Декабрь 1944 года был лютым — свирепствовал мороз, валил снег. Значительная часть Белостокского воеводства, освобожденная от гитлеровцев, медленно пробуждалась к жизни. Хотя кругом были пепелища и руины городов, деревень, люди чувствовали себя свободными и впервые за несколько последних лет так радовались приближающемуся празднику — рождеству. Но до конца войны было еще далеко. Линия фронта, растянувшаяся вдоль Нарева и Бебжи, время от времени напоминала о себе глухим раскатом орудий. Война продолжалась.
Когда на фронте было затишье, велась разведка. Обе стороны предпринимали своеобразное невидимое наступление с целью разгадать намерения противника и упредить его действия, вырвать любой ценой секретные планы и передать их своим штабам, осуществить диверсионные акции. Такие сражения на фронте неумолимо продолжались днем и ночью.
* * *
Темная декабрьская ночь нависла над фортами крепости Осовец на Бебже. Лишь стук сапог часовых да изредка шум проезжавших автомобилей нарушали тишину. Сразу же за рекой и болотами, тянувшимися вдоль ее берегов, проходила первая линия немецкой обороны. На этом участке фронта уже давно стояла тишина, и только изредка артиллерия и пулеметные огневые точки давали о себе знать.
В одном из мощных крепостных блокгаузов, в комнате, где стоял большой стол, заваленный штабными картами и заставленный полевыми телефонами, сидел генерал Боголюбов, начальник штаба 2-го Белорусского фронта. Он только что возвратился с инспектирования 50-й армии и теперь внимательно изучал карту. По таинственным знакам, кружкам, стрелкам и цифрам на ней он читал, как по открытой книге, что происходит за линией фронта. Труднопроходимые болота, озера, леса, форты и крепости Восточной Пруссии разделяли воюющие стороны. Войскам 2-го Белорусского фронта противостояла 2-я армия генерала Вайса. Именно об этом противнике, с которым вскоре должны были вступить в схватку войска 2-го Белорусского фронта, думал в этот момент генерал Боголюбов.
После долгого изучения карты и различных оперативных бумаг генерал вызвал к себе начальника разведотдела штаба фронта.
— Какие новые разведывательные данные поступили в последние дни об армии генерала Вайса? — спросил он полковника Донца.
— Получено много новых сведений, товарищ генерал. Но самое важное то, что противник получил подкрепление. Армия генерала Вайса усилена тремя дивизиями, в том числе «Великая Германия».
— Да, это ценные сведения. Авиаразведка подтвердила их? Установлено место сосредоточения вражеских сил?
— Да, подтвердила. Аэрофотоснимки уже обработаны. — Полковник Донец вынул из папки пачку снимков с описанием и передал их генералу.
— Есть еще одно очень важное сообщение, товарищ генерал, — прервал молчание полковник. — Наша разведка установила, что армия генерала Вайса располагает ограниченными запасами горючего для танков, боевых машин и вообще для транспорта. Штабники Вайса полагают, что горючего им хватит самое большее до середины февраля.
— О, это очень важное сообщение, но насколько оно достоверно?
— У меня есть подтверждение этих данных из двух источников.
— Прекрасно! Установили, где находится главная база, снабжающая армию Вайса горючим?
— Да, товарищ генерал. На полигоне Ожиш.
— Полигон Ожиш… Так. А если бы, полковник, еще уменьшить имеющиеся у них запасы горючего?.. — генерал внимательно посмотрел на начальника разведки.
— Мы уже обсуждали этот вопрос с командующим воздушной армией, однако бомбардировка не гарантирует полного успеха. Там очень сильная противовоздушная оборона, даже аэрофотосъемку трудно было провести. Бомбить надо с большой точностью, причем с малой высоты, поскольку цель небольшая и хорошо замаскирована.
— Понимаю. Однако уничтожение этой базы имеет огромное оперативное значение. Восточную Пруссию уже сейчас, а тем более тогда, когда начнутся наступательные действия, нелегко будет снабдить горючим. От уничтожения этой базы в определенной мере может зависеть успех нашего наступления.
— Есть другой выход, товарищ генерал… Базу следует уничтожить ударом с земли. Я разработал предварительный план диверсионной операции. Разумеется, это пока еще общие наметки. Однако отдельные положения плана уже осуществляются. Прошу вас ознакомиться со всеми материалами, связанными с этой операцией, и утвердить план. — Донец подал генералу довольно объемистую папку с грифом: «Секретно! Полигон «А».
Чем дольше генерал Боголюбов читал документы, связанные с планом диверсии на полигоне Ожиш, тем больше верил, что армии генерала Вайса не хватит горючего до середины февраля. Правда, некоторые пункты плана разведывательной операции вызывали еще возражения и требовали глубокого изучения, но в целом она сулила надежду на ее успешное выполнение.
