Декорация: Фасадная стена гостиной снова на месте, и внутренность комнаты мы видим только через два окна. В остальном все по-прежнему, и между прошлым действием и этим перерыва не было. Тайрон все еще пытается зажечь сигарету дрожащими руками. Наконец закуривает, глубоко затягивается и начинает расхаживать, по несколько шагов туда и сюда, словно запертый в камере своих мыслей.

Тайрон (ругает себя). Черт бы тебя взял. Сейчас жалеть себя начнешь, распустишь нюни. (Вполголоса издевательски напевает душещипательную песню, популярную в конце XIX века.)

(Его гаерский тон сменяется виноватым и горестным.) Черт! (Кажется, готов заплакать, но сдерживается.) Заткнись ты, пьяный идиот! (В окне видна Джози, возвращающаяся из кухни. Он поворачивается с облегчением.) Слава богу! (Садится на камень и ждет. Джози остановилась у стола в гостиной, приворачивает фитиль в лампе, так что теперь она едва светит. У Джози под мышкой бутылка виски, она держит два стаканчика и графин с водой. Проходит через спальню и появляется в двери. Тайрон встает.) А! Наконец-то живая вода! (Пока она спускается по ступенькам, он забирает у нее графин и стаканы.)

Джози (с застывшей улыбкой). Можно подумать, я год ходила. Не похоже было, что ты умираешь от жажды.

Тайрон (обычным своим шутливым тоном). Я умирал от тоски по тебе. От одиночества…

Джози. Когда-нибудь ты умрешь от вранья. Но я рада, что ты еще жив. Когда уходила, и вправду думала, что помрешь тут у меня.

Тайрон. Не удалось.

Джози. Кончай. Лучше выпей. Камень будет вместо стола, а я – вместо бармена. (Он ставит бутылку и стаканы на камень, она откупоривает бутылку. Взглянула на него – изумленно.) Джим, что на тебя нашло? Как будто привидение увидел.

Тайрон (глядя в сторону – сухо). Да, призрак. Меня самого. Дурная компания.

Джози. Да, это самый плохой призрак – твой собственный. Мне ли не знать? Но это вот его прогонит. (Наливает полный стаканчик виски и дает ему.) На. Подожди, себе налью. (Наливает себе половину стаканчика.)

Тайрон (удивлен). Привет! Я думал, ты не пьешь.

Джози (бойко). Бывали случаи. Как сейчас. Надо отметить нашу победу над Хардером. (Пронзительно взглянула на него. Встретив его недоумевающий взгляд, заставляет себя рассмеяться.) Что ты смотришь так подозрительно? Выпью – тебе будет веселее со мной, и я порадуюсь луне и тому, что мы вместе. Твое здоровье. (Чокается с ним.)

Тайрон (пожав плечами). Твое здоровье. (Пьют. Она поперхнулась и закашлялась. Он наливает ей воды. Она выпивает. Он ставит свой стакан и кувшин на камень. Смотрит на нее, озадаченно хмурясь.)

Джози. Не в то горло попало.

Тайрон. Вижу. Нельзя так много наливать.

Джози. Первый раз слышу, что для тебя слишком много.

Тайрон. Для тебя слишком много.

Джози. Я дочь своего отца. У меня голова крепкая. Не беспокойся. Не свалюсь, и тебе не придется укладывать меня в постельку. (С дерзким смешком.) Хотя неплохо было бы. Прикинусь…

Тайрон. Джози, перестань изображать. Ты обещала.

Джози (под ее шутливостью – негодование). Обойтись без этого. Ладно. Забыла: чтобы угодить тебе, должна изображать сегодня невинную девицу.

Тайрон (странным, почти угрожающим тоном). Смотри, Джози, – договоришься. (Смотрит на нее нарочно плотоядным взглядом, словно раздевая ее.) А я не против. Ты же знаешь, а?

Джози (дерзко). Ничего я не знаю. Это у тебя одни разговоры.

Тайрон (порывисто обнимает ее – с подлинной страстью). Джози! (Так же внезапно ее отпускает.) Нет. Не надо этого. (Он отворачивается. У нее на лице – испуг и страсть, радость и возмущение. Он продолжает, резко сменив тон.) Выпьем еще? Это классный выдержанный бурбон. Где, к черту, отец его раздобыл?

Джози. Том Ломбардо, бутлегер, подарил ему ящик – за то, что прятали у нас в сарае целый грузовик виски. Его искали агенты – он увел виски со склада по фальшивой накладной. (Объясняя, она наливает виски – ему половину стакана, себе на донышко.) На. (Дает ему стакан с кокетливой улыбкой – выпитое уже сказывается, она ведет себя раскованнее.) Сядем, помечтаем, глядя на луну. (Берет его за руку, ведет к ступеням спальни. Садится на верхнюю, усаживает его рядом, но ступенькой ниже. Поднимает стакан.) Ну, чтоб до утра ты набрался храбрости поцеловать меня.

Тайрон (нахмурился – потом шутливо). Обещаю. Ну, за это. (Осушает свой стакан. Она отпивает половину из своего. Незаметно пытается прочесть выражение его лица. А он как будто опять задумался о чем-то своем.)

Джози. Только не стекленей опять, как полумертвый.

Тайрон (быстро). Нет. Последняя трясучка напала на меня, когда ты ушла в дом. На сегодня – всё. (Добавляет чуть плаксиво – выпитое начинает сказываться.) Пусть мертвый погребает своего мертвеца.

Джози. Вот и правильно. Сегодня – только луна и мы – и хорошее виски. Выпей еще, меня не дожидайся.

Тайрон. Нет, подожду. Что-то мы зачастили. (Бросает на нее цинично-насмешливый взгляд.) Накачать меня хочешь, Джози?

