Перед самым полуднем. День ясный, жаркий. Дверь спальни Джози открывается, и она выходит на ступеньки, нагнувшись, чтобы не удариться головой о притолоку.
Джози 28 лет. Она очень крупная, почти великанша – 1,8 м с небольшим, весит больше 80 кг. Широкие покатые плечи, крепкая грудь, талия широкая, но не кажется такой из-за широких бедер. У нее длинные очень сильные руки, но гладкие, без рельефных мышц. Такие же и ноги.
Сильнее ее может быть только очень сильный мужчина, и она способна выполнять физическую работу за двух мужчин. Но в ней нет ничего мужеподобного – женщина с головы до пят.
Лицо – характерно ирландское: длинная верхняя губа, короткий нос, густые черные брови, черные волосы, жесткие, как конская грива; кожа белая, но с загаром, в веснушках, высокие скулы, массивный подбородок. Не хорошенькая, но большие синие глаза делают ее красивой, белозубая улыбка придает обаяние.
На ней дешевое синее бумажное платье без рукавов; босые загрубелые ступни испачканы в земле.
Она спускается по ступенькам. Идет к левому углу дома и оттуда смотрит на сарай. Потом быстро переходит направо и смотрит оттуда.
Майку Хогану 20 лет, он сантиметров на десять ниже сестры. Крепкого сложения, но рядом с ней кажется мелким. У него заурядное ирландское лицо, выражение либо хмурое, либо хитрое – себе на уме, либо самодовольно-ханжеское. Ни на минуту не забывает, что он хороший католик, соблюдающий все обряды, и потому выделен Всемогущим Господом среди проклятых грешников-протестантов и плохих католиков. Короче, Майк – новоанглийский католик-пуританин второго сорта и крайне неприятный в общении молодой человек.
На нем грязный комбинезон и пропотевшая коричневая рубашка. Он держит вилы.
Джози. Ну, слава богу! Хватит тебе копаться, несчастный. Говорила же: кончай в полдвенадцатого. (Ее брат Майк торопливо идет из глубины справа, и Джози возвращается к ступенькам.)
Майк. Да не мог я раньше. Он все поглядывал из-за сарая, – а то, неровен час, отдохнуть присяду. Пришлось ждать, когда уйдет в свинарник. (Со злостью.) Там ему и место, старому борову! (Джози с удивительной быстротой бьет его справа по подбородку. Это всего лишь оплеуха, но голова у него дернулась, он пошатнулся и выронил вилы; умоляюще.) Эй, кончай драться!
Джози. А ты его не обзывай. Он мне отец, я его люблю.
Майк (на безопасной дистанции, хмуро). Вы – два сапога пара.
Джози (добродушно). И горжусь этим. Да я не дерусь, а то бы ты уже валялся. Это я тебя приласкала, чтобы ты проснулся. Увидит, что ты удрать решил, изобьет до полусмерти. Тащи сумку. Я ее сложила. Она за дверью в моей комнате, и пиджак твой на ней. Шевелись, я посмотрю, что он там делает. (Быстро идет к левому углу и выглядывает оттуда. Майк поднимается к ней в комнату и выходит со старым пиджаком и дешевой набитой сумкой. Она возвращается.) Не видать. (Майк бросает сумку и надевает пиджак.) Я все сложила в сумку. Наденешь воскресный костюм в уборной на станции или в поезде. Чтобы явиться к братцу Томасу в лучшем виде. (Продолжает с веселой насмешкой.) Как же, он теперь большой человек, как-никак сержант полиции. Может, и тебя туда возьмет. Место как раз по тебе. Представляю, как водишь пьяных в кутузку и по дороге читаешь лекции о вреде пьянства. А если не сможет тебя пристроить, отправит к брату Джону, важному бармену в Меридене. Джон тебя обучит. Хороший из тебя выйдет бармен – не пьешь, из кассы не крадешь, и клиенту, если развеселится, скажешь: «С тебя хватит, ступай домой». (Вздыхает с сожалением.) Ах, ладно, Майк. Родился ты священникам на радость, ничего тут не поделаешь.
Майк. Хочу быть порядочным человеком, смейся, сколько влезет.
Джози. Ты хуже, чем порядочный. Ты праведник.
Майк. Ну, про кое-кого так не скажешь… (Осекся, слегка устыдившись, но больше – от испуга.)
Джози (весело). Про меня что ли? Да и не говорят. Я знаю, как тебе тяжело с такой сестрой, позорницей.
Майк. Это ты сама сказала, не я. Не хочу с тобой ругаться на прощанье. Буду молиться за тебя.
Джози (грубо). Тьфу! К чертям твои молитвы.
Майк (чопорно). Я пошел. (Берет сумку.)
Джози (смягчившись.) Постой. (Подходит к нему.) Ты не обижайся на мою грубость, Майк. Мне жаль, что ты уезжаешь, но для тебя так лучше. Потому и помогаю тебе, как помогала Томасу и Джону. Их отец захомутал и тебя так же. Всегда будешь в рабстве у старого черта. А я тебе счастья желаю, Майк. Знаю, даст бог, ты выбьешься в люди. (Она размякла, моргает, прогоняя слезу. Целует его, лезет в карман платья, достает пачку однодолларовых купюр и сует ему в руку.) Вот тебе подарочек на дорогу. Стянула из зеленого его мешочка. Ох, и взовьется, когда увидит. Но я-то с ним управлюсь.
Майк (с завистью). Ты-то да. Только ты и можешь. (Тронут; с благодарностью.) Спасибо, Джози. У тебя добрая душа. (Тоном праведника.) Но не хочется мне краденых денег.
Джози. Да не будь ты таким ослом. И без того хватало тебе глупости. Скажи своей совести, что это тебе за работу – он ведь тебе никогда не платил.
Майк. Правда, Джози. Я их заработал. (Сует деньги в карман.)
Джози. Ну ступай же, не то опоздаешь. И не забудь: сходить тебе в Бриджпорте. Томасу и Джону передай мой привет. Хотя не надо. Они мне сколько лет уже не пишут. Дай им под ж… коленкой.
Майк. Как ты выражаешься, женщина? Сквернословишь не хуже папаши.
Джози (раздраженно). Кончай свои проповеди, а то никогда не уедешь.
Майк. Вся в него пошла. От него научилась, а он всегда норовит обмануть людей, продать им запаленную клячу, или больную корову, или свинью – помудрует над ней, чтобы день-другой только вид имела. Это ничем не лучше воровства, а ты ему помогаешь.
Джози. Ага. Это веселое дело.
Майк. Тебе надо выйти замуж и жить своим домом, а не в нашей халупе. И с мужиками хватит крутить. (Добавляет не без удовлетворения.) Хотя порядочного тебе теперь трудно будет найти.
Джози. Спасибо. Не надо нам порядочного. Скучно с ними. Такие же дураки, как ты. Да хоть и с самым лучшим – на всю жизнь с одним связаться?
Майк (с ухмылкой). И с Джимом Тайроном, скажешь? (Она смотрит на него долгим взглядом.) Знаю, тебе бы только с деньгами связаться. А он, когда получит материно наследство, будет богачом. (Ехидно.) Скажешь, не думала об этом? Видел, как ты ему глазки строишь.
Джози (с презрением). По-твоему, я его женить на себе хочу?
Майк. Да где тебе. Но, может, надеешься поймать его, когда напьется до бесчувствия. Отпирайся, сколько угодно, но я последний цент прозакладываю, что ты придумала, как его зацепить, и папаша тебя подучил. Наверное, думает застукать тебя с Джимом, да при свидетелях, да припугнет его ружьем…
Джози (сдерживая гнев). Складно придумал. Ну и хватит мозги утомлять.
Майк. От папаши можно ждать любого фокуса. Да и от тебя, господи прости. Честь свою никогда не берегла, путалась, кем попало. Всегда была бесстыжая и еще гордишься этим. Будешь спорить, Джози?
Джози. Не буду. (Угрожающе.) А ты заткнись уже. Я терплю, потому что не хочу ссориться на прощание. (Встает.) Но терпение мое лопнет.
Майк (поспешно). Погоди, дай договорить – тогда ты не будешь злиться. Я хотел сказать, что желаю тебе удачи в твоей афере. Джима Тайрона я терпеть не могу с его латынью, благородным воспитанием, с его спесью. Как будто я сапоги ему чистить не достоин – а сам он обыкновенная пьянь и минуты в жизни не работал, только в театре фигурял, пока отец был жив и находил ему работу. (Злорадно.) Я помолюсь, чтоб ты его зацапала – и ободрала до нитки.
