Пока я до нашего «Эксельсиора» добралась, уже вечер близился. С самого утра во рту ни крошки, даже в желудке урчит. Сейчас всю делегацию разорю на мой ужин.

— Синьора Кузнецова? — склонился портье.

Я кивнула, и он мне вместе с ключом передал тонкий конвертик. Надписан по-английски. Я и виду не подала, что не знаю, что с этим делать. Еще говорить — кое-как, а вот читать — это мне ребус. Не к переводчику же бежать? Понимаю только, что это от Гоши (во, теперь Гошей и будет), от Его Светлости...

А может, там объяснение в любви?.. Так это я и сама разберу... Я конвертик взяла двумя пальцами и небрежно так в пляжную сумку бросила, вроде бы каждый день от принцев письма получаю.

Ну в номере я, конечно, сразу же записку достала. «Дорогая... милая...» Это понятно, потом несколько строчек тарабарщины, разобрала только «пригласить... вечер и ресторан». Вполне достаточно.

Ага! Понял, что мне не понравилось, когда ко мне нахрапом лезут. Теперь ухаживать решил. Это уже лучше... По всем правилам этикета... А в какой ресторан он меня поведет? Наверное, в самый шикарный... Принц все-таки! И тут я вспомнила, что роскошное платье, в котором я приз получала, уже сдала обратно с благодарностью. Хоть оно мне и не очень нравилось, но ведь больше мне не в чем в такие заведения идти. Не в синем же! Остальные-то все уже видели...

Кошмар... Я уже представляю себе, как звенит хрусталь и сверкают бриллианты, как тянется длинный шлейф и греет плечи пушистое боа... Ну, мечтать не вредно... Пожалуй, скажу ему, что перегрелась и голова болит... А кушать хочется... А просто провести вместе вечер тоже хочется... Заколдованный круг.

У нас-то в Дом кино я могу в чем угодно заявиться, хоть в джинсах, там все свои... А это мысль! Лучше не соответствовать обстановке чересчур, а не чуть-чуть. Когда ты в дорогой вещи, но немножко не такой дорогой, как у остальных, то чувствуешь себя бедной родственницей. А когда все разодеты в пух и прах, а ты в уличном наряде, то в этом есть своя изюминка. Обожаю шокировать! И потом, пусть не думает, что я для него специально наряжалась, готовилась... Я вообще только вернулась и иду в чем была. Не считаю нужным ради него переодеваться.

Правда, ванну и макияж я успела до его прихода. И шмотки прибрала. И на блузку повесила аккредитационную карточку фестиваля — это чтоб меня постеснялись из этого шикарного места выставить. Эти аккредитации в Венеции каждая собака знает.

Георг постучал, когда я уже была готова. Письмо его я обратно в конверт сунула и заклеила, бросила в прихожей на столик, словно и не читала. И он, конечно, его сразу заметил. И мои джинсы тоже. Но и виду не подал — настоящий викинг. Ни один мускул не дрогнул. А сам, между прочим, в смокинге, при бабочке, элегантен... Настоящий принц!

Я ему позволила повторить его приглашение устно, поколебалась для вида, а потом рукой махнула.

— О'кей. Идем. — И вытряхнула из пляжной сумки полотенце, сунула косметику, щетку для волос, мельком в зеркало глянула, как будто и не крутилась перед ним только что целый час... — Я готова.

Вот теперь у него чуть челюсть не отвисла.

— Вы действительно готовы?

Я небрежно улыбнулась. И он подал мне руку. Вот за это уважаю. Смокинг рядом с джинсами... Обалдеть!

Не одежда красит женщину, а женщина одежду. Кажется, эту истину он усвоил твердо. По крайней мере, он так подвел меня к своей машине, словно я ваза хрустальная и могу расколоться от любого легкого толчка. Я еще удивилась, зачем ему машина? Разве мы не в центр Венеции поедем? Или у него «амфибия»? Я засмеялась, представив, как мы в автомобиле распугиваем гондольеров в каналах...

И тут, как по заказу, нам навстречу Андрей. Я как раз в машину садилась, а Георг мне дверцу придерживал. У нашего гения аж лицо перекосилось.