Джози (чуть опешив – быстро). Нет. Только развеселить тебя – чтобы забыл свои горести.

Тайрон (шутливо). Но могу забыть и благородные свои намерения. Смотри!..

Джози. Только этого и жду – как обещанного поцелуя. Или тоже – одни обещания? А боишься, что спаиваю, – вот тебе. (Допивает из своего стакана.) Значит, и себя спаиваю.

Тайрон. Может быть.

Джози (негодующе). Если так – то, чтобы ты свободней себя чувствовал. Твои бродвейские ведь пьют с тобой?

Тайрон (с досадой). Опять ты за свое?

Джози. Ладно, не буду. (С вымученным смешком.) Меня, видно, ревность к ним съедает.

Тайрон. Напрасно. Они никто.

Джози. А я кто́?

Тайрон. Да. Ты – да.

Джози. Только на сегодняшнюю ночь?

Тайрон. Мы договорились: сегодня ночь особая. Не как другие, прошлые. Для нас обоих.

Джози (наигранно шутливым тоном). Надеюсь. Я постараюсь не завидовать твоим бродвейским пассиям. Может, потому, что я их представляю – маленькие, складненькие, хорошенькие…

Тайрон. Просто алчные потаскушки.

Джози (словно не услышав его). А я здоровенная, грубая, страшная коровища…

Тайрон. Замолчи. Ты красавица.

Джози (иронически, но дрожащим голосом). Господи, пожалей слепцов!

Тайрон. Для меня ты красавица.

Джози. Это все – виски.

Тайрон. Ты здоровая, настоящая, чистая, душевная и сильная, добрая…

Джози. То есть у меня красивая душа?

Тайрон. Я мало понимаю в дамских душах… (Берет ее за руку.) Но знаю, что ты красивая. (Целует ей руку.) И я очень тебя люблю – по-своему.

Джози (запинаясь). Джим… (Поспешно перейдя на игривый тон.) Что это ты вдруг посыпал комплиментами – я должна показать тебе, как мне это приятно. (Оттягивает ему голову назад и целует в губы – коротко, застенчиво.) Это – за мою красивую душу.

Тайрон (поцелуй пробудил в нем физическое желание. Он притягивает ее голову и заглядывает в глаза). И у тебя красивое, сильное тело, Джози, чудесная улыбка и красивая теплая грудь. (Целует ее в губы. Она отпрянула на секунду, потом отвечает поцелуем. Вдруг он отстраняется – виновато, с досадой.) Нет! Нет! Не глупи, Джози. Не давай мне распускаться.

Джози (ликуя). Ты правду сказал! Я знаю – сказал правду! (Затем грубо, с горечью.) Дура я, ты прав. Забыла, что ты самый большой врун на свете! (Тут же поправилась.) То есть шутник. Ну что, выпьешь еще?

Тайрон (глядя в пространство, рассеянно). Ты меня не понимаешь, Джози. Ты не знаешь… и надеюсь, никогда не узнаешь…

Джози (выпаливает с сердцем). Может, больше знаю, чем ты думаешь.

Тайрон (словно не услышав ее). А потом наступает тоска, отрава в душе. Не хочу тебе этой отравы.

Джози. Ты, может, и понимаешь, о чем говоришь…

Тайрон. И себе ее не хочу… снова… из-за тебя. (Умолкает. Потом – медленно.) Слишком много было ночей… и рассветов… Нет, только не в этот раз. Я хочу… (Голос его замирает.)

Джози (пытается разгадать выражение его лица – стесняясь). Только не впадай опять в тоску. (Потрясла его за плечо – наигранно оживленным тоном.) Ты сам не знаешь, чего хочешь. Кроме одного – выпить. Я знаю, что хочешь. И я хочу.

Тайрон (взял себя в руки). Прекрасно. Это мысль. (Встает и берет бутылку с камня. Берет стакан и наливает большую порцию. Джози протягивает свой стакан, но ей он не наливает.)

Джози. Невежливо – себе налил первому.

Тайрон. Я сказал: выпить – это мысль. Но о себе. Ты пропускаешь.

Джози (негодующе). Пропускаю? Ты мне приказываешь?

Тайрон. Да. Глотни лучше лунного света.

Джози (сердито). Джим Тайрон, будь любезен, налей мне виски.

Тайрон (смотри на нее, потом пожимает плечами). Тебе же хуже. (Наливает ей.)

Джози (пристыжена, но с вызовом). Большое спасибо. (Поднимает стакан – насмешливо.) За сегодняшнюю ночку. (Тайрон смотрит на нее с непонятным отвращением. Вдруг бьет ее по руке, и ее стакан падает на землю.)

Тайрон (с омерзением). Слишком часто я спал с пьяными шлюхами.

Джози (смотрит на него; так ошарашена, что даже не разозлилась. Голос ее дрожит – говорит с несвойственной ей кротостью). Хорошо, Джим. Раз ты так хочешь…

Тайрон (смущен своим поступком не меньше нее). Прости, Джози. Не знаю, что на меня нашло спьяну. (Поднимает ее стакан.) Сейчас. Налью тебе.

Джози (по-прежнему кротко). Нет, спасибо. Я пропущу. (Ставит стакан на землю.) А ты выпей.

Тайрон. Спасибо. (Выпивает залпом. Рассеянно, словно не отдавая себе отчета в своих действиях, наливает еще. Вдруг у него вырывается с отвращением.) Эта жирная свинья-блондинка в поезде… я ее напоил! Вот почему… (Виновато осекся.)

Джози (смущенно). О чем ты говоришь. Какой поезд?

