Ник

Я увидел ее в баре, когда они с еще одной девчонкой танцевали под наши песни. Затем девушки подошли к сцене вместе с Лехой — владельцем клуба. Она выглядела недовольной и немного надменной, такая же, как все другие — стервочка, которая считает, что весь мир крутится вокруг нее. Такие годятся разве что на переспать один раз и то, если совсем невтерпеж.

Когда нас попросили уступить ей сцену, я удивился. Маленькая стервочка умеет петь? Кир же сразу отдал ей свою гитару, не раздумывая. Балбес. Ну разве можно так запросто свой инструмент давать незнакомцам? Всегда не понимал этого. Для меня джембе — как частичка души. Хрен я кому дам стучать по нему.

А потом она запела… И у меня внутри все перевернулось. Ее голос проникал в самую глубину души, завораживая и покоряя. Чистые ноты и идеальны голос, который можно включать на репите в колонках. Я замер, вслушиваясь в слова. В исполнении этой девочки каждая строчка песни о сладких мечтах обретала новый смысл.

И тут я понял, что ошибался. Она не такая, какой показалась с самого начала. Теперь передо мной стояла не безликая стервочка, а девочка, прячущаяся за удобной максой. В ней есть что-то настоящее, искреннее и чистое. Тот момент, когда сердце екает, намекая, что стоять столбом — не лучшая идея.

Но познакомиться с девочкой сразу же не удалось — только ступив со сцены, она убежала из клуба. В ее глазах — страх и боль, я успел это заметить, застыв на месте, не успев элементарно сделать шаг вперед. Растерялся от того, насколько сильно меняется человек передо мной.

Киваю Кире, чтобы подождали меня, а сам выхожу из клуба, взглядом разыскивая девушку. Нахожу ее в переулке — она стоит, прислонившись спиной к стене, и курит. Засматриваюсь на ее волнистые волосы, развеваемые ветром. Она увлеченно затягивается сигаретой, будто без дыма ее легкие просто взорвутся. Глаза девчонки закрыты, что позволяет мне потихоньку подойти и разглядеть ее поближе. Красивая. И глупая. Стоять вот так: одной ночью в переулке — идиотизм чистого вида. Мне ничего не мешает коснуться ее, но сохраняю безопасное расстояние, чтобы не пугать незнакомую птичку.

— Крошка, есть сигаретка? — решаю обозначить свое присутствие.

Но вместо той девочки, которую я увидел на сцене, снова встречаю надменную и наглую особу. Стервочку, виляющую задницей в зале полном озабоченных придурков. Злюсь на нее, потому что хочу познакомиться и узнать ее совершенно другой. Я не мог ошибиться. Хотя это можно и проверить, немного испугав малышку. Что она сможет против меня? Разве что поцарапает чуть-чуть. Но я не сделаю ей ничего, просто хочется прикоснуться к нежной коже моей незнакомки…

Нашей игре помешал Женя. С этим парнем у нас с самого начала не особо сложились отношения. Меня он, откровенно говоря, раздражает. Я его просто-напросто не понимаю. Сколько раз его маленькая милая жена приходила к нам на концерты, а он ее игнорировал. Он постоянно отключает телефон. И хоть я ни разу не видел его с другими дамами, все равно его верность вызывает сомнения.

Со Стасей мы познакомились, когда она в очередной раз ждала после выступления своего непутевого мужа. Девочка оказалась веселой и энергичной. Даже большой живот не мешал ей прыгать и танцевать. Маленькая, кругленькая блондинистая зажигалка, которая рядом с Женей становится совершенно потерянной. И это бесит. А тут он еще к моей девчонке обращается — знакомы что ли?

Оказывается, девушку зовут Марина, и они с Жекой что-то типа друзья. Это и помогает мне во многом. Найти ее в ВК не составляет труда. Женя есть в друзьях у Мая, а у него не так много Марин в списке друзей. Тем более что аватарка помогает мне не ошибиться в выборе.

