После возвращения со злополучной дуэли его свалил жуткий озноб, с которым не смогли справиться ни лекарства, ни целительские способности Веты. Кое-как осилив обратную дорогу, Ройвис, чувствуя себя выпотрошенной рыбой, залез под пуховое одеяло, немало переполошив окружающих. Даже Торвейд, хоть и бросал на него весь путь до резиденции грозные взгляды, от взбучки воздержался. В конце концов, пригрозив рыцарю трибуналом, буде он вздумает помереть от неведомой хвори, командор оставил друзей наедине.

Вета, конечно, пыталась ему как-то помочь — без толку. Как объяснила девушка, болезнь оказалась странным побочным эффектом таэтисского целительства, и излечить его было способно лишь время.

Встать он смог лишь на следующий день — и, несмотря на возражения Веты, потащил ее на давным-давно обещанную прогулку.

Веканис встретил их напыщенной и равнодушной отчужденностью. Пешие прогулки по небольшим купеческим лавкам и чайным не относились к излюбленным развлечениям вельсийской знати. Ну а обычным горожанам попросту неоткуда было узнать, что за парочка в добротной, но не слишком бросающейся в глаза одежде дефилирует по Ласточкиной улице.

— Ты точно хорошо себя чувствуешь? — в сотый раз встревоженно поинтересовалась Вета.

— Честное слово, — фыркнул Ройвис. — Хочешь, дальше понесу тебя на руках?

— Не надо, народ глазеть будет. — Губы девушки тронула улыбка.

— Ну и что?

— Засмущаюсь!

— Тоже мне, проблема, — усмехнулся рыцарь, немедленно получив тычок в бок. — Кажется, Дойвего рассказывал, что где-то здесь есть тахаданская чайная.

— А чем тебя обычная не устраивает? — Удивилась девушка.

— Тахаданцы совершенно особенно готовят это варево. В Ровандис их нет?

— Вроде ни разу не видела. Зачем они так пестро раскрашивают дома? — Улицы в Веканисе и впрямь были очень серьезным испытанием для неподготовленных путников. Приземистые домики, тщательно раскрашенные во все цвета радуги, неизменно наводили оторопь.

— Видимо, считают это красивым? О, наверное, это она и есть!

Внимание Веты привлек однотонный бледно-желтый домик, над которым красовалась вывеска «Чайная Чегдраха». Неведомый мастер столь обильно украсил надпись хитрыми завитками, будто старался елико возможно затруднить ее прочтение.

Внутри оказалось тепло и уютно. Обшитые красным деревом стены ненавязчиво намекали: хозяин заведения, мягко говоря, не бедствует — и едва ли посетителям, чьи кошели не набиты под завязку золотом, здесь будут рады. Впрочем, Вета и Ройвис относились именно к тем самым гостям, которых в подобных заведениях встречают с радушием и почетом.

— Сердце мое цветет при виде дорогих гостей! — Из-за низенькой стойки поднялся улыбчивый дедушка, облаченный в роскошный бордовый халат с золотым шитьем. Из-под тяжелого одеяния проглядывали лихо закрученные носки шелковых туфель. Руки старичка — видимо, того самого Чегдраха — коснулись ярко-зеленой чалмы. Диковинный головной убор чудовищно дисгармонировал с остальной одеждой.

— Позволено ли мне будет предложить отважному воину и прекрасной деве лучшие сорта чая и поведать их историю, ублажая вкус и слух, о самоцветы моей души?

— Э… — Оторопело выдавила из себя Вета.

— Конечно, мастер, — Ройвису пару раз уже доводилось видеть выходцев из халифата. Все они отличались некоторой цветистостью речей, но старый Чегдрах играючи заткнул бы за пояс любого южанина.

Гостям предложили разуться: вся комната была устлана роскошным ковром, ступни мгновенно утонули в нем по щиколотку. Затем — усадили на огромные подушки, после чего на горевший в центре комнаты очаг был торжественно водружен небольшой чайник. Затем старикан отточенным жестом бросил в огонь щепотку неведомого порошка, отчего воздух наполнился едва уловимым манящим ароматом.

— Первый раз вижу, чтобы в подобном заведении вместо чаепития устраивали театр, — шепотом поделилась с Ройвисом Вета. Старикан и впрямь не просто готовил чай, но при этом ухитрялся еще и изображать странное подобие дикарского танца. Двигался он, несмотря на почтенный возраст, легко и грациозно. Седая бородка при этом топорщилась со столь значительным видом, будто его заведение почтила присутствием королевская чета.

— Тебе не нравится?

— Напротив, он забавный. И картинки красивые. — Вета успокаивающе погладила забеспокоившегося рыцаря по руке. Ей и впрямь все происходящее казалось смешным и красивым ритуалом. Может быть, Лиардис себя чувствовала так же, находясь на Высшем Суде? Тогда понятно, почему у нее было такое любопытное лицо. Изображенные на стенах павлины строго взирали на явившихся причаститься к тахаданскому чайному таинству.

Тахаданец с торжественным видом подошел к чинно сидевшей парочке с крохотным подносом, на котором, помимо чайника, стояли две крохотные пиалы. Ярко-янтарная жидкость наполнила одну из чашечек, каковая с поклоном была презентована Вете. Девушка удивленно хлопнула ресницами: раньше ей доводилось слышать, будто женщины в Тахадане по своему статусу и общественному положению стояли где-то между рабами и скотом. Тем не менее, седобородый Чегдрах вовсе не демонстрировал никакого предубеждения, с поклоном протягивая девушке напиток.

Тем временем, Ройвис тоже получил причитающуюся чашечку.

— Может быть, господин Чегдрах… — Вета поднесла «наперсток» к губам. Вертевшийся на языке вопрос мгновенно испарился из головы. Носа коснулся самый восхитительный запах из всех, встреченных ею ранее. На вкус чай оказался еще восхитительнее. Кажется, промозглая вельсийская осень с ее ночными снегопадами, утренними дождями и вечной сыростью просто испарилась. Вместо угрюмых туч сияло жаркое и радостное солнце.

— Восхитительно, мастер, — сбоку раздался голос Ройвиса. — Право, жаль, что раньше мне не доводилось посещать ваше заведение.

Старик рассыпался в цветистых благодарностях, которые прервались стукнувшей дверью.

— Ха, я смотрю, мастер Чегдрах становится все популярнее! — На пороге комнаты застыла Лиардис. Стройная фигура таэтиссы на сей раз была затянута в красное с золотом одеяние. Вета удивленно покачала головой — создавалось впечатление, что вся хитроумная конструкция являлась простым куском ткани, хитро обмотанным вокруг гибкого тела.

— Таэ Лиардис! — Воскликнул Чегдрах, сгибаясь в поклоне в ответ на легкий кивок со стороны таэтиссы. Видимо, та в его заведении была отнюдь не впервые.

— Что может предложить скромный держатель чайной для Высочайшей?

— Может быть то же, что и рыцарю и леди? Если, конечно, мое общество не обременит благородных господ. — В зеленых глазах мелькнула тень усмешки.

— Ни в коем случае, таэ. Мы рады вашему появлению и вашей компании, — Вета постаралась ответить поцеремоннее.

— Прозвучало, почти как угроза. — хмыкнула Лиардис, принимая от Чегдраха точно такой же наперсток. — Ммм… Изумительно. Словно летнее солнце в чашке.

Чегдрах отвесил еще один поклон. По густому ковру прошелестели шелковые туфли — и хозяин неожиданно испарился.

— Что это он нас покинул? — удивился Ройвис внезапному исчезновению старика. — Только что грозился ублажать слух — и на тебе.

— А, это особенности тахаданского этикета. — С улыбкой пояснила Лиардис, — в том, что касается чайных дел, у них выработана сложнейшая система правил поведения. Думаю, все дело в том, что чай там считается напитком высшей знати.

— На континенте его тоже может себе позволить не всякий купец или благородный, — возразил Ройвис.

— Да, но для нас чай — всего лишь экзотика, диковинка, украшающая стол. А для халифата это напиток, составление различных рецептов которого тянется бездна знает из какой древности. Это не просто еще один способ угощения, это уже почти искусство. Причем некоторые его аспекты способны жителей севера превратить в соляной столп.

— Например? — Вета поймала себя на мысли, что внешность таэтиссы, в какой-то степени, тоже является искусством. Сложная рыжая прическа прекрасно сочеталась с ало-золотистым одеянием. Сколько, интересно, времени она потратила перед тем, как выйти на улицу?

— Например, халиф, угощая чаем своих военачальников, запросто может исполнять примерно ту же роль, что и Чегдрах в этом заведении. И это вовсе не будет ни унижением монаршьего достоинства, ни какой-то великой честью, оказанной тем, кто получит пиалу с чаем из рук правителя. Это… — Лиардис на миг задумалась, — словно похвастаться висящим на поясе оружием.

Ройвис удивленно хмыкнул.

— А вы хорошо осведомлены о порядках халифата.

— Ничего удивительного, — пожала плечами Лиардис, — тахаданцы ведь ведут торговлю не только через Чикану, но и через Элорвис. Просто товары, приплывающие в империю, в ней и остаются.

В чайной они просидели до глубокой ночи. Таэтисская посланница оказалась на редкость интересным собеседником. Не раз и не два Вета ловила себя на белой зависти ее колоссальным познаниям об окружающем мире. Лиардис рассказывала и о тахаданских порядках, и о теплой золотой осени, которая в империи лишь начинала клониться к закату…

— Когда-нибудь эта война ведь кончится? — задумчиво спросила девушка, когда они шли по коридорам резиденции.

— Когда-нибудь кончается все. — Невесело улыбнулся Ройвис. В руке рыцарь сжимал небольшой масляный фонарь, освещавший путь по утопающим в ночном мраке переходам.

— Может быть, у нас будет возможность побывать в других краях? Посмотреть, как там все…

— Рассказы Лиардис захватили тебя не на шутку, да? Обязательно побываем. До самого Цветочного архипелага доберемся. Обещаю.

Ветассия улыбнулась. На показавшееся бесконечным мгновение их губы соприкоснулись. Затем девушка скрылась за дверью своей комнаты. Ройвис некоторое время стоял, глядя в окно. Оттуда на него ехидно скалилась полная луна. Желтоватый размытый круг то выныривал из-за туч, то вновь прятался в бесцветной облачной перине. Обязательно побываем. Если доживем.

Резко встряхнув головой, рыцарь пошел к своим комнатам. В бездну эти «если»!

* * *

Сейнарис смотрел с дворцового балкона на удаляющегося Шайвиза. Оседлавший своего вороного, тахаданец быстрой рысью двигался в сторону городских ворот. Какая все-таки странная у южан манера держаться в седле. Вроде бы и не разберешь, что именно с ним не так, но все чувства мгновенно дают знать: чужак.

Помимо нескольких кошелей, набитых золотом, Шайвиз вез еще одну, не менее важную для предстоящего дела вещицу. Тщательно зашитая в потайной карман камзола медная пластинка. Предосторожность, в общем, излишняя — ни один воришка не соблазнится куском бесполезного металла. И ни один мистик, не взяв ее в руки, не поймет, что скрывает в себе хитроумный талисман. Впрочем, в действительно важных делах предусмотрительность лишней не бывает никогда.