Джози (угрожающе двинувшись к нему). Еще слово и… Паршивец. (Презрительно.) Надо бы дождаться, чтобы отец пришел и спустил с тебя шкуру… Да иди уж, наконец. Глаза бы мои тебя не видели. (Грубо.) Катись! Болтун! Думаешь, он весь день там просидит со свиньями? (Идет налево, чтобы выглянуть из-за угла; уже с тревогой.) Во, к сараю пошел. (Майк в страхе хватает сумку. Он быстро сворачивает за угол и уходит по тропинке к лесу в глубине направо. Она наблюдает за отцом и не замечает, что Майка уже нет.) На луг смотрит. А работничка не видать. Туда поскакал. Сейчас вернется. Бери ноги в руки. (Обернувшись, видит, что Майк исчез; презрительно.) Ага, и след уже простыл, заячья твоя душа. (Снова выглядывает из-за угла – с веселым восхищением.) А папаша-то как чешет на своих корявых. Прямо рысак, и злой как осиное гнездо! (Смеясь, возвращается и смотрит в сторону леса.) Ну, вот и все, Майк, скатертью дорога. Я не тебе крала деньги, а тому малышу, которого я нянчила. (Мысленно рассталась с ним. Вздохнула.) Ага, сейчас и этот подоспеет. Надо приготовиться. (Протягивает руку за дверь своей спальни и достает отпиленную палку от метлы.) Да она-то мне ни к чему, а чтобы ему было не так обидно. (Садится на ступеньку, палка под правой рукой. Через несколько секунд, размахивая руками, сжатыми в кулаки, выбегает из-за левого угла ее отец Фил Хоган, на лице его – боевая ярость.)
Хогану пятьдесят пять лет, ростом около 168 сантиметров. У него толстая шея, мощные покатые плечи, бочкообразный торс, короткие толстые ноги с большими ступнями. Руки короткие, мускулистые, с крупными волосатыми кистями. Голова круглая, светло-русые волосы уже редеют. Лицо мясистое, курносое, с длинной верхней губой и широким ртом. Маленькие голубые глазки с бесцветными ресницами и бровями, как у белой свиньи. На нем грубые башмаки, перепачканный комбинезон и грязная нижняя рубашка с короткими рукавами. Руки и лицо – загорелые, в веснушках. На голове – старая широкополая соломенная шляпа, какая больше пристала бы лошади. Голос высокий с простонародным ирландским выговором.
Хоган (остановился, обогнув угол, видит ее – с яростью). Где он? В доме прячется? Черт ленивый, я им все полы вытру! (Обратив свой гнев на нее.) А ты что, язык проглотила, халда?
Джози (с вызывающим спокойствием). Ты не обзывайся, а то я тоже слова вспомню.
Хоган. Да плевать мне на твои слова, коровища.
Джози. Уж лучше коровища, чем старый козел недомерок. Сядь-ка давай, остынь. Старикам вредно в жару беситься. А то, глядишь, удар хватит.
Хоган. Плевал я на удар! Ты видела его?
Джози. Кого?
Хоган. Майка! Кого же еще – папу римского? Был на лугу, и стоило мне отвернуться, как он сбежал. (Заметил вилы.) Вот его вилы! Хватит мне врать.
Джози. Я не сказала, что не видела его.
Хоган. Тогда не помогай ему прятаться, а то…. Где он?
Джози. Там, где ты его не найдешь.
Хоган. Посмотрим! Небось, под кроватью у тебя, балбес! (Идет к ее крыльцу.)
Джози. Нет его там. Уехал, как Томас и Джон, – надоело быть твоим рабом.
Хоган (смотрит на нее недоверчиво). Как? Решил самостоятельно жить?
Джози. Решил. Так что успокойся и сядь.
Хоган (озадаченный, садится на камень, снимает шляпу, чешет в затылке – с оттенком невольного уважения). Вот уж не думал, что у него хватит духу. И не хватило бы, черт тебя возьми, если бы ты ему не помогла, корова жалостливая.
Джози. Отец, не начинай опять бесноваться.
Хоган (закипая). И, небось, опять сумку у меня украла, как тогда для Томаса и Джона?
Джози. Это и моя сумка. Разве не я помогла тебе сбагрить лошадь, и Кроули дали за нее сумку в придачу? Я всю ночь с этой клячей возилась, чтобы она хоть денька два не падала на колени.
Хоган (забыв свой гнев, с улыбкой вспоминает). Да, к скотине ты знаешь подход. А помнишь, Кроули пришли меня бить и я отлупил обоих?
Джози (льстиво). Дерешься ты здорово. Ты бы и Джеку Демпси накостылял.
Хоган. Накостылял бы. (Подозрительно.) А ты мне зубы не заговаривай.
Джози. Тогда скажу правду. Они бы тебя отвалтузили, если б я не прибежала, да не саданула одного об свинарник.
Хоган (возмущенно). Врешь! Они еще до тебя запросили пощады. (С яростью.) А ты воровка! Украла мою красивую сумку для этого балбеса. И не ее одну, как пить дать. Как тогда, с Джоном и Томасом… (Угрожающе встает.) Слышишь, Джози, если ты нашла, где я спрятал зеленый мешочек, и украла мои деньги для этого святоши, я тебя…
Джози (встает со ступеньки с метловищем в правой руке). Ну украла! И что ты сделаешь? Ты меня не пугай. Тронь только – знаешь ведь, я тебе быстро мозги вправлю.
Хоган. Я женщин сроду не бил, когда трезвый. Если бы не палка твоя сейчас… (С горечью.) Наградил же меня Бог дочерью – здорова как бык и такая же злая и неуважительная. (Вдруг блеснув глазами, улыбается с некоторым восхищением.) Да еще вон палку схватила. Во всем Коннектикуте не сыщешь второй такой сволочной дочери. (Со смешком снова садится на камень.)
Джози (со смехом садится на ступеньку и откладывает метловище). И папаши такого сволочного.
Хоган (достает из кармана глиняную трубку, плитку табака и ножик; отрезает табак и набивает трубку; беззлобно.) Сколько ты украла, Джози?
Джози. Шесть долларов всего.
Хоган. Всего! Даст бог, на станции найдется умник и продаст ему железную дорогу за шесть долларов. (Ворчливо.) Мне не денег жалко, Джози…
Джози. Ну конечно. Чихал ты на деньги. Ты последний цент отдашь нищему – если он тебе ко лбу ружье приставит.
Хоган. Дразнись, дразнись. Знаешь ведь, о чем я. Злюсь, что деньги мои пошли этому набожному дураку. Ему еще хватит ума пожертвовать их церкви в воскресенье.
Джози. Я знала – когда остынешь, еще спасибо скажешь, что отделался от него всего за шесть долларов.
Хоган (набил трубку). Может, и так. Правду сказать, я никогда его не любил. (Чиркнул спичкой о заднюю часть бедра и раскуривает трубку.) И Томаса с Джоном тоже.
Джози (весело). Не повезло тебе с сыновьями, а мне с братьями.
Хоган (задумчиво попыхивая трубкой). Все они пошли в материнскую родню. Она там одна только была с характером, упокой господи, ее душу. А остальные – богомолы несчастные. Куска в рот не положат, не помолившись. Так все трезвость проповедовали, что и выпить было некогда. Столько каялись в грехах, что и согрешить не успевали. (С отвращением сплевывает.) Шелуха, а не народ. Слава богу, ты в нас с матерью пошла.
Джози. Не знаю, благодарить ли Господа, что в тебя пошла. Все говорят, что ты прохвост, пробы негде ставить.
Хоган. Знаю. Зависть, зависть, бог им судья… (Оба посмеиваются. Он задумчиво курит.) Майк, поди, тоже не очень тебя поблагодарил за помощь.
Джози. Ну как же. Грехи мне стал припоминать. И твои заодно.
Хоган. Вот как? (Вспыхивает.) Черт возьми, почему ты его не задержала, чтобы отец благословил его хорошим пинком на прощание?
Джози. Я сама его чуть не пнула.
Хоган. Как подумаю, что твоя бедная мать умерла, рожая этого недотепу… (Мстительно.) Ноги моей в церкви не было с тех пор. И не будет. (Пауза. С неожиданной мягкостью, печально.) Хорошая женщина. Ты хоть помнишь ее, Джози? Совсем была малышкой, когда она умерла.
Джози. Хорошо помню. (С улыбкой, поддразнивая, и вместе с тем грустновато.) Умела поставить тебя на место, когда ты пьяный приходил и начинал крушить все подряд.
