыслишки. Очень скоро я буду готов посвятить тебя в свои планы.

– Держи меня в курсе.

– Договорились. Когда мы сможем увидеться?

Послезавтра мы возвращаемся в Лос-Анджелес. А у тебя какие планы?

– Я подумывал о том, чтобы задержаться ненадолго в Риме. Меня с этим городом слишком многое связывает – ностальгия по шестидесятым… Феллини, Де Сика…

Марвин улыбнулся. Билл был большим энтузиастом кино, и Марвина это всегда привлекало в нем.

– Давай не забывать и о Висконти, – добавил он.

– Разве я могу забыть?

– Итак, как насчет моего предложения? – Марвин хотел заполучить Билла сейчас же, пока представлялась возможность. Такой сценарист был нужен ему позарез для успешного осуществления далеко идущих планов, хотя Марвин и сознавал, что Билл был отъявленным сукиным сыном и что вдохновение его могло быстро улетучиться, сменившись очередной депрессией. Однако профессиональное чутье подсказывало ему, что со сценарием Билла, умелой режиссурой и правильно подобранной музыкой его фильмы смогут побить все кассовые рекорды. Сразу же по приезде в Лос-Анджелес Марвин собирался встретиться с популярным молодым композитором, который мог бы так переложить мелодию семнадцатого века, что жители века двадцатого нашли бы ее божественной. Марвин уже загорелся новыми идеями; он понимал, что после "Мечей на закате" Леони вновь обретет былую громкую славу, а с Робом они станут поистине "горячей" парочкой. Из этого можно было бы извлечь максимальную выгоду. Прежде всего успех этого фильма облегчит ситуацию с финансированием научно-фантастической картины. Дела определенно шли в гору, а с Биллом тем более можно было рассчитывать на грандиозный успех в будущем. Парень явно тянул на "Оскара", ему нужно было лишь подкинуть хороший сюжет и подобрать беспроигрышную звезду. Марвин не сомневался, что дуэт Билла-сценариста и Джуда-продюсера будет непобедимой силой; оставалось лишь заарканить Билла.

Он взглянул на Леони; ее глаза сияли. О чем думает эта женщина? Намерена отказаться от блестящей карьеры – во имя чего? Любовь, предположил Марвин. Что ж, любовь – штука забавная. Взгляд его переместился на Томми, который увлеченно болтал с молодым миловидным осветителем. Томми был разочарован тем, что сегодня с ними не оказалось Джованни, которого он видел на студии накануне, но для него в любом случае это была бы пустая трата времени, подумал Марвин. Он уже был наслышан о Джованни и Берил от Леони и Роба.

– Ты ни за что не поверишь, Марв! Знаешь Джованни, дублера Роба? Он намерен стать платным компаньоном одной англичанки, Берил Уиллоуби. Он познакомился с ней здесь, в Риме. Она – вдова. Как тебе это нравится?

– Компаньон! – фыркнул Роб. – Жиголо, самый настоящий жиголо. Она же ему в матери годится. – Роб не заметил, как Леони при этих словах поморщилась.

Марвин нашел новость занятной.

– Что ж, ему повезло, или, может, повезло ей.

– Да, – согласилась Леони, – отважиться на такие отношения непросто. Но, кажется, они оба довольны. Она мне говорила, что все свое замужество была попросту платной экономной. А сейчас впервые почувствовала себя свободной. К тому же они с Джованни договорились всего лишь на год – так она настояла, – что ж, пусть попробуют.

– Джованни клянется, что это любовь навеки, – перебил ее Роб. – Романтический дурак, ты не находишь?

– Кто знает? Все может быть, – ответил Марвин, сам в душе романтик. Иначе какого черта он возится с Томми, который годится ему в сыновья? Томми никогда не упускал случая пофлиртовать с симпатичными юношами, но Марвин давно смирился с этим. Он всегда считал, что, только предоставив Томми полную свободу, сможет удержать его возле себя, и до сих пор теория эта себя оправдывала.