В нескольких лигах от города Шайвиз нагонит небольшой караван, принадлежащий купцу из Тальнаэры. С ними тахаданец и проделает весь путь до Веканиса. По крайней мере, надежная купеческая охрана исключит глупую гибель от разбойничьей стрелы. Да и одинокий всадник на дорогой лошади всегда вызовет вопросы со стороны тех, в чьи обязанности входит этими самыми вопросами задаваться.

— Хочется верить, недели через две-три мы получим обнадеживающие известия, — пробормотал Кесиан. Таэтис стоял рядом. Его равнодушный взгляд не столько сосредоточился на одиноком наезднике, сколько рассеянно обозревал городскую панораму.

— Через две вряд ли, — машинально возразил Сейнарис, — до Веканиса только добиратьс я около недели, и то верхом. А запряженный мулами караван ползет куда медленнее.

Деньги и столь удачно подвернувшегося купца, взявшего попутчика, не задавая лишних вопросов, ему предоставил Кесиан. Конечно, сын ровандисского Архистратига вовсе не бедствовал. Казна Тиорты охотно оплатит любой его каприз… Попутно известив о стоимости каприза Торговую Ассамблею. Внимание же купеческой элиты Ровандис в таком деле принца категорически не устраивало. Среди негоциев у него есть как сторонники, так и противники. Последние могут решить копнуть поглубже… И бездна знает, насколько глубокую яму для Сейнариса они в итоге выроют.

— Знаете, друг мой, сейчас всю эту ситуацию лучше выкинуть из головы. Повлиять мы на нее не можем, а постоянные размышления могут притупить внимательность. Не хватало только машинально брякнуть что-нибудь при посторонних, — порекомендовал Кесиан, отходя от окна. — Не желаете партию в карты?

* * *

Человеческий круговорот многоцветным безумием вращался вокруг городских ворот Веканиса. Гремели о мостовые кружки нищих, пытавшихся привлечь к себе людское внимание, сновали по неведомым делам многочисленныетподмастерья. Привратная улица, запруженная народом, являла собой обыденное зрелище — смесь бедлама с пожаром в низкосортном притоне. Только что прибывший караван, медленной многоцветной змеей втягивающийся в городские ворота, вызвал у обывателей немалое оживление — еще громче застучали о булыжники жестяные кружки, которым теперь вторило испуганное ржание лошадей. Уличные торгаши, почуяв возможную прибыль, принялись еще усерднее нахваливать неказистый товар. Вопили они при этом так, что, кажется, даже сдирай с них живьем кожу — не добьешься тех безумных криков, которые исторгали луженые глотки.

Напирающая во все стороны толпа — как только вопящие торговцы ухитрялись в эдакой толчее разложить побрякушки прямо на земле, да еще и обеспечить их сохранность — плавно обтекала высокую девушку, кутающуюся в ослепительной белизны плащ. Из-под натянутого капюшона выбивался белоснежный шелк волос, едва не касавшихся грязных булыжников мостовой.

Если бы местные обитатели были способны видеть дальше собственного носа, они бы, разумеется, набросились на ту, чей плащ из легкой таэтисской ткани стоил как бы не больше, чем весь прибывший караван. Кто-то — чтобы впарить синеглазой красавице ожерелье с «бриллиантом», менее законопослушные граждане Веканиса — чтобы стащить с беззащитной девицы дорогую вещь. Впрочем, ни то, ни другое вельсийцам не под силу.

Сама Астаэлле в этот момент находилась за тысячу лиг от королевской столицы, с комфортом расположившись на узкой кушетке. По грязным, забитым народом городским улицам скользил бесплотный и невидимый мистический двойник таэтиссы.

К счастью, незримая кукла, глазами которой она смотрела на мир, не способна передать хозяйке запахи чудовищного людского скопления. Астаэлле ни разу не покидала пределов империи — не считая того случая, когда ей пришлось воочию любоваться на наследницу ровандисского Архистратига. Увиденное сегодня лишь укрепило мистиссу в категорической убежденности, что затворничество в данной ситуации — не такая уж и плохая модель поведения.

Васильковые глаза вцепились в человека, выбравшегося из богатой кареты — не иначе как личного фаэтона владельца каравана. Высокий и смуглый, южанин разительно отличался от вельсийцев. Покрытые жесткой щетиной впалые щеки делали его похожим на исхудавшего грача.

Точеный подбородок чуть дрогнул от легкого кивка, который таэтисса отвесила собственным мыслям. Значит, тахаданец Шайвиз все-таки добрался до Веканиса. Впрочем, удивляться этому факту, по меньшей мере, бессмысленно. Астаэлле провела бесплотной ладонью по зашагавшему по улице мужчине. Для этого пришлось едва ли вприпрыжку скакать рядом с тахаданцем, пристроившись к широким, размашистым шагам. Тем не менее, в будущем ее двойнику не придется носиться по всему Веканису в поисках наемника — несколько мистических узоров, вплетшихся в сознание слуги ровандисского принца, всегда подскажут таэтиссе, где искать южанина, который, разумеется, и не подозревал о повышенном внимании к своей персоне. Астаэлле наградила удаляющегося воина легкой улыбкой. Теперь можно распустить узор, избавив себя, наконец, от унылых городских пейзажей.

Сосредоточившаяся на приятных размышлениях о добросовестно выполненном деле, мистисса не сразу обратила внимание на тревожные изменения, захлестнувшие окружающий мир. Стены домов, человеческие лица и, кажется, сам воздух вокруг подернулись мелкой рябью, словно вода от удара по ней ладонью. Добротно сплетенный узор, удерживающий двойника в Веканисе, опасно вибрировал, грозя рассыпаться в бесполезную мешанину мистических нитей.

Астаэлле тихо выругалась себе под нос — какое счастье, что рядом нет наставницы, с которой за такие обороты сталось бы устроить непутевой ученице знатную порку! — и погасила уже готовые возникнуть в ладонях атакующие узоры. Рябь мгновенно утихомирилась — а следом стоящий перед глазами образ Веканиса рассыпался мелкими искорками.

Девушка медленно открыла глаза. Мистический двойник не способен мерзнуть или испытывать еще какие-либо ощущения, но увидеть вокруг залитую теплым солнечным светом комнату, в которой плавали едва заметные ароматы полевых цветов, стало настоящим блаженством. Увы, времени нежиться после выполненной задачи не было — узор выкинул создательницу обратно в бренное тело из-за заранее подготовленного защитного барьера, который теперь буквально заваливал мистиссу предупреждениями о том, что кому-то вздумалось создать пространственные врата, точкой выхода для которых служила ее собственная спальня.

Кто же решил почтить ее визитом? Для Астаэлле не составило бы труда разрушить создающийся где-то вдали узор, недвусмысленно намекнув неведомому гостю, что хозяйка не в том настроении, чтобы принимать нежданных визитеров. Тем не менее, таэтисса бездействовала. Вряд ли кому-то захотелось просто потренироваться в открывании пространственных врат, выбрав в качестве пункта назначения ее жилище.

Наконец, в нескольких шагах от расположившейся в кресле девушки развернулся портал. В открывшемся разрыве пространства васильковые глаза рассмотрели янтарные колонны императорской резиденции. Следом появился и сам посетитель.

— Астаэлле. Надеюсь, я тебя не побеспокоил.

— Твой визит возвысил мое жилище, о Высочайший, — пропела таэтисса ритуальную формулу приветствия, подобающую при обращении к тому, кто стоит много выше на иерархической лестнице. Тем не менее, вставать мистисса не стала. Официальный наследник престола — не император. А она — не служанка, забывшая протереть пыль в его покоях. — Чем обязана столь негаданной радости?

Атанис Аратаэнэлле смерил застывшую в кресле девушку раздраженным взглядом. Янтарные глаза чуть прищурились — видимо, в отношении собственной значимости его взгляды несколько отличались от мнения белокурой мистиссы. Тем не менее, вслух он ничего подобного высказывать и не подумал.

— Что-то я нигде не найду Лиардис. Может быть, тебе известно, куда это запропастилась моя младшая сестренка?

Лицо Астаэлле еще больше окаменело. Пренебрежительный тон посвященному в особенности высшего света таэтис мог сказать очень многое. Атанис недвусмысленно намекнул, что не считает дружеские отношения между мистиссой и Лиардис значимым политическим союзом, который необходимо учитывать при создании планов. Не то чтобы он при этом сильно покривил против действительности, но столь явно выказанное равнодушие — это если и не на грани оскорбления, то, как минимум, опасно близко к таковой.

— Понятия не имею, — на губах Астаэлле проступила любезная улыбка. — С чего бы это мне следить за ней?..

Да еще и докладывать тебе о каждом ее шаге, мысленно завершила таэтисса недосказанную фразу. Ничуть при этом не сомневаясь, что ход ее мыслей для Атаниса — совсем не тайна за семью печатями.

Соболиные брови наследника сошлись к переносице. Похоже, скрытый подтекст он уловил в полной мере.

— Странное дело, ближайшая подруга моей сестры отвечает примерно так же, как и наш с ней отец, — последнее слово Атанис старательно выделил интонацией, видимо, чтобы напомнить, с чьим сыном удостоилась беседовать скромная послушница Круга Соцветий.

— Что ж, возможно, у императора и в самом деле есть дела поважнее? — Проворковала таэтисса, чья улыбка стала еще шире. Атанис, похоже, изрядно разнервничался — в противном случае наследник никогда бы не проболтался о молчании правителя империи. Уж ему-то точно было прекрасно известно о том, где именно обретается Лиардис и что она там забыла. Тем не менее, сыну он этого знания не доверил — видимо, желая поощрить дочь, следом за тремя братьями ступившую на путь политических игр. Обычное для империи дело — правители всегда распаляли отпрысков, предлагая им продемонстрировать ум, хитрость и проницательность. Ну а тот, кто не обладает этими жизненно важными для правителями качествами, явно создан не для управления величайшим государством Континента.

В комнате повисла напряженная тишина. Атанис молча буравил таэтиссу взглядом, в котором без труда читалось плохо скрытое раздражение. Тем не менее, Астаэлле заметила, как на его лице мелькнула едва различимая тень досады — наследник тоже сообразил, что сболтнул лишнее.

Сама таэтисса в определенный момент с трудом удержалась, чтобы не улыбнуться. С одной стороны, Атанис совершенно прав — сколоченной ей унии катастрофически не хватает политического веса. С другой стороны, ни для кого не секрет, что Астаэлле стоит в шаге от вхождения в Круг — а как только это произойдет, Лиардис заручится поддержкой пусть небольшой, но части высшего мистического собрания империи — единственная из детей императора, кстати. Сколь далеко простираются амбиции конкурентов, Атанис не знает, но логично предполагает худшее.

— Как ты думаешь, не имеет ли отношения к ее исчезновению недавний отъезд… — Наследник принялся старательно изображать признаки внезапно поразившей его забывчивости, — ах, да! Сын асиоматика, Кесиан. Он же, если мне не изменяет память, отправился в Ровандис? Что он там, кстати, позабыл?