Хоган (не без восхищения). Да, это она умела. Я только раз на нее руку поднял – шлепнул просто, когда не велела мне петь, потому что спят. И моргнуть не успел, и уже на полу, словно лошадь меня лягнула. (Усмехается.) С тех пор как ты подросла, у меня такая же неприятность. Нет у меня свободы в своем доме.
Джози. Твое же счастье. Давно бы уж и дома не было.
Хоган (покуривает, молча). Что этот осел тебе проповедовал?
Джози. Да все то же. И бесстыжая я, и судачат обо мне, и путаюсь с кем попало без брачного свидетельства.
Хоган (бросил на нее неуверенный взгляд и на протяжении последующего диалога смотрит в сторону. Говорит равнодушно, небрежно). В аду ему гореть за такие слова. Хотя это правда.
Джози (с вызовом). Ну и что, что правда. Плевала я на их пересуды.
Хоган. Правильно. Живи, как хочешь, и пошли всех к черту.
Джози. Да и к тебе это тоже относится, хоть ты мне и отец. Так что не вздумай и ты проповедовать.
Хоган. Я? Да черт бы со смеху умер. Не-не, меня не приплетай. Я давно понял, что с тобой не совладать, и в жизнь твою не лезу.
Джози. Я работаю, даром хлеб не ем, имею право быть свободной.
Хоган. Имеешь. Я разве спорил когда?
Джози. Нет, не спорил. Я часто думала: если так любишь драться, почему ни разу не вступился за мою честь и не отлупил ухажеров?
Хоган. Каким же дураком я себя выставлю? Ведь всем известно: если кто станет вольничать с тобой, против твоего желания, – тут же угодит в больницу. Да и где мне драться с целым войском. Больно много у тебя дружков.
Джози (гордо тряхнув головой). Это потому что они мне быстро надоедают. Погуляли – и будь здоров.
Хоган. Боюсь, что Бог тебя создал ужасной распутницей. Но, по правде сказать, я доволен, что ты такая, как есть, хотя говорить бы этого не следовало. Родись ты порядочной женщиной, давно бы выскочила за какого-нибудь дурака, и не было бы у меня помощницы на ферме.
Джози (с оттенком злости). Только о своей выгоде и думаешь!
Хоган (покуривает). А что еще тебе сказал мой прекрасный сынок Майк?
Джози. Да ерунду свою всегдашнюю. Полезный совет дал.
Хоган (угрюмо). Молодец какой. Хороший, должно быть, совет.
Джози. Выйти замуж и семью завести. Если найдется порядочный человек, чтоб меня взял. Хотя он уверен, что такого не найдется.
Хоган (закипая). Говорю тебе, Джози, до смерти буду жалеть, что не отделал его напоследок.
Джози. Поэтому, говорит, подцепи непорядочного с деньгами да и обчисть его!
Хоган (кинул на нее испытующий взгляд искоса; небрежным тоном). Это он про Джима Тайрона?
Джози. Ну да. И еще обвинил нас с тобой, что затеяли подловить Джима. Мол, останусь с ним, когда напьется, и к алтарю потащим. (Сердито, презрительно.) Как будто он только обо мне и мечтал. Как будто эти бродвейские цыпочки не пробовали его окрутить – да без толку.
Хоган (опять взглянув искоса – небрежно). Да, наверно, пробовали. Но то в большом городе, и он там настороже. А тут, в деревне, он размяк, луна в небе, кругом поэзия, а в брюхе пол-литра самогона. Чем черт не шутит.
Джози (сердито уставясь на него). Ты всерьез что ли, старый козел?
Хоган. Я-то – нет. Думал, ты хочешь знать мое мнение. (Она подозрительно смотрит на него, но его лицо ничего не выражает, как будто он занят только своей трубкой.)
Джози (отвернувшись). А если так не получится, Майк говорит, затащи его в койку, а тут ты нагрянешь со свидетелями и ружьем в руках.
Хоган. Ох, не в молитвеннике он это вычитал. Своим дошел умишком.
Джози. Клещ паршивый.
Хоган. Ты клещей не обижай. Сколько снимал их с себя, ханжи ни одного не видел.
Джози. А нас с тобой обвиняет в такой каверзе.
Хоган (словно не так ее понял). Да, способ старый, как мир. Кто про него не слышал? Но говорят, и теперь иногда действует. Такой старый, что никто уж его и не ожидает.
Джози (негодующе уставясь на него). Хватит тебе городить, отец. По твоей морде никогда не поймешь, всерьез ты или шутишь. Только слушать этого я больше не хочу.
Хоган (смиренно). Я думал, ты моего мнения спрашиваешь о том, что Майк тебе предложил.
Джози. Да замолчишь ты или нет? Я знаю, ты надо мной потешаешься. Джим тебе нравится, и дурить его не будешь, даже если бы я захотела.
Хоган. Не буду – если он меня не вздумает дурить.
Джози. Он-то не вздумает.
Хоган. Пожалуй. Но у меня простое правило: никому не верь до конца, даже себе.
Джози. Ну, насчет себя ты прав. Я часто подозревала, что ночью ты тайком слезаешь с кровати и воруешь у себя из карманов.
Хоган. А женить его на тебе – я это не считаю за коварство.
Джози (с досадой). Господи спаси, опять ты за свое?
Хоган. Ты сама меня надоумила насчет женитьбы, и я, как говорится, хочу взвесить преимущества такой сделки. Вы одного поля ягоды, оба бесстыдники. И брак у вас будет счастливый – друг на друга не сможете смотреть свысока.
Джози. Джим, может, иначе думает.
Хоган. То есть думает, что ты ему не ровня? Дурак будет, если так подумает. Отец его из грязи выбрался, стал богатым и знаменитым, а раньше плевать хотел, кто ему ровня, а кто нет. Я же видел, как он у себя на ферме работал – в таком наряде, что я бы на пугало не надел. И все равно ему было, кто его таким увидит. (С чувством.) Настоящий ирландский джентльмен, упокой, Господи, его душу.
Джози. Он-то джентльмен, а ты его надул – и меня еще заставил помогать. Я совсем была девчонкой. Он тебе написал, что агент ему пожаловался, что ты год не платил за аренду. И он, черт возьми, этого не потерпит – и приедет, и сам с тобой разберется. А ты заставил меня нарядиться, волосы расчесать, ленту надеть – чтобы я его смягчила до того, как с тобой встретится. Я побежала ему навстречу, сделала книксен, взяла его за руку и глазами хлопаю, и в дом веду, и угощаю хорошим виски, которое ты для себя одного бережешь, и глазею на него, и говорю, что он самый красивый мужчина на свете. И злость с него тут же слетела.
Хоган (со смешком). Да, ты чудесно справилась. Тебе бы артисткой быть.
Джози (сухо). Ну да, и он так сказал. А потом полез в карман, вынул полдоллара и спрашивает: не ты ли меня подучил. Ну, и я сказала: да, ты.
Хоган (грустно). Надо же, какая предательница – а ведь совсем еще ребенок.
Джози. А потом ты вошел, и, не успел он рот открыть, говоришь ему, что уйдешь с фермы, если не снизит аренду и не покрасит дом.
Хоган. Он прямо остолбенел.
Джози. Однако сказал, что такого жулика, как ты, еще не рождала Ирландия.
Хоган. Он сказал это с восхищением. А потом мы стали пить, байки травить и песни петь, и, когда он уходил, об аренде даже не вспомнили – так англичан наперебой проклинали. (С растроганной улыбкой.) Замечательный был мужик.
Джози. Ага. И уловки твои насквозь видел.
Хоган. А я, думаешь, не знаю? Так в том и штука, чтобы видел и радовался своему уму и на меня не налегал. Вот она, главная-то уловка.
Джози (с долгим взглядом). Старый черт, всегда у тебя карта в рукаве. За одной хитростью другая прячется. Иной раз и не понять, что ты затеял.
Хоган. А ты не будь такой подозрительной. Тебя я обманывать не стану. Ты слишком хорошо меня знаешь. Но мы о другом говорили. О Джиме, а не о старшем. Я говорил, что выйти замуж за него было бы неплохо.
Джози (с досадой). Корова что ли утром тебя в лоб лягнула?
Хоган. Я бы не думал об этом, но вижу, что тебя к нему тянет.
Джози (возмущенно). Еще чего! Да, он мне нравится, если ты об этом. Но только говорить с ним нравится. Он образованный, вежливый и, даже когда пьяный, не орет, не поет, не ругается, как некоторые тут.
Хоган. Видела бы ты, как у тебя глаза загораются, когда он с тобой любезничает.