Девочку раздражает, что я зову ее крошкой, такая смешная. Рядом со мной она ведь и правда крошечная. Что интересно, в сети девушка ведет себя по-другому, стоит только начать обращаться к ней по имени. Упорная — что сказать. Игнор мне не нравится, поэтому иду на уступку. С ней интересно разговаривать. Она совсем не глупая и знает много интересного. Теперь я не сомневаюсь, что увидел на сцене реальную Мари, а не какую-то маску. Хотя с масками я тоже успел познакомиться.

Но встретиться в реале кто-то не хочет. Маленькая негодяйка! Именно эта мысль посещает меня, когда вижу ее на нашем стрите. Значит к Женьке пришла, а со мной выпить кофе — занята. Зараза! Злюсь, стараясь не пялиться на нее слишком открыто. Когда ребята уступают мне микрофон, пою не то что планировал. Люмен «Гореть» я пою для Марины, и она, понимая это, не отрывает от меня взгляд. Вот только не успеваю я обернуться, как девчонка сбегает! Неугомонная! Еле догоняю.

Шикарно! Меня считают маньяком и психом. В ее глазах мелькает не просто опасение, а настоящий страх. Это совсем не то, чего я хотел добиться. Но с ней никак по-другому не получается. Каждая моя попытка просто пообщаться, нормально познакомиться и, может, даже поухаживать наталкивается на стену. Непробиваемая девчонка! Но как же она бесится от моей «крошки». Последнее заставляет улыбаться, она меня не забудет уж точно.

Следующая неделя игнора становится настоящим испытанием. Я не хочу давить, но понимаю, что мне просто не дают возможности даже сказать пары слов. Эта крошка выводит меня из себя. Мне с трудом удается держать себя в руках и сохранять спокойствие, когда нахожусь на работе. Девчонка заняла все мои мысли, совершенно выбив из равновесия. Ребята, которые приходят ко мне на занятия, уже спрашивают, все ли у меня в порядке. Отмахиваюсь тем, что немного приболел. Кир тоже косится, но хоть молчит — он знает меня с самого детства и понимает, когда лучше не трогать.

В пятницу я пользуюсь тем, что знаю адрес Марины, заваливаясь к ней домой. Но ответом на звонок мне служит тишина. Курю в подъезде, испытывая терпение соседей, когда девушка возвращается. Видимо, она была в магазине, в руках пакет и какие-то безделушки. Но и тут разговор не выходит. Мы психуем друг на друга и ругаемся. А ее фраза: «Я не завожу отношений, мне это нахрен не надо» и тон просто сносят крышу. Дальше кадры меняют друг друга яркими вспышками. Вот я хлопаю дверью у нее перед носом, вот мы смотрим друг другу в глаза, целуемся, оказываемся в квартире…

Мари — страстная, отзывчивая и горячая девочка. Меня плющит от ее тела, которое отзывается на каждое прикосновение. Совершенно не сдерживаюсь, оставляя следы на ее теле. Мой мозг начинает работать, только когда мы уже лежим в постели после первоклассного секса. И мне становится так обидно за нее и за себя. То есть потрахаться практически с первым встречным — ей нормально, а дать шанс, пообщаться и сблизиться — нет? Дура! Я нарочно обижаю ее, говорю гадости и ухожу. Злюсь на себя, что не остановился, и на нее, что не оттолкнула. Все это неправильно и мерзко. Да, я хотел ее, но черт возьми, мне она интересна, как человек, а не как кукла для разового секса. Взбесила просто!

Понимаю, что, возможно, немного перегнул палку, когда уже оказываюсь на студии. Я не особо импульсивный, но в таких ситуациях по-другому просто не смог бы. Нужно время, чтобы взять себя в руки.

— Ники? — удивляется Кир, увидев меня.

— Да, Кирюх, у меня есть идея новой песни.

Музыка — это мое спасение. Я не пью алкоголь, не употребляю всякую дрянь. Курю, как паровоз, но не более. А когда мне очень плохо или хорошо — пишу песни, которые успешно исполняем как мы, так и другие исполнители, даже известные. Продажей музыки и слов занимается Кирилл, с чего мы и имеем нормальные деньги, позволяющие арендовать музыкальную студию.