— Какое-то малозначимое поручение, я, если честно, не слишком вникала в его суть, — с наиприятнейшей улыбкой ответствовала Астаэлле. Вот только в глазахледяной красавицы не было и следа того показного тепла, которым так и сочился музыкальный голос. Два взгляда — пронзительно синий и янтарно-золотой — буравили друг друга со все большей ожесточенностью.

Очевидно, что Атанис прекрасно понимает: Лиардис заручилась помощью персоны, которая пусть не сегодня, так завтра будет обладать немалым влиянием на имперские политические процессы. В большинстве своем мистики таэтис неохотно влезали в дела светской половины общества. Тем не менее, изредка таковое случалось — что, конечно же, приносило Высочайшим изрядную головную боль. В тот момент, когда Астаэлле войдет в состав Круга — а ни для кого не секрет, что она уже сейчас стоит на его пороге — козыри в руках сестры Атаниса появятся пресерьезные. Даже слишком серьезные — в некоторых глазах Лиардис, чего доброго, превратится из младшей сестры наследника в достойную ему альтернативу. Чего удивляться, что кронпринц таким поворотом дел немало взволнован.

— Думаю, Кесиан Оссирис — и впрямь не та личность, на обсуждение которой следует тратить драгоценное время, — медленно произнес Атанис, когда пауза в разговоре начала выглядеть совсем уж неприлично.

— Разумеется, Высочайший. Могу я предложить вам бокал вина? — Астаэлле запоздало сообразила, что слишком уж переиграла в независимость и пренебрежение. Ее собеседник оставался кронпринцем, к тому же — имеющим все шансы взойти на престол. Ссориться с ним — непозволительная глупость. В конце концов, сейчас ни один пророк или оракул не скажет наверняка — сможет ли девушка подняться на те вершины, где даже император будет вынужден считаться с ее мнением и желаниями.

— Благодарю. Меня ждут дела. — Похоже, примерно те же мысли вертелись и в голове Атаниса. Обострять ситуацию он не стал. Круг Соцветий в империи обладает колоссальным влиянием. Кто даст гарантию, что Астаэлле не пройдет путь от малозначительной послушницы до полноправной сэорис?

Мистисса кивнула, молча наблюдая, как Атанис открывает пространственные врата. Узор, на ее взгляд, выглядел слишком уж неуклюжим, со множеством лишних деталей, неграмотно проработанными связками… Тем не менее, среди имперских аристократов такой талант вполне можно было назвать выдающимся. Своих послушников Круг обучал куда более старательно, чем Высочайших, получавших более разностороннее образование. Которое, на поверку, частенько оказывалось излишне поверхностным.

— Кстати, — многозначительно произнес Атанис, справившись, наконец, с вратами. — Не приходило ли тебе в голову, что и Лиардис может оказаться персоной, не слишком достойной нашего внимания? Возможно, у нас еще будет время обсудить этот вопрос.

— Конечно, Высочайший. Как тебе будет угодно. — Кронпринц едва заметно усмехнулся в ответ на мелькнувшую на лице Астаэлле растерянность.

— В таком случае, позволь откланяться, — кивок, которым Атанис наградил мистиссу, иначе как покровительственным и назвать было нельзя.

Лишь после того, как Астаэлле осталась в одиночестве, она позволила вырваться наружу душившему ее смеху. Похоже, Высочайший вконец извелся от треволнений, раз прямым текстом предлагает ей переметнуться на его сторону, наплевав на прежние договоренности. Беловолосая голова едва заметно качнулась из стороны в сторону. Или это не более, чем уловка, призванная ее расторгнуть уже заключенные союзы? Тот, кто меняет друзей и соратников, словно перчатки, вряд ли сможет рассчитывать хоть на чье-то доверие. Позиции Астаэлле в таком случае изрядно пошатнутся, она попадет в зависимость от Атаниса. Его социальный статус, значительно превышающий иерархическое место таэтиссы, очень быстро превратит кронпринца из полноправного партнера в покровителя, без дозволения которого она не посмеет и чихнуть. И это не говоря о том, что позиции Астаэлле внутри Круга Соцветий все это не изменит — сэорис и их прихлебатели предпочитали не лезть в дела императорской династии в первую очередь потому, что по уши заняты грызней друг с другом, у двух столпов империи слишком мало действительно ощутимых точек соприкосновения, чтобы тратить время на взаимные пикировки. Астаэлле, решившая нарушить устоявшийся порядок, была скорее исключением из правил — и кто знает, не окажется ли выбранный путь тупиковым, когда ее все-таки введут в Круг и она окажется поглощена его внутренними дрязгами и склоками. А Атанис… С любой стороны уния с ним скорее помешает, нежели поможет. В отличие от куда более управляемых Кесиана и Лиардис, вертеть им по своему усмотрению точно не выйдет.

Астаэлле поморщилась. Вывод из этих размышлений напрашивался сам собой: пройдет некоторое время, и кронпринц станет для нее и ее союзников очень серьезным конкурентом. Конечно, в среде таэтис отношение к жизни соплеменников сильно отличны от того, что считается обыденным в человеческом обществе. Не то чтобы хладнокровные убийства не случались вовсе — однакое же лишение жизни одного таэтис другим считалось чем-то совсем уж запредельным, омерзительным и неприемлемым. Что, впрочем, никоим образом не отменяло бешеной амбициозности, присущей жителям империи столь же сильно, как и людям. И мысли не допускающие о решении проблемы с конкуренцией при помощи склянки с ядом или вовремя воткнутого под лопатку стилета, таэтис проявляли чудеса изобретательности, компрометируя друг друга в глазах общества, играя оттенками лжи и недомолвок. В имперской политической игре ставка была чуть ниже — охочие до власти Высочайшие жизнями не рисковали. Или — почти не рисковали. Зато в деле хитрости и изворотливости легко дали бы фору любым человеческим правителям.

В глаза ударил янтарный солнечный луч — солнце за окном медленно, но неотвратимо клонилось к закату. Попробовать еще раз проверить, как дела у наемника ровандисского принца? Астаэлле уже начала сплетать узор, разрушенный визитом Атаниса, но на середине прервала это занятие, прошипев под нос грязное ругательство. Чем ближе ее план приближался к ключевым моментам, тем большую нервозность она демонстрировала если не окружающим, то, как минимум, самой себе. Хотя, если так пойдет и дальше, маска ледяной невозмутимости рано или поздно треснет — и ничем хорошим такая невоздержанность не закончится.

Умом Астаэлле понимала, что минимизировала риски настолько, насколько это вообще возможно. И все-таки мысль о том, что из-за чьего-нибудь неосторожного движения, жеста или даже слова все может рухнуть, наполняла колени постыдной дрожью.

Тяжко вздохнув, девушка потерла глаза. За окном в лучах заходящего солнца купался маленький садик, утопающий в разноцветных ландышах, столь любимых Тацэйре. Астаэлле покачала головой — за последние несколько месяцев она так и не смогла привыкнуть к тому, что обучение у седой ведьмы осталось позади. Видят Рассветные Птицы, это были не самые легкие годы в ее жизни…

Таэрзис, центр мистического искусства империи, стал ее новым домом. Тацэйре охотно подарила новоиспеченной послушнице, то есть, кандидатке на вхождение в Круг Соцветий, небольшой домик — с ее состоянием подобное выглядело не более, чем незначительной любезностью. Зато Астаэлле теперь могла невозбранно собирать здесь сообщников — по крайней мере, в те времена, когда они еще не покинули империю. В этой самой комнате обычное знакомство и превратилось в политическую унию… Неожиданно мистисса поймала себя на мысли, что ей не хватает общества Лиардис и Кесиана — при всем их ребячестве и стремлении отчаянно выглядеть солиднее и внушительнее. То, что раздражало вблизи, издали неожиданно показалось милым и забавным.

* * *

— Гиены сожри эту погоду! — Прошипел Шайвиз, отчаянно кутаясь в меховую шубу. Обтекавшая тахаданца пестрая толпа щеголяла в куда более легкой одежде. Южанин то и дело ловил ироничные взгляды. Бездна с ними, пусть смотрят. Мнение северных варваров давным-давно для него ничего не значило, а в Ровандис, ставшим новой родиной Шайвиза, такие взгляды ему доводилось видеть куда чаще — там погода еще суровее, чем в Вельсии.

На этот раз осечки случиться не должно. Сейнарис вряд ли простит еще один провал. Шайвиз неопределенно ухмыльнулся. Юный вельможа полагает, что тахаданцем движет благодарность за спасение и совершившаяся сделка, по которой закон халифов признал его собственностью ровандисского наследника. Шайвиз благоразумно не пытался переубедить в этом юношу. Ни к чему.

Истинные мотивы тахаданца были куда более сложными. Сейнарис чем-то напоминал ему тот образ идеального халифа, каким его представляли на его бывшей родине. Изысканный, хитрый и жестокий. В мальчишке чувствовалась не только порода, но и потенциал. Пройдут годы, капризного юнца сменит настоящий муж — талантливый, мудрый и вероломный. Новый Архистратиг превзойдет отца, а рядом с ним незаметной и покорной тенью будет следовать сам Шайвиз. Его жизнь началась в трущобах пустынного селения, а закончится на посту ровандисского вельможи.

При условии, разумеется, что он сумеет сохранить благоросположение хозяина. С этим-то, как раз, и наличествовали определенные сложности. Ошивавшийся вокруг Сейнариса посланник Рассветного Халифата убедил мальчишку не покончить с девкой при первой же возможности, а выкрасть ее. Дескать, та принесет таким образом куда больше пользы. В одиночку такое не провернешь, здесь нужны помощники. К счастью, купец, сопутствовавший Шайвизу в дороге, передал ему несколько имен и мест, где такую помощь можно найти.

Тахаданец ухмыльнулся. Из «господина Вертину» такой же купец, как из скакуна ишак. Нетрудно догадаться, чем тот торгует на самом деле. Впрочем, хозяин каравана не спешил сбрасывать личину или откровенничать с незнакомым тахаданцем. Шайвиз отвечал взаимностью, хотя Вертину и был ему симпатичен. Они расстались теми же, кем и встретились — случайными попутчиками, выполняющими тайные поручения хозяев.

Сейчас он шел на встречу с порекомендованной ему четверкой. Судя по рассказам — наемные убийцы, стяжавшие самую недобрую славу на городском дне. Рябой — руководитель шайки — ни разу не навлек на себя внимание городской стражи. Конечно, заслуга сомнительная, особенно учитывая невеликие таланты местных служителей закона… Тем не менее, Штырь, Висельник, Крот и Рябой сумели составить себе репутацию умных отморозков. Отморозков — потому что остальные представители разбойного люда в Веканисе их откровенно боялись. Умных — потому что ухитрились втесаться на службу Кедровой Лиги, выполняя для ее резидентов различные грязные поручения.

Все эти сведения Шайвиз вытащил из Вертину. Скорее всего — лишь потому, что «купцу» велели ими поделиться. О том, откуда добропорядочному торговцу известны столь щекотливые подробности, тахаданец, естественно, не спрашивал.

В ноздри ударил запах мочи и помоев — непременный атрибут трущоб. Лицо Шайвиза исказила недовольная гримаса. Убогие лачуги угрюмо смотрели на южанина бельмами бычьих пузырей. Кое-где грубо проделанные в стенах дыры и вовсе прикрывались шкурами животных. Лишь бы не заплутать в этом грязном лабиринте — уж что-что, а спрашивать дорогу у аборигенов точно станет большой глупостью.

