СТЕЙСИ ОМОНЬЕ, английский писатель

Источник раздражения

Рассказ

Перевели с английского ВЛАДИМИР ПОСТНИКОВ и ИГОРЬ ЗОЛОТАРЕВ

Посмотришь на старого Сэма Гейтса - ни дать ни взять человек без нервов. Шестьдесят девять лет однообразной деревенской жизни придали его чертам некую земную бесстрастность. Да и что интересного в том, как он мотыжит или прореживает делянку турнепса, ведь он прямо-таки вписывался в пейзаж и, как этот прославленный в его округе корнеплод, сливался с землей. Однако те несколько человек, которые вроде бы знали его, согласятся, что Сэм - субъект довольно раздражительный.

Вот и в то прекрасное утро, о котором пойдет речь, его вывел из себя сущий пустяк. А виной всему его племянница Эгги, пухленькая круглолицая девчонка с ясными синими глазами. Неспешно проделав долгий путь по широкой равнине и положив наземь красный носовой платок с завтраком и обедом, она спросила:

- Ну, дядя, какие ноости?

Рядовой читатель вряд ли заметит в подобном приветствии какой-нибудь подвох, но старый Сэм Гейтс счел этот вопрос чрезвычайно глупым. Он виделся с племянницей дважды на дню. Утром, в семь, она приносила ему узелок с едой, а в пять, когда он проходил мимо дома сестры, направляясь к себе на чай, она неизменно торчала у калитки.

И всякий раз монотонно, нудно повторялось: "Ну, дядя, какие ноости?"

"Ноости"! Какие тут могут быть "ноости"? За шестьдесят девять лет он ни разу не отлучался надолго далее пяти миль от Хэлвешэма. Почти шестьдесят.из них он гнул горб на поле. Случались, правда, в его жизни исторические события: вот, например, когда он женился на Энни Хэчет. Второе - когда родилась дочь. Или вот еще знаменательный случай - посещение Лондона. В церковь он ходил не каждое воскресенье. Зато частенько толковал по душам в "Каумене" с мистером Джеймсом, а три года назад продал миссис Уэйг свинью. Но не мог ведь он всегда иметь про запас "ноости" подобного рода! Тем более что - и это глупая девчонка знает - последние три недели он прореживает турнепс мистера Доджа. Какие тут еще "ноости"!

Племянница забрала платок и, мурлыча что-то себе под нос, пошла обратно. Стояло прекрасное утро, белая пелена тумана над морем тоже предвещала жаркий день. Он сидел и жевал, ни о чем особенном не размышляя, все больше погружаясь в состояние довольства и благодушия. Потом он принялся за чай и долго пил его, прихлебывая из бутылки. Лениво жужжали насекомые, Он похлопал себя по карману - да, кисет на месте - и продолжал жевать. Покончив с едой, раскурил трубку и вытянулся на земле во весь рост. Глянул вдоль обработанного рядка турнепса, потом на соседнее поле брюквы. Туман рассеивался, море покрылось серебряными полосками. Затерянный среди бескрайних просторов земли, моря и неба, он чувствовал себя счастливым.

И тут появился еще один источник раздражения. Один из этих чертовых "эропланов". Он ненавидел их лютой ненавистью. Мерзкие, шумные, вонючие штуковины - они только опаляли небеса и угрожали земле. И с каждым днем их становилось все больше и больше. Их плодила "эта старая война".

Его мысли снова обратились к турнепсу. Но "эроплан" разве даст о чем-нибудь спокойно подумать? Стоит ему только появиться, и человек уже не может оторваться от него. Вот и старый Сэм Гейтс встал, зачем-то поплевал на руки и, мигая, уставился в небо. Самолет, который был еще далеко, над морем, вдруг стал выделывать какие-то фокусы. Сперва он качнулся как пьяный и, зацепив воду, отчаянно ринулся вверх и пошел, пошел колбасить. Забрал мористей, потом снова вернулся к берегу. Моторы его как-то странно скрежетали. Вот он нырнул вниз и бесцеремонно сел прямо на брюкву мистера Доджа.