Джози (грубо). Загораются! Еще чего! (Презрительно.) Еще скажи, что влюблена в него!
Хоган (словно не услышав ее). И хорошо, что ты ему тоже нравишься.
Джози. Это потому, что он сюда повадился ходить? Ну да, ему надоели пьяницы в трактире. И ходит он не ко мне, а с тобой побалагурить.
Хоган. Ведь я о твоем счастье думаю, когда советую тебе подцепить его. Если ума хватит.
Джози. Если!
Хоган. Как знать. У тебя было столько дружков – должна знать подход к мужчинам.
Джози (хвастливо). Может, и так. Но это не значит…
Хоган. Если останешься вдвоем с ним нынче вечером… Тут тебе и луна, и поэзия, и грусть…
Джози. Ага, вот и Майк меня так же настропалял.
Хоган. Черт с ним, с Майком. Женщины от начала веков на это нацелены. Иначе не было бы населения. (Убедительно.) Попробуй, вреда не будет.
Джози. И толку не будет. (Со злостью.) Отец, дурака из себя не строй! Ты знаешь, и я знаю – я здоровенная, страшная бабища, и, которые хотят меня, – быки бессмысленные. А Джим, когда в наследство вступит, любую сможет получить: хорошенькую, раскрашенную с Бродвея и танцовщицу из театра – ему такие нравятся.
Хоган. Только, замечаю, ни на одной не женился. Может, ему как раз сильная нужна, фигуристая, с красивыми глазами и волосами, с зубами белыми.
Джози (довольная, но с насмешкой). Благодарю за комплименты. Точно – корова тебя лягнула.
Хоган. Дура, если думаешь, что он не замечает твоих достоинств.
Джози. По-твоему, заметил что ли? (Вдруг с ожесточением.) Хватит врать!
Хоган. Ты не кипятись. Я говорю только, что можешь жизнь свою поправить.
Джози (с презрением). Ну да, с человеком, который ни разу спать не ложился трезвым. Нет уж, спасибо!
Хоган. Ты сильная, ты сможешь его исправить. Отведает этой твоей палки, когда приползет пьяный, и через неделю будет шарахаться от бутылки, как от черта.
Джози (серьезно). Да, будь я его женой, убью, а не дам упиться до смерти. (Сердито.) Да хватит тебе ерунду молоть. Отстань!
Хоган. Ладно, давай посмотрим на это с другой стороны. Ведь наследство, когда его получит, – оно тебе нравится?
Джози (возмущенно). А, этого я и ждала. То же самое Майк твердил. Вот что за этой твоей болтовней: «Он тебе нравится, да ты ему нравишься». (Меняет тон, с вызовом.) Ладно. Нравятся мне деньги. А кому не нравятся? И почему бы мне до них не добраться, если сумею? Все равно их у него выманят. Вернется на Бродвей, в свой рай, а там хорошенькие шлюхи, прилипалы в барах, да жучки ипподромные, да шулера – быстренько его обчистят. Я тоже не святая, видит бог, но порядочная женщина по сравнению с ними.
Хоган (обрадованно). Ну, вот, взялась за ум. Было бы желание, а способ найдется. Когда мы с тобой заодно, нас никто не проведет. Я буду думать, и ты думай.
Джози (с неожиданным гневом). Не буду! И ты свои дурацкие планы брось. Не желаю слушать.
Хоган (будто бы тоже разозлившись). Ну и черт с тобой. Больше ничего от меня не услышишь. (Пауза – потом повернувшись к ней, очень серьезно.) Только вот что… (Она хочет его оборвать, но он не дает, резко.) Я серьезно говорю, ты слушай. Тут дело-то в ферме, а она – наш дом.
Джози (с удивлением, смотрит на него). А что там с фермой?
Хоган. Не забывай: хоть мы и живем тут двадцать лет, мы всего лишь арендаторы, и в любой день нас могут выгнать взашей. (Торопливо.) Не говорю, что Джим сам захочет или душеприказчикам позволит, хоть мы и задолжали. Да и они не захотят, потому что сроду не найдут другого охотника на эту землю.
Джози. Так чего ты беспокоишься?
Хоган. А вот чего. Как только Джим вступит в права, боюсь, он продаст ферму.
Джози (с раздражением). Конечно, продаст! Ведь обещал продать тебе с выгодной рассрочкой и дешево – за сколько ты предложил.
Хоган. Он что хочешь пообещает спьяну. А добавит еще – и забудет.
Джози (возмущенно). Никогда! Да и кто ее захочет, кроме нас? За столько лет охотника не нашлось…
Хоган. Нашелся недавно. Джим сказал мне, что в прошлом месяце агент получил предложение. Больше моего.
Джози. Ну. Джим любит тебя подразнить. Он пошутил.
Хоган. Не шутил. Я знаю. Говорит, что велел агенту ответить, что ферма не продается.
Джози. Конечно. А не сказал, кто покупатель?
Хоган. Он не знает. Предложение пришло через риэлтора, а тот не хочет назвать клиента. Я уж гадал, да не могу придумать такого сумасшедшего. Разве какой дурак-миллионер купит землю под большое имение – как распрекрасный наш сосед Хардер, нефтяной ворюга. (Озлобленно.) Чтоб в аду ему гореть вместе с его управляющим, английской мордой!
Джози. Аминь (Затем с презрением.) Эту землю под имение? Но Джим отказал – и дело с концом. Не будет он ни с кем сговариваться, раз дал нам слово.
Хоган. Не говорю, что будет – пока он в сознании. Но его могут втянуть, когда напьется и найдет на него, как бывало, глумливый злобный стих – и начинает говорить, как бродвейский жулик: мол, в жизни важны только деньги и купить можно что угодно и кого угодно, дело только за ценой. Ты его слышала.
Джози. Слышала. Но не верю. Он только притворяется злым и бессовестным – хочет жизни отомстить, когда она его мучает. А кто не захочет?
Хоган бросает на нее любопытный взгляд, но она его не замечает.
Хоган. Или по-другому напьется: вдруг сделается грустным, глядит неизвестно куда, словно горюет по какому-то призраку…
Джози. Я догадываюсь, что на него находит. Покойную мать вспоминает и горюет о ней. (С жалостью.) Бедный Джим.
Хоган (пропустив это мимо ушей). А виски на него как будто не действует. Будто ни в одном глазу. Ведет себя прилично, и не подумаешь, что выпил. А назавтра оказывается, так угорел, что ничего и не помнит. А другой раз черт-те что вытворяет и после жалеет об этом.
Джози. С каким пьяным не бывает? Но он никогда… (С возмущением.) Не смей подозревать Джима без причины – слышишь?
Хоган. Я не подозреваю. Я говорю, когда человек напивается в дым, он сам не знает, что сделает. И надо это учитывать, чтоб не остаться в дураках. Такое может быть.
Джози. Не может. Да и что тут сделаешь.
Хоган. Ну, хотя бы будь с ним поласковее.
Джози. Это как – поласковее?
Хоган. Тебе лучше знать. Но вот тебе подсказка. Я заметил: когда ты разговариваешь с ним грубо и нахально, как с другими мужчинами, он, может, и улыбается, как они, но ему это не по нутру. Так что не распускай язык.
Джози (тряхнув головой, с вызовом). Говорю, как хочу. Не нравится – пусть не слушает. (С насмешкой.) Мне что, барышню изображать? Так он и поверил – наслушавшись про меня в трактире. (Встает, резко меняет тему.) Мы болтаем, а день уходит. (Со злым лицом.) Но если от слова своего отступит на трезвую голову, я в любом тебя мошенничестве поддержу. (Поспешно.) Да ерунду ты говоришь. Не поверю я. (Идет и берет вилы.) Пойду на луг доделаю за Майком. Не бойся, обойдемся без его помощи.
Хоган. Тот еще помощничек! Лишний раз нагнуться лень, а аппетит, как у стада свиней. (Хочет уйти – и вдруг воинственно.) Уходишь? А где обед? Где мой обед, корова ленивая?
Джози. Жаркое на плите, склочник. Иди, угощайся. Я есть не хочу. Заморочил меня своей болтовней. Поработаю на солнышке, хоть голову прочищу.
Хоган (взглянув налево, на дорогу). Нет, погоди. Там гость идет к воротам. Если не ошибаюсь, твой ненаглядный.