— Куда путь держим, Сандра?

А я ему безмятежно:

— В ресторан поужинать. Тебе прислать меню на утверждение?

По-моему, он не поверил. Решил, видимо, что я собираюсь провести веселую ночку. И от злости сморозил глупость:

— Ты, кажется, замужем? — ехидно так.

А я не менее ехидно:

— Тебе некогда ходить по кабакам, я понимаю... Но хочу просветить — там паспорт не спрашивают.

Георг как будто пропустил мимо ушей нашу пикировку, словно вместо Андрея перед ним было пустое место. Во, выдержка у монархов!

Мы и пяти минут не проехали, как Георг притормозил у большого здания в стиле позднего Ренессанса. Не знала, что на острове Лидо может быть дорогой ресторан. Он ведь считается пригородом.

К чести Георга, он не изменил намеченную программу. Хотя, может, решил, что сам будет нелепо смотреться в смокинге в каком-нибудь дешевом заведении... А то, что этот ресторан был высшего разряда, чувствовалось уже в самом воздухе вокруг него, в том, как почтительно распахивал двери швейцар, как журчала вода в круглом фонтанчике посреди зала... Мама родная! В этом фантанчике плескались живые рыбины, а официант специальным сачком поддевал именно ту, на которую ему клиент указывал... И посетители действительно в таких нарядах — закачаешься... А тут я в потертых джинсах, правда, фирменных, но у них тут все фирменное, у них нет фабрики «Большевичка»...

Ну, Санька, теперь держи хвост пистолетом! Я носик вздернула, зал презрительно взглядом обвела, словно в такую забегаловку я обычно иначе и не одеваюсь. Полфлакона «Шанели», которые я на себя вылила, благоухали за версту.

Что ни говори, а вышколены они, что надо. Метрдотель только глаз на мою аккредитацию скосил, и ни звука. Да, такое московским девчонкам лишь во сне присниться может.

Я сижу за роскошным столом, крахмальная скатерть, бокалы, фужеры, одних вилок штук шесть... А напротив принц! И смотрит на меня с обожанием. У него такая трогательная складочка вдоль краешка губ, нежная и мужественная одновременно. А глаза, как их датские озера. Так бы и утонула... как магнитом притягивают... Держись, Санька, барахтайся, сопротивляйся, а то действительно утонешь...

Официант подал две толстые глянцевые папки — одну Георгу, другую мне. Господи, это меню! Хоть и написано на нескольких языках, а что толку, я и названий таких не слышала. Только углядела «фиш» — рыба.

— Фиш? — спросил Георг и начал перечислять названия, вопросительно заглядывая мне в глаза.

Я плечиком пожала: все равно... Какая разница, что мы будем есть? Я и так уже сыта и пьяна от одного его присутствия. И чем он околдовывает? Такой стол я только в фильмах о роскошной жизни видела — устрицы, омары, лангусты, гребешки и еще что-то, может, трепанги? Одно плохо — ко всем этим вилкам и ложечкам теперь еще и щипчики принесли. Я краем глаза глянула — за соседним столиком ими омара разделывают. Тут сноровка нужна, а то он у меня быстро с тарелки на ковер улизнет. Официант нам шампанское налил... серебряное ведерко со льдом, крахмальная салфетка, все как положено...

— За самую прекрасную актрису в мире, — тихо сказал Георг.

Я ему безмятежно улыбнулась, поиграла бокалом, отхлебнула чуть-чуть и незаметно по столу взглядом скользнула... Что здесь можно съесть, чтоб не опозориться?

Омар сразу отпадает, ракушки тоже. Даже если я их открою, вдруг меня стошнит от такой гадости? В салате тоже неизвестно что намешано... Одни едят ложечками, другие маленькими вилками-трезубцами... А как это есть правильно? Рыбе тоже положена отдельная | вилка. Нас в институте одна старушка обучала этикету... Эх, Санька, лучше надо было учиться, а то помню лишь, что спину держать следует ровно, а локти на пять сантиметров ниже края стола. Кто бы сейчас на меня посмотрел, решил бы, что я голубых кровей. Я была так небрежно элегантна... Меланхоличный взор, тонкая рука изящно отщипывает одну виноградинку... В вазе еще другие фрукты были, но с них надо как-то по-особому кожицу срезать... Так что я даже яблоки и груши проигнорировала. Да у нас на даче этих яблок!..

