Что пристально взглянул, ямщик, ты на меня? Дивит тебя небось, с каким восторгом я На жестком облучке присел с тобою рядом? Ты думаешь: «Зачем он жадным ловит взглядом По обе стороны дороги темный лес? Ведь в Питере, поди, каких уж нет чудес!» Пожалуй, ты и прав… Но знай, земляк любимый, Мне всяческих чудес милее край родимый, Мне любо оттого, что едем мы тайгой: Не снится и во сне столице лес такой! Как все сибиряки, люблю я бор дремучий, Где бродит наш земляк косматый и могучий — Медведь; его у нас «хозяином» зовут, — И точно, он вполне хозяйничает тут. Мне Мишка тоже люб: сибирские трущобы Представить не могу я без его особы. Давно, когда еще я отроком был сам И шлялся, как иной зверенок, по лесам, Запас поэзии беспечно накопляя, — Уж знал я этого причудника-лентяя: Встречался ли мне кедр, обросший снизу мхом, Бруснику ли я брал горстями, как черпком, Искал ли диких пчел в лесине лиственничной — Мне так и думалось, что лакомка привычный Таких лесных даров, таких отборных блюд — Косматый мой земляк — уж где-нибудь да тут. Случилось даже нам и лакомиться вместе, Хотя и не вблизи, но так… шагов за двести. Заметивши меня — гроза сибирских баб, — Рябины спелой куст он выпустил из лап И вежливо привстал, как будто приглашая, Чтоб я ему прочел стихи, не унывая; Но я скорей удрал: «Лукав, мол, ты, земляк, Да только ведь и я… природный сибиряк». Так вот как, мой ямщик! Сибирскою тайгою Потешил ты меня; а там, за Бирюсою, Пойдет уж лес другой, и я соснуть могу. Но знаешь ли, за что люблю я так тайгу? Она являет мне живое воплощенье Страны моей родной: в ней то же запустенье, Такой же в ней хаос, безлюдье, тишина, И так же благом прав обижена она; В ней столько же богатств, не тронутых от века, На пользу общую, рукою человека, И те же, наконец, медведи за людей На полной волюшке хозяйничают в ней…