Что ж, в общем и целом ситуация складывалась как нельзя лучше. Если бы еще удалось провернуть дельце с Биллом, Марвин вполне мог считать себя победителем. Несомненно, литературная обработка сценария, сделанная Биллом, в конечном счете в корне изменила первоначальный замысел авторов. Признавая добротность оригинального сценария, Марвин вместе с тем не мог не заметить, что в нем не было полета, и Джуд, кстати, обращал на это внимание еще в самом начале работы над фильмом. "Хотя ладно, Бог с ним, кассу он все равно сделает", – сказал он тогда. А куда, собственно, запропастился Джуд? Он остался в отеле, сославшись на то, что ждет важного звонка из Калифорнии, но прошел уже час, а Джуда все не было. Проклятье! Он так нужен сейчас. Билла необходимо уломать до их отъезда в Лос-Анджелес.

Марвин твердо Берил в то, что все дела надо оговаривать за столом, и сейчас был как раз подходящий момент. В то время как Марвин был хорош по части светской беседы, Джуд славился своим умением прижать человека к стенке. Марвин уже собирался было предпринять новую атаку на Билла, как вдруг в дверях ресторана показался Джуд. Лишь только взглянув на его лицо, Марвин понял: что-то случилось.

Сердце защемило, но он радостно замахал Джуду, призывая его присоединиться к компании. Сидевшие рядом с Марвином обернулись, чтобы взглянуть на нового гостя. Леони воскликнула:

– О, наконец-то! Боюсь только, что мы начали, не дождавшись тебя… – Она осеклась, увидев выражение его лица. – Что-то произошло? – взволнованно спросила она. – С Бетти все в порядке?

Бетти, жена Джуда, осталась дома, в Лос-Анджелесе, поскольку не любила летать самолетами. Кроме того, она вечно страдала какими-то недугами и плохо переносила шумные компании – знаменитые мигрени Бетти портили любые застолья.

Однако Джуд, всегда отличавшийся изысканными манерами, проигнорировал Леони. Он прошел прямо к Марвину; в его руке была зажата газета. Леони не смогла разглядеть ее как следует, но тревожный холодок пробежал по телу. Сейчас от газет можно ждать лишь неприятностей, подумала она. Джуд наклонился и что-то шепнул Марвину, на лице которого тоже отразилось выражение крайней обеспокоенности. Он отодвинул стул и поднялся, намереваясь уйти.

– Прошу прощения, я отлучусь ненадолго, если позволите, – обратился Марвин к присутствовавшим за столом. – Возникла срочная деловая проблема. – И он проследовал за Джудом к выходу.

– Надеюсь, что ничего серьезного, – сказала Леони, взглянув на Роба. Легкая тень пробежала по ее лицу. Очередной удар сейчас, когда они уже преодолели столько трудностей, был бы величайшей несправедливостью.

– Деньги, – сказал Роб. В его голосе не прозвучало обеспокоенности, но он и не видел лица тех двоих. – Это вечная проблема. Но им нет нужды суетиться, мы же сделаем их сказочно богатыми, не так ли? – И он опять уткнулся в свою тарелку.

А за дверью ресторана американцы взволнованно обсуждали случившееся.

– Ты видишь в этом проблему? – резко спросил Марвин, прекрасно сознавая, что проблема действительно существует.

– Еще бы. Ты только взгляни на это, – и Джуд протянул Марвину газету.

Пока Марвин просматривал ее, повисло зловещее молчание.

– Боже праведный! – наконец произнес он. Джуд впервые за пять лет, что они работали вместе, услышал от Марвина обращение к Всевышнему.

– Я не могу поверить. Это несерьезно, – сказал Марвин, не отрывая изумленного взгляда от заголовков. – И подгадали как раз к тому моменту, когда мы объявили о выходе новой картины. Мы можем обратиться в суд?

Джуд прислонился к стене и засунул руки глубоко в карманы.

– Думаю, что нет, – произнес он. – У меня такое чувство, что все это правда или, во всяком случае, очень близко к ней.

– Ты шутишь.

– Вчера во время съемки я говорил с Дэйвом. Он весьма недвусмысленно намекнул на нечто подобное.

– С чего это он вдруг?

– Я поинтересовался, как ведут себя Роб и Леони в рабочей ситуации.

– И?..

– Он сказал: прекрасно, просто замечательно, если только не считать небольшого скандала по поводу той девчонки, с которой флиртовал Роб. Марвин фыркнул.

– Флиртовал! Эта статья категорично утверждает об изнасиловании. – Он вновь уткнулся в газету; его лицо еще больше нахмурилось. – Нужно показать Леони. Мы не можем утаивать это от нее. Ты уже с кем-нибудь говорил?