Гнев охватил старого Сэма Гейтса. До аэроплана было более 100 ярдов, но он замахал руками и закричал:

- Эй вы, взбесились, что ли? На брюкву нельзя садиться. Мистер Додж за это не похвалит.

Из самолета выпрыгнул человек и быстро оглянулся по сторонам. Заметив Сэма Гейтса, он на секунду замешкался, но тут же нырнул под мотор и завертелся там как бешеный, а Сэм продолжал двигаться напрямик, кипя от возмущения. Но когда до самолета осталось ярдов пять, летчик вдруг повернулся и направил на Сэма револьвер.

- Старый дедушка, - резко сказал он, - вы должны садиться. Я очень занят. Если вы будете мешать мне или попытаетесь убежать, я застрелю вас. Вот.

Сэм уставился на ужасный блестящий барабанчик, с трудом переводя дыхание. Ну и ну! Угрожают убийством, когда ты выполняешь свои долг, защищая собственность твоего нанимателя. Но, может, человек этот просто рехнулся? Шутка ли - подниматься в самое небо на этих адских штуковинах... Сэм так и сел прямо в брюкву. Он сидел и оцепенело наблюдал за наладкой машины. Это была горячка, а не работа. Впрочем, револьвер летчик держал наготове. Минут через десять он, похоже было, все сделал, потому как выпрямился и отер пот. Он уже собирался забраться в кабину и улететь, как на него вдруг нашла игривость, вызванная скорее всего спадом нервного напряжения.

Повернувшись к старому Сэму, он с улыбкой заметил:

- Ну, старый дедушка, теперь у нас дело пойдет, а?

Он приблизился к Сэму и.вдруг отпрянул.

- Готт! - воскликнул он. - Пауль Юпертс!

Сэм, ничего не понимая, таращил на него глаза, а чокнутый залопотал что-то на чужом языке. Сэм покачал головой.

- Вы не имеете права, - стоял он на своем, - прилетели и разворотили всю брюкву мистера Доджа.

Но летчик вдруг повел себя совсем уж странно. Он вплотную подошел к Сэму и очень внимательно посмотрел ему в лицо, подергал слегка за бороду и за волосы, точно хотел проверить, не поддельные ли.

- Как тебя зовут, старик? - спросил он.

- Сэм Гейтс.

Летчик пробормотал что-то и вернулся к машине. Изумление и нерешительность были написаны на его лице. Не переставая поглядывать на старого Сэма, он влез в кабину и пустил мотор. Потом вдруг снова спрыгнул наземь и, подойдя к Сэму, неторопливо сказал:

- Старый дедушка, я потребую, чтобы ты меня сопровождал.

- О чем вы? Провождать? У меня вон турнепс - и так отстал... - ахнул Сэм.

На свет снова появился противный маленький револьвер.

- Не рассуждать, - потребовал летчик. - Необходимо, чтобы ты без промедления сел в машину. Иначе я застрелю тебя как собаку. Вот.

Старый Сэм не собирался умирать такой постыдной смертью. В ноздрях у него стоял приятный запах равнины. Его ноги ощущали родную землю. Он взобрался на сиденье, возмущенно бормоча:

- Хорошенькое дельце, ничего не скажешь. Летать по небу, когда турнепс не продерган и наполовину...

Его пристегнули ремнями Моторы противно взревели. Штуковина побежала по земле, рванулась вверх, на прощанье презрительно обдав брюкву смрадом. И вот летним утром, без двадцати восемь, старый Сэм обнаружил, что его несет прямо над полями в море! Дыхание участилось. Ему стало страшно.

- Господи, прости! - пробормотал он.