После бесед со многими партизанами, добровольно вступившими в польскую армию, полковник Донец подобрал трех человек для проведения диверсии на полигоне Ожиш. Ими были Александр Яновский, Петр Гурский и Людвиг Дыло.
Их привезли в крепость Осовец. Полковник Донец выслушал их рассказ об участии в партизанской борьбе.
— Я был командиром партизанской разведки, — сообщил о себе Яновский. — Моя задача состояла в изучении пограничных районов Восточной Пруссии и Белостокского воеводства. Я хорошо знаю эту территорию и владею немецким языком, поскольку, как сельскохозяйственный рабочий-поденщик, еще перед войной ходил туда на заработки. Вместе со своими разведчиками я иногда проникал на полигон Ожиш.
Полковник Донец много часов посвятил беседе с Яновским и его товарищами. Они долго изучали карту интересующего их района. План операции становился все более четким. Трое польских партизан должны были сыграть в ней роль проводников диверсионной группы фронта. Они с готовностью взялись за выполнение опасного задания. Из Осовца их отвезли на аэродром Крывляны под Белостоком, где они начали днем и ночью тренироваться в прыжках с парашютом. — А между тем полковник ежедневно анализировал поступающие разведывательные материалы о полигоне Ожиш и аэроснимки. Офицеры занимались укомплектованием ударной группы и подготовкой необходимых средств для диверсии. Приближалось время осуществления операции.
— Итак, значит, завтра в ночь?.. — спросил генерал Боголюбов, прочитав последнее донесение полковника Донца.
— Так точно, товарищ генерал.
— Сколько в конечном счете вы отобрали человек?
— Пятнадцать наших и три поляка.
— С летчиками согласовано?
— Да. Самолет, полетит в составе эскадрильи 4-й воздушной армии. Назавтра подготовлен налет. Бомбардировка объектов вблизи полигона отвлечет внимание противника от основных наших действий.
— Прекрасно! Но меня беспокоит возвращение группы после выполнения задания. Думаю, что она сможет осуществить диверсию, разумеется, если ничто не усложнит положения, ведь при таких операциях нельзя всего учесть заранее. Однако возвращение таит в себе большую опасность. Тем более что сейчас зима. Людям будет трудно. Что вы думаете на этот счет?
— Товарищ генерал, мы рассмотрели много вариантов и приняли следующее решение: ударная группа после выполнения задания будет возвращаться, — Донец показал место на карте, — около деревни Самборы. По нашим сведениям, там имеются наилучшие условия для перехода линии фронта. Полк, стоящий там на передовой, придет им на помощь. Как только они улетят в тыл врага, в штаб этого полка выедет офицер разведки и будет руководить действиями наших частей, которые помогут пробиться разведчикам через немецкую линию обороны.
— Считаю план окончательно утвержденным. Генерал Вайс и не подозревает, какой прекрасный «подарок» мы приготовили ему на рождество, — усмехнулся генерал Боголюбов.
* * *
Все шло по плану. Диверсионная группа в составе восемнадцати человек вылетела на «Дугласе» с аэродрома Крывляны под Белостоком в сопровождении трех эскадрилий бомбардировщиков. Командиром группы был капитан Немиров, опытный разведчик, принимавший участие во многих диверсионных операциях.
Несмотря на плотный зенитный огонь, линию фронта над Наревом пролетели удачно. Бомбардировщики атаковали города Пиш и Ожиш. А тем временем транспортный самолет летел над пущей и на одну из полян сбросил разведчиков. Оттуда до объекта операции было более 20 километров. Несмотря на то что все парашютисты приземлились далеко друг от друга, через несколько часов они собрались в условленном месте. Это было ночью 23 декабря 1944 года. Удар по базе предстояло нанести на следующий день.
До утра группа пробиралась через заснеженный лес, чтобы как можно ближе подойти к объекту. Потом разведчики остановились в густом молодняке, а капитан Немиров и Яновский пошли понаблюдать за главной дорогой, ведущей к базе.
Уже несколько часов они лежали в густых зарослях. Когда рассвело, стало хорошо видно, как по дороге непрерывным потоком двигались цистерны с горючим, машины с бочками бензина или смазочных масел, мчались тяжелые грузовики, крытые брезентом, и автомобили поменьше. Опознавательные знаки на машинах указывали на то, что все они принадлежат 2-й армии.
На своем наблюдательном посту оба разведчика пробыли до конца дня. Как только спустились ранние декабрьские сумерки и начал сыпаться мелкий снег, Немиров и Яновский пошли к своим. Диверсионная группа, скрытая в лесу, ожидала возвращения командира и других разведчиков. Наконец все были на месте. Немиров выслушал донесение дозорных.