– Я связался со знакомым адвокатом, который специализируется на подобного рода делах. Вот почему я так задержался. Он не слишком-то обнадежил меня, сказал, Робу повезло, что девчонка не обратилась в полицию.

– Проклятье! – вскипел Марвин. – Этого нам только не хватало.

– Единственное, чем он меня успокоил, так это тем, что девчонка, судя по всему, не намерена дальше преследовать Роба. Скорее всего, она получила кругленькую сумму от газеты за свою исповедь.

– Я думаю! – согласился Марвин. – Итак: что мы предпримем?

– Надо объясниться с Робом. У нас нет выбора. Марвин застонал.

– Так хорошо начал вырисовываться новый проект. Ты не думаешь, что это сильно повредит нам? – с надеждой в голосе спросил он.

– Есть вероятность, но даже если все окажется правдой, самое худшее, по-моему, уже произошло.

Марвин нехотя направился к дверям ресторана.

– Веселье в разгаре, – криво ухмыльнувшись, произнес он.

Шейла Маккензи и Аманда Уиллоуби с интересом разглядывали друг друга, сидя за чайным столиком в отеле "Альбермарле". Шейла умышленно выбрала для встречи этот отель – именно здесь началась когда-то драматическая история ее любви. Здесь Симон впервые изменил с ней Элизабет, и вот – круг замкнулся, и теперь Симону предстояло испытать на себе предательство близкого человека. С каким-то странным удовлетворением Шейла отметила про себя, что прошло ровно полгода с того дня, как она стала любовницей Симона.

– Какой чай вы предпочитаете – китайский или индийский? – спросила она.

– Индийский, благодарю вас. – Аманда была заинтригована. Эта женщина разыскала ее по телефону в Риме и уверила, что имеет очень выгодное предложение, касающееся ее отца, Симона Брентфорда. Она особо намекнула на абсолютную конфиденциальность. Иначе ни о какой сделке не могло быть и речи.

– Думаю, нам надо бы подкрепиться. Как вы смотрите на то, чтобы заказать сандвичи с огурцами? – улыбнулась Шейла своей гостье.

– Замечательно, – улыбнулась в ответ Аманда. Женщина производила приятное впечатление, но в ее поведении угадывалась скрытая нервозность, и это настораживало.

К столику подошел официант.

– Чашку индийского и чашку китайского чая, сандвичи с огурцами и немного пирожных, пожалуйста.

– Хорошо, мадам. – Официант кивнул головой и отошел.

– По-моему, мы вправе позволить себе некоторые излишества, – вновь улыбнулась Шейла. Аманда никак не могла взять в толк, к чему понадобилось этой женщине встречаться с ней. Что уж такого могла она рассказать, что стоило бы хороших денег? Ведь ей должно быть известно, что свою историю Аманда уже продала в газеты. Кстати, чек на тридцать тысяч фунтов ей вручили в аэропорту Хитроу именно сегодня утром. Как бы то ни было, эта Шейла Маккензи вовсе не смахивает на журналистку.

– Осмелюсь предположить, что вас одолевают некоторые сомнения по поводу нашей встречи, – тихо сказала Шейла, словно угадав ее мысли. Хотя в чайной, кроме них, никого не было, обе они предпочитали говорить полушепотом.

– Да, вы правы, я действительно в недоумении, – с притворной скромностью ответила Аманда, решив на сей раз изображать саму невинность.

– Прежде всего вы должны обещать мне, что никогда и никому не обмолвитесь и словом о нашем разговоре. Иначе я ничего не смогу вам рассказать.

– Конечно, – тотчас же ответила Аманда, подумав про себя, что женщина чересчур доверчива или наивна. – У меня и в мыслях нет выдавать кому-либо чужие секреты.

– Не сомневаюсь в вашей искренности, но, чтобы быть абсолютно уверенной, – сказала Шейла, протянув руку к чемоданчику, стоявшему рядом со стулом, – я бы хотела, чтобы вы прочли вот это… – Она щелкнула замочком и достала документ, который и вручила Аманде. Девушка взяла его и принялась изучать. Это было типовое обязательство по неразглашению конфиденциальных сведений. В нем значилось:

"Я, Аманда Уиллоуби, настоящим обязуюсь никогда и ни при каких обстоятельствах не раскрывать источника информации, переданной мне сегодня".