Лишь бы животик не заурчал предательски громко... Ладно, поголодаю, мне полезно. Мой принц мне что-то говорил, а я кивала в ответ. Смешно, что я почти ничего не понимаю, если он лопочет так быстро. И в то же время все понятно. Его глаза, его руки говорят лучше всяких слов. Приятно сводить с ума принцев.

Ох, как бы он меня не свел... Мы случайно соприкоснулись под столом коленками, и словно горячая волна поднялась у меня от щиколоток к самому горлу. Как девчонка... Кажется, я даже покраснела... И он залился краской, значит, тоже почувствовал этот будоражащий ток... Быстро еще глоток и еще винограднику. Главное, не расслабляться. А он такой милый, когда краснеет. Это шампанское в голову ударило. Уже два бокала на голодный желудок.

— Почему ты не ешь? — обеспокоенно спросил Георг.

— У меня на рыбу аллергия.

— Что?

— Я не ем рыбу, — повторила я, сморщила нос и, подумав, добавила: — Болезнь... плохо.

Вот теперь он смутился и расстроился по-настоящему. Еще бы! Привел меня в «Дары моря», даже не поинтересовавшись, какие у меня вкусы. Думал, что умру от счастья. Как бы не так! Не угодил, братец! Попал пальцем в небо. Мне эти изыски до лампочки! Мой утонченный организм такой неподходящей пищи не переносит. Я от нее вообще умереть могу...

Я так вошла в роль, что вид этих морских чудищ на самом деле стал мне неприятен.

— Ты хочешь сменить ресторан?

— Нет, что ты... — Я улыбнулась. — Я не голодна. Немного вина и фрукты... Все прекрасно.

Но его лучезарное настроение уже было безвозвратно испорчено. Так ему и надо. О моем настроении не подумал, когда свой сюрприз мне готовил. А я тоже не лучшие минуты пережила, меня, как эту устрицу, вынули из моей привычной скорлупы и решили проглотить одним махом... Не выйдет!

Я изо всех сил строила из себя пресыщенную киношную диву. Разве это роскошь? Да у нас на международных фестивалях такое каждый Божий день, в завтрак, обед и ужин... А длинный хвостик из нолей в ценнике меню еще ни о чем не говорит. У них лира девальвирует.

Мой принц осторожно коснулся моих пальцев.

— Ты устала? Ты не рада?

Я пожала плечиком.

— Нет проблем...

Только не надо вот так пожирать меня глазами, я все-таки не устрица! И не вяленая вобла. Я живая, горячая, я могу поддаться обаянию этих бездонных озер и сгину навеки... И зачем только природа дарит мужчинам красоту. Она им совершенно ни к чему, разве что смущать таких дурочек, как я...

У Гоши испортился аппетит, или он из солидарности тоже перешел на вино и фрукты. О! Если бы вы видели, как он разделывал манго! Это целое искусство! Я поневоле уставилась на его руки. Сначала поперечный надрез, словно хирург орудует скальпелем, потом круглой ложечкой лихой круговой оборот, и из совершенно внешне целого плода уже удалена косточка. А потом он разделил манго на две половинки, вывернул каждую мякотью наружу и легкими взмахами ножа превратил в аккуратные оранжевые кубики. Хоть бы догадался мне кусочек предложить... аж слюнки потекли...

Не догадался. У них не принято предлагать куски со своей тарелки. Ну так и ты не попробуешь!

Я отложила салфетку и приподнялась. Георг тут же оставил свой аппетитный плод и бросился отодвигать мне стул.

— Прости... Я слишком устала...

Я небрежно оперлась на его руку и с радостью вспомнила, что у меня в номере есть палка копченой московской колбасы. Наш достойный ответ вашему великолепию. И еще неизвестно, что вкуснее!