Случившееся было фантастично и неожиданно, не по его разумению. Факт, малый этот сбрендил, сбрендил, как заяц-настовик. Нес тарабарщину, назвал его каким-то Паулем, хотя он ведь ему прямо сказал - его зовут Сэмом. Вот сверзится эта хреновина в море, и оба они потонут. Ну и ну! Что ж, он свои семь десятков прожил... Сэм почувствовал, что вот-вот умрет, и подавлял в себе страх, пытаясь достойно расстаться с жизнью. Он вознес кроткую молитву господу, который, по его представлениям, должен находиться где-то здесь, поблизости, в этих облаках, и невольно подумал о хэлвешемском викарии. Его немного утешила мысль, что накануне он отнес на кухню наместника бога молодой стручковой фасоли.

Сколько времени прошло, Сэм не знал, только вдруг показалась узкая полоска суши. Интересно, это чужая страна или они возвращаются? Он уже освоился и больше не боялся. Его теперь все интересовало. "Эроплан"-то не такая уж и дрянь, какой казался. Было очень даже замечательно попасть на небо эдаким манером... От размышлении его отвлек страшный шум. Машину как будто рвало на куски. Она ныряла и увертывалась от каких-то штук, лопавшихся вокруг с жутким грохотом, а потом стала забирать все выше и выше. Шум наконец прекратился, и Сэм почувствовал, что машина устремилась вниз. Они были теперь над землей - с деревьями, полями, речками и белыми домами - все ниже. и ниже, и ниже. Это была чужая земля. Вот они, легко скользнув, стукнулись о поле. Какие-то люди побежали к ним, и, когда уже были близко, сумасшедший летчик что-то им крикнул. Толстые, в серой униформе и лопочут на тарабарском наречии. Кто-то отстегнул его ремни. У него все тело затекло, и он еле двигался. Свирепый на вид человек ткнул его под ребра и заржал. Сэма окружили плотным кольцом и потешались над ним. а сумасшедший что-то им говорил, все время показывая на него. Потом позвал:

- Старый дедушка, ты должен идти со мной.

Его отвели в какой-то домишко с оцинкованной крышей и закрыли в крохотной комнатушке. Снаружи поставили стражу с примкнутыми к винтовкам штыками. Через некоторое время сумасшедший появился снова в сопровождении двух солдат. Поманил его рукой - - пошли, мол. Они пересекли внутренний двор и, войдя в другую дверь, направились в кабинет, где сидел в плетеном кресле очень важный на вид человек, весь в медалях. Вошедшие долго козыряли и щелкали каблуками.

Летчик указал на Сэма и что-то сказал. А тот, с медалями, вскочил, взглянув на Сэма, и, подойдя ближе, заговорил с ним по-английскй:

- Как звать? Откуда? Возраст? Имя и место рождения предков?

Он, видимо, очень заинтересовался Сэмом и тоже подергал Сэма за волосы и за бороду - убедиться, настоящие ли.

После многословного перекрестного допроса мучители отошли в сторонку, продолжая разговор на английском языке.

- Исключительное сходство, - сказал человек с медалями. - Но что с ним, по-вашему, можно сделать, Хаусман?

- Меня осенила идея, - отвечал летчик, - хотя вы, может, сочтете ее. никчемной. Дело вот в чем. Сходство столь разительное. А Пауль Юпертс дал нам больше информации, чем кто бы то ни было. И англичане это знают. За его голову обещано вознаграждение в двадцать пять тысяч франков. Дважды он им попадался и оба раза бежал. Его фотография есть у всех ротных командиров и штабистов. Он бельмо у них в глазу.

- Дальше, - ответил человек с медалями.

Летчик доверительно прошептал:

- Я предлагаю следующее. Завтра, как мне известно, англичане атакуют высоту 701, которую мы по тактическим соображениям решили оставить. Если после атаки они наткнутся на труп Пауля Юпертса, скажем, во второй линии, они о нем позабудут. Вы же знаете, дотошностью они не отличаются. Простите мою самоуверенность, но я два года учился в Оксфордском университете. Пауль Юпертс сможет тогда беспрепятственно продолжать свое дело.