Джози (сердито). Замолчи. (Отворачивается, лицо ее смягчилось, стало жалостливым.) Гляди, какой, когда думает, что никто его не видит. Смотрит в землю, идет, словно покойник за собственным гробом. (Грубо.) Ей-богу, с похмелья. Нас увидел. Смотри, сразу подобрался, улыбается. (Негодующе.) Не хочу с ним встречаться. Позубоскальте с ним вдвоем, да с бутылкой пообнимайтесь. Он затем сюда и ходит. (Снова направляется прочь.)
Хоган. Бежишь от него? Точно, боишься, что влюбилась. (Джози останавливается и поворачивается к нему с вызывающим видом. Он продолжает.) Иди в дом, да лицо умой, да платье отряхни, да причешись. Встреть его в приличном виде.
Джози (сердито). В дом пойду только посмотреть, не пригорело ли жаркое. Небось, задумал его угостить, хитрец.
Хоган. А почему не угостить? Точно знаю, в такую рань он аппетита еще не нагулял, а только жажду.
Джози. Как ты мне надоел, сквалыга!
Идет в дом, через свою спальню, захлопнув за собой дверь. Хоган набивает трубку, притворяясь, что не видит идущего Тайрона; глаза у него весело поблескивают. Джим Тайрон подходит слева по дороге, ведущей от шоссе.
Тайрону сорок с небольшим, ростом около 1,75 м, широкоплечий, широкогрудый. Обрюзг от рассеянного образа жизни, но лицо еще красивое, несмотря на нездоровую одутловатость и мешки под глазами. Поредевшие темные волосы с пробором зачесаны назад, чтобы прикрыть лысину. Глаза карие, с желтоватыми белками в прожилках. Крупный орлиный нос придает лицу нечто мефистофельское, чему способствует привычная циничная улыбка. Но, когда улыбается без насмешки, чувствуется прежнее молодое обаяние непутевого ирландца, сентиментального и романтического. Это обаяние и юмор привлекают к нему женщин и располагают собутыльников. На нем дорогой темно-коричневый костюм, приталенный пиджак, темно-коричневые туфли, сшитые на заказ, шелковые носки, белая шелковая рубашка, белый шелковый платок в нагрудном кармане, темный галстук. Одет, как щеголеватые бродвейские шулера, которые хотят, чтобы их принимали за уолл-стритовских брокеров.
Он уже опохмелялся, чтобы не мутило после вчерашнего и не дрожали руки. Во время последующего диалога он и Хоган ведут себя, как хорошо знакомые игроки – каждый наперед знает ходы другого и, тем не менее, это их забавляет.
Тайрон (подходит и оглядывает Хогана с насмешливым удовольствием. Хоган зажигает спичку о комбинезон на задней стороне бедра и раскуривает трубку, будто бы не замечая его. Тайрон с чувством декламирует):
Хоган (бормочет). Опять пожаловал помещик, а у меня ружье не заряжено! (Поднимает глаза на Тайрона.) Мессу читаете? Латынь, слышу. Чего там – обидное что-нибудь?
Тайрон. В вольном переводе на ирландский английский приблизительно так: «Повезло тебе, старый прохвост, с этой фермой, хоть на ней и сплошные камни».
Хоган. Насчет камней – это мне нравится. Если бы их коровы ели, тут молока было бы пруд пруди. (Сплевывает.) Видно, что тебя хорошо в колледже образовали. Сильно помогает в разговоре с проститутками и барменами.
Тайрон. Да, это очень помогает в светской жизни. Мне даже раз предложили пост рассыльного в конторе. Но оказалось – не хватает степени бакалавра искусств. У меня перед выпуском случилось недоразумение.
Хоган. С отцами-иезуитами, конечно?
Тайрон. Поспорил с другим выпускником, что приведу б…ь с Хеймаркета, представлю наставнику как мою сестру, и это сойдет мне с рук.
Хоган. Не прошел номер?
Тайрон. Чуть-чуть. Это был знаменательный день в храме науки. Студенты катались от смеха в проходах, когда я вел сестричку в сопровождении наставника. Поначалу он отнесся подозрительно, но Немка Мейзи – это ее рабочее прозвище – была без косметики, вся в черном и съела фунт «Сен-Сена», чтобы забить перегар. В общем, вид такой набожный, что он забыл свои подозрения. (Помолчав.) Все бы сошло, но она, озорница, захотела расцветить шутку. И, прощаясь с отцом Фуллером, говорит: «Черт возьми, святой отец, как тут тихо и славно по сравнению с нашей точкой на Шестой авеню. Как бы я хотела здесь остаться!» (Сухо.) Но не осталась, и я тоже.
Хоган (похохатывая). Ну, конечно. Ай да Мейси! Хотел бы я с ней познакомиться.
Тайрон (сел на ступеньку, сменив тон). Ну, как поживает герцог Гэльский этим погожим деньком?
Хоган. Лучше не бывает.
Тайрон. Вижу, трудится в поте лица.
Хоган. Есть у человека право передохнуть в обед, и чтобы над ним не глумился богатый барин?
Тайрон. «Богатый» – это хорошо. Я был бы богатым, если бы ты заплатил за аренду.
Хоган. Это ты мне должен платить за то, что горбачусь на этих камнях, по случайности названных фермой. Но могу тебя порадовать хорошими видами на урожай. Чертополох и молочай удались на славу, а ядовитый плющ сроду так не колосился. (Тайрон смеется. Не замеченная ими, в двери за спиной Тайрона появляется Джози. Она улыбается, глядя на Джима, лицо ее смягчилось, она довольна тем, что он смеется.)
Тайрон. Твоя взяла, Фил. А куда Джози делась? Я ее видел…
Хоган. Убежала в дом. Прихорашивается для тебя.
Джози (грубо прерывает). Хватит брехать. (Тайрону, свободно, смело, по-приятельски.) Привет, Джим.
Тайрон (вставая). Привет, Джози.
Джози (кладет ему руку на плечо, усаживает). Не вставай. Я дама, знаю. Как мой прекрасный Джим нынче? Выглядишь неплохо. Вижу, завернул в трактир опохмелиться… разков десять.
Тайрон. Бывало похуже. (Смотрит на нее иронически.) А как моя ирландская королева-девственница?
Джози. Твоя? С каких это пор? И не называй меня девственницей – еще понесешь по соседям, репутацию мне испортишь. (Смеется. Тайрон смотрит на нее. Она поспешно продолжает.) А что это ты поднялся в такую рань? Я думала, спишь до обеда.
Тайрон. Не спалось. Бывает, что возбуждаешься после выпитого, а не… (Ловит ее жалостливый взгляд – с раздражением.) А что такое?
Джози. Может, женщины с тобой в постели не было? Трудно, когда ломаешь старые привычки.
Тайрон (пожав плечами). Может быть.
Джози. А что же здешние шлюхи, совсем тебя забыли? Небось, бродвейские не стали бы отлынивать?
Тайрон (с притворным зевком, скучающим тоном). Может быть. (С раздражением.) Хватит цепляться, Джози. Утро еще.
Хоган (внимательно слушая разговор, хотя и с отсутствующим видом). Сказал же тебе: не распускай язык при джентльмене.
Джози. Веду себя, как положено гостеприимной хозяйке, – чтобы чувствовал себя, как дома.
Тайрон (опять останавливает на ней взгляд). С чего это такой интерес к трудящимся дамам, а, Джози?
Джози. Да вот думаю, не податься ли к ним. Работенка полегче, чем на ферме. Или, думаешь, не прокормит? Но не всем же нравятся изящные куколки?
Тайрон (с внезапным отвращением). Джози, кончай эти разговоры, ради Христа. Тошно слушать.
Джози (смотрит на него с удивлением, потом возмущенно). Вон что?! (С наигранной насмешливой улыбкой.) Я вас смутила?
Хоган внимательно наблюдает за ними, делая вид, что занят своей трубкой.
Тайрон (немного смущен своей вспышкой, досадует на себя, пожав плечами). Да нет. Бог с ним. (С улыбкой, шутливо.) А кто тебе сказал, что я люблю изящненьких? Это дело прошлое. Теперь мне нравятся большие, пышные, с большой красивой грудью.
Она краснеет от смущения и злится на себя за это.
Хоган. Слышишь, милая моя? Куда яснее?
Джози (успокоившись). Яснее некуда. (Похлопывает Тайрона по голове, игриво.) Ты жуткий врун, Джим, но все равно спасибо.
Тайрон поворачивается к Хогану. Подмигнул Джози и начинает преувеличенно небрежным тоном.
Тайрон. Я тебя не осуждаю, мистер Хоган. За то, что не надрываешься в такой жаркий день.
Хоган (не смотрит на него; весело блеснув глазами). Жаркий, говоришь? А по-моему, прохладно. Сними пиджак, если взопрел, мистер Тайрон.