Тайрон. Никакой. Не обращай внимания. (Осушает стакан и наливает еще с таким же отсутствующим видом.) Может, потом тебе скажу… позже, когда… Это тебя излечит… на всю жизнь! (Вдруг осознав, что говорит, по обыкновению пожал плечами. Цинично.) Фу! Опять Бруклин заговорил. Кажется, я набрался хуже, чем думал. Башка дурная. (Тупо.) Пойду-ка я в трактир, да лягу спать – и тебе надоедать не буду.

Джози (задиристо, но с жалостью). Никуда ты не пойдешь – силой удержу, если надо. Возьми стакан и сядь, как раньше. (Он подчиняется. Она треплет его по щеке – с наигранной веселостью.) Умница. А я больше пить не буду. Уже подействовало, как я хотела. Все сейчас далекое и не важно – только луна и мечты, и я в этих мечтах… И ты тоже. (С грустным смешком.) И позабыла уже, что должна помнить. И надеюсь, что это неправда. Хотя знаю, что дура.

Тайрон (рассеянно). Почему дура?

Джози. Неважно. (С неестественным смешком.) Просто подумала. Если бы мой бедный папаша увидел, как ты льешь на землю его заветное виски… Черт, его бы удар хватил!

Тайрон (с ухмылкой). Да, воображаю. (Помолчав – весело, с теплотой.) Но все это – притворство. Обожает разыгрывать скрягу, но, кого он любит, те знают, какой он на самом деле. Им он рубашку с себя отдаст. (Сентиментально.) Последний настоящий друг у меня. И ты. Люблю его.

Джози (жестко – ей отвратительно его лицемерие). Ух, ради всего святого!..

Тайрон (пожав плечами). Да, наверное, это звучит, как задушевные разговоры у стойки. Но я правду говорю.

Джози. Да? Ладно, отцовы достоинства я знаю не хуже тебя.

Тайрон. Ты должна его ценить – он тебя обожает… и понимает тебя гораздо лучше, чем ты думаешь. (Повернулся и улыбается, поддразнивая.) Почти как я.

Джози (не уступая). Значит, не очень хорошо. Догадываюсь, что ты обо мне думаешь. (С вымученным смешком.) Если так, прости господи, ты страшный дурень.

Тайрон (дразнит). Если как? Я же ничего не сказал.

Джози. И не говори. Я умру со смеху. (Резко меняет тему.) Почему не пьешь? Держишь, как будто забыл, что у тебя в руке, – прямо боязно смотреть.

Тайрон. Нет я не забыл. (Выпивает.)

Джози. Еще.

Тайрон (несколько захмелев). Кто же откажется? Чистый выдержанный бурбон. Другого нам не надо. (Идет к камню за бутылкой. Походка совершенно трезвого человека.)

Джози (легкомысленным тоном). Поставь ее здесь, чтобы больше не ходить. Я без тебя скучаю.

Тайрон (возвращается с бутылкой. Цинично улыбается). Все еще хочешь меня споить?

Джози. Я не такая дура. Знаю, сколько в тебя входит.

Тайрон. Ты поостерегись. Добьешься своего – задрыхну с тобой рядом, захраплю чего доброго… будешь одна любоваться рассветом. Ты не знаешь, как потом противно…

Джози. Это я не знаю?! Да после каждого так было!

Тайрон (словно не слыша – озлобленно). Поверь, я знаю. Черт знает, сколько серых ползучих рассветов видал за грязными окнами.

Джози (игнорируя его слова – решительно). С тобой может быть по-другому. Любовь все меняет. А я сама не своя с тех пор, как ты сказал, что любишь меня за красивую душу. (Он опять как будто не слышит. Она – с обидой.) Что ты стоишь как истукан, прошлую тоску вспоминаешь? Налей еще и сядь.

Тайрон (смотрит на бутылку и стакан у себя в руках, будто забыл о них. Рассеянно). Действительно. Первоклассный бурбон. Если бы мне заплатили по доллару за каждый выпитый стаканчик, я нанял бы балбеса Хардера в слуги. (Джози напряглась, ее лицо застыло. Тайрон наливает себе и ставит бутылку на землю. Поднимает глаза на Джози. Предостерегающе.) Ты вспомни лучше – я сказал, у тебя красивые глаза и волосы. И грудь.

Джози. Я помню. (Взяв роль соблазнительницы.) Ты сядь и положи голову мне на…

Тайрон. Нет. Если ты не хочешь остеречься, тогда я должен. И не позволяй мне притворяться, что я упился и ничего не соображаю. Я всегда соображаю. (Показывая на затылок.) Где-то здесь. Вот в чем беда. (Умолкает – потом неожиданно угрожающим тоном.) Смотри, Джози. Она тоже радовалась, что я пьян в дымину. Наверное, думала меня обчистить. Но потом не очень радовалась.

Джози. Кто – она? (Он не отвечает. Она – легкомысленным тоном.) Надеюсь, ты не думаешь, что я хочу тебя обчистить?

Тайрон (рассеянно). Что? (Опомнившись, возмущенно.) Нет, конечно. О чем ты говоришь. Ты же, черт возьми, не проститутка.

Джози (грубо). Нет. Я дура. Всегда даю даром.

Тайрон (сердито). Что ты из себя строишь? Кончай эту похабщину.

Джози (с обидой). Слушай, Джим! Пьяный, не пьяный – не смей так со мной говорить.

Тайрон. А ты перестанешь ломаться? Обещала быть собой. (Умолкает. Рассеянно.) Ты не понимаешь. Это была самая дешевая говорящая свинья из всех моих знакомых.

Джози. Кто? Блондинка в поезде?

Тайрон (встрепенувшись – резко). Поезде? Кто тебе сказал?.. (Быстро.) А, ну да… я сказал. (Рассеянно.) Какая блондинка? Какая разница? Ехал с Западного побережья. Давно. А кажется – сегодня. Ни настоящего нет, ни будущего… только прошлое возвращается и возвращается… Некуда деться от него… (Вдруг.) Тьфу! К черту ерунду.