Человек с медалями покрутил усы и задумчиво посмотрел на подчиненного.

- Где Пауль сейчас? - спросил он.

- Работает садовником в монастыре святой Элоизы в Майтон-ан-от, а это, как вы знаете, в сотне метров от главного штаба британской армии.

Человек с медалями возбужденно прошелся по комнате.

- Ваш план превосходен, Хаусман. Единственная закавыка в том, что атака началась сегодня утром.

Он вдруг окинул старого Сэма таким взглядом, каким мясник глядит на призовую телку с выставки, и небрежно бросил:

- Да, сходство удивительное. Жаль... упустить такой случай. - Затем уже по-немецки добавил: - Стоит попробовать, и, если дело выгорит, я позабочусь о том, чтобы высоким властям стало известно о вашей находчивости и прозорливости, господин капитан. Велите обер-лейтенанту Шульцу отправить этого старого болвана с двумя конвойными на восточный край траншеи 38. Когда поступит приказ отходить, пускай прикончат его. Только не уродуйте и положите его на спину.

Летчик козырнул и удалился, сопровождая свою жертву. Старый Сэм не понял конца разговора и не совсем уловил то, что говорилось по-английски, но почувствовал, что дело оборачивается худо и что надо бы выяснить свое положение. Поэтому, когда они вышли наружу, он спросил:

- Эй, послушайте, мистер, а когда же я вернусь к своему турнепсу?

На что летчик с приятной улыбкой ответил:

- Не печалься, старый дедушка, ты вернешься... к земле очень скоро.

Через несколько минут Сэм уже сидел в большой серой машине в окружении четырех солдат. Местность была голая и жуткая, сплошь огромные ямы и рвы, оглашаемые ревом орудий и воем снарядов. Над головой сердито жужжали самолеты. Его, казалось, переправили вдруг из царства божия в преисподнюю. Понравилась ли викарию молодая фасоль? Он и представить себе не мог, чтобы здесь росла фасоль... Что? Фасоль? Да разве здесь хоть что-нибудь может вырасти? Если это и есть заграница, то по нему уж лучше добрая старая Англия...

Машина остановилась у разбитой стены. Сэма потащили куда-то вниз, и он очутился в землянке, где трое офицеров пили и курили. Солдаты взяли под козырек и передали отпечатанную на машинке депешу. Офицеры пьяно воззрились на Сэма, а один подошел и тоже дернул его за бороду. Затем что-то крикнул солдатам, и те вывели Сэма в узкую траншею. Конвоир, толкнув Сэма в угол, что-то проворчал и скрылся. Старый Сэм совсем выдохся. Он лежал, тяжело дыша, у земляной стены, ожидая, что в любую минуту его разорвет на куски одна из этих адских штук, которые становились все назойливее. Вдруг он различил свисток. И тут из-за угла показался солдат-конвоир. Сэму не понравился его взгляд. Приблизившись ярдов на пять, солдат вскинул винтовку и направил ее в Сэма. Не иначе как инстинкт заставил старика броситься лицом вниз. Едва он это сделал, раздался сильный взрыв, и, прежде чем потерять сознание, Сэм успел заметить, как солдата завалило землей.

Сознание вернулось внезапно.

- Мне кажется, старик англичанин, - услышал Сэм.

Он огляделся. Вокруг на нарах лежало много мужчин, и среди них сновали люди в хаки и белых халатах. Он сел, потер голову и спросил:

- Эй, мистер, где я сейчас? Кто-то засмеялся, а один молодой подошел и сказал:

- Ну, старина, ты побывал в аду. А кто ты, черт побери, такой?

Подошел еще кто-то:

- Цел и невредим. Слегка оглушило. Отведите-ка его к полковнику. Вдруг шпион?