Под текстом стояла дата: пятница, двадцать девятого июня, и было оставлено место для подписей Аманды и свидетеля. Ознакомившись с бумагой, Аманда вопросительно взглянула на свою собеседницу.

– Что все это значит? – надменно спросила она. Ей начинало казаться, что ее перехитрили.

– Мера предосторожности, гарантия, если хотите, что мои интересы будут соблюдены. Если вы согласны, я бы хотела, чтобы вы подписали этот документ в присутствии свидетеля. Как только вы это сделаете, я сообщу вам некоторые сведения, которые вы затем сможете продать в газеты.

– Если в вашем распоряжении столь ценная информация, почему же вы сами не хотите продать ее? – тут же спросила Аманда.

– Потому что хочу сохранить анонимность, – прямо ответила Шейла.

– Тогда в чем же ваш интерес? – удивилась Аманда.

– Вы узнаете, как только подпишете это соглашение.

Аманда фыркнула.

– Но то, что вы мне предлагаете подписать, не имеет никакой юридической силы – такой бумагой нельзя заставить кого бы то ни было хранить секреты, это все равно что поверить на слово.

Шейла, как и многие ее предшественники, имевшие дело с Амандой, поняла, что девочка далеко не дура.

– А как насчет денег? – неожиданно спросила она.

– Что вы имеете в виду? – Голос Аманды прозвучал ровно, но в глазах зажегся огонек.

– Что, если я предложу вам деньги в обмен на ваше молчание в течение полугода? Это вас устроит?

– А что может помешать мне заговорить раньше – скажем, через три месяца или даже две недели?

– Вы не получите денег раньше, чем через шесть месяцев. Что скажете?

Подошел официант с подносом, уставленным едой, и Аманда воспользовалась паузой, чтобы повнимательнее рассмотреть свою визави. Перед ней сидела на редкость привлекательная женщина с роскошной темно-каштановой шевелюрой, безупречным цветом лица и янтарными глазами, которые сейчас смотрели строго и серьезно, но в любой момент могли зажечься озорными огоньками. На ней был летний костюм из бледно-розового хлопка – цвет, который, казалось, был совершенно не совместим с оттенком ее волос, но на самом деле сочетание получилось весьма эффектным. Женщина производила впечатление исключительно энергичной особы, и это, как показалось Аманде, было в ней самым привлекательным.

Официант, молодой и неопытный, явно нервничал. Очень долго сервировал столик, но даже когда он наконец удалился, Шейла не сразу возобновила прерванную беседу. Она принялась разливать чай.

– Вам с молоком? – вежливо спросила она.

– Да, пожалуйста, – ответила Аманда. И выждала мгновение, но Шейла так и не заговорила о деле. Тогда Аманда продолжила: – Меня заинтересовало ваше предложение. Расскажите поподробнее.

– Хорошо. Сахар? – Шейла протянула вазочку.

– Спасибо. Два кусочка. Вы сказали, что речь пойдет о моем отце.

– Да. Вы попробуете сандвичи?

– В какой мере ваше дело связано с моим отцом? – заметно нервничая, произнесла Аманда, не обращая внимания на блюдо с сандвичами.

– По-моему, вы излишне нетерпеливы. Сандвичи просто восхитительные, – заметила Шейла, надкусывая один.

– Да, – бросила Аманда. – Я нетерпелива, поскольку у меня не так много времени. – Она ухватила сразу два сандвича и жадно запихнула их в рот.

– Согласна. Итак, я хочу, чтобы вы вместо меня продали мою информацию. Я сообщу вам все подробности, а вы сами преподнесете их газетам. – Шейла улыбнулась. – Знаете, может случиться страшное несварение, если вы будете есть так быстро.

Аманда пропустила мимо ушей это замечание и подцепила еще пару сандвичей.

– И сколько же я получу за такую услугу?

– Это зависит от того, на сколько вы уговорите раскошелиться газеты. Поскольку мы с вами поделимся выручкой, я предлагаю пятьдесят тысяч фунтов.

Аманда, вспомнив свой предыдущий опыт общения с прессой, пренебрежительно заметила:

– В таком случае ваша информация должна быть просто сногсшибательной.

– Да, – сказала Шейла, улыбнувшись про себя. – Вы правы. Думаю, вы именно такой ее и сочтете.