Джози. Ты вернулся с Запада год назад, после… (Осеклась.)

Тайрон (тупо). Да, после маминой смерти. (Без перехода.) Я много раз туда ездил – актером на третьих ролях… Не помню, в какой раз и что там было… помню только, что все четыре дня просидел в салон-вагоне, пьяный в стельку. (Внезапно.) О чем мы говорили? Какой замечательный мужик Фил. Ты должна радоваться, что у тебя такой отец. Мой был сволочь.

Джози. Неправда. Он был хороший, добрый, каких мало.

Тайрон (с насмешкой). С чужими – конечно. А дома – сквалыга.

Джози (шокирована). Как не совестно.

Тайрон. Плохо говорить о мертвом? Ерунда. Он не услышит, он знает, что я его терпеть не мог – как и он меня. Я рад, что он умер. И он тоже. То есть должен радоваться. Каждый должен радоваться, в ком есть капля разума. Прочь из этого крысятника. Туда, где покой. (Пожимает плечами.) Подумаешь.

Джози (взволнованно). Перестань. Не выношу, когда ты такой. (С наигранным оживлением.) Хочешь испортить нам чудесную лунную ночь? И не рассказывай мне про своих подруг в поездках или где там. Я ревную.

Тайрон (передернувшись). Про ту свинью? (Глотает виски, словно желая смыть противный вкус во рту. Потом обеими руками берет ее за руку. Искренне.) Глупая, нашла, к кому ревновать. Ни до кого мне дела нет, кроме тебя.

Джози (невольно тронута – дрожащим голосом). Джим, не надо… (С неестественным смешком.) Ладно, попробую поверить – на сегодня.

Тайрон (просто). Спасибо, Джози. (Пауза. Тоном праздного любопытства.) Почему ты сказала, что я скоро уеду в Нью-Йорк?

Джози (напряглась; с застывшим лицом). А разве не так? (Инстинктивно хочет отнять руку.)

Тайрон. Почему отнимаешь руку?

Джози (перестала тянуть). Я? (С улыбкой.) Не знаю, чего хорошего ты нашел в моей большой загрубелой лапе. Но хочешь – держи.

Тайрон. Хочу. Она сильная, теплая, добрая… как ты. (Целует руку.)

Джози (напряглась). Ой, еще чего! (Отдергивает руку – шутливым тоном.) Только губы об нее царапать. И луна, небось, над нами смеется.

Тайрон. Тьфу на луну. Я за один бродвейский фонарь отдам все луны со времен Рамзеса. (Вынимает из кармана сигареты и закуривает.)

Джози (вглядываясь в его лицо, освещенное спичкой). Завтра вечером поедешь на свой Бродвей?

Тайрон (держит горящую спичку и с удивлением смотрит на Джози). Завтра вечером? С чего ты взяла?

Джози. Сорока на хвосте принесла.

Тайрон. Скажи своей сороке… В конце недели – вот когда. У Фила в голове все перепуталось.

Джози (быстро). Он мне не говорил. Пьяный, вообще ничего не помнил.

Тайрон. Был трезвый, когда я ему сказал. Когда мы пришли отсюда в трактир, я позвонил душеприказчикам. Сказали, что завещание через несколько дней утвердят. Я сообщил приятную новость Филу и угостил всех присутствующих. Хорошо отпраздновали. Странно, что Фил не помнит.

Джози (недоумевая – не знает, чему верить). Странно… да…

Тайрон (пожав плечами). Значит, он сильно набрался. Этим всё всегда объясняется. (Затем странным тоном.) Хотя не всегда.

Джози. Да… не всегда.

Тайрон (продолжает без интереса – говорит, чтобы не думать). Да, сегодня Фил напился до синего дыму. Он никогда не лез на меня с кулаками. И почему он лепетал, что должен мне заехать? Что ему взбрело?

Джози (напряженно). Откуда мне знать, если ты не знаешь.

Тайрон. Не знаю. Разве что… Нет, я хотел его подразнить. К нам подсел Симпсон. Хардер его ко мне прислал. Помнишь, он уходил, а я сказал, что ваша ферма стала золотой россыпью. Сказал в шутку – но так и вышло. Сколько, думаешь, он велел Симпсону предложить? Десять тысяч! Честное слово.

Джози (скованно). Ты согласился?

Тайрон. Велел Симпсону передать, что согласен. Решил, что лучше всего поддеть Хардера, если скажу, что согласен. А завтра он приедет за мной, чтоб вести к душеприказчику, тут-то и объясню ему, куда он может идти со своими деньгами и нефтяными цистернами.

Джози (понимает, что он говорит правду – с облегчением, растерянно запинаясь). Так вот… как вправду было.

Тайрон (с улыбкой). Ну да, я и Фила хотел разыграть. Он с нами сидел, слушал. Но он не поверил, я чувствую.

Джози (упавшим голосом). На этот раз мог поверить. Не знаю.

Тайрон. Поэтому хотел меня ударить? (Смеется, но в смехе слышится что-то принужденное.) Ну, если так, я славно его разыграл. (С обидой.) И все равно, мне досадно, Джози. Я обещал, что ферму продам только ему. Кем он меня считает, черт побери? Неужели так и не понял, что я и за десять миллионов не продам вас обоих?

Джози (дав, наконец, выход своей радости). Я ли не знаю? Джим, милый! (Порывисто обнимает его и целует в губы.) Я знала, что ты никогда… говорила ему… (Целует еще раз.) Джим, я люблю тебя.

Тайрон (просто, с благодарностью). Спасибо, Джози. Что не веришь в мою низость. Все верят… включая меня самого… и не зря, черт возьми. (Резко сменив тему.) Дурак я, что подосадовал на Фила… но… Да нет, я помню, как сказал ему вечером, что списался с братом, и он согласен продать вам ферму. И Фил поблагодарил меня. По-моему, он растрогался даже. Не понимаю, как он мог забыть.