Юнец, тронув его за плечо, спросил:

- Ты можешь идти, дядя?

- Еще как!

- Вот это старик!

Молодой человек взял его под руку. Они вошли в комнату, где за столом сидел пожилой добродушный офицер. Он глянул на Сэма и воскликнул:

- Господи, помилуй! Брэдшо, да знаешь ли, кого это ты привел?

- Нет, - сказал молодой. - А кого, сэр?

- Порази меня гром, если это не Пауль Юпертс!

- Пауль Юпертс?! Вот так так!

Старший офицер обратился к Сэму:

- Ну, опять ты попался, Пауль. На этот раз мы будем осмотрительней.

Тут вмешался Сэм:

- Слушайте сюда, сэр. Мне все это порядком надоело. Меня зовут не Паулем, а Сэмом. Я как раз прореживал турнепс...

Офицеры рассмеялись, и младший сказал:

- Здорово, чертовски здорово! Ну не удивительно ли, сэр, они не только язык выучивают, но ведь не поленятся и диалект какой-нибудь освоить.

Старший занялся какими-то бумагами.

- Ладно, Сэм, дадим тебе возможность доказать, кто ты такой. Мы не звери - не то что твои хозяева. Так откуда ты родом? Сейчас посмотрим, силен ли ты в топографии.

- Я как раз прореживал сегодня грядку турнепса в полвосьмого на ферме мистера Доджа в Хэлвешэме, когда прилетел один из этих эропланов и сел прямо на брюкву. Я ему - убирайся, мол, а тут из машины вылазит парень, направляет на меня револьвер и говорит: "Ты должен провождать меня... я..."

- Так, так, - прервал старший офицер, - все это очень хорошо. Ну а теперь скажите мне, где этот Хэлвешэм? Как зовут местного викария? Уверен, это вы знаете.

Старый Сэм потер подбородок.

- Его преподобие Дэвид Прайс, мистер, и это хороший, богобоязненный человек. Только вчера я отнес ему стручковой фасоли. А работаю я у мистера Доджа, он хозяин гринуэйского поместья, и еще у него, говорят, конный завод в Ньюмаркете.

- Чарлз Додж? - переспросил младший офицер.

- Ну да, Чарли Додж. Узнайте, знаком ли он со старым Сэмом Гейтсом.

И в этот-то момент старого Сэма пронзила великая догадка.

- Скажу больше, я даже знаю, где находится этот самый Пауль. Он работает садовником в... - Сэм нахмурил лоб и, помяв шляпу, вспомнил: Майтено.

Старший офицер так и ахнул:

- Майтон-ан-от! Бог ты мой! С чего это ты взял, старик?

Сэм хотел рассказать о своем приключении и о том, что он слышал от немецких офицеров, но почувствовал усталость и, прервав себя на полуслове, сказал:

- У вас нету перекусить, сэр, и еще бы стакан пива? Я обычно в двенадцать обедаю.

Офицеры засмеялись, и старший сказал:

- Принесите ему поесть, Брэдшо, и бутылку пива из офицерской столовой. Старика мы пока задержим. Любопытная фигура.

Пока Брэдшо выполнял указание, старший вызвал еще одного офицера.

- Гейтсхед, - сказал он, - позвоните в генштаб, пусть возьмут садовника в монастыре, что на вершине холма, и сообщат нам.

Офицер козырнул и вышел, а через несколько минут старику принесли поднос с горячей едой, большую бутылку пива и оставили его одного в уголке комнаты. И уж он воздал должное угощению, оказал честь и себе, и своему графству.

Тем временем офицеры погрузились в свои дела. В комнату то и дело входили и выходили, разглядывали карты, неистово звонили телефоны. Гастрономическим операциям старого Сэма они не мешали. Он дочиста вымакал столовские судки и выпил все пиво до капли. Старший офицер не забыл предложить ему сигарету, но Сэм ответил:

- Премного благодарен, только я уж лучше трубочку.

