ЗАКАТ

Во всем этом было что-то нереальное» Два матроса и старпом, посланные капитаном посмотреть, в чем дело, недоуменно переглянулись. Они не верили своим глазам.

Ни следов борьбы, ни признаков того, что на борту кто-то болел. Залив же в последние две недели вел себя на редкость кротко. Паруса поставлены, их наполняет легкий вечерний ветерок, руль неподвижно закреплен, яхта безмятежно скользит по водной глади на юго-восток, по направлению к Юкатанскому проливу. Ял на месте, на крыше каюты. Все вроде в порядке, как и должно быть на судне. И при этом на борту ни души. Сразу подумалось о «Марии Целе-сте», экипаж которой тоже бесследно исчез при таинственных обстоятельствах.

На борту имелись все необходимые припасы пищи и воды. Обе койки заправлены, каюта чисто убрана. На переборках развешаны штормовые снасти, там же висят рабочие брюки. На одной из коек брошен лифчик от купальника. В пустой каюте сквозь обычные для парусного судна запахи трюмной воды и моря еще ощущается легкий, едва уловимый аромат духов. Они бы и внимания на него не обратили, да уж очень он там был не к месту.

В отличие от «Марии Целесты» стол не был сервирован, но на нем стояли две кружки, одна из них полная кофе. Старпом, человек без особых сантиментов, подошел к плитке и потрогал стоящий на ней кофейник. Еще теплый. Значит, на борту кто-то был меньше часа назад.

Взяв со столика для карт тетрадь, оказавшуюся, как он и думал, судовым журналом, и торопливо пролистав страницы, он открыл ее на том месте, где была сделана последняя запись. Прочитал, что там написано, и покачал головой. За сорок лет службы на флоте он ни разу не видел такой записи в судовом журнале. «…Синеву и исчезающий в ней последний отблеск серебра. Он манит меня за собой. В бездну, туда, где восторг. Восторг…»

Он хотел было закрыть журнал, но заметил, что между страницами что-то заложено. Это был длинный локон белокурых волос. Он снова покачал головой.

— Бог ты мой! — пробормотал у него за спиной один из матросов. — Старпом, вы только посмотрите!

Он обернулся и увидел, что тот держит в руках сумку, найденную на одной из банкеток. Она оказалась битком набита перехваченными бумажной лентой пачками купюр по двадцать, пятьдесят и сто долларов.

«То ли еще будет», подумал старпом.

— Это спасенный груз, — упоенно ворковал матрос. — Тут тысяч сто…

— Ты их потратишь прямо сейчас или подождешь, пока суд пересчитает? — спросил старпом. — Тут все равно нет кабаков.

Он забрал у матроса сумку и закрыл ее. Потом, знаком приказав обоим матросам следовать за ним, вышел на палубу. Ткнул пальцем в направлении мачты и сказал:

— Видите вон ту здоровенную тряпку? Парус называется. В старое время они на кораблях были вместо машин. Начинайте спускать и сворачивать его, а я вернусь на судно, чтобы не мучиться, глядя, как вы это делаете, и распоряжусь о буксирном канате.

В нескольких ярдах от них капитан американского танкера «Джозеф Хэллок» ждал на залитом красноватым светом заката мостике возвращения старпома, в одиночку отправившегося в обратный путь. Увидев, что матросы начали убирать кливер яхты, он понял, что это значит, и послал боцмана отдать буксирный канат и начать выбирать его.

Примерно полчаса назад «Джозеф Хэллок», шедший из Тампико в Бейонн, приблизился к небольшой яхте, чей курс постепенно сближался с его собственным, и прошел у нее за кормой, отклонившись на пару румбов. Старпом посмотрел на яхту в бинокль и заметил, что на палубе никого нет, а руль закреплен. Поначалу он подумал, что причин для беспокойства нет: в такую погоду человек, идущий на яхте в одиночку, запросто мог спуститься в каюту приготовить себе ужин. Но когда никто не вышел на палубу даже после басовитого гудка танкера, он доложил капитану. Они развернули танкер и вернулись назад, заслонив паруса яхты от ветра. Яхта практически остановилась, грот провис, но и тут никто не появился. Они начали подозревать что-то неладное. Застопорив машины — танкер оставался на месте и как бы держал яхту в плену, — они спустили на воду рабочую шлюпку, чтобы разузнать, в чем дело. (Спускать большую спасательную шлюпку не было смысла: уже несколько дней залив совершенно спокоен, а легкий бриз, поднявшийся после обеда, не давал практически никакой волны.) На корме парусника было написано «Фрейя [1]В скандинавской мифологии богиня плодородия, любви и красоты.
Сан-Хуан, Пуэрто-Рико». Дожидаясь возвращения старпома, капитан танкера с любопытством рассматривал яхту. Ее родной порт был далеко. «Интересно, — думал он, — зачем это она зашла так далеко на запад, в Мексиканский залив, и почему яхта из испаноязычного Пуэрто-Рико названа в честь скандинавской богини?»