После небольшого ужина командир собрал всех и еще раз обсудил детали удара, который они должны были нанести через несколько часов.
— Мы с Яновским приняли решение, что на операцию поедем на автомобиле, — сказал Немиров.
— Как это на автомобиле? — спросили несколько разведчиков.
— А если все хорошо пойдет, то возвращаться тоже будем на автомобиле, — ответил капитан. — На немецком. Наш нам не сбросят, — пошутил он. — Польские друзья знают здесь каждую тропинку и выведут нас из пасти врага. Через три часа двигаемся. Подготовить снаряжение. А как колядовать по-немецки будете, не забыли?
— «Штилле нахт, хайлиге нахт…» («Тихая ночь, святая ночь…») — замурлыкали все вполголоса.
— Хорошо! Только чтобы кто-нибудь не ошибся и «Катюшу» не запел, — рассмеялся Немиров.
Вечерние часы тянулись бесконечно. Мороз щипал лицо и руки. Между деревьями кружились хлопья снега, а ночь была беззвездная. Приближался восьмой час.
— Время? — Немиров взглянул на Яновского.
— Думаю, пора. Немцы уже успели напиться.
— Хорошо. Мины, взрыватели — и все готово? — спросил Немиров разведчиков.
— Готово, товарищ капитан!
— Построиться для проверки.
Разведчики в полном снаряжении встали полукругом, а Немиров и Яновский внимательно осмотрели каждого. Каски, шинели и все немецкое снаряжение не вызывало подозрений. Каждый имел опознавательную повязку, которую должен был надеть на каску во время операции, чтобы случайно свои не перестреляли друг друга.
* * *
Шли тихо лесом. Только изредка бряцало оружие да снег громче хрустел под сапогами. Через час похода разведчики увидели среди деревьев ленту дороги. Капитан Немиров остановил отряд и шепотом отдал приказания.
Группа залегла среди можжевельника и редких сосенок. Прошло около часа. Но вот послышался шум автомобилей. Они ехали с базы: эти разведчиков не интересовали. Потом через разные промежутки времени по шоссе промчалось несколько мотоциклов, затем легковая машина, автоцистерна. Дозор, выдвинутый далеко вперед от места засады, все еще не подавал сигнала.
Яновского и Немирова охватило беспокойство. Вдруг план с автомобилем не удастся?
Прошло около полутора часов. Разведчики еще больше забеспокоились, но в это время издалека они услыхали вначале шум мотора, а потом резкий крик «совы». Это подал сигнал дозор.
— Быстро на дорогу! — вскочил Яновский, а за ним капитан Немиров и Гурский.
Они вышли на дорогу навстречу подъезжающему автомобилю. Впереди Яновский в мундире немецкого офицера, за ним Немиров и Гурский в мундирах немецких солдат. Из-за поворота сверкнули прикрытые фары машины. Яновский встал на середине дороги и замигал фонариком.
Автомобиль резко затормозил.
— Хайль Гитлер! Проверка документов, — суровым голосом произнес Яновский, окинув взглядом кабину.
В машине сидели три немца. Солдат-водитель подал документы. Яновский взглянул на них и отдал приказ:
— Выходить из машины, и быстро!
— Зачем? — спросил голос из кабины.
— Слышал приказ?..
Немцы, бормоча что-то под нос, вылезали из машины. Едва успели они соскочить на землю, как их обезоружили и в одно мгновение втянули в заросли. От страха они даже не вскрикнули. Яновский вскочил в кабину и свернул на боковую дорогу.
Прошло много времени, прежде чем парализованные страхом гитлеровцы могли отвечать на вопросы разведчиков. После допроса их увели глубже в заросли…
Разведчики быстро освободили машину от груза. Гурский занял место за рулем, а рядом с ним капитан Немиров и Яновский. Остальные члены ударной группы сели в кузов под брезентовый тент.
Автомобиль снова выехал на шоссе и медленно двинулся в сторону базы. Через несколько километров Яновский определил по карте, что база уже совсем близко.
Немиров отодвинул стекло на задней стенке кабины и крикнул:
— Запевай!
— «Штилле нахт, хайлиге нахт…» — раздалось громкое пение из-под тента.
— Смотри, постовая будка, шлагбаум, дальше барак охраны, — сказал Яновский Немирову.
— Вижу, сейчас нас задержат.
— Черт с ними…
Часовой дал сигнал фонариком, и Гурский остановил машину. Солдат отдал честь и попросил документы. Яновский подал ему документы, отобранные у немецкого водителя. Часовой, посветив фонариком, просмотрел документы, а потом спросил:
— Почему так поздно возвращаетесь?