Джози (посуровев). И я не понимаю. Ему придется кое-что объяснить, когда придет ут… (Поправляется.) Когда вернется. (Умолкает, потом выпаливает.) Старый прохвост. Я ему покажу… (Снова осеклась.) Покажу, как валять дурака.

Тайрон (с улыбкой). Опять за дубинку возьмешься, а? Какая же ты хвастунья, Джози. (Поддразнивает.) Все эти твои любовники… Мессалина. А сама-то ни разу…

Джози (с тенью прежней дерзости). Все врешь.

Тайрон. «С небес гордыня ангелов низвергла». Ты и меня морочить будешь?

Джози (слабым голосом). Ты думаешь, потому никто не хочет… потому что я большая, страшная корова?..

Тайрон (мягко). Вздор. Ты могла бы иметь любого. Ты их дразнишь, пока не увидишь, что он твой. Только это тебе и надо. Он к тебе лезет и получает затрещину – такую, что в голове мутится. А ты все хочешь подтверждения…

Джози (с болью). Джим, перестань.

Тайрон. Можешь выслушать правду. От меня – можешь. Потому что мы с тобой из одного теста. Можем всех обманывать – только не себя, как большинство людей. И от себя сбежать не можем, сколько ни стараемся. Ни в запой, ни на остров с пальмами – везде нас встретят собственные тени… «со светлыми и скорбными глазами», как написал Россетти. (Иронизируя над собой.) Поэтическая дребедень, а? (Поддразнивая.) Не спрашиваешь, как я тебя разгадал? Переигрываешь – вот как. И мужики – тоже. Я слушал их в трактире. Все друг перед другом врут. Никто не признается, что получил по физиономии. Он думает, что остальные своего добились. Нельзя их упрекнуть. И знают, что тебе плевать на их россказни.

Джози. Джим! Перестань, ради бога!

Тайрон. Фил тоже всё понимает. И что я тебя раскусил. Но только сегодня вечером мне признался.

Джози (поражена – мстительно). Признался, да? Ну, я до него доберусь.

Тайрон. Тебе он ни за что не скажет. Боится обидеть.

Джози. Обидеть? (Почти в истерике.) Может, хватит про него, черт возьми?

Тайрон (с удивлением посмотрел на нее; пожал плечами). Хорошо. Я просто хотел прояснить. Вам обоим упростить жизнь. И ты еще на него злишься. Не понимаешь, в какое положение его поставила, изображая потаскуху?

Джози (жестко). Нет. Ему наплевать – лишь бы аферы ему не портила.

Тайрон. Глупости. Ничего ему не наплевать. И мне. (Поворачивается, притягивает к себе ее голову и целует ее в губы.) И мне, Джози. Я тебя люблю.

Джози (жалобно, с томлением). Правда, Джим? Любишь? (С вымученной улыбкой, слабым голосом.) Я тебе созна́юсь. Дура я набитая. Никого у меня не было. (Начинает плакать от стыда и унижения.) Теперь ты никогда… а я хочу… теперь еще больше… потому что еще больше люблю… после всего… (Неистово целует его.) Нет, я тебя заставлю. К черту твое благородство! Я знаю, ты хочешь меня! Я не могла поверить до сегодняшней ночи… Теперь я знаю. По твоим поцелуям! (Снова целует его с необычайной нежностью.) Ах, ты глупый! Да наплевать мне, что будет после. Будет эта ночь и твоя любовь – мне хватит этого, чтоб вспоминать до смерти! (Целует его.) Джим, милый, ты сам сказал, что есть только нынешняя ночь. (Нежно шепчет.) Идем. Идем со мной. (Встает, тянет его за руку. Со смешком – ей неудобно за себя.) Только надо отправить тебя до рассвета. Не забыть бы.

Тайрон (странно переменившись в лице. Окидывает ее глумливым плотоядным взглядом. Говорит неразборчиво, будто вдруг опьянел). Обязательно. Киска. А то на черта я к тебе пришел? Сам себя морочил. (Подступил к ней, обнял, прижимается всем телом.) Это – дело. Малышка. Я давно тебя хочу. Какая любовь? Я покажу тебе, что такое любовь. Я знаю, чего тебе надо, глазастая. (Она смотрит на него с ужасом и отвращением. Он грубо целует ее.) Пошли, цыпа, придавим матрас. (Толкает ее к двери.)

Джози (тоскливо). Джим! Не надо! (Отрывает его руки от себя с такой силой, что он попятился и упал бы с крыльца, если бы она не поймала его за руку. А так он только опустился на одно колено. Она, кажется, сама вот-вот рухнет. Горестно.) Джим! Я не проститутка.

Тайрон (стоит на одном колене – растерянно, словно не понимая, что произошло). Что за чертовщина? Изнасиловать тебя хотел? Не сердись. Я пьян, не в себе. (Встает; пошатываясь, спускается на землю.)

Джози (закрыв лицо ладонями). Джим! (Рыдает.)

Тайрон (с жалостью, но рассеянно). Не плачь. Ничего не случилось. Ты меня остановила, правда? (Она продолжает рыдать. Он – вполголоса, как бы себе.) Видно, нашло помрачение. Чушь. Хватит прикидываться! Я понимал, что делаю. (Глядя прямо перед собой – медленно.) Но странно. Правда, мерещилось. Мне показалось, что ты – эта свинья блондинка… (Поспешно.) Трясучка напала. Опохмелиться. (Шарит в поисках бутылки и стакана.) Сейчас глотну…

Джози (отняв руки от лица – свирепо). Да выдуй хоть всю бутылку! Только перестань говорить! (Закрыла руками лицо и всхлипывает.)