Старая тахаданская мудрость гласит: вспомни Бездну — и она развернется под твоими ногами. Не прошло и пяти минут, как дорогу южанину заступили те самые местные обитатели, о которых он столь неосторожно вспомнил.

— Эй, харя подгорелая, а чего это ты здесь забыл?

Двое скверно одетых подростков. У одного в руке нож, второй сжимает кистень. Шайвиз снова поморщился. Обычно подобную шваль изображают здоровенными бугаями со звериным оскалом на роже. Обыватели склонны бояться городского отребья, а перепуганная фантазия обычно преувеличивает размеры своих ужасов. В большинстве своем такие вот уличные грабители худы, как скелеты, и редко могут похвастать высоким ростом или аршинными плечами. Другое дело, что стая гиен куда опаснее льва.

— Чего рожу кривишь, ты? Кошелек давай.

— Уверен, что сможешь его забрать? — Ладонь легла на рукоять сабли. В обычной кожаной обмотке, лишенная изысков или драгоценностей, она вряд ли привлекала к себе много внимания. И стоила при этом едва ли не дороже, чем содержимое приглянувшегося местному отребью мешочка с золотом. Тахаданская сталь в северных землях ценилась очень, очень высоко.

Щенки озадаченно вылупились на Шайвиза. Крысиное чутье подсказало: чужак — вовсе не безобидный купец, заблудившийся в чужом городе. Опасен.

— Ты чего без уважения… — Начал было сжимавший кистень мальчишка, но осекся от раздавшегося зловещего шелеста — сабля приподнялась на несколько пальцев, хищное лезвие едва ли не дрожало от жажды крови. Как же эти щенки не вовремя…

— Да он морознутый. Ну его, — Пробормотал обладатель ножа, делая шаг назад.

— Я тебя еще не отпускал, сопляк. — Все. Даже не попытались возмутиться. Морально они полностью сломлены. Хилый народ живет на севере. — Попробуете за мной следить — я ваши уши собакам скормлю.

Мальчишки замерли, словно зайцы. Впрочем, стоило сделать один шаг в их сторону — и только ветер донес дробный стук деревянных башмаков по промерзшей земле. Вот и славно. Конечно, можно было обойтись и без запугивания. Достаточно назвать имя Рябого. Сложность только в том, что еще неизвестно, как все повернется и кто заинтересуется исчезновением девчонки. Мелюзга, может, ничего и не скажет, опасаясь мести убийц, даже если ей посулить золотые горы. А вот раскаленный железный прут развяжет им язык одним своим видом.

Миновав еще несколько вонючих переулков, Шайвиз оказался у цели — еще одна ничем не примечательная хибарка встретила его внушительного вида дверью. Тахаданец несколько раз брякнул по коричневым доскам железным кольцом.

Открытие двери сопроводил безумный вой — скрипом этот дикий звук Шайвиз бы не решился назвать при всем желании. На пороге застыл, настороженно щурясь, поджарый мужчина с избитым оспинами лицом. Видимо, тот самый Рябой.

— Заходи… те. — Буркнул хозяин простуженным голосом.

Внутри оказалось неожиданно опрятно и чисто. Вертину предупредил, что берлогу эту банда держит исключительно в качестве места связи и логова для хранения оружия и прочей снасти. Жили эти «господа» в куда более благополучных районах. Работнички ножа и топора совсем не бедствовали.

— А поскромнее одеться нельзя было? — Хозяин лачуги плавно отступил к колченогому столу, за которым сидел один из его подельников — невзрачный и незаметный мужичонка. При этом Рябой ни на миг не подставил тахаданцу спины. Блеклые глаза цепко бегали по одежде и лицу Шайвиза. Ощущение было, мягко говоря, не из приятных.

— Лохмотья носить не приучен. — Процедил тахаданец. Пристрастием к вычурным нарядам он вовсе не страдал. Но надеть что-то еще более невзрачное, чем то, что он напялил — это уже на грани неуважения к самому себе.

— Ладно, прошу садиться. Я вас слушаю. — Ходить вокруг да около Рябой не стал.

После прибытия в Веканис Шайвиз первым делом отправил на «особый» адрес письмо с предложением о встрече. Для таких случаев четверка бандитов использовала довольно головоломную схему. Впрочем, их можно понять — за те дела, что проворачивала лихая компания, виселица покажется сущей милостью.

Лишь через два дня в трактир, где остановился тахаданец, чумазый мальчишка принес письмо, где его пригласили на личную беседу.

— Мне необходимо найти одного человека.

— Мы что, на ищеек сильно похожи?! — Окрысился компаньон Рябого.

— Штырь, — ровный голос главаря мгновенно погасил раздраженные искры в бандитских глазах. — Только дружок мой прав, господин хороший. Только найти?

— Не только. Этого человека мне нужно скрытно вывезти из города. Естественно, его согласие в данном вопросе получить затруднительно.

Штырь хохотнул. Рябой остался бесстрастен.

— Не совсем наш профиль.

— Знаю. Но мне нужна помощь лучших. Я, со своей стороны, не собираюсь торговаться. Если, конечно, ваша цена будет разумна.

Главарь задумчиво почесал подбородок. Глаза тревожно ощупывали лицо потенциального нанимателя. Осторожен и подозрителен, что и неудивительно — другие при таком роде занятий долго не живут. И умирают очень неприятно и, как правило, мучительно долго.

— Что за персона?

— Девушка. Прибыла в Веканис от трех до одной недели назад. Где она может находиться сейчас, я не знаю. Потому и нужна помощь в ее поиске.

На столе с шорохом развернулся небольшой кусок холста, на котором неведомый художник изобразил Ветассию Эргерион. Картину Шайвиз получил от Сейнариса — вместе с инструкцией ни при каких условиях не разглашать родовой принадлежности беглянки. Последствия такого поступка были совершенно непредсказуемы. Например, с Рябого бы сталось продать секрет вельсийским властям. За такие сведения можно получить вдесятеро больше, чем привез с собой тахаданец.

Штырь хрюкнул и бросил взгляд на главаря. Тот, помедлив, кивнул.

— Знаю ее, — тут же проинформировал разбойник. — Зовут Ветассия. Живет в орденской резиденции.

На комнату рухнула недобрая тишина. Шайвиз мысленно отпустил несколько площадных словечек. Видимо, девка ухитрилась заручиться поддержкой ордена — хотя разглашение ей своей главной тайны все равно маловероятно. Тем не менее, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — такой покровитель поднимет стоимость помощи Рябого вдвое. Если не больше. Связываться с Звездоцветом не любил никто.

— Гм, гм… — Прокашлялся главарь, бросив на Шайвиза еще один колючий взгляд. — Надеюсь, вы, почтенный, не собираетесь нанимать нас для штурма этого логова?

— Я что, похож на умалишенного? — Поморщился тахаданец. — Но эта… Ветассия вряд ли сидит в резиденции безвылазно, а это меняет дело, не правда ли?

— Пожалуй. Если… Да, сударь, именно если мы возьмемся за эту работенку, то учтите…

— Просто назовите сумму, — перебил Рябого Шайвиз.

— Пять сотен золотом. Ровандисской чеканки. — Главарь никоим образом не выказал обиды в ответ на грубость.

Штырь торопливо облизал губы. Сумма по вельсийским меркам была огромной, но торговаться Шайвиз и не собирался — хотя, возникни у него такое желание, скорее всего стоимость незаконной услуги получилось бы скинуть вдвое. Если не больше. Но как же некстати Рябой затребовал именно ровандисские деньги! Трудно придумать более красноречивый след… Хотя, с другой стороны, республиканский арвий — монета очень ходовая, такую встретишь на всех концах континента.

— Согласен.

— Сильно вас припекло, что такие деньги отдать готовы, — все тем же лишенным интонаций голосом заметил Рябой. — Потешьте мое любопытство, чем эта девочка вам так насолила?

Шайвиз наградил преступника внимательным взглядом. Он и впрямь идиот — или только притворяется? Главарь в ответ лишь неопределенно хмыкнул. Сообразил, что наниматель — последний, от кого он получит ответ на этот вопрос.

— Ладно. По рукам. Получаете девку — отдаете деньги. Потребуется время, чтобы выяснить ее привычки и маршруты, по которым она передвигается.

— С ней частенько рыцаренок прогуливается. — Встрял Штырь. Крысиные глазки беспокойно поблескивали.

— Значит, подберем такой момент, когда его рядом не будет. Все это требует времени.

— Ваша четверка что, не способна разобраться с одним юнцом? — чуть раздраженно поинтересовался Шайвиз.

Теперь уже его удостоили не самым уважительным взглядом.

— Сударь хороший, у ордена из-под носа можно умыкнуть девку, но кончи брата-рыцаря — и за тобой их кодла весь остаток жизни охотиться будет. Мне такие проблемы точно ни к чему. Вы бы ступали себе, мы проблемку-то и без вас решим, не сомневайтесь.

— Может, решите, может, и нет, — отозвался Шайвиз, — я бы предпочел сопровождать вас во время захвата.

— Не доверяешь штоль? — Осклабился Штырь.

— В рамках добросовестного сотрудничества открою вам одну важную деталь. Девчонка — мистик.

Ладонь Рябого с грохотом опустилась на столешницу. Известия, как и следовало ожидать, его совсем не обрадовали.

— А не кажется ли тебе, сударь хороший, что такие вещи сразу рассказывать надо, а не потом между делом, будто кость, подбрасывать?

— Мое присутствие поможет вам избавиться от любых проблем, порожденных ее способностями.

— С чего бы? Первым на отбивную пойдешь, случись чего? Добровольно, так сказать?

— Сударь, не забывайтесь, — процедил Шайвиз, — Если я говорю, что при моем присутствии способности девчонки не вызовут никаких проблем, значит, так оно и есть. Можете не беспокоиться, прятаться и держать саблю я умею не хуже вашего.

На этот раз молчание затянулось надолго. Так надолго, что тахаданец даже начал опасаться, что Рябой предпочтет соскочить с опасного заказа. А это породит слишком много новых проблем — других рекомендаций у Шайвиза в Веканисе не было. Конечно, теперь он знает более-менее точное местоположение беглянки и может попробовать выкрасть ее самостоятельно… Нет, похищение в одиночку не провернуть. Бездна бы драла этих таэтис! Особенно — обретающегося в Тиорте. И на кой ему с хозяином так потребовалась живая и невредимая конкурентка?!

— Восемь сотен, — вынес, наконец, вердикт главарь.

* * *

Те полтора месяца, что она пробыла наследницей Архистратига Тагериса, Ветассия не имела отказа ни в чем. Любые, самые дорогие наряды. Торговцы готовы были раскрыть перед ней редкие манускрипты, придворные мистики — поделиться опытом и знаниями. Вот только перепуганную от свалившихся на нее перемен девчонку вся эта роскошь скорее давила, чем радовала. А ненависть новоявленных брата и отца чувствовалась, несмотря на всю показную учтивость и радушие. Оба мечтали о ее смерти, но не решались претворить это желание в жизнь, опасаясь полномасштабного расследования, которое бы за этим последовало.