– А что, если я продам ее и не поделюсь с вами выручкой?

– Вы оформите чек на имя третьего лица – агента, скажем так.

– Но, поскольку именно я продавец, я ведь могу договориться, что чек будет выписан только на мое имя, – логично предположила Аманда.

"Вот уж воистину дочь своего отца", – усмехнулась про себя Шейла. Хорошо, что она заранее подготовилась к беседе с ней.

– Вы так не сделаете, – сказала она с милой улыбкой. – Думаю, мне следует посвятить вас в некоторые аспекты моей служебной деятельности.

Аманда прищурилась и выжидала.

– Я работаю в правительственном учреждении, – продолжала Шейла, – и мне удалось немного покопаться в вашем прошлом. Я знаю о вас гораздо больше, чем вы думаете. Даже то, что вас привлекали к суду за хранение наркотинов. – Она вновь улыбнулась Аманде. – Мы-то с вами знаем, что это была не более чем ребяческая выходка, но смею заметить, что иммиграционные службы Соединенных Штатов весьма неодобрительно относятся к такого рода шалостям. У меня есть друзья в министерстве внутренних дел. Достаточно одного намека – и они тут же информируют американское посольство о вашем криминальном прошлом. Ваша виза будет немедленно аннулирована, и вас выдворят из страны как преступный элемент. – "Доверяй, но проверяй", – подумала про себя Шейла.

– О'кей, я согласна, – капитулировала Аманда. – Итак, вы хотите, чтобы я продала вашу информацию сейчас, но деньги я получу только через полгода. Хорошо, тогда давайте, выкладывайте поскорее, что уж у вас есть такого ценного.

– Я – любовница Симона Брентфорда, – просто сказала Шейла.

Аманда опешила.

– Вот как! Что ж, должна признать, что у него хороший вкус.

– Спасибо. Я бы хотела, чтобы вы рассказали прессе все, что обо мне знаете.

– Но это будет явно не на пользу его имиджу. Я имею в виду, что такое сообщение здорово навредит ему, если не сказать больше.

– Да, вы правы.

У Аманды заблестели глаза.

– Вы хотите погубить его, не так ли? Но почему?

– Реванш, – коротко сказала Шейла. На какое-то мгновение слово зависло в воздухе. Наконец-то обе женщины говорили на одном языке. – Он загубил мою жизнь, – продолжала Шейла. – Он бросил меня. Я не могу оставаться на службе, поскольку работаю в его министерстве, но даже если перейду на другую должность, все равно буду видеть его, а это невыносимо. Живу я тоже неподалеку от его дома. Сейчас я хочу продать свой коттедж и переехать. У меня появилась возможность начать совместный бизнес со своей подругой, но мне нужен первоначальный капитал – двадцать пять тысяч фунтов.

– Понимаю. – Аманде были близки переживания этой женщины. Ведь они во многом походили на ее собственные.

– И, кроме того, – тихо произнесла Шейла, взглянув на нее в упор, – кроме того, я беременна.

– Черт бы тебя побрал, парень, ты уже создал нам кучу проблем на этих съемках, – кипятился Джуд. Сейчас он уже вовсе не походил на того очаровательного мальчишку, каким его привыкли видеть, да и не пытался обуздать свой гнев. Шел в высшей степени неприятный разговор, и оба американца пилили Роба за его похождения, связанные с Амандой Уиллоуби.

– Послушай, – слегка обиженно произнес Роб, – я признаю, что немного переиграл…

– Ты определенно заигрался, – резко перебил его Джуд.

– Постой, – сказал Роб. Он почувствовал себя уязвленным. – Что ты хочешь этим сказать?

– Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том ущербе, который ты нанес – и не только своей собственной карьере, но и репутации нашей компании? – спросил Джуд.

– Я всегда считал, что любая реклама хороша, – заметил Роб.

– Молодой человек, – вмешался Марвин. – Сейчас речь идет о том, что мы оказались в крайне сложной ситуации. И это нам вовсе не по душе. Именно из-за вас пришлось нести дополнительные расходы, поскольку картина вышла за рамки первоначально установленного бюджета. Мы были готовы…

– Это был несчастный случай! – вспылил Роб.

– У нас другие сведения на этот счет, – спокойно ответил Марвин.

– От кого? – со злостью воскликнул Роб.