Тайрон (смотрит на нее печально и виновато – монотонным голосом). Не можешь меня простить? Должна. Спасибо скажи, что открыл тебе глаза. (Умолк, словно дожидаясь ответа, но она молчит. Он пожал плечами, механически наливает себе побольше.) Ну… будем. (Выпил, ставит стакан и бутылку на землю – монотонным голосом.) Это – на сон грядущий. Наш роман при луне, кажется, не удался, Джози. Пойду-ка я восвояси.

Джози (без выражения). Да. Иди. До свидания.

Тайрон. Не до свидания. Прощай.

Джози (подняв голову). Прощай?

Тайрон. Да. Не увижу тебя до отъезда в Нью-Йорк. И сегодня пришел напрасно. Надеялся… но ты не понимаешь. Да и как тебе понять? Что толку… (Безнадежно пожал плечами и повернулся к дороге.)

Джози. Джим!

Тайрон (обернувшись – с горьким упреком). Проститутка? Кто сказал, что ты проститутка? Но я тебя предупреждал – если будешь настаивать… Зачем себя так вела, звала в постель? Я не за тем пришел. А ты обещала, что сегодня будет по-другому. Какого черта обещала, если хотела того же, что все хотят? Это – для тебя любовь? (Виновато.) Тьфу, не слушай меня, Джози. Я знаю, что ты чувствуешь, и, если бы мог дать тебе счастье… Но ничего не выйдет. Ты меня не знаешь. Я бы все отравил и себе, и тебе. Уже отравил, да? И было бы в тысячу раз хуже после… Сколько бы ни старался, было бы как в другие ночи… и для тебя тоже. Проснешься и будешь с отвращением смотреть на рассвет, с тошными воспоминаниями, и вино страсти, о котором бормочут поэты, вернется кислой отрыжкой итальянского пойла! (С недобрым смехом.)

Джози (в смятении). Джим! Не надо! Пожалуйста!

Тайрон. Возненавидишь меня и себя – не на день или два, а на всю оставшуюся жизнь. (С недоброй издевательской хвастливостью.) Поверь, малышка, когда я отравляю их – это надолго.

Джози (монотонно, с горечью). Прощай, Джим.

Тайрон (подавлен – с умоляющей ноткой). Джози… (Пожимает плечами – просто.) Прощай. (Повернулся к дороге – с горечью.) Мне тоже трудно простить. Я просил любви – хоть на одну эту ночь – думал, ты меня любишь. (Тупо.) Ерунда. К черту. (Направляется прочь.)

Джози (смотрит на него секунду, борясь с собой, потому что тронута его беспомощным укором, потом вскакивает и бежит за ним. С исступленной материнской нежностью). Иди ко мне, дурачок, перестань молоть глупости. Не за что тебя ненавидеть. Не за что прощать. Я же хотела дать тебе радость – я люблю тебя. Прости меня, дуру. Я все поняла теперь и буду любить, как ты хочешь. (Обнимает его и целует. Целует страстно, но это материнская, нежная страсть, и он откликается на нее послушно, с благодарностью.)

Тайрон. Спасибо, Джози. Ты прекрасная. Я тебя люблю. Я знал, что ты поймешь.

Джози. Ну, конечно. Пойдем. (Ведет его назад, обхватив за талию.)

Тайрон. Я не хотел уходить от тебя. Ты же знаешь.

Джози. Конечно, знаю. Идем. Садись. (Садится на верхнюю ступеньку, а его усаживает на предыдущую.) Ну, вот… я тебя обниму. Положи голову мне на грудь – ты хотел. (Он опускает голову ей на грудь. Она его обнимает. Ласково.) Да. Прости, что я была дурой… (Голос у нее дрожит, но она решительно продолжает.) Эгоисткой, только о себе думала. Я должна любить тебя так, как ты хочешь. После всех этих хитростей и уловок… в этом будет моя гордость и счастье. (С тенью прежней шутливости.) Мне это нетрудно, я по-всякому могу тебя любить… и такая любовь, может, самая сильная – уж очень дорого она мне обходится. (Умолкла, заглядывает ему в лицо. Он закрыл глаза, его осунувшееся, похмельное лицо кажется белой маской при лунном свете – оно спокойно, как посмертная маска. Джози пугается.)

Джози. Джим! Ты что?

Тайрон (открыв глаза – вяло). Что – что́?

Джози (быстро). Это из-за луны. Ты такой бледный и глаза закрыл…

Тайрон (просто). Как мертвец?

Джози. Нет, как будто спишь.

Тайрон (устало, равнодушно, как будто объясняет по обязанности, а самому ему это уже неинтересно). Слушай, расскажу тебе маленькую историю. Всю жизнь у меня была мечта. Я с детства полюбил скаковых лошадей. Они мне казались самыми прекрасными созданиями на свете. Я игрок. И мечтал, когда будут деньги, стану играть по осторожной системе, ставить на фаворитов и зимой уезжать со скачками на юг, а весной возвращаться с ними на север. И каждый день сидеть на ипподроме. Такая вот будет прекрасная жизнь.

Джози. Теперь ты сможешь.

Тайрон. Нет. Не смогу. В том-то и смех. Я попробовал перед приездом сюда. Занял денег под мою долю наследства и стал ходить на скачки. Но ничего не получилось. Играл по моей системе, но оказалось, мне все равно, выиграю или проиграю. Лошади прекрасны, а я говорю себе: ну и что? Они красивые – а мне какое дело? И каждый день: кончается последний заезд, а я рад – рад, что вернусь сейчас в отель, в свой номер, к своей бутылке. (Умолкает, глядя на луну отсутствующим взглядом.)

Джози (смущенно). Зачем ты это рассказываешь?