Лишь потеряв столь зыбкое место в Ровандис Ветассия обрела вкус к такому завораживающему процессу обмена золота на те блага, которые оно дает. Слава Небу, она не испытывала никакой нужды — кастелян резиденции не глядя подмахивал любые долговые расписки. Вместе с Ройвисом они проводили время в самых дорогих чайных, им подносили изысканные имперские и тахаданские вина. Полочка в ее комнате успела украситься несколькими переплетами.

Небо решило отобрать у нее все, чтобы затем одарить еще большим.

В далекой Ровандис улицы уже запорошены первым, робко жмущимся к земле снегом. Здесь, в Веканисе, мокрые ночные снегопады уже к полудню не оставляли по себе никакой памяти, безжалостно смытые последними осенними дождями.

Девушка прошлась по своей комнате, с потерянным видом разглядывая корешки книг и раскиданные по комнате безделушки, большую часть которых подарил Ройвис. Зачем ей нужны искусно вырезанные из кости статуэтки, причудливые композиции из разноцветных стекляшек и тому подобные вещи, рыцарь уточнить забыл. Вета хихикнула себе под нос — в Вельсии почему-то считалось, что каждая женщина обязана сходить с ума по подобной белиберде. Обижать старавшегося угодить ей Ройвиса не хотелось, так что Вета старательно принимала побрякушки, ставила их на полку, обрадованная не столько подарком, сколько самим фактом его свершения… А затем очередной костяной котик оказывался на полу ровно в тот момент, когда она забывала о домашних туфлях и пыталась пройти босиком.

Зеркало бесстрастно отразило хрупкую девушку в обычной вельсийской одежде — белый жакет и черная блуза, заправленная в широченные шаровары, оказались пределом прекрасного, доступного современной моде. Тем не менее, Ройвис неизменно бросал на нее восхищенные взгляды. В последнее время Вета с некоторым удивлением начала понимать, что именно восторг в глазах рыцаря стал для нее главным мерилом в извечном вопросе «что надеть».

Осторожный стук в дверь отвлек от бессмысленных размышлений ни о чем. Как оказалось, в коридоре ожидал молодой парень в дешевом сюртуке. По виду — вылитый слуга или подмастерье. Так оно, собственно говоря, и оказалось.

— Миледи, мастер Киатис просил передать вам, что заказ полностью готов. Он ожидает вас для окончательной примерки.

— Да, спасибо, — девушка на миг потерялась. Вельсийские правила хорошего тона требовали чем-нибудь одарить гонца. — Подождите секунду… Вот, пожалуйста.

— Благодарствую, — жизнерадостно осклабился посыльный. Серебряная монета исчезла в кармане. Вета подозревала, что долговязый паренек получил от нее едва ли не половину собственного месячного жалованья. Ну да ничего страшного в этом нет.

Выпроводив слугу, Вета принялась натягивать подбитый лисьим мехом плащ. Как бы Ройвису ни нравилось это недоразумение, пора как следует обновить гардероб. Конечно, по ее желанию кастелян пригласит в резиденцию портных, но… настоящие мастера по вызову не прибегают. Тот самый Киатис принимал исключительно в собственном ателье. Про стоимость его услуг и вовсе вспоминать не хотелось. Тем не менее, кастелян в очередной раз подтвердил, что сотня арвиев — не та сумма, которая могла бы вызвать его возражения. Решив, что новый облик стоит таких денег, а влюбленный рыцарь достоин надлежащего воспитания в сфере женских нарядов, Вета не колебалась. Оставалось надеяться, что примерка пройдет благополучно.

Ройвис вместе с Леорой и Дойвего сидели у орденского командора — то ли обсуждая неведомые военные дела, то ли просто проводя время за стаканом вина. В любом случае, у Киатиса ему делать нечего.

Улица встретила мерным покачиванием голых черных ветвей — последние листья уже давным-давно осели на земле. Поглубже запахнувшись в плащ в тщетной попытке спрятаться от пронизывающего ветра, девушка направилась к конюшне. Она уже успела выяснить, что там всегда готова небольшая конная коляска, на которой ее доставят куда душа пожелает. Садиться по такой погоде в седло ее совершенно не тянуло — как и пытаться добраться пешком через добрую половину города. Того и гляди, вместо красоты и изысканности получишь красный нос и недельную простуду. То-то будет потеха…

* * *

Когда под ногами мерным стуком отозвались каменные ступени, ведущие к дверям мастера Киатиса, Вета успела трижды проклясть холодную погоду. Даже в коляске она ухитрилась продрогнуть до костей. Все время пути она испытывала жуткие муки совести перед кучером, который, в отличие от нее, сидел на ледяном ветру. Впрочем, тот замерзшим вовсе не выглядел. Скорее всего, секрет заключался в исходившем от мужичка запахе бренди.

Получив инструкцию вернуться через три часа, возчик послушно развернул коляску и отбыл восвояси. Видимо, продолжать прерванное пиршество.

Оказавшись внутри, девушка облегченно вздохнула. Наконец-то не нужно зябко втягивать плечи, прячась от ледяного ветра! Жарко натопленная комната, в которой оказалась Вета, была чем-то вроде гостиной. В углу примостился диван с чайным столиком, за которым Киатис угощал состоятельных — а другие к нему и не ходили — клиентов чаем, попутно выведывая у них подробности очередного заказа. Несколько дней назад этой чести удостоилась и Вета. Воспоминания странным образом перепрыгнули с чайного столика к заведению тахаданца Чегдраха. Надо обязательно побывать у него еще раз. После той вкусовой феерии, которую он им презентовал, все остальное казалось слишком уж блеклым и невыразительным.

— Мастер Киатис! — Крикнула Вета, пытаясь дыханием согреть окоченевшие руки. Тончайшие шелковые перчатки пора менять на полноценные рукавицы.

В ответ раздалась равнодушная тишина. Засиделся в мастерской? Один из знаменитейших портных Веканиса был настоящим фанатиком своего дела. Холостой и бездетный старичок занимал крохотную комнатку в собственной лавке — все остальное пространство отдано под мастерскую, склады ткани, примерочные и прочая, прочая, прочая.

— Засиделся, небось, над каким-нибудь эскизом, — пробормотала девушка, направляясь к ведущей на второй этаж лестнице.

— Мастер Киатис! Это Вета! — Все та же равнодушная тишина в ответ. Вот ведь старикан, сам же ее звал и сам же теперь пропадает невесть где. Фыркнув, девушка прошествовала к дивану. Идти на второй этаж было невежливо — мало ли чем занят хозяин.

Сесть Вета не успела — за спиной хлопнула входная дверь.

— Маст… — Оглянувшись, Вета поняла свою ошибку — в дверях стоял не Киатис, а давешний долговязый слуга. — Вы не могли бы поискать своего мастера? Скажите, что я пришла.

— Ага. — Вел себя паренек куда менее почтительно. Не удостоив девушку и взглядом, он подошел к окну, за которым мерно покачивался молодой облетевший тополь. Под ногами слуги равнодушно скрипнули доски. Парень развернулся на каблуках и уставился на Вету ничего не выражающим взглядом.

Девушка растерялась. Раньше ей не доводилось сталкиваться с подобным хамством со сторон прислуги. Рухнувшую на гостиную тишину разорвал грохот сапог — по лестнице спускались трое мужчин. Впереди шел угрюмый, настороженный детина с рябым от оспин лицом.

Грабители?! Что же с Киатисом? Сердце лихорадочно забарабанило о ребра. Вета понимала, что с ее даром четверо бандитов для нее не угроза, но страх на миг все равно сжал горло ледяной лапой.

— Кто вы такие? — Со стороны она себя не выглядела, но, судя по скользнувшим по лицам мужчин ухмылкам, попытка выглядеть уверенно и жестко окончилась безнадежным провалом.

Успевшая закрыться дверь открылась еще раз. Бандитов было не четверо, а пятеро.

— Солнце да озарит твой путь, госпожа Ветассия. — При виде знакомого, обрамленного бородой лица Вета почувствовала, как дыхание замирает перепуганной ланью, а в ногах разливается безнадежная ватная слабость. Этого человека она знала. Тахаданец Шайвиз, цепной пес Сейнариса!

Все-таки не зря она провела последние недели в компании с рыцарями. Каким бы беспомощным зайцем в окружении свалившейся на голову волчьей стаи она себя не ощущала, остатки самообладания ее не покинули. Первым делом — щит. Несколько изумрудных, видимых лишь ей нитей сплелись в хитрый узор, окутывающий создательницу непроницаемым коконом… Чтобы миг спустя рассыпаться крохотными искорками. Как такое могло случиться?!

Нахлынувшую волну паники удалось отбросить лишь отчаянным усилием воли. Вот только еще один сплетенный мистический узор окончил свое существование точно такими же маленькими стремительно гаснущими огоньками.

— Да берите же ее, идиоты, чего вы встали! — Прикрикнул Шайвиз на подручных. Двое — Рябой и ближайший мужчина — двинулись в сторону застывшей девушки.

Бездна, неужели сейчас ее жизнь закончится?! Неожиданно панику сменила тоскливая, ноющая горечь. Еще одна попытка создать мистический узор закончилась так же, как и предыдущие. Рука судорожно вцепилась в стоявшую на столике вазу, однако ударить импровизированным орудием Вета не сумела — рябой бандит без труда вышиб из ее руки злополучную посудину. Комнату заполнил оглушительный звон разбившегося стекла. Девушка судорожно бросилась в сторону, но попытка бегства изначально была обречена на провал. Тяжелый удар по ногам — и ее тело бессильно свалилось на пол. Долго лежать ей не позволили. Рывком поставив ее на ноги, один из бандитов так заломил Вете руку, что та вскрикнула от боли.

— А говорил, колдовать умеет, сударь хороший. — Едко усмехнулся Рябой.

— На всякую пиранью найдется акула, — бросил в ответ Шайвиз. — Вяжите ее, чего застыли?

— А бабенка-то ничего, — вставил долговязый «слуга». Рябой, вместо возражений, коротко влепил ему зуботычину. Паренька развернуло и впечатало в стену.

— За что ты так своего подручного? — Осклабился Шайвиз. Вета зажмурила глаза. Голову тяжелыми тупыми тисками сдавил животный ужас.

— Вот из города выберемся, тогда, коли сударь добрый не против, и будем о развлечениях думать. А на деле чтоб я больше ничего, кроме дела и не слышал!

— Разумно. Вяжите ее и убираемся отсюда.

Руки стянули за спиной. Миг спустя мир исчез в душной темноте — на голову натянули мешок.

— Эй, идет кто-то! — Неожиданно подал голос один из бандитов.

— Девку на пол! Штырь, к двери. — Рябой отреагировал мгновенно. Видимо, не первый раз занимался подобными делами.

Может быть, крикнуть неведомому посетителю ателье, чтобы позвал стражу? Так появится хоть какой-то шанс… Увы, бандиты и впрямь оказались из опытных: ее не только бросили на пол, но и так пережали горло, что сил хватило лишь на полузадушенный всхлип.

Отлично смазанная дверь издала лишь тихий шелест. Шайвиз с отстраненным интересом смотрел, как Штырь плавным движением выхватил нож. Стремительное движение — и лезвие понеслось в живот негаданному визитеру. Блестящая работа.