— Темно и скользко, а к тому еще и многочисленные проверки, — проворчал в ответ Яновский. — Ну, пропускай быстрее, ведь страшно холодно и жрать хочется, все уже, наверно, давно поужинали.
— Не слышите, — ответил часовой и кивнул головой в сторону барака, откуда доносилось гортанное пение: «О танненбаум, о танненбаум…» («О елка, елка…»)
Часовой поднял шлагбаум. Машина вкатилась на территорию строго охраняемой огромной базы. Гурский подальше отъехал от ворот и остановился вблизи входа в подземные хранилища с горючим.
Яновский и Немиров вылезли из кабины. Гурский остался у кабины, не выключая двигателя. Разведчики выпрыгивали из-под тента.
Часовой, стоящий у входа в хранилище, присматривался без тени заинтересованности. Яновский приблизился к нему, что-то непонятное бормоча по-немецки. Вскоре в темноте раздался тихий стон, а затем стук падающего тела часового. Один из разведчиков сразу же занял его место.
Капитан Немиров уже сбил замок. По ступенькам они спустились в темный подвал. Пузатые цистерны, трубы, кабели, переключатели. Минеры молниеносно устанавливали заряды, взрыватели. Здесь находилась главная цель их нападения, но были еще и другие объекты, которые следовало уничтожить. Действовали быстро, четко.
От этого зависела теперь их жизнь, и прежде всего возможность быстрого отхода.
Яновский с группой захвата приближался к бараку, откуда доносилось пение рождественских колядок. Они подошли уже совсем близко, когда вдруг где-то около главных резервуаров в небо взвилась красная ракета и раздался винтовочный выстрел. Не было времени проверить, кто стрелял.
В бараке, как по команде, стихло пение, в коридоре громко затопали.
— Огонь! — скомандовал Яновский.
Два ручных пулемета и автоматы брызнули свинцом по двери, окнам и стенам барака. Темная и тихая до сих пор база ожила. Часовые, которых было много на огромной территории базы, начали стрелять красными ракетами. Поднялась беспорядочная пальба.
Часть немцев из барака выбралась наружу. Стреляя вслепую, начали выскакивать гитлеровцы из других помещений. Тех, кто был в бараке, прижала к земле своим огнем ударная группа Яновского. Каждую секунду он бросал взгляд в сторону подземных помещений, ожидая сигнала командира к отходу. Каждая секунда казалась вечностью. Вдруг в небо взвилась трехцветная ракета. Сразу же раздался громкий голос капитана Немирова, который, несмотря на грохот выстрелов, услыхали, пожалуй, все:
— Внимание! Поджигаем шнур! Отходить!
И сразу же концы бикфордовых шнуров засверкали мелкими искорками. Стреляя очередями вправо и влево, разведчики вскакивали в машину.
Ударная группа Яновского последней появилась около автомобиля. Не хватало двух разведчиков. Они были убиты во время столкновения у барака.
— Давай! Жми! Не жалей мотора! — охрипшим голосом скомандовал капитан Немиров.
Гурский с места рванул машину. Разведчики ножами прорезали брезент и открыли огонь из пулеметов и автоматов по постройкам базы и по атакующим их немцам.
Машина с ходу ударила по шлагбауму, разнесла его и, подпрыгивая на выемках дороги, ринулась в темноту. Выстрелы за ними не стихали, но это была хаотичная стрельба, которая не нанесла им ущерба.
Так они мчались пять, а может, десять минут, как вдруг раздался мощный гул взрыва, потом ослепляющая вспышка осветила ночь в радиусе многих километров. Раздался гул следующих взрывов, и в небо взвились гейзеры пылающего горючего. Казалось, что на полигоне Ожиш внезапно раскололась земля и оживший вулкан предстал в своем грозном виде.
Оглушенные взрывами, ослепленные мерцающим отблеском пожара, разведчики мчались на машине на юго-восток, только бы как можно дальше быть от полигона. На многие километры протянулось бездорожье Пишской пущи, и хотя они проехали уже много километров, но все еще видели зарево пожара на базе снабжения 2-й армии генерала Вайса.
Теперь им предстояло еще одно: перейти линию фронта. Но об этом пока никто не думал. Радовались как дети, что удар по базе нанесли мастерски и молниеносно, при относительно небольших потерях.
Автомобиль бросили в пуще и далее пробирались пешком.
После многочисленных столкновений с врагом, после трудного перехода линии фронта по Нареву около села Самборы в Осовец их возвратилось только семеро. Девять советских разведчиков и два польских партизана, Петр Гурский и Людвиг Дыло, погибли в неравных схватках с врагом. Но для армии генерала Вайса до середины февраля 1945 года не хватило горючего…