Тайрон (тем же вялым голосом). Ты сказала, я похож на мертвеца. Так и есть.

Джози. Неправда! (Обнимает его, как бы защищая.) Не говори так!

Тайрон. С тех пор, как мама умерла.

Джози (растроганно, с жалостью). Я знаю. Я все время чувствовала, что ты от горя… (Умолкает. Мягко.) Если бы ты говорил о своем горе, может, легче было бы. А то оно заперто в тебе – и душит.

Тайрон (предостерегающим тоном). Осторожно, Джози.

Джози. Почему?

Тайрон (без промедления, натянув циничную улыбку). Могу разрыдаться и намочу твою красивую грудь.

Джози. Плачь, сколько хочешь.

Тайрон. Ты меня не подбивай. Пожалеешь. (На его лице и в тоне голоса – выражение внутренней борьбы. Он против воли продолжает.) Но если ты так любишь неприятности… И ведь обещал тебе, что позже расскажу?

Джози (озадаченно). Да – про блондинку в поезде.

Тайрон. Она из той же истории. Я наврал насчет нее. (Умолк, потом выпаливает насмешливо.) Ты не поверишь в такое. А поверишь – не сможешь понять и простить. (Торопливо.) Хотя… Только ты и можешь. Потому что любишь. И ты из всех единственная можешь понять, на какую гадость способен человек, когда напьется до помрачения – особенно одуревший от горя.

Джози (нежно обнимая его). Милый мой, конечно, я пойму.

Тайрон (отсутствующим взглядом смотрит на луну). Только не было помрачения. Уж как я старался. Выпил столько – десятерых свалило бы. И не берет. Я сознавал, что делаю. (Умолкает. Без выражения.) Нет, не могу тебе рассказать. Я буду тебе противен – и поделом.

Джози. Нет. Я все равно тебя буду любить.

Тайрон (со странным торжеством, грубовато). Раз так – ладно. Но помни – ты обещала. (Умолк. Начинает говорить, обрывает себя.)

Джози (жалостливо). Может, не надо? Если так мучаешься?

Тайрон. Испугалась? Поздно. Сама попросила. Мучаюсь? Черт – как не мучиться? (Пауза. Он закрывает глаза, будто хочет исчезнуть из виду перед тем, как начнет. С застывшим лицом говорит невыразительно и объективно, словно о совершенно чужом человеке. Только так он может начать свой рассказ.) Когда мама умерла, я два года уже не пил. Даже пива. Честное слово. И дальше бы не пил. Ради нее. У нее только я остался. Отец умер. Брат женился, родил ребенка, у него своя жизнь. Мать его потеряла. Только я о ней мог позаботиться. Она страдала оттого, что я пью. И я бросил. И был счастлив, что бросил. Из-за нее. У меня больше никого на свете не было. Я любил ее. (Пауза.) Сейчас в это никто не поверит… Но я любил.

Джози (мягко). Я знаю, как ты ее любил.

Тайрон. Мы поехали на Западное побережье продать недвижимость, которую давно купил отец. Она вдруг заболела. И все хуже, хуже. Впала в кому. Опухоль мозга. Врачи сказали – надежды нет… Уже не очнется. Я точно рехнулся. Как это – без нее? И запил. И теперь уже надеялся, что не выйдет из комы, не узнает, что пью. Оправдание такое – она не узнает. И не узнала. (Пауза. Потом – с издевкой над собой.) Ага. Опять вру. Она узнала меня перед смертью. Увидела, что пьян. И закрыла глаза, чтоб не видеть, и рада была умереть! (Открыл глаза и смотрит на луну, будто снова перед ним эта сцена.)

Джози (утешает). Ш-ш-ш. Тебе это почудилось, потому что было совестно, что пьяный.

Тайрон (словно не слышал, опять закрывает глаза). После этого я пил действительно до умопомрачения. Но все, что положено, делал, и никто не догадывался, как я пьян… (Пауза.) Но чего никогда не забуду – похоронное бюро, она в гробу с накрашенным лицом. Едва узнал ее. Молодая, приятная, как будто где-то, когда-то встречал такую. Почти незнакомая. И я ей незнаком. Холодная и безразличная. Больше не тревожится из-за меня. Свободна, наконец. От тревог. От страданий. От меня. Я стоял, смотрел на нее, и что-то со мной произошло. Я ничего не чувствовал. Понимал, что это – горе, но ничего не чувствовал. Как будто тоже умер. Должен плакать. Даже истерика была бы лучше, чем стоять столбом. Но я не мог заплакать. Я проклинал себя: «Сволочь. Это же мама. Ты любил ее, она умерла. Ушла от тебя навсегда. Навеки». Всё напрасно. Я только пытался внушить себе: «Умерла. Не все ли равно ей, запла́чу я или нет. Ей до этого дела нет. Она рада быть там, где я ее уже не огорчу. Наконец избавилась от меня. Так можешь хоть теперь оставить ее в покое? Отстать от нее?» (Пауза. Потом – издеваясь над собой.) Но рядом было несколько человек, и они чего-то от меня ждали. Актеришка – всегда актеришка. И я изобразил. Упал на колени, зарыл лицо в ладони и зарыдал: «Мама! Мама! Милая!» А сам говорю себе: «Фигляр! Фигляр несчастный! Еще минута, и запоешь: “Прости меня, мама, прости, дорогая”». (Открывает глаза и с надрывным недобрым смехом смотрит на луну.)