То, что только что было Штырем, со скоростью выпущенного из баллисты снаряда влетело в стеллаж с отрезами ткани. Тахаданец успел рассмотреть помертвевшее лицо — разбойник умер еще в полете. Не жилец тот, чью грудь вдавило аж до самого позвоночника. Насмотревшийся за свою жизнь самых отвратительных вещей, Шайвиз, тем не менее, оторопел — настолько неестественной смотрелась изломанная кукла, только что наполненная жизнью.

В гостиную шагнула миниатюрная фигура, с головы до ног задрапированная в черный балахон с натянутым на подбородок капюшоном. Один удар сердца — и в живот Висельнику влетает ярко-алый росчерк, рывком взлетает к подбородку… Еще одно мертвое тело с распоротым животом валится на пол. Комнату наполнил смрад паленого мяса. Нежданный гость оказался мистиком. И, в отличие от Ветассии, на него действие врученного хозяином талисмана не распространяется…

Сабля с зловещим шелестом покинула ножны. Враг, тем временем, небрежно отмахнулся от бросившегося на него с ножом Крота. Совершенно невинный жест, вот только разбойника отшвырнуло прочь, словно тряпку. Судя по наполнившему помещение хрусту, надежды на то, что он сумеет встать, были, мягко говоря, бессмысленны.

— Ах ты падла! — Взвыл Рябой и… бросился к спасительному окну. Пользуясь тем, что противник отвлекся на спасавшегося бегством наемника, тахаданец рванулся вперед, стараясь зацепить черного гостя. Тот легко, будто танцуя, утек в сторону. С тонких, затянутых в зеленые перчатки пальцев сорвалась молния. Рябому до спасительного окна не хватило одного прыжка.

Отчаяние и осознание того, что сейчас произойдет, заставили Шайвиза броситься в новую атаку… Опять мимо! Да что это за акробат такой… От резкого движения капюшон слетел с головы врага.

Шайвиз застыл, словно громом пораженный. Не может быть! Это же…

Ожившая сабля вырвалась из рук владельца и, резко крутнувшись в воздухе, вонзилась в грудь собственного хозяина. Чудовищной силы удар буквально пришпилил тахаданца к стене, словно диковинное насекомое в коллекции какого-нибудь любителя экстравагантных развлечений. Перед меркнущим взглядом медленно таяло последнее, что успел разглядеть Шайвиз — ироничный прищур зеленых глаз, в глубине которых плясали ядовитые мистические искры.

* * *

Острые ногти царапнули шею. Затем чьи-то пальцы сомкнулись на шивороте и Вету потащило вверх. Не слишком-то вежливо или бережно. Тем не менее, ей удалось принять сидячее положение. Неведомый спаситель — спаситель ли? — рывком содрал с головы проклятый мешок. Ударивший в глаза свет явил во всей красе окружавшую ее картину погрома. Пока девушка была лишена зрения, она могла судить о происходящем лишь по крикам и грохоту. Как выяснилось, за короткое время в гостиной Киатиса произошло настоящее побоище.

Собравшись с духом, Вета подняла глаза на таинственного мистика. Взгляд скользнул по черному плащу вверх, чтобы упереться в растерянные зеленые глаза таэтиссы.

— Ле… Ли… Таэ Лиардис? — Изумленно пролепетала Ветассия. Вот уж кого она ожидала увидеть здесь в последнюю очередь!

— Очень интересно. — Протянула спасительница. Пухлые губы кривились в странной, многозначительной усмешке. — Что бы это могло значить, и как это ты оказалась в роли украденного барана?

— Ну, я… — Несмотря на последние события, окончательно способность думать Вета не потеряла. Открывать правду о том, что здесь произошло, нельзя ни в коем случае.

— Долго ты еще собираешься здесь рассиживаться? — Несмотря на ироничный голос и ехидно посверкивающие глаза, выглядела таэтисса неважно. Прошедшая битва, в которой она то и дело пускала в ход мистическое искусство, порядком истощила ее.

— У меня руки связаны, — попыталась оправдаться Вета.

— Руки не ноги, вставай давай. — Пока девушка воздвигалась на нижние конечности, таэтисса подобрала один из бандитских ножей. Лезвие из добротной стали взяло опутавшие запястья веревки без малейшего труда.

— Пойдем отсюда. — Нож, жалобно звякнув, упал на журнальный столик. Каких-то десять минут назад он гармонично вписывался в обстановку. Теперь же изящный предмет мебели казался островком спокойствия в море обломков и крови. На исковерканные тела Вета старалась не смотреть.

— Тут должен быть где-то мастер Киатис… А вдруг он жив? — Попыталась возразить девушка.

— Да чтоб тебя… Ты выбрала не лучшее время, чтобы заботиться об окружающих.

— Почему? — удивленно хлопнула ресницами Ветассия.

— Потому что тут пятерка тех, кто твою собственную шкурку подпортить собирался, дура. Ладно, бездна с тобой. Сбегай наверх и поищи своего мастера. У тебя две минуты.

Вета кивнула и бросилась наверх. Деревянная лестница, оказавшаяся не такой надежной, как показалось сначала, угрожающе заскрипела под сапогами. Того и гляди развалится… Увы, на поиски мастера много времени не потребовалось — старик лежал в одной из комнат, под неподвижным телом растеклась красно-коричневая лужа.

— Мастер Киатис? — Робко спросила Вета. Хоть бы он пошевелился, вдвоем с таэтиссой они смогут его спасти от любой раны. Увы, никакое искусство мистицизма не способно исцелить смерть. Сделав робкий шаг вперед, Вета остановилась на границе жуткой лужицы.

— Где тебя бездна носит, тьмой драная девка?! — Лиардис, видимо, начинала терять терпение. Раздраженный окрик резко диссонировал с ее обычным надменно-отстраненным образом.

— Иду! — Вета бросилась обратно. Мастеру уже не поможешь, а если она провозится слишком долго, таэтисса может уйти. Одна только мысль о том, чтобы остаться в одиночестве в разгромленном доме, заполнила живот поскуливающим ужасом.

Девушка мало что не кубарем скатилась по хлипкой лестнице.

— Чего там с твоим мастером?

— Убили, — Вета сама удивилась тому скулежу, в который превратился ее голос. В носу противно защипало… Шмяк! Девушку мотнуло назад, по щеке будто крапивой повели. Эта гадина же ее ударила!

— Реветь потом будешь. — Побледневшие от недостатка сил пухлые губы скривились в пренебрежительной усмешке. — Пошли уже!

— Иду, — послушно пробормотала Вета, покорно направляясь за таэтиссой. Проходя мимо пригвожденного к стене Шайвиза, девушка вздрогнула и прибавила ходу.

На улице ничего не изменилось. Тот же пронизывающий ветер, те же вечные ноябрьские сумерки.

— Недалеко отсюда моя карета. Шевели копытцами, ты хоть представляешь, какие будут проблемы, если кто-то нас увидит и свяжет с шестеркой трупов, валяющихся в доме?

О таком раскладе Вета до этого момента не задумывалась. Буквально за следующим поворотом и впрямь обнаружился белый с золотой отделкой экипаж. Закутанный в толстенный тулуп кучер, увидев приближающихся девушек, спешно спрыгнул с козел и распахнул дверь. Вконец растерявшуюся от такого напора — Лиардис буквально тащила ее за собой — Вету просто впихнули внутрь. Следом в неожиданно теплое нутро кареты залезла таэтисса.

— Не хочешь мне что-нибудь рассказать? — Поинтересовалась спасительница, когда карета тронулась. Мир заполнился грохотом деревянных колес по булыжнику мостовой. Только сейчас Вета сообразила, что следовало озаботиться сочинением хоть сколько-то приемлемой версии произошедшего. Рассказывать правду нельзя — это неизбежно раскроет тайну ее происхождения, и тогда… Девушка довольно туманно представляла, каким оно будет, это «тогда». В одном сомневаться не приходилось — роль марионетки в политических игрищах власть предержащих, от которой она столь отчаянно спасалась все это время, ей обеспечена. В лучшем случае.

— Не знаю, — голос по-прежнему напоминал жалкое лепетание. — Может, это ради какого-нибудь выкупа…

В ответ раздалось раздраженное фырканье. Девушка потупилась. Версия и впрямь была на редкость идиотской. И кто ее за язык тянул, лучше бы уж промолчала.

— Ну и не больно-то надо. Нужны мне твои тайны… — Пробурчала таэтисса.

— Таэ Лиардис… Простите. Это не мой, то есть, не только мой секрет. Я не могу…

— Ладно. Прощаю. При условии, что ты при общении со мной выкинешь из головы все эти дворцовые куртуазности.

— Спасибо, — озадаченно ответила Вета. Лиардис разительно отличалась от той изысканной дамы, которой таэтисса смотрелась на приснопамятном приеме или дуэли. Раньше ей казалось, что жители империи должны быть как раз большими любителями церемониала, учтивого обращения, изящных манер. И тут — на тебе. Вихрь в юбке. Точнее, в накидке. — А куда мы едем?

— В мой особняк. — Односложно ответила таэтисса. Вета снова напряглась. Это еще зачем?

— Посидишь у меня до тех пор, пока я не получу возможность сдать тебя на руки тому смазливому рыцарю, как там его…

— Ройвис Тагерсиан, — подсказала Вета, — но он сейчас в орденской резиденции…

— Вряд ли. Барон собирает очередной военный совет… С учетом того, что в числе приглашенных оказалась и я, не говоря о целой толпе других личностей, чье отношение к армии довольно сомнительно, начнется и закончится совещание грозных воинов чудовищной попойкой.

Вета прыснула. Кажется, она, наконец-то, пришла в себя.

— Тогда, может быть, вы отвезете меня туда?

— Я уже отказалась почтить это собрание, разумеется, под благовидным предлогом. Невелико удовольствие — флиртовать с местными кавалерами, еще и нахрюкавшимися до полного нестояния. А тебе на таких мероприятиях и вовсе показываться категорически не рекомендуется, — Лиардис пресекла попытку Веты вставить еще одну реплику, — у меня нет настроения ехать еще на одну дуэль по поводу очередного мордобоя. А твое появление рискует снова закончиться именно им.

— Ну… Ладно. Спасибо вам, то есть, тебе, — поспешно поправилась Вета. В конце концов, она сама долгое время мечтала навязаться таэтиссе в подруги, вот только не хватало то ли смелости, то ли наглости. А тут такой, гм, повод.

* * *

Первое, что заставила ее сделать Лиардис, после того как они оказались в принадлежавшем Кедровой Лиге особняке — залезть в горячую ванну. Вета и не думала сопротивляться. Не то чтобы в этом была какая-то действительная потребность, но вода чудесным образом смыла мерзкие воспоминания о тех страхе и бессилии, испытанных в доме мастера Киатиса.