– Вас это не должно волновать…

– Черт возьми, именно меня это и волнует. Ведь на карту поставлена моя карьера.

– Да и не только карьера, если я правильно понимаю ситуацию, – сказал Марвин, указывая на газетные заголовки, – но и ваша личная жизнь.

Роб помрачнел.

– Да, я очень сомневаюсь, что мои отношения с Леони выдержат такой удар. – Повисло молчание, словно все трое углубились в мысли о мрачном будущем Роба.

– Позвольте мне высказать ряд соображений, – наконец произнес Марвин. Роб и Джуд с надеждой взглянули на него. Оба они понимали, что дела плохи – гораздо хуже, чем можно было себе представить. Марвин же был лет на двадцать старше их обоих и наверняка лучше знал, как выпутаться из этой кризисной ситуации.

Переговорив за дверью ресторана, американцы вызвали Роба под предлогом важного телефонного разговора, касающегося страхового иска Карло в связи с несчастным случаем. Робу якобы необходимо было представить адвокату, нанятому для защиты интересов кинокомпании, свою версию событий. Леони возразила. Неужели дело было столь спешным? Ведь тем самым расстраивалось торжество. Но Джуд настоял на том, что вопрос следует решить немедленно, пообещав, что это не займет много времени. Праздничный обед наверняка завершится вечеринкой в их отеле или на квартире Леони, так что Роб вполне сможет присоединиться к ним позднее. Что же касается вопроса страховки, откладывать его решение невозможно, поскольку в ближайшие двадцать минут ожидается звонок адвоката.

Взглянув на лица американцев, Роб понял, что случилось нечто серьезное, но, когда Леони собралась идти вместе с ним, он настоял на том, чтобы она, как хозяйка стола, осталась. Молча Роб, Марвин и Джуд доехали в такси до отеля "Лоренцо де Медичи" и сразу же прошли в номер Джуда, где уже были приготовлены напитки. И, только когда они удобно расположились в креслах, Джуд извлек из кармана газету и с вызовом швырнул ее Робу. Тот с ужасом уставился на кричащие заголовки. Оправдывались самые страшные опасения.

– Боже, – лишь вымолвил он, схватившись за голову.

Марвин бесстрастно наблюдал за ним.

– Итак, ситуация мне представляется следующей, – повторил он, – а именно: ты оказался в тисках. Единственный выход для тебя – это опубликовать опровержение. Свидетелей нет, так что против тебя лишь ее голословные обвинения. Заметь, что слово "изнасилование" помещено в кавычках, поэтому вполне вероятно, что даже газета склонна считать, что девчонка либо лжет, либо преувеличивает, либо ее все же затащили в постель, но с ее же согласия. Если я прав в своих первых двух предположениях, тогда ты чист – по крайней мере, совесть твоя чиста; ну а если же верно последнее – тогда перед тобой одна проблема: объясниться с Леони. Что же касается прессы, то следуй моему совету и ври напропалую. Как я уже сказал, против тебя нет ничего, кроме ее слов, а она уже доставила всем массу хлопот своими откровениями. Я верю, что у вас с Леони блестящее кинематографическое будущее, и надеюсь, что мы с Джудом сможем стать частью этого будущего, но сначала ты должен восстановить свое доброе имя. Конечно, всю грязь сразу не смоешь, но, думаю, мы сможем с этим справиться, бомбардируя мировую прессу милыми семейными репортажами о вас с Леони. Я сейчас же подключу к этому Мэри Бет. А ты должен будешь уладить все с Леони. Я верю, что она очень любит тебя и со временем простит, но, по-моему, тебе придется здорово попотеть, чтобы вернуть ее любовь и доверие.

Роб вздохнул с некоторым облегчением. Он ожидал куда более строгой нотации.

– Хорошо, я последую вашему совету.

– Прекрасно, – бодро произнес Марвин. – А сейчас я предлагаю составить проект заявления для прессы, которое и вручить сегодня же. Если повезет, завтра же оно окажется на первых полосах, и добропорядочный обыватель скорее поверит тебе, чем этой истеричке, помешанной на мести! Что смажешь, Джуд? – обратился он к компаньону.

Прежде чем ответить, Джуд некоторое время изучал содержимое своего стакана.

– Я согласен, если только заявление будет составлено предельно аккуратно, – начал он. – Если нам удастся выдержать правильный тон, мы сможем разделать эту дамочку в пух и прах.