- А, ну-ну. Дымите.

Он закурил, и клубы самосади заполнили комнату. Кто-то открыл второе окно, а молодой офицер, тот, который первым с ним заговорил, глянув на него, вдруг воскликнул:

- Не виновен, честное слово, не виновен! Такого табака нигде, кроме Норфолка, не сыщешь.

Прошел, должно быть, час, когда появился еще один офицер.

- Депеша из генштаба, сэр, - доложил он.

- Ну?

- Садовник из монастыря святой Элоизы арестован, есть все основания полагать, что это небезызвестный Пауль Юпертс.

Полковник поднялся и так и просиял весь. Он подошел к старому Сэму и потряс его руку.

- Мистер Гейтс, какой же вы молодец! Вы и представить себе не можете, что вы для нас сделали. Ваша честь восстановлена. Благодарное правительство, вероятно, отметит вас пятью шиллингами или крестом Виктории, или другой наградой. А пока - что могу сделать для вас лично я?

Старый Сэм почесал подбородок.

- Я хочу вернуться домой, - сказал он.

- Что ж, даже это можно устроить.

- Я хочу поспеть к чаю.

- В какое время вы пьете чай?

- В пять или около того.

- Ясно.

Добрая улыбка промелькнула в глазах полковника. Он повернулся к офицеру, стоявшему у стола, и спросил:

- Рейкс, кто-нибудь летит сегодня через пролив с донесением?

- Да, сэр, - ответил тот. - Капитан Дженнингс вылетает в три.

- Попросите его ко мне. Через десять минут вошел молодой человек в форме летного офицера.

- А, Дженнингс, - обратился к нему полковник, - тут есть одно дельце. Оно касается чести британской армии. Мой друг, вот он, Сэм Гейтс, прибыл из Хэлвешэма в Норфолке, чтобы передать нам важное сообщение. Я обещал ему, что он вернется домой к чаю. Вы можете взять пассажира?

Молодой человек вскинул голову и засмеялся.

- Господи! - воскликнул он. - Вот это дед! Да, пожалуй, смогу. Где это захолустье?

Достали большую карту военно-геодезического управления (отобранную у немецкого офицера), и молодой человек внимательно ее изучил.

Ровно в три часа старый Сэм, став теперь чем-то вроде героя, и довольный, что избежал неловкости, связанной с этим новым для него положением, опять устремился на "эроплане" в небо.

Без двадцати пять он высадился посреди брюквенного поля мистера Доджа. Веселый молодой человек пожал ему руку и полетел дальше, в глубь страны. Старый Сэм сел на землю и осмотрел поле.

- Хорошенькое дельце, доложу я вам, - пробормотал он и глянул вдоль рядов нетронутого турнепса. У него было в запасе еще двадцать минут, и он не спеша пошел вдоль грядки, которую начал утром, и закончил ее. Затем собрал инвентарь и двинулся домой.

Когда он огибал луг Стилуэя, из рощицы появилась с корзинкой на руке его племянница.

- Ну, дядя, - опять спросила она, - какие ноости?

И вот тут-то старый Сэм разошелся не на шутку.

- Ноости! - взорвался он. - Ноости! Чертова девчонка! Какие тут могут быть "ноости"? Шестьдесят девять лет живу я в этих краях, мотыжу, полю да присматриваю за овцами Чарли Доджа. Неужто я похож на этих людей из книжек, у которых что ни день, то и "ноости"! Или мало мне, что заработка хватает на хлеб и стакан пива и есть где приклонить голову, чтобы еще хотеть "ноостей", "ноостей", "ноостей"! Пойми ты наконец, половина всех бед в мире из-за них. Дьявол их забери, эти "ноости"!

И, повернувшись к девчонке спиной, пошел, пыхая трубкой, вверх по склону.