Тайрон. Такого жаркого не припомню. Правда, Джози?
Джози (с улыбкой). Жуть. Ты, наверное, пересох.
Хоган. А, по-моему, ни черта не жарко.
Тайрон. Даже слизистые в горле пересохли.
Хоган. Какие пересохли? Видно, у меня их нет. Ничего не пересохло. А у тебя, если пересохло, мистер Тайрон, вон колодец, полно воды.
Тайрон. Воды? Это чем люди моются? Некоторые.
Хоган. Так я слышал. Но плохо верится, как и тебе. Это паршивая привычка. Наверное, у иностранцев.
Тайрон. Я говорю, в горле пересохло оттого, что долго шел в пылище ради удовольствия быть твоим гостем.
Хоган. Не помню, чтоб я тебя приглашал. А дорога асфальтовая, ни пылинки, и до трактира отсюда – двести шагов.
Тайрон. Я в трактире не пил. Решил дотерпеть до тебя, зная, какой ты…
Хоган. Какой я?
Тайрон. …по слухам, гостеприимный хозяин.
Хоган. Кругом одни лжецы. Так ты не выпил в трактире? Видно, воздух сегодня весь пропах спиртным, хотя до твоего прихода я этого не чуял. Ты, значит, на воду перешел? Прекрасно. Извини, что я не так тебя понял.
Тайрон. Я уже двадцать пять лет хочу перейти на воду, но врачи строго-настрого запретили. Это смерть, говорят, – при моем слабом сердце.
Хоган. Так у тебя сердце слабое? Ну и ну, а я-то думал, что голова. Спасибо, что сказал. Как раз хотел угостить тебя виски, но виски – это самое вредное для…
Тайрон. Врачи говорят, это вопрос жизни и смерти. Мне необходимо взбадривающее – один хороший стаканчик после нагрузки на сердце от ходьбы по жаре.
Хоган. Тогда поди в трактир и нагрузись двумя хорошими.
Джози (со смехом). Два дурака, не надоело вам? А довольны-то!
Тайрон (не выдержав, смеется). Джози, он все такой же жадный?
Джози. Тебе лучше знать. Если хочешь выпить, заплати ему или умрешь от жажды.
Тайрон. Буду спорить, на этот раз он меня угостит.
Хоган. Спорим!
Тайрон. Когда услышишь, какую я тебе принес новость, за бутылкой побежишь на радостях.
Хоган. Ну, это если я от радости ума лишусь.
Джози (сгорая от любопытства). Замолчи отец. Какая новость, Джим?
Тайрон. Мне сорока на хвосте принесла, что скоро к вам пожалует одна высокая персона.
Хоган. Опять шериф. Я это понял по твоей довольной морде.
Тайрон. На этот раз – нет. (Пауза – чтобы заинтриговать их.)
Джози. Говори, несчастный.
Тайрон. Нет, жульен покрупнее шерифа. (С издевкой.) Главный аристократ нашей страны Свободных Скорохватов, которому лижут все и каждый. Король Республики потомственных воров. Короче, ваш обожаемый сосед, нефтесосущий грудничок компании «Стандард Ойл» Стэдман Хардер.
Пауза. Хоган и Джози замерли, в глазах у них появляется блеск. Они не могут поверить в свою удачу.
Хоган (зловещим шепотом). Говоришь, Хардер хочет нас навестить?
Джози. Не верится в такое счастье.
Тайрон (смотрит на них, забавляясь). Серьезно. Великий мистер Хардер заглянет к вам по дороге на обед после верховой прогулки.
Джози. Откуда ты знаешь?
Тайрон. Симпсон сказал. Я видел его в трактире.
Хоган. Управляющий. Английская морда.
Тайрон. Он помирал со смеху. Сказал, что сам подал идею Хардеру: вы будете потрясены, если удостоит вас своим визитом.
Хоган. Потрясены – не то слово. Правда, Джози?
Джози. Да уж.
Тайрон. На этот раз он душою с вами. Он не любит своего хозяина. Даже сказал мне так, что надеется, вы его убьете.
Хоган. Провались он со своими надеждами. Жаль, что не вдвоем приедут.
Джози. Ну, хорошего понемножку. (Тайрону.) С чего это мистер Хардер вздумал навестить такую рвань, как мы?
Тайрон (ухмыляясь). Правильно Джози. Будь скромнее. Он считает, что люди должны знать свое место.
Хоган. Считает? Ну-ну. (С глубоким удовлетворенным вздохом.) Чудесный будет денек.
Джози. Джим, с чего это Хардеру вздумалось?
Тайрон. Кажется, у него в имении пруд, где берут лед.
Хоган. Ага! Вон оно что!
Тайрон. Да. Оно самое. У Хардера жизнь поставлена на барскую ногу. Он дорожит этим прудом. А ваш свинарник недалеко от его пруда.
Хоган. Для свиней прогуляться туда – пять минуток.
Тайрон. А забор там у Хардера почему-то все время ломается.
Хоган. Забор – вообще странная штука. На него нельзя положиться.
Тайрон. Симпсон говорит, его десять раз чинили, и каждый раз наутро он опять повален.
Джози. Чудеса! Не иначе, тролли орудуют. Не представляю, кто еще. А ты, отец?
Хоган. Не представляю.
Тайрон. А Симпсон представляет. Он знает, что это твоя работа, и хозяину так сказал.
Хоган (презрительно). Хозяину. Англичанину жизнь не в жизнь, если нельзя лизнуть кому-нибудь. Холуи все как один.
Тайрон. А после аварии с забором твои свиньи прогуливаются – как ты изящно выразился – к пруду и валяются там в свое удовольствие.
Хоган. Правильно. Это свободные американские свиньи и своего не упустят. Как папаша Хардера, который деньги для него заработал.
Тайрон. Согласен. Но почему-то Хардеру не нравится, когда у него летом лед со свиным душком.
Хоган. Видать, чувствительный. Слышишь, Джози, чувствительный, так что палку свою в дом унеси. (Разражается веселым угрожающим смехом.) Ей-богу, столько лет мечтал потолковать с мистером Хардером! А то гоняет тут на своей большой сияющей машине, к небу нос задрав, да слушает жалобы своего англичанина. Уж и встречу я его!
Джози. Скажи лучше, мы встретим. Я его не меньше люблю.
Хоган. Я бы тебя расцеловал, Джим, за такую новость, да уж очень ты урод. Может, Джози попробует. Она выносливее.
Джози. И поцелую! Он заслужил. (Порывисто наклоняет Тайрону голову назад и целует в губы. Выражение ее лица меняется: она взволнованна, смущена и в то же время испуганна. Заставляет себя рассмеяться.) Ох, никакого в тебе жара! Все равно, что покойника целовать.
Тайрон (глядя на нее с некоторым удивлением, шутливо). Да? (Повернувшись к Хогану.) Как насчет выпить, Фил? Пусть Джози решит – бесплатно или нет.
Хоган. Нет, это не ей решать. Она влюблена – известно, что она скажет.
Джози. Да замолчи ты, брехун. (Затем виновато, с деланным смешком.) Ерунду городишь, чтобы выпивку зажать.
Хоган (вздохнув). Ладно. Тащи бутылку и стопочку, иначе он не отстанет. А я отвернусь – душа разрывается, видеть, как он бесплатно хлещет мое виски. (Джози встает со смехом, уходит в дом. Хоган смотрит налево, на дорогу.) Говоришь, едет обедать? Значит пора ему! (С жаром.) Только бы не передумал, мерзавец!
Тайрон (уже испытывая опасения). Только не увлекайся, Фил. Он тут важная птица. Побьешь – в суд потащит, как пить дать.
Хоган. Что я, дурак? (Входит Джози с бутылкой и стаканчиком.) Слышишь, Джози, – не советует мне бить Хардера. А то бы стал я руки пачкать об мерзавца.
Джози. Да и зачем нам. Просто хотим с ним поболтать.
Хоган. Ага. Как соседи с соседом.
Джози (дает Тайрону бутылку и стаканчик). Пей Джим. Не стесняйся.
Хоган (скорбно). Хороша дочка! Сказано было: принеси стопку, а ты бочку тащишь. (Тайрон наливает солидную порцию, Хоган притворно ежась, отворачивается.) Тут на пятьдесят долларов, не меньше.
Тайрон. Твое здоровье.
Хоган. Надеюсь, ты утонешь. (Тайрон выпивает и морщится.)
Тайрон. Это лучший клопомор, какой мне доводилось пить.