Сегодня именно тот день, когда мне нужна музыка. Жизненно необходима, правильнее. Нужны мои барабаны и гитара, разрывающие своей громкостью барабанные перепонки. Нужен голос, который послушно следует за музыкой словами новой песни. Я закрываюсь и пишу, пишу, пишу, выплескивая все свои эмоции.

Не думать, не слышать, не видеть…

Молчать? Быть может, мне было бы легче.

Кричать? О том, чего не было, что было и будет…

О том, что когда-то мы просто забудем.

Забудем, как будто не с нами случилось.

Так вышло, так стало, так получилось.

Мы были глупы, мы с мечтами взмывали.

О них же потом себя разбивали.

Жалели ли мы о поступках своих?

Быть может, а можно и вовсе забыть.

Молчали, кричали и бились о стены,

Себя запирая в спектакли и сцены.

Как было бы здорово все изменить.

Уметь отпускать или даже простить.

Не плакать, не видеть, не думать…

Молчать? Да, так будет правильно.

Просто стоять.

И не оглядывать на пустоту,

Что прячется в сердце…

Что ждет темноту…

Мари

Я не просто так закрываюсь от этого мира и прячусь от отношений. Мне необходимо избегать таких сильных и горьких эмоций. Мои кошмары преследуют по всюду. Прошлое должно оставаться в прошлом, но мое упорно лезет в настоящее, при том, что любовь в нем умерла. И совсем не в образном смысле…

Я до сих пор помню его стеклянные глаза, в которых не было ничего. Вернее, не так — в них было все, кроме жизни. Будто в зеркало смотришься. Там есть комната, там есть я… они такого же ярко-голубого цвета… но такие пустые и холодные. В них нет слез и эмоций — ничего того, что может быть во взгляде живого человека.

После расставания с Ником меня всю ночь преследуют кошмары, в которых мое прошлое шлет мне пламенные приветы. Оно настойчиво стучится в двери, заставляя вспомнить всю боль, до самой последней капли. Я просыпаюсь в холодном поту, руки трясутся, а в груди режет. Поднимаюсь и иду на кухню, чтобы сделать себе крепкий кофе, но спать все равно хочется безумно. Конечно, на дворе три ночи.

Ложусь в обнимку с книгой. Сегодня мое одиночество скрашивает Рей Брэдбери с его рассказом «И грянул гром». Он один из моих любимых. В нем показано насколько прошлое может повлиять на будущее. Одна несчастная бабочка за миллионы лет способна изменить весь мир, перевернув в нем все с ног на голову. Одно неловкое движение может стоить жизни миллиардам. И изменить эту оплошность уже никак нельзя.

Так и я сейчас, понимаю, что никак не могу изменить прошлое, никак не могу отменить встречи с Ником и это маленькое безумство, которое сломало мою гармонию. Сон застает меня за мыслями. И вновь эти голубые глаза кричат — это я виновата, что убила его, и нет мне прощения… И никогда не будет. У кого его вымаливать? У бетонной плиты?

Впереди выходные, а я поднимаюсь с постели в шесть утра, все такая же не выспавшаяся и утомленная. Нужно выбросить из головы этого парня вместе с моим прошлым. Но как же сделать это, когда на душе так хреново?

— Вик, хороший мой, ну прости что разбудила, — ласково зову друга, когда понимаю, что трубку он поднял, но все еще спит.

— Маринка? — меня все же узнают на том конце. — Ты рехнулась — в субботу с утра пораньше звонить? Я хочу спать!

— Я хочу новое тату, ты обещал, — продолжаю лепетать в трубку.

Вик или Виктор — веселый парень, владеющий тату салоном. Он уже набивал мне — сердце, разделенное пополам, и пульс, протекающий сквозь него. Тату находится у меня прямо на сердце, хотя правильнее сказать — на груди, или даже нет — под грудью. Теперь я хочу новую, не менее значимую для меня, а свое тельце я могу доверить только этому парню. Он точно не тронет мою душу и не зацепит струны, которые должны молчать.