– Молодчина! – воскликнул Марвин. – Давай-ка приступай, а я уж дам ход этому делу. Мы им такого сейчас залепим! – Джуд изумленно посмотрел на старика.

– А вас, молодой человек, – обратился Марвин к Робу, – я попрошу дать нам гарантию, что впредь вы избавите нас от подобных стрессов, если только рассчитываете сотрудничать с нами.

– Даю слово, – торжественно произнес Роб и добавил, ежась под их пристальными взглядами: – Слово джентльмена.

– Ого! – пробормотал Джуд и залпом допил оставшееся в стакане виски.

– Мистер Снеллер, у меня есть кое-какая информация, которая сможет вас заинтересовать. – Тони Снеллер облизал губы и начал усиленно потеть. Звонила Аманда Уиллоуби. До сего момента она уже подарила ему в качестве персонажей его сенсационных репортажей кинозвезду, парламентария, внебрачного младенца, юного любовника, да еще подкинула сюжетец об изнасиловании. Неужели возможно продолжение этих скандальных публикаций?

– Я не сомневаюсь, что любое ваше сообщение заслуживает интереса, мисс Уиллоуби. Вы все еще в Лондоне? Я думал, вы сегодня днем вылетели в Лос-Анджелес.

– Да, я отложила свой отъезд на пару дней. Возникли кое-какие обстоятельства.

Снеллер схватил со стола пачку бумажных носовых платков и промокнул взмокший загривок. Чтобы Аманда Уиллоуби, мечтающая как можно скорее попасть в Лос-Анджелес, и вдруг отложила свой отъезд – для этого должно случиться нечто!

– Где вы остановились? – с готовностью спросил он.

– Не ваше дело, – огрызнулась она. – Так когда мы сможем встретиться? Нам надо обсудить финансовый вопрос.

Тони Снеллер тяжело вздохнул. Только сегодня утром в аэропорту "Хитроу" девчонке вручили чек на солидную сумму. И вот теперь она просит еще. Когда-нибудь придет этому конец?

– Мисс Уиллоуби, как вы знаете, я не уполномочен решать финансовые вопросы. Судить о том, насколько ценна предлагаемая информация, вправе лишь главный редактор.

– Тогда мне лучше переговорить именно с ним. Где я могу его застать?

– Минутку. Скажите, речь идет об эксклюзивном материале? – Снеллер пытался соображать быстро, но продолжительный ленч, да еще с водкой, совершенно расслабил его.

– Я хочу поговорить с вашим редактором. Как его зовут?

– Аманда, не надо. Послушайте, скажите мне, где вы находитесь, и я тут же приеду. Мы все обсудим.

Щелчок в трубке. Разговор оборвался. Безмозглая телка, она повесила трубку! Проклятье! Теперь она отправится прямо в "Сатурн", конкурирующую газету, что явно не доставит Тревору удовольствия. Тони взглянул на стенные часы. Слава Богу, уже почти шесть. Скоро можно и выпить. Грузно навалившись на стол, он попытался сосредоточиться и выработать план действий. Какого черта она отложила свой отъезд в Лос-Анджелес? Какой же он дурак, что не поехал в аэропорт сам, чтобы вручить ей чек, а доверил это шоферу. Внезапно его осенило: а ведь шофер как раз и мог знать, куда она направилась из аэропорта.

Он уже собирался набрать номер транспортной службы, как вдруг зазвонил телефон. Снеллер схватил трубку.

– Тони? – раздался на другом конце провода голос Тревора. – Зайди ко мне, сейчас же!

Тони Снеллеру были хорошо знакомы подобные интонации шефа. Ничего радужного они не предвещали. Он спешно положил трубку, схватил пиджак, висевший на спинке стула, и приоткрыл боковой ящик стола. Нет, приятель, и эта бутылка из-под водки пуста. Тони засеменил в направлении офиса Тревора.

– Чем ты там занимаешься все это время, черт бы тебя побрал? – обрушился на него Тревор, стоило ему переступить порог кабинета редактора.

Тони на какое-то мгновение замер, пытаясь собраться с мыслями.

– Э-э, я как раз заканчивал материал о женитьбе того гомосексуалиста…

– Эта чертовка только что звонила мне! – Тревор был вне себя от ярости.