Бултыхаясь в воде, девушка одновременно сплетала крохотные мистические узоры. Что бы ни случилось с ней в ателье — оно ушло, и теперь с ее способностями все в полном порядке. Тем не менее, причины тревожиться были куда как веские. Неизвестно, кем были бандиты — обычными наемниками или такими же цепными псами Сейнариса, как и сам Шайвиз. И если в отношении четверки разбойников Вета могла допустить, что головорезам не раскрыли ее истинного имени, то уж тахаданец знал не только о ее происхождении, но и о ее способностях. Он ведь понимал, что наследнице вполне по силам размазать всю пятерку по стенам… И, тем не менее, не попытался ударить из-за угла, не воспользовался ни ядом, ни хитрым снотворным. Вывод напрашивался сам собой — Шайвиз знал не только о мистических способностях жертвы, но и о том, что они ей никоим образом не помогут. Вот только каким образом южанин, пригодный лишь для размахивания саблей, ухитрился столь качественно заблокировать ее дар?

Если мыслить логически, следовало немедленно вернуться, надеясь, что о происшедшем в ателье еще не прознали власти, и попытаться хотя бы обыскать тахаданца — вдруг найдется что-то, что прольет свет на произошедшее? Вот только при одной мысли о прикосновении к мертвому, успевшему окоченеть, телу, девушку начинало трясти. Не говоря уж о том, что Лиардис в лучшем случае ее никуда не отпустит, а в худшем — увяжется следом. Так ничего и не придумав, девушка устало закрыла глаза, растворившись в медленно остывавшей воде. А одежду, в которой она сегодня была, надо бросить в печку. Вету, когда она вспоминала безразличные рыбьи глаза схвативших ее головорезов, начинало бить крупной дрожью. До такой степени, что даже плащ, за который ее поймали…

Фыркнув, она с головой ушла под воду. Нет ничего хуже и глупее, чем переживать снова и снова даже не то, что с тобой случилось, а всего лишь то, что могло произойти.

Наконец, закутавшись в оставленный служанкой махровый халат, она отправилась искать хозяйку особняка. Тут-то и выяснилось, что бросить одежду в огонь у нее никоим образом не получится — за нее это успела сделать Лиардис. У той, правда, мотивы были куда более приземленными.

— Оно смердело, — поморщившись, сообщила таэтисса. Она развалилась в стоявшем у камина кресле, потягивая вино из высокого серебряного кубка. Никакой таэтисской экзотикой в доме и не пахло — обычный стиль, характерный для западных земель — в меру строгий, в меру утонченный, цвета выдержаны в темно-зеленых тонах… Вета не смогла удержаться от горького разочарования. Она-то надеялась…

— Что, ожидала здесь увидеть что-нибудь в имперском стиле? — Поинтересовалась Лиардис, глядя на догорающую в камине одежда.

— Если честно, да.

— Удивляться нечему, этот дом — что-то вроде неофициального посольства Кедровой Лиги. Жители империи здесь — гости редкие. Почему ты не воспользовалась мистическим даром, чтобы прикончить этих скотов?

— Я пыталась. Но у меня ничего не вышло.

— Почему?

— Узоры просто рассыпались бестолковыми искрами. Не знаю, из-за чего. Может, я перенервничала?

Лиардис неопределенно хмыкнула. Вета так и не поняла, что таэтисса хотела этим сказать.

— Мне теперь совсем не в чем выйти на улицу, — извиняющимся голосом напомнила девушка. — Может, отправить какого-нибудь слугу в орденскую резиденцию? Пусть пришлют что-нибудь…

— Вот еще! — Фыркнула Лиардис. — Ты, кажется, хотела имперский стиль? Вот и будет тебе… А ну-ка иди за мной.

Когда через час Вета подошла к зеркалу, она обомлела: после длительного рытья в целом ворохе таэтисской одежды ее обрядили так, что саму себя не узнать. Но это еще полбеды… Щеки залило густой алой краской: и как в таком наряде выходить на улицу? Лиардис и слушать ничего не пожелала о платьях любых фасонов, опять запихнув несчастную ровандиссийку в штаны. Вот только в отличие от вельсийских шароваров, черные таэтисские панталоны старательно облегали ноги, исчезая в невысоких полусапожках. Венчала это безобразие столь же тесная ярко-алая блуза, оставлявшая открытыми плечи, да еще и декольтированная сверх всякой меры…

— Лиардис, ты с ума сошла, — отчаянно запротестовала Вета после того, как ее челюсть вернулась-таки на предусмотренное человеческим телосложением место.

— А чего? — на губах таэтиссы, несмотря на явные попытки сдержаться, проступила ехидная улыбочка, — мне нравится.

— Да это же неприлично! Как я в таком виде на людях покажусь?!

— Ну, во-первых, я тебя не просто людям собираюсь с рук на руки передавать, а тому милому рыцарю. С учетом того, какие о вас ходят сплетни, ничего страшного в таком наряде не будет.

— Сплетни?! Какие еще сплетни?!

— Да легче сказать, чего о вас не говорят! — Лиардис, увидев лицо девушки, расхохоталась. — Ну чего ты жмешься, как монашка… Вполне смазливый кавалер, бывает и хуже. Кстати, а кем он тебе на самом деле приходится?

— Вот именно им и приходится. — Смущенно пробурчала Вета.

— Ну и в чем проблема? Вот это еще накинь.

Ветассия послушно запаковалась в черную, до колен, накидку. Совершенно невесомая ткань легким шлейфом повисла за спиной. Красоты это наряду, безусловно, прибавило, а вот приличия…

Лиардис, некоторое время посвятив созерцанию получившейся композиции, скорбно вздохнула. Изящные пальцы таэтиссы потянули совершенно незаметный шнурок где-то за спиной у Веты. Накидка мгновенно расправилась, превратившись во вполне приемлемое подобие плаща, прикрывшего обнаженные плечи.

— Чтобы свернуть его обратно, потянешь вот здесь, — объяснила таэтисса расслабившейся Ветассии. — Иди уже, пиши своему рыцарю.

— Кстати, я совсем забыла спросить, — неожиданно осенило девушку, — а как ты вообще оказалась возле ателье мастера Киадиса?

— Не у одной тебя есть маленькие тайны, — ехидно прищурилась Лиардис. И лишь дождавшись, когда Вета изумленно захлопает ресницами, иронично добавила, — правда, эту тайну я тебе, пожалуй, открою. Я ехала к Чегдраху. Так что тебе повезло — как раз когда моя карета проезжала мимо этой злополучной хибары, ты пыталась использовать мистицизм. Пусть и без результата, но сама энергия чувствовалась прекрасно. Можешь благодарить мое любопытство.

— Спасибо, — Вета постаралась улыбнуться, хотя вокруг снова все скрутило в узел животного страха. Если бы не дурацкое стечение обстоятельств, ее бы сейчас…

— Ты чего насупилась, будто лимон жуешь?

— Да просто… Подозреваю, если бы не ты — ничем хорошим для меня эта история не закончилась.

— Ууу, куда тебя понесло. Иди своему рыцарю пиши. Пусть мчится утешать.

— Это он умеет. — Вета мечтательно улыбнулась.

* * *

Ройвис примчался через полчаса после того, как посыльный покинул резиденцию Лиги. Ввалившись следом за провожавшим рыцаря слугой, он до смерти перепугал Вету своим видом: глаза бешеные, на лице напряженный испуг… И готовность немедленно свернуть кому-нибудь шею. Зрелище, мягко говоря, сумбурное — две рассевшиеся прямо на полу девушки в компании таэтисского сливового вина и взъерошенный парень, готовый немедля броситься в бой с кем попало.

— Что случилось? — Карие глаза скользнули по черной накидке, сменивший привычную человеческую одежду.

— Ничего такого, о чем следовало бы печалиться, — мурлыкнула Лиардис. Сперва она опешила от подобной бесцеремонности, но затем в зеленых глазах зажглись насмешливые огоньки.

— О… Прошу прощения, миледи, — кажется, Ройвис только сейчас сообразил, где находится. На лице проступило какое-то подобие смущения. — Я хотел сказать…

— Сдается мне, вы сказали именно то, что хотели. Вина?

— Благодарю, но я… — На лице рыцаря проступили явственные попытки найти какой-нибудь благовидный предлог.

— … предостаточно нагрузился еще в компании барона? Понимаю. — Судя по всему, за то время, что они, оседлав толстенный тахаданский ковер, поглощали сливянку, Лиардис «нагрузиться» успела не хуже рыцаря. Скорее, даже лучше.

— Вета, с тобой все в порядке?

— Да, да, не беспокойся. — Торопливо ответила девушка. — Честное слово.

На лице Ройвиса, наконец, проступило облегчение. В письме Ветассия благоразумно опустила все подробности произошедшего — где гарантия, что посыльный по пути не изучит результат ее творчества, чтобы потом слово в слово пересказать Лиардис? Неудивительно, что рыцарь вообразил себе невесть что…

— В общем, либо забирайте свою принцессу, либо присоединяйтесь, третьего здесь не дано. — Развела руками таэтисса, в очередной раз приложившись к кубку.

Ройвис и Вета окаменели.

— Принцессу? — Рыцарь попытался изобразить удивление. Хотя, на взгляд Веты, получилось у него не ахти. Да и сама она едва ли выглядит образцом хладнокровия. Но как…

— Ну или кто там полагается прекрасному рыцарю? — Пьяный смех Лиардис мгновенно снял рухнувшее на комнату напряжение. Ничего она не знает. Просто некоторым «полномочным представителям империи» надо старательнее рассчитывать силы и потреблять меньше сливового.

— Наверное, нам и впрямь пора. Спасибо тебе… — Вета сжала руку Лиардис. — если бы не твое любопытство, у меня сейчас были бы очень большие проблемы.

— Не сомневаюсь, — хмыкнула таэтисса, снова прикладываясь к вину. — Иди уже, пользуйся моим подарком, — украшенные длинными ногтями пальцы подергали за подол накидки, в которую по-прежнему куталась Вета.

— Таэ Лиардис, кажется, я тоже должен выразить вам свою благодарность, — Ройвис и сам не понимал, нужна здесь официальность или нет. С одной стороны, захмелевшая таэтисса не слишком-то походила на образчик изысканных придворных манер. С другой стороны, кто знает эту странноватую расу?

В ответ рыцарь получил равнодушный взмах руки.

— Будет желание — заходите в гости. В этом городе слишком мало интересных людей.

После того, как за ними закрылась дверь, Лиардис некоторое время бессмысленным взглядом изучала покоившийся в руках кубок. Кажется, она хватанула лишнего. Благоразумие требовало немедленно отправиться спать, вот только этого качества в ней было куда меньше, чем тяги к нездоровым приключениям. Жаль, что парочка поспешила откланяться. С ними могло быть куда веселее. Впрочем, им еще предстоит всласть посекретничать… И не только.

Тем не менее, одно ценное наблюдение из ситуации Лиардис все-таки вынесла: Ройвис явно осведомлен о настоящем происхождении своей возлюбленной. И, тем не менее, держит язык за зубами. Как это романтично.

За окном стемнело, а таэтисса продолжала сидеть на полу. Обтянутая тканью стена оказалась ничуть не хуже спинки какого-нибудь кресла. Кроме того, в бутылке еще осталось немного вина. Кубок, правда, куда-то потерялся, так что Лиардис отхлебнула прямо из горлышка. Все равно никто не видит.

— Ну, как все… Лиардис! — Астаэлле шагнула в комнату из раскрывшихся в воздухе врат. Пошедшая во все стороны мистическая волна бессильно опала. Никто за пределами дома и не узнает, какая сила была пущена здесь в ход. — Ты что делаешь?