Хоган. Вот так благодарность! Ну-ка, дай бутылку. Хочу теплее встретить Его Величество. (Делает большой глоток из бутылки.)
Джози (глядя налево). Двое верховых на дороге.
Хоган. Он с Маккейбом. С конюхом. (Ставит бутылку на большой камень.)
Джози. Маккейб. Мой милёнок. (Задорно взглянула на Тайрона – и вдруг озабоченно.) Уйди в дом, Джим. Если Хардер тебя увидит, подумает, что это ты во всем виноват.
Тайрон. Ни за что. Неужели я пропущу такое?
Джози. Можешь сесть у моего окна и наблюдать оттуда. Иди, не упрямься. (Берет его под мышки и ставит на ноги легко, как ребенка. С шутливой строгостью.) Иди в мою красивую спаленку. Там тебе будет хорошо.
Тайрон (шутливо). Я давно об этом подумываю, Джози.
Джози (дерзко). Ну да, только я что-то не замечала. Приходи сегодня вечером, помилуемся при луне, расскажешь мне свои мысли.
Тайрон. Назначила. Только не забудь.
Джози. Это ты забудешь. Иди же, пока не поздно. (Толкает его в дом, закрывает дверь.)
Хоган (наблюдая за приближением гостя). Спешился – ловко, как мешок с картошкой, и бедная кобыла мечтает его лягнуть. Гляди: Маккейб нам улыбается. Сядь, Джози. (Она садится на ступеньку, он – на камень.) Как будто мы его не видим.
Стедман Хардер появляется слева. Они притворяются, будто не видят его. Хоган выбивает трубку о ладонь.
Хардеру под сорок, но выглядит моложе. На лице его нет следов тревог, несбывшихся желаний и вообще жизненных трудностей. Сколько бы он ни прожил еще, четыре студенческих года останутся самым значительным периодом его жизни, а высшим достижением – вступление в привилегированное студенческое общество престижного университета, которому его отец пожертвовал миллионы. С того дня ему не к чему было стремиться выше, и он довольствуется жизнью сельского джентльмена в своем имении, без особой страсти интересуясь верховыми лошадьми и заграничными спортивными автомобилями. Он не из тех безмозглых плейбоев, богатых наследников, о чьих фортелях любят писать газеты. Много не пьет, за исключением весенних встреч выпускников – для него это самое яркое событие года. Он не закатывает диких вечеринок, не гоняется за красотками из мюзиклов – в целом довольный муж и отец троих детей. Человек совсем не противный, приветливый, с приятной заурядной внешностью, загорелый, здоровый, уже полнеющий, он просто незрел, вяловат и глуповат. С рождения избалован уходом, от жизненных трудностей всячески огражден, уважаем благодаря своему богатству и потому полон сознания собственного превосходства. С низшими ведет себя надменно, но не совсем уверенно. На нем отличный английский твидовый пиджак, бриджи в диагональный рубчик, до блеска начищенные английские сапоги со шпорами, в руке стек.
Трудно вообразить человека, менее подготовленного для схватки с Хоганами. Он никогда не сталкивался с подобными. Им же дело облегчает то, что он говорит обдуманно, ненаходчив и лишен чувства юмора. Привычная тактика Хоганов в словесных баталиях – налететь сразу и не давать противнику передышки. Кроме того, у них прекрасно скоординированные смены ритма: от лая к неожиданно доверительной тихой ругани. И, чтобы окончательно сбить с толку противника, они налегают на свое просторечие.
Хардер (подходит к Хогану, натянуто). Доброе утро, я хочу видеть человека, который держит эту ферму.
Хоган (разглядывая его со злым блеском в свинячьих глазках). Ишь ты! Ну ты его увидел! А теперь иди, поиграй со своей лошадью и не приставай ко мне. (Поворачивается к Джози, которая, к смущению Хардера, смотрит на него, как на муху, попавшую в ее суп.) Джози, ты видишь, что́ я вижу? Ты выпори свою кошку, чтобы этого больше не таскала к крыльцу.
Хардер (решив держаться властно и требуя уважения, – отрывисто). Вы Хоган?
Хоган (оскорбительным тоном). Я мистер Филипп Хоган – для воспитанных.
Джози (сердито глядя на Хардера). А тебя где воспитывали, жокей тонконогий? На конюшне воспитывали?
Хардер (он не ругается с дамами – особенно с этой дамой; как бы не услышав ее). Моя фамилия Хардер. (Видимо, ожидая, что это произведет впечатление и они извинятся.)
Хоган. Кто спрашивал у тебя фамилию, шкет?
Джози. Да, кому, к черту, это интересно?
Хоган. Но если хочешь вежливости, давай вежливо. Позвольте представить вам мою дочь – мисс Джозефина Хоган.
Джози (сварливо). Не хочу я с ним знакомиться, папа. Не нравится мне его баранья морда, и жокеи мне ни к чему. От такого женщине никакого проку. (Из ее спальни доносится взрыв смеха. Хардер ошарашен присутствием невидимого слушателя. Он окончательно теряет уверенность.)
Хоган. По-моему, он не жокей. Это у него портки такие. Спроси его лошадь – скажет, что он и не ковбой. (Хардеру, издевательски.) Признавайся, дружок. Целуешь ведь лошадку, когда лезешь на нее? «Пожалуйста, не скидывай меня, дорогая. Я дам тебе еще ведро овса». (Разражается надсадным смехом, хлопая себя по ляжкам, и Джози вторит ему; оба наблюдают при этом, как действует на Хардера это театральное веселье.)
Хардер (выходит из себя). Послушайте Хоган. Я не приехал, то есть я приехал не затем… (Он хочет сказать: «чтобы слушать ваши дурацкие шутки», но Хоган его прерывает.)
Хоган (кричит). Что? Что ты сказал? (Смотрит на ошарашенного Хардера с деланным изумлением, словно не веря своим ушам.) Ты не приехал сюда? (К Джози, шепотом.) Джози, ты слышала? (Снимает шляпу и озадаченно чешет в затылке.) Вот так загадка. Как же он здесь появился?
Джози. Может его аист принес, чертова птица. (Снова смех Тайрона из спальни.)
Хардер (настолько обескуражен, что может только сердито повторить). Я сказал, что не затем…
Хоган (кричит). Хватит! Хватит! Хватит с нас! (Угрожающе.) Еще раз скажешь, пошлю ее звонить в сумасшедший дом.
Хардер (забыв, что он джентльмен). Черт вас возьми, это с меня хватит!
Джози (кричит). Не распускай язык свой поганый. Я не позволю здесь чертыхаться!
Хоган. Пусть его, Джози. Он сказал, его здесь нет, так чего его воспитывать? (Смотрит на Хардера с презрительной жалостью.) Совсем рехнулся, бедняга? Доказываешь нам, что ты привидение?
Хардер (заметил бутылку на камне – пытается взять снисходительный тон и даже понимающе улыбнуться). А! Понял! Вы пьяны. Я приеду в другой раз, когда протрезвеете. Или пришлю Симпсона. (Повернулся – рад поводу улизнуть.)
Джози (вскочила и угрожающе идет на него). Куда? Ты сперва извинись, что оскорбляешь даму – ишь, выдумал, что напилась в такую рань. Я тебя сейчас научу манерам!
Хардер (по-настоящему испуган). Я… да я вас не имел в виду…
Хоган (поднялся и встал между ними). Тише, Джози. Он сам не понимает, что несет, трехнутый бедняга. (Хардеру, с жалостью.) Будь умником, беги домой, пока тебя там надзиратель не хватился.
Хардер (поспешно). До свиданья. (Быстро поворачивает к дороге, но Хоган вдруг ловит его за плечо, разворачивает к себе и хватает за лацкан.)
Хоган (мрачно). Постой-ка, любезный. Давай поговорим, если ты не против. Я сообразил – ты про этого мерзавца-англичанина что-то сказал? Теперь я понял, кто ты.
Хардер (возмущенно). Убери руки, пьяный дурак! (Замахивается стеком.)
Джози (перехватывает стек и вырывает из его руки). Трус! Бить моего бедного больного папу?!
Хардер (завет на помощь). Маккейб!