– Кто? – "О, нет", – подумал Тони.

– Эта Уиллоуби! Сучка! Что уж у нее за информация, что стоит таких денег? – Тревор свирепо уставился на Снеллера.

– Денег? – слабым голосом спросил он, мысленно моля о том, чтобы шеф предложил ему сесть, но мечта эта, увы, была несбыточна.

– Да, пятидесяти тысяч, которые, как она говорит, ты обещал ей заплатить. Подумать только, пятьдесят тысяч фунтов! Ты, видно, собираешься что-нибудь заложить под такую сумму, Снеллер? Потому что я, клянусь дьяволом, платить не намерен.

Тони Снеллер, так и не дождавшись приглашения сесть, рухнул в стоявшее рядом кресло, а Тревор Грантли бесстрастно продолжал:

– По-моему, ты зарвался, Снеллер. Эти твои скромные сенсации последних дней…

– Скромные?! – слабо запротестовал Тони. – Трев, мы же были первыми, кто опубликовал их…

– Да, были, старик. Но, взобравшись на вершину, мы должны оставаться там, – несколько смягчился Тревор. – Мы не вправе допускать, чтобы успех вскружил нам головы и мы стали сорить деньгами, словно в казино или еще где-нибудь. В чем, по-твоему, смысл нашей работы?

Тони Снеллер невероятным усилием воли заставил себя собраться с мыслями.

– Эта телка врет. Я не предлагал ей никаких денег. Она даже не сказала, что за информацию собирается продать. Я предложил ей встретиться и все обсудить, но… послушай, Трев… если она рассчитывает урвать такой куш, наверняка припасла что-нибудь стоящее.

– В чем ты пытаешься меня убедить, Снеллер? – терпеливо спросил Тревор.

– Единственное, что я хотел сказать, Трев: почему бы тебе не встретиться с девчонкой? Выяснишь, что у нее на уме… – Снеллер осекся, увидев выражение лица шефа.

– Ты когда-нибудь слышал поговорку: "Зачем держать собаку, если можешь лаять сам?" – сказал Тревор, скорчив кислую мину.

Тони вздрогнул, поморщившись.

– Зачем ты так, Трев? Послушай, мне кажется, ей действительно есть что рассказать. Встреться с ней – девка она и впрямь занятная, не упускай ее, иначе материал уплывет в "Сатурн".

– Что ж, может, ты и прав, – неохотно согласился Тревор. – О'кей, я выслушаю ее. Давай, привози ее сюда. Где она остановилась? – Снеллер достал из кармана ворох влажных носовых платков и промокнул взмокший лоб.

– Именно это я и пытался выяснить, когда ты вызвал меня. – Объяснение выглядело нелепым, и Снеллер знал, какая за ним последует реакция.

Тревор изумленно уставился на него.

– Ничего не понимаю, – пробормотал он. – Ты что, хочешь сказать, что не знаешь, где находится эта сучка?

Тони тихонечко заскулил.

– Она повесила трубку, Трев. Я как раз собирался звонить в транспортную службу узнать, не запомнил ли их шофер, куда она направилась…

– Шофер! Ну, конечно, это же ясновидящий частный детектив! – взорвался Тревор. – Откуда, черт возьми, может он это знать? – Зазвонил телефон. Тревор резко схватил трубку. – Да! – прорычал он и, зажав трубку рукой, обернулся к Тони. – Это она! – шепнул он.

Тони перевел дыхание.

– Да, я еще раз все обдумал, мисс Уиллоуби. Пожалуй, здесь есть о чем поговорить. Но вы должны понять, что сумма, о которой вы упомянули… Кстати, где вы остановились? Это на случай, если вдруг мне понадобится перезвонить вам. Да, да, я понимаю, что у вас мало времени, но… что? Продолжайте, – он затаил дыхание. – Да, да, черт возьми, простите, я хотел сказать, Боже мой, вы уверены? – Тут он бросил на Тони взгляд, в котором легко читалось: "Ты ни за что не поверишь". – Конечно, мы будем у вас через… – он взглянул на часы, – через двадцать минут. – Бросив трубку, Тревор потянулся за пиджаком. – Придется навострить лыжи, – резко сказал он Снеллеру. – Едем в "Альбермарле". Маленькая мисс Уиллоуби поведает такое, от чего у тебя закудрявится лысина.