— А что? — Удивилась таэтисса, непонимающе уставившись на облаченную в белую накидку напарницу.

— Мало того, что сидишь на полу, так от тебя еще и вином воняет, как от портового носильщика! Ты что, напилась?! — Ослепительно-белые волосы до колен колыхнулись возмущенной волной.

— Да ладно, всего-то немного…

— Ну конечно, немного. Сидишь и хлещешь талианское из горла, как последний пьяница.

— Хватит уже мне читать нотации! Мне не пять лет, в конце концов, и я прекрасно соображаю, кто я и где нахожусь.

— Ага, только встать без чужой помощи уже не сможешь, — фыркнула Астаэлле, отбирая у Лиардис бутылку.

Это уже было полноценным вызовом. Воздвигнуться на ноги и впрямь оказалось не самым легким делом, однако она справилась. Даже не покачнулась. Ну, почти.

— Так-то! — На всякий случай Лиардис все-таки уселась в кресло. Кажется, последние пару глотков и впрямь были лишними.

— Что-то я не вижу возле тебя спасенной девы.

— Спасенная дева уже отбыла вместе с прекрасным рыцарем. Думаю, им будет, чем заняться этой ночью. Зря я ее что ли на нее напялила костюм танцовщицы аши…

— Что ты сделала?! — Астаэлле ошеломленно хлопнула длинными ресницами. Комната наполнилась звонким хохотом. Лиардис, довольная ее реакцией, ухмыльнулась.

— А она в курсе, в какой малопочтенный наряд ты ее вырядила?

— Ну, она хотела чего-то таэтисского… Но чего конкретно — не уточнила.

Астаэлле снова расхохоталась. Откуда у Лиардис в особняке отыскался женский костюм, предназначенный для самого фривольного танца империи, допустимого в аристократических кругах, она предпочла не спрашивать.

— Несчастная девочка. Но, справедливости ради, меня от этого общества уже тошнит.

— Какого? — Непонимающе нахмурилась Лиардис.

— Человеческого. Можешь нанять пяток отморозков, чтобы избавиться от брата, приблизившись, тем самым, к восхождению на престол?

— Ты сдурела?! — От брошенной реплики Лиардис мгновенно протрезвела.

— Вот и я о том же. А у них, — Астаэлле с презрительной усмешкой повела рукой, очертив перед собой полукруг, — это в порядке вещей. Братец делает все, чтобы избавиться от сестрицы, при этом желая той не просто смерти, а смерти мучительной и позорной. А их общий папаша равнодушно отворачивается, наградив отпрыска молчаливым согласием на эту мерзость.

— Зато этот ее Ройвис знает ее настоящее имя, но никому не открывает, оберегая жизнь и спокойствие возлюбленной. У нас так тоже не бывает, — попыталась вступиться за людей Лиардис.

— Знает? И молчит? Что за бред… — Нахмурилась Астаэлле.

— Это не бред, это любовь!

— Я и говорю, бред. — Васильковые глаза иронично сверкнули. — Впрочем, куда больше проблем этот рыцарь нам мог создать, будь он более разумен.

— Ты все измеряешь соображениями выгоды. — Упрекнула Лиардис задумчивую таэтиссу.

— Глупости, не все. Кавалер Ветассии мог бы, умей он думать, совершить очень многое. Теоретически, даже остановить готовую вспыхнуть войну. Но он даже не пытается использовать попавший к нему в руки шанс. Скорее всего, ему попросту плевать на мясорубку, которая разверзнется под стенами столь гостеприимного в его отношении города. Думаешь, здесь есть за что хвалить?

— Но он же оберегает от опасности свою возлюбленную!

— Оберегает от опасности или просто не хочет ни с кем делиться игрушкой? — Безжалостно уточнила Астаэлле.

— И все равно это благородно!

— Странные у тебя представления о благородстве. Ну все, не ерепенься. Хочешь так считать — считай на здоровье. Мне не жалко. Вот, возьми лучше эту штучку.

На стол рядом с бутылкой вина легла небольшая медная пластинка.

— И что это такое? — Лиардис недоуменно нахмурилась.

— Талисман. Неужели тебе о таких не доводилось слышать?

— Что-то вроде рассказывали…

— Твоих наставников надо выпороть. Такую вещь можно создать, имея кровь жертвы или ее близкого родственника. Если соответствующим способом завязать мистические потоки, такой талисман превратится в абсолютную защиту от мистических талантов того, чья кровь была использована.

— То есть, его сделал Сейнарис? А откуда у него кровь Веты?

— Использовал свою собственную. Родство у них — ближе некуда. С такой безделушкой он смог отправить за принцессой своего цепного пса, не опасаясь получить обратно кусок прожаренной собачатины.

— Но ведь он же в итоге именно это и получил. — Хмыкнула Лиардис, покосившись на кусочек металла.

— Ну так совсем не Ветассия тому виной. А гаденыш, должна заметить, не без способностей. Изготовить такую вещицу — задача не из легких.

— И чего мне с этой штуковиной делать? — Скептически поинтересовалась Лиардис. Рука таэтиссы потянулась было к бутылке со сливовым, но Астаэлле решительным жестом смахнула несчастную посудину на пол. Вот только ни стука, ни звона в ответ не раздалось. Только лишь легкое касание мистической энергии — и бутылка попросту растворилась в воздухе.

— Хватит тебе. Талисман отдашь Ветассии. После сегодняшних событий она наверняка проникнется симпатиями в твой адрес.

— Мне же надо будет как-то объяснить, откуда я ее взяла!

— Ну так придумай что-нибудь правдоподобное! Прочитай ей с загадочной улыбкой лекцию о свойствах, которые только что услышала, поверни дело так, будто сразу догадалась в чем подвох… Главное, чтобы завтра утром ты наш разговор хотя бы в общих чертах помнила.

Последние слова Астаэлле прямо-таки сочились сарказмом.

— Я совершенно не пьяна, между прочим! Я…

— Это ты так думаешь. — С этими словами таэтисса растворилась в воздухе.

— Опять ты за… — Глаза Лиардис широко распахнулись: вместо кресла она по-прежнему сидела на полу. Ох, все бездны вселенной, как же болит голова… Астаэлле что, опять приходила к ней в сон? Но разве она…

От попытки таэтиссы пошевелиться комната покатилась по кругу, из желудка рванулась ввысь волна удушающей тошноты. Кажется, она и впрямь нагрузилась…

* * *

До резиденции они добрались на коне Ройвиса. Военный совет, на котором ему пришлось присутствовать, и впрямь почти сразу же перешел в грандиозную попойку. Помариновавшись там некоторое время, рыцарь сумел улизнуть под благовидным предлогом — чтобы, оказавшись в холле резиденции, наткнуться на слугу в белой с черными кедровыми ветвями ливрее. Полученное письмо совершило почти невозможное — начисто отшибло способность думать. Какое там догадаться захватить лошадь Веты — в голове царила мешанина из паники и намерения свинтить голову любому, кто осмелился тронуть девушку хоть пальцем.

— Что там все-таки случилось? — Поинтересовался Ройвис, помогая возлюбленной слезть с лошади.

— Давай доберемся до моей комнаты? Все равно спать не хочется…

Лишь после того, как дверь ее спальни оказалась заперта на щеколду, Вета, усадив рыцаря в кресло и устроившись у него на коленях, поведала о своих злоключениях.

— Значит, этот мерзавец не оставил прежних затей, — процедил Ройвис.

— Боюсь, и не оставит. Я для него ровно кость в горле. Пока он не предъявит мою голову Торговой Ассамблее…

— Пожалуйста, не покидай больше резиденцию в одиночестве.

— Не покину, не волнуйся, — губы Веты тронула слабая улыбка. Ройвис ощутил смутную досаду — право, очень жаль, что тахаданец с подручными ушел к Разлучающей без его помощи.

— Хватит тебе, — заметила девушка его состояние, — давай хоть сегодня не будем о грустном. Между прочим, ты меня еще ни разу сегодня не целовал.

В том, что менее прозрачных намеков ее рыцарь не понимает, она уже успела убедиться.

— По крайней мере, теперь ты можешь похвастаться таэтисским облачением, — рассмеялся Ройвис, обнимая девушку.

— О, совсем забыла! А ну, закрой глаза! — соскочив на пол, Вета нашарила искомую ниточку и потянула, как ей объясняла Лиардис. Одеяние послушно сложилось за спиной, явив миру обнаженные плечи. Положительно, таэтис совсем чокнутые, если носят подобное. В человеческих государствах дамы легкого поведения — и те не облачаются в подобные, гм, одеяния. Впрочем, для таких случаев…

— Открывай! — Судя по округлившимся глазам, Ройвис был в восторге. Да, для таких случаев наряд подходит просто идеально.

— Впечатлен? — Промурлыкала Вета.

— Не то слово… Но в таком наряде я тебя тем более одну оставлять не намерен!

— А в одиночестве такая одежда лишается всякого смысла…

Снова поцелуи, жадные, страстные… Все интриги и подлости мира пусть катятся в бездну, сегодня для Веты существовали только губы любимого, его ладони, скользящие по тонкой талии…

Девушка почувствовала, как его руки медленно распускают шнуровку на фривольной рубашке. Сегодня одними поцелуями дело точно не обойдется, подумала Вета. В груди разгорался пожар незнакомого сладкого чувства, захватывающего все чувства и мысли…

* * *

Тусклый осенний рассвет утопил комнату в холодных сумерках. Вета лежала под пуховым одеялом, вслушиваясь в дыхание Ройвиса. То, что произошло вчера ночью… Девушка прикрыла глаза. Тело, не спрашивая мнения собственной хозяйки, постаралось прижаться к возлюбленному посильнее. Горячий, как печка…

Сон упорно не шел. И дело было вовсе не в произошедшем между ними. Мысли упрямо ползли прочь от новообретенной любви — к политике и родственникам, которые не успокоятся, пока не сживут ее со света. Да, вчера у них не получилось. Но Сейнарис — упорная тварь, он будет терпеть неудачу за неудачей — до тех пор, пока не добьется своего. А уж смерть главного холуя приведет принца в бешенство.

Все это время она бежала от политики, от злобных игрищ, в которых человеческой крови льется не меньше, чем на полях сражений. Вчера ей предельно ясно дали понять, что бегство не имеет никакого смысла. Либо она примет брошенный ей вызов и ухитрится переиграть высшую ровандисскую знать, либо… Нет, никаких других вариантов она не станет даже рассматривать.

В рассветной тишине раздался тихий смешок. Легко сказать! Что она может, одна, против Архистратига с его армией и богатством, против Сейнариса, искушенного в мистическом искусстве куда сильнее ее самой…

Ройвис пошевелился и перевернулся на бок, приоткрыв один глаз.

— Доброе утро, — раздался его голос, чуть хриплый со сна.

Пробурчав что-то неразборчивое — она, кажется, и сама не поняла, что именно хотела сказать — Вета прижалась еще сильнее, уткнувшись носом в мужское плечо. Она больше не одна. На одного человека она точно может рассчитывать.

— Не спишь? — Тихо поинтересовался Ройвис. Ответом ему стало тихое умиротворение посапывание. Обняв девушку, рыцарь закрыл глаза.