Хоган. Маккейб тебя не услышит, хоть труби ты в трубу архангела Гавриила. Он знает, что я и Джози можем завалить его одной рукой. (Окликает.) Джози! Стань между нами и воротами. (Джози становится перед дорогой. Отвернулась, сотрясаясь от безмолвного смеха, помахала Маккейбу и снова поворачивается к ним. Хоган отпускает лацкан Хардера.) Так. Не вздумай бежать, не то тебя там дочка встретит. (Не дав Хардеру ответить, мрачно продолжает.) Так ты, подлец, – миллионер с соседнего имения? Давно хотел к тебе заглянуть, потолковать по душам, тиран проклятый! Да ноги отказывались ступить на землю, купленную на деньги «Стандард ойл». Которые она украла у бедных, а их растоптала в пыль своей грязной пятой. Землю, политую слезами вдов и сирот… (Он внезапно переходит от риторики к деловитому тону.) Но это ладно. Что слова тратить попусту? Вор ты есть, вором и умрешь. (С яростью присовывается грязным небритым лицом к самому лицу Хардера.) Ты скажи, какого дьявола ты ломаешь свой забор, подлец, моих свиней заманиваешь, чтоб тонули в твоем пруду. (Взрыв хохота в спальне Джози. Джози согнулась пополам, держась за живот. Хардер так огорошен этим диким обвинением, что не может издать ни звука. Но Хоган говорит так, как будто Хардер возразил ему. Свирепо.) Не ври, нефтяная шкура! Голову тебе оторву, чтоб мне сдохнуть! Каждое утро забор чиню, а там твои следы – пролазишь ночью и опять ломаешь. Джози, сколько раз я чинил забор?
Джози. Да не счесть, сто раз, наверное.
Хоган. Слышишь, миллионер? Я тихий, смирный человек, живи и другим давай жить, так я считаю. Ты меня, гад, не тронь, и я тебя не трону. Но когда моих бедных свинок убивают одну за другой… Джози, сколько свинок там простудилось и сдохло от воспаления легких?
Джози. Десять свинок, отец. И еще десять от холеры сдохли, напившись из пруда.
Хоган. Притом призовые свиньи. Мне предлагали двести долларов за голову. Двадцать свиней по двести – четыре тысячи. И тысячу за лечение больных и похороны мертвых. Ну, ладно. Ты мне должен четыре тысячи. (С яростью.) И ты заплатишь, или в суд поволоку, черт тебя дери. По судам затаскаю! Твою морду в каждой газете пропечатаю, тиран, свиной душегуб. Чванься, чванься, пока я тебя не прищучил. (Вдруг перейдя на вкрадчивый, доверительный тон.) А скажи, если не секрет, почему у тебя такой зуб на свиней? Ведь в «Стандард ойле» их уважают?
Хардер (наконец ему удается выпалить). Да сколько можно?!
Хоган (с ухмылкой). Вот и я о том же! (Хватает Хардера за лацкан, рассвирепев.) Смотри у меня! Знай свое место, да повежливей со старшими. Ты не у себя в машине, задравши нос сидишь, чтобы запах бедняков не нюхать. (Встряхивает его.) Предупреждаю. Я тут разных паразитов терплю на этой куче камней, которую шутник какой-то назвал фермой. И выжигу-помещика – последнюю каплю виски у меня высосал, – и ядовитый плющ, и клещей, и колорадских жуков, и змей, и скунсов. Но и моему терпению есть конец, и чтобы «Стандард ойла» здесь духу не было! Давай проваливай отсюда по-хорошему, а то такого дам пинка, что в Атлантический океан улетишь. (Встряхивает Хардера.) Проваливай! (Хардер пытается уйти с достоинством, но на пути у него Джози.)
Джози (идиотски оскалясь). Неужто уйдешь, со мной не попрощавшись, милёнок? Ты мной не брезгуй, хоть и в жокейских портках. (Грубым шепотом.) Приходи ночью, к свинарнику, как всегда. (Отступление Хардера превращается в бегство. Он исчезает слева, и через секунду оттуда доносится его дрожащий от ярости голос.)
Хардер. Если еще раз дотронешься до забора, будешь иметь дело с полицией.
Хоган (кричит, с насмешкой). А ты будешь иметь дело с моим адвокатом и с газетами! (Согнувшись от смеха.) Смотри, как вскочил на кобылу и пришпоривает. А Маккейб-то сзади. Чуть с седла не свалился от смеха! (Шлепает себя по бедрам.) Черт, славный денек для нас бедных и угнетенных. Кончаю работать. Пойду в трактир, потрачу деньги и надерусь, как Моисей.
Джози. Имеешь право. Заслужил. Но сперва пообедай, чтобы не на пустой желудок. Пойдем. (Они поворачивают к дому. Оттуда доносится смех Тайрона, Джози улыбается.) Джим сейчас со смеху лопнет. Приятно слышать, когда он смеется от души. (Тайрон появляется в дверях ее спальни. Он подходит к ним возле левого угла дома.)
Тайрон. Господи, сейчас умру. (Все трое смеются.)
Джози. Пора обедать. Поешь с нами, Джим? Сварю тебе яйца.
Хоган. Зачем заговорила о яйцах? Знаешь же, что только их он и ест. Ну, ладно. Сегодня все можно. (Берет бутылку виски.) Пошли, Джим. Выпьем, пока Джози стряпает. (Входят в дверь дома, Хоган – первым.)
Тайрон (вдруг – с веселой иронией). Подожди. Давай окинем взглядом эту очень ценную недвижимость. Не замечаешь перемены, Фил? Каждый валун превратился здесь в чистое золото.
Хоган. Что ты городишь? Или у тебя белая горячка сделалась от моего виски?
Тайрон. Никакой горячки. Эта ферма разом превратилась в золотую россыпь. Помнишь, я говорил тебе об одном предложении? Так вот, агент провел небольшое дознание и выяснил, что предложение поступило от Хардера. Эта ферма ему ни на черта не нужна, но ты, сосед, ему не нравишься, и он считает, что лучший способ от тебя избавиться – это стать ее владельцем.
Хоган. Ишь, хорек. Жаль не дал ему пинка.
Тайрон. Да. И мне жаль. Ферма стала бы еще дороже. Но ты и так выступил молодцом. Надо думать, теперь он предложит вдвое или втрое больше. Цена взлетит до небес.
Хоган (со значением посмотрел на Джози). Понял тебя. Но мы не беспокоимся: ты дал обещание, и никакая цена тебя не соблазнит.
Тайрон. Обещание? Какое обещание? Знаешь, как Киплинг написал: (перефразирует «Стихи о трех котиколовах».) «А Божий закон и людская честь – не севернее тысячи долларов».
Хоган. Слышишь, Джози? Ему нельзя верить.
Джози. Да нет, он пошутил. Я знаю.
Хоган. А я – нет. Я сомневаюсь.
Тайрон (за шутливым тоном оттенок горечи). Умница, Фил. Доверься – и будешь лопухом. На твоем месте я бы серьезно обеспокоился. Я всегда хотел заиметь золотую россыпь – чтобы ее продать.
Джози (взрывается). Кончай свою бродвейскую трепотню.
Тайрон (смотрит на нее с удивлением). Столько негодования, Джози. Ты же сказала своему недостойному отцу, что я пошутил. (Хогану.) Наконец-то я взял тебя за шкирку, Фил. Нам надо серьезно поговорить о том, когда ты расплатишься за аренду.
Хоган (со стоном). Землевладелец-шантажист! Господи, до чего докатились! (Джози улыбается с облегчением.)
Тайрон. А ты, Джози, пожалуйста не забывай: нынче ночью, на свидании при луне, ты обещала быть особенно милой.
Джози (с независимым видом). Конечно, можешь меня не шантажировать. И так была бы.
Хоган. Ты при мне затеваешь соблазнить мою единственную дочь? (Затем философски.) Ну, что делать? В трактире напьюсь – как я тебе помешаю? (Поднимается по ступенькам.) Пошли, поедим, наконец. Умираю с голоду. (Скрывается в доме.)
Джози (игриво и с неловкостью хватает Тайрона за руку). Идем, Джим.
Тайрон (улыбается, шутливо). Боишься меня потерять? Ни в коем случае! (Останавливает взгляд на ее груди, с искренним чувством.) У тебя самая красивая грудь на свете, ты знаешь это?
Джози (довольная, застенчиво). Не знала – но рада, что ты так думаешь. (Затем – быстро.) Некогда мне слушать твои шутки, там мой старик сумасшедший с голоду умирает. Пойдем. (Тянет его за руку, и он поднимается за ней к двери. Тон ее делается заботливым, мягким.) Джим, обещай мне, что поешь хоть немного. Надо есть. Нельзя так – только пьешь и ничего не ешь. Ты себя угробишь.
Тайрон (иронически). Вот, правильно. Нянькай меня. Обожаю.
Джози (задиристо). И буду. Никак нельзя тебе без няньки. (Скрываются в доме.)
Занавес