Старпом поднялся на мостик с судовым журналом и сумкой.

— Больны или умерли? — спросил капитан.

— Исчезли, сказал старпом. У него был вид не верящего в привидения человека, который только что пообщался с парочкой призраков. — Прямо-таки испарились. Помните «Целесту»? Насколько я могу судить, их было двое, мужчина и женщина. Один из них или оба были на борту не более часа назад.

— Как только закрепим буксирный канат, надо вернуться поискать их, — сказал капитан. — В судовом журнале есть что-нибудь?

— Чушь какая-то, — старпом передал начальству журнал и сумку. — Гляньте-ка сюда, капитан. Если у них с чем и были проблемы, то наверняка не с финансами. Открыв сумку и бегло осмотрев ее содержимое, капитан только присвистнул. Просто невероятно. Он задумчиво посмотрел на «Фрейю», где матросы уже крепили буксирный канат, и нахмурился. Потом открыл судовой журнал на странице, указанной старпомом, и прочел последнюю запись.

Снова нахмурился.

«Восторг… восторг».

Что-то сверкнуло в его мозгу. Он ухватился за эту мысль, не давая ей ускользнуть, и добрался до сути. Моряк, образованный, много читающий человек, он, естественно, был хорошо знаком с книгами Конрада [2]Конрад, Джозеф (1857–1924) — английский писатель.
, и сейчас ему бросилось в глаза странное сходство этих слов с мучительным предсмертным криком Курца в «Сердце тьмы»: «Ужас… Ужас…»

Пролистав рукописный журнал назад, он торопливо прочел последние пять-шесть страниц. Потом бережно закрыл журнал, подошел к краю мостика и стал смотреть вниз.

— Когда матросы вернутся на борт, можно ложиться на прежний курс, — медленно проговорил он.

— Мы что же, не идем назад? — ошарашенно спросил старпом.

Капитан покачал головой.

— Идти назад нет смысла.

— Но, капитан, кофе был еще теплый. Яхта делает не больше двух узлов. Может, найдем их.

— Нет.

Капитан окинул взглядом спокойную водную гладь, которую гаснущий закат уже окрасил в пурпурный свет.

— Нет. Ничего не найдем. Совсем ничего.

В конце концов они, конечно, повернули назад, и на фоке был поставлен впередсмотрящий с большим морским биноклем. Уж таков закон моря, которому они служат. Но гладь похожего на бескрайние прерии залива была пустынна.

Когда совсем стемнело, они оставили поиски и легли на прежний курс. Капитан пересчитал деньги в присутствии двух офицеров и положил их в сейф. Там оказалось восемьдесят три тысячи долларов. Оставшись один, в своей каюте, он снова раскрыл судовой журнал.

Капитан подержал в руках длинный локон пепельно-белокурых волос, поднес его к свету. «Фрейя — богиня любви у викингов», — вспомнилось ему. И он пожалел, что сам не поднялся на яхту. Старпом — отличный моряк, он умен и, что важно в таких делах, умеет подметить каждую мелочь, которая может послужить ключом к разгадке тайны, но ему не хватает тонкости.

Капитану подумалось, что, если бы он сам зашел в каюту «Фрейи», ему, может быть, подсказала бы разгадку интуиция. Кофе в кофейнике остывает не так уж долго, а там произошло что-то серьезное, может быть, даже ужасное. Чувства нематериальны, они не оставляют следа после того, как уйдут испытавшие их люди. Но кто знает? Может быть, они и сейчас витают в пустой каюте? Он раскрыл журнал на первой странице и стал читать.