Джози (в ужасе, но все еще с жалостью). Джим! Не надо! Все прошло. Ты уже наказал себя. Ты был пьяный. Ты не понимал…

Тайрон (закрыв глаза). Надо было привезти ее сюда, чтобы похоронить рядом с отцом. Я взял купе в салон-вагоне и забился туда с ящиком виски. Гроб ехал в багажном. Я не мог забыть об этом ни на минуту, сколько бы ни выпил. Оказалось, что не могу сидеть в купе один. Сходил с ума. Ходил по поездку, искал компании. Так надоел всем, что кондуктор пригрозил запереть меня в купе. Но я углядел пассажирку, привычную к пьяным. Могла прикинуться даже, что они ей приятны – за хорошие деньги. На ней написано было: «бордель» – толстая блондинка, проститучее двадцати проституток. Лицо, как у куклы-переростка, и улыбка призывная, как лапа полярного медведя. Я заплатил носильщику, чтобы отнес ей записку, и ночью она прокралась ко мне. Тоже ехала в Нью-Йорк. И каждую ночь, за пятьдесят долларов… (Открывает глаза и страдальчески смотрит на луну.)… в купе.

Джози (на лице отвращение – запинаясь). Как ты мог! (Инстинктивно отпускает его и отстраняется.)

Тайрон. Как я мог? Не знаю. Наверное, была безумная мысль, что она поможет мне забыть… Что́ там, в багажном вагоне.

Джози. Не надо. (Отстраняется еще больше, чтобы он поднял голову с ее груди. Он этого как будто не замечает.)

Тайрон. Нет, наверное, не это. Я как будто и не хотел забыть. Будто исполнял какой-то замысел. Блондинка… она не имела значения. Она была принадлежностью в замысле. Будто я хотел отомстить – за то, что остался один и знаю, что пропал… и нет никакой надежды… Что осталось только упиться до смерти, потому что некому меня спасти. (Лицо его твердеет с жестоким выражением, а в тоне какое-то жутковатое довольство.) Не забывал даже в объятиях этой свиньи. Я вспомнил последние две строки паршивой слезливой песенки, которую слышал в детстве – и все пел ее про себя.

Джози (в смятении). Джим!

Тайрон. Не мог перестать. Не хотел перестать!

Джози. Джим, ради бога! Я не хочу слушать!

Тайрон (после паузы – глухо). Это – все. Только так был пьян, что не пошел на похороны.

Джози. Ох! (Отодвинулась на самый край лесенки. Он только теперь это заметил – повернулся и смотрит на нее.)

Тайрон (глухо). Дотронуться до меня боишься? (Механически пожал плечами.) Извини. Я совсем дурак. Зачем рассказал.

Джози (ужас в ней отступает, возвращается любовь, сострадание и желание защитить. Она придвигается к нему и говорит сбивчиво). Не надо, Джим… Не говори… что боюсь дотронуться… Это… Неправда. (Кладет руку ему на плечо.)

Тайрон (словно не слышал – с тоской). Хотел бы поверить в спиритскую чушь. Сказал бы ей: от тоски по тебе, не мог простить, что бросила меня…

Джози. Джим! Ради бога!

Тайрон (не слыша). Она бы поняла и простила, как думаешь? Она всегда прощала. Она была простая, добрая, чистая душа. Она была прекрасная. Ты такая же в душе. Поэтому тебе и рассказал. (Вдруг – цинично и грубо.) Ошибка. Дурь. Не слушай. Пора мне двигаться. Не нравится мне твоя луна, Джози. Она реклама прошлого. (Декламирует с насмешкой.)

(Завозился.) Успею на последний трамвай до города. Там будет какой-нибудь кабак открыт, и пьяный смех. Мне нужен смех. (Хочет подняться.)

Джози (обхватывает его и усаживает. Возбужденно). Нет. Не пойдешь! Не пущу! (Обнимает. Мягко.) Джим, дорогой, я поняла. И горжусь, что ты пришел ко мне, поверил, что люблю тебя. Что я одна на белом свете пойму тебя и прощу. Я простила!

Тайрон (опять опускает голову ей на грудь – просто). Спасибо, Джози. Я знал, что ты…

Джози. Как и она прощает, слышишь? Любит, понимает и прощает!

Тайрон (просто). Да, я знаю, она… (Замолк.)

Джози (склоняется над ним с материнской нежностью). Да. Не уходи, милый. Тебе не смех в кабаке нужен. А поплакать у нее на груди и попросить прощения. (Лицо у него искажено. Он прячет его у нее на груди и рыдает. Она обнимает его еще крепче и, глядя на луну, ласково говорит.) Она слышит. Я вижу ее в лунном свете, ее душа укутана в него, как в серебряную одежду. И знаю, меня она тоже поняла и простила, на мне ее благословение. (Пауза. Рыдания его затихают. Она смотрит сверху на его лицо и успокаивает, как ребенка.) Ну, всё. Всё. (Он смолк, и она продолжает, тоном ласкового выговора.) Тоже хорош – хотел уйти от меня, когда ночь только началась, а я тебе обещала, что она будет не такая, как все другие. И не поползет за грязным окном рассвет, а разгорится в небе, как Господне обещание покоя для усталой души. (Слегка улыбается удивленно.) Слыхал, Джим? Я, наверно, поэт. Кто бы мог подумать? Что творит любовь с человеком! (Пауза. Джози смотрит на него сверху. При свете луны его лицо у нее на груди выглядит изможденным и бледным. Спокойным, обессиленным – это смертный покой. Она на секунду пугается. Потом, сообразив, тихо шепчет.) Уснул. (Воркует, баюкает.) Вот и хорошо. Спи спокойно, милый. (Вдруг страдальчески, с тоской.) Джим, Джим, моя любовь еще могла бы спасти тебя… если бы сильно была нужна. (Качает головой.) Нет. Не будет этого. (Она переводит взгляд с его лица на небо. Она устала, вид у нее убитый. С вымученной улыбкой.) Господи прости, хороший конец всем моим хитростям: сижу, прижавши мертвеца к груди, и луна глупой мордой ухмыляется сверху – вот ей потеха!

Занавес