Вытащить Вика в салон удается не сразу. Парень прямым текстом отправляет меня гулять лесом, потому что у него сегодня выходной. Но от меня так просто не избавиться, тем более что мне жизненно необходимо развеяться и сменить одну боль другой. Да, элементарная татуировка сейчас станет моим спасением.

— Мари, ты обещала в этот раз что-то небанальное будет, — бурчит недовольный друг.

— Мое тельце, делаю, что хочу, — показываю язык парню.

— Вот ты вроде совсем не ванильная девочка, а татуировки выбираешь, будто тебе пятнадцать, и ты сходишь с ума по любви к поп-звезде.

— Рок-звезде, — исправляю я.

— Ну да, ну да, — продолжает пыхтеть Вик, рисуя на моем запястье резной замочек, оплетенный ветвями. Получается достаточно мило. И мне плевать, что думают остальные, мне нравится. Он закроет мое сердцечко ото всех этих чувств и будет защищать. Я хочу в это верить…

После мы решаем потусить в клубе, но настроение вообще ни к черту, поэтому я ухожу домой буквально через полчаса. Нормально поспать так и не удается. В голове просто бедлам, в чувствах тоже. Вот как мог совершенно незнакомый человек устроить такое? Хотя Ник тут не совсем при делах, просто он оказался очередным толчком к моей депрессии. Вот, уже даже оправдываю его, дожила… Воскресенье проходит мимо меня. Я медленно перехожу в состояние зомби, которого интересует только кофе и сигареты.

Выход приходит сам — мне звонит папа. Это человек, которого я обожаю больше всех на свете, но он не может проводить со мной слишком много времени — работа обязывает его путешествовать. Ну как сказать обязывает — он предпочитает контролировать своих артистов сам, а иногда и новых подбирает — тогда вообще пиши пропало. Мой отец — музыкальный продюсер, ведущий сразу несколько всемирно известных групп. А еще он безумно чуткий человек, который даже через тысячи километров угадывает, когда мне действительно плохо.

— Малышка, приезжай ко мне? — с вопроса начинает разговор мой отец.

— Привет, пап, — бормочу я, не зная, стоит ли соглашаться и портить ему настроение. Зачем погружать в свою депрессию родного человека?

— Или я сам приеду, — чувствую, как с той стороны трубки мужчина улыбается. Он не сдастся просто так.

— Хорошо, — он прекрасно знает, что я не заставлю его ехать ко мне и тесниться в моей новой однушке, когда у него шикарная квартира, в которой он бывает очень и очень редко, но от этого она не становится менее уютной.

Так я и оказываюсь в объятиях самого дорогого для меня человека. Он не спрашивает, что случилось. Просто обнимает и крепко прижимает к себе, разделяя боль пополам. Вот говорят, что мама всегда чувствует своего ребенка. В моей семье это не так. Моя мать неплохая женщина, но мы с ней совершенно не способны найти общий язык. Она предпочитает командовать и решать все за меня. Именно из-за нее я так старательно скрываю, что вновь могу петь. Лишь такие редкие моменты с Катеной позволительны, но не более. Иначе меня снова попытаются выпихнуть на сцену, чего я край как не хочу.

Отец же поддерживает меня в любом безумстве. Он понимает, когда мне плохо. Он радуется вместе со мной, когда хорошо. Папа в какой-то мере также одинок, как и я. После того, как мама ушла от него, он так и не нашел никого, лишь мимолетные интрижки. Не смог он смириться с предательством. Но двери его дома всегда распахнуты для меня — единственной и любимой дочери.

И я сбегаю от своей жизни. Пусть ненадолго. Но знаю точно, что рядом с папой кошмары меня не найдут. В обитель моего отца прошлому вход строго-настрого запрещен. Там можно только улыбаться и радоваться, видя такие же карие, как и у меня, глаза папы, светящиеся жизнью.