Декорация та же, что в третьем действии. Светает. Небо чуть порозовело слева, на востоке, возвещая восход солнца.

Джози по-прежнему сидит на ступеньке, обняв Тайрона , как будто и не двигалась. Он спит, головой на ее груди. Лицо у него по-прежнему изнуренное, застывшее, как у мертвеца. У Джози – отрешенно-скорбное. Тело ее устало, обмякло. Просидеть несколько часов неподвижно, боясь его разбудить, даже для нее, при всей ее силе, – это чересчур.

В тусклом свете зари они представляют собой трагическую картину: большая печальная женщина прижимает к груди измученного, уже немолодого пьяницу, как ребенка.

Сзади слева из-за сарая появляется Хоган . Крадучись, на цыпочках, подходит к углу дома. К его одежде пристало сено, лицо у него опухшее и сонное, но свинячьи глазки смотрят трезво и зорко. Он заглядывает за угол и видит пару на крыльце. Вглядывается в лицо Джози.

Джози (тихо и угрюмо). Хватит прятаться, отец. Я слышала, как ты крадешься. (Он виновато выходит из-за угла. Она не повышает голоса, но говорит властно.) Поди сюда, только тихо. (Он робко повинуется, молча доходит до камня, по-прежнему вглядываясь в ее лицо. От увиденного его лицо приобретает жалкое, виноватое выражение. Она продолжает прежним тоном, не глядя на него.) Тихо говори, не хочу, чтоб ты его разбудил. (И добавляет не совсем понятное.) Пока заря не украсится.

Хоган (обеспокоенно). Что? (Решил, что пока лучше не задавать вопросов. Взгляд его переходит на Тайрона. Он поражен. Почтительным, почти испуганным шепотом.) Господи, прямо как мертвый!

Джози. А какой же еще?

Хоган. Умер?

Джози. Дурак, что ли? Не видишь – дышит. Мертвецким сном спит – понятно тебе? Хватит пялиться. Сядь. (Он покорно садится на камень. Лицо виноватое, испуганное в ожидании предстоящего. Пауза; она не смотрит на отца, а он на нее поглядывает и чувствует себя все неувереннее. Она говорит со злостью.) Где твои свидетели?

Хоган (виновато). Свидетели? (С фальшивой улыбкой.) Ох, черт, какая незадача! Я так напился, что забыл про наш план. Пошел домой и спал в сеновале.

Джози (лицо у нее становится еще сердитее). Врешь.

Хоган. Не вру. Только что проснулся. Посмотри, весь в сене. Это – доказательство.

Джози. Я не об этом, ты прекрасно понимаешь. (С ожесточением.) Только что проснулся – да? – и приперся сюда, поглядеть, удался ли твой номер!

Хоган (виновато). Не пойму – ты о чем?

Джози. Хватит крутить, отец. И так наговорил с три короба. (Он начал было оправдываться, но по ее лицу понимает, что лучше помолчать. Пауза.)

Хоган (выпаливает наконец). А привел бы свидетелей – чего им свидетельствовать?

Джози. Нечего. Верно. Нечего. Совсем нечего. (Со странной улыбкой.) Разве что великое чудо, но они в него не поверят, и ты тоже.

Хоган. Какое еще чудо?

Джози. Девица ночью мертвого ребенка родила, а утром – все еще девица. Это ли не чудо?

Хоган (смущенно). Что ты городишь? Страх берет. (Пытается говорить шутливым тоном.) Это ты, что ли, девица? (С искусственным смешком.) Во, это точно было б чудо!

Джози. Говорю, хватит врать, отец.

Хоган. Кто врет? (С беспокойством следит за ее лицом. Она молчит, словно забыла о нем. Взгляд ее устремлен на пустое небо.)

Джози (как бы себе). Скоро станет красиво, и я его разбужу.

Хоган (больше не может сдерживать тревогу). Джози, дорогая! Ради бога, скажи, что с тобой случилось?

Джози (с жестким, злым лицом). Сказано тебе. Ничего.

Хоган. Ничего. Если бы ты видела, какое грустное у тебя лицо…

Джози. Какая женщина не загрустит, когда ее любимый умер? Но я горжусь в душе.

Хоган (в отчаянии). Что ты говоришь, как будто рехнулась ночью! (Повысив голос – гневно, с угрозой.) Послушай меня! Если Джим Тайрон чем-то тебя обидел… (Тайрон завозился во сне, застонал и зарылся лицом в ее грудь, словно ища там защиты. Она смотрит на него и обнимает еще крепче.)

Джози (мягко приговаривает). Тише, тише, родной. Поспи еще немного. (Сердито поворачивается к отцу и шепчет.) Просила тебя: тише, не разбуди. (Помолчав – вполголоса.) Ничем он меня не обидел. Это моя ошибка. Я думала, еще есть надежда. Не понимала, что он уже умер… что это его погибшая душа пришла ко мне, исповедаться и получить прощение и покой хотя бы на одну ночь…

Хоган. Джози! Перестань!

Джози (помолчав, без выражения). Он никогда бы меня не обидел. Ты же знаешь. (С насмешкой над собой.) Разве не сказал мне, что я для него красивая и любит меня… на свой лад. (Затем – прозаически.) А случилось только то, что он напился и втемяшил себе, что хочет поспать вот так. И я позволила. (С нарочитой грубостью.) Слава богу, ночь кончилась. Сама устала до смерти и спать хочу. Вот что ты на лице у меня увидел – а не грусть.

Хоган. Ты меня не обманывай, я…

Джози (помрачнев, угрюмо). Я тебя обманываю? Это ты меня обманывал, использовал меня, чтобы заграбастать его деньги от наследства.

Хоган. Нет. Клянусь всеми святыми…

Джози. Ты на Библии поклянешься, когда будешь ее красть. (Мрачно.) Слушай, отец. Я тебя не звала, чтобы ты лез с расспросами и совался не в свои дела. А хочу сказать тебе, что вчерашнее твое вранье я поняла. Хотел, чтобы я… (Он хочет заговорить.) Молчи! Сейчас я говорю. Не был ты пьяным. Притворялся, чтобы через меня…

Хоган (тихо). Не был пьяным. Сознаюсь. Но выпил крепко, и в голову ударило, иначе бы не размечтался…

Джози. Размечтался? У тебя одна мечта была и будет, – хапнуть проклятых денег. А кого обворовал или страдать заставил – черт с ними.

Хоган (сморщившись, жалобно). Джози!

Джози. Молчи. (Язвительно.) Знаю, у тебя наготове уже новое вранье и объяснения. На это у тебя хватит хитрости, но можешь не утруждаться. Меня ты больше не обманешь. Все твои фокусы известны. (Он смотрит на нее с испугом, словно случилось то, чего он боялся. Она продолжает тоном обвинителя.) Ты наврал, что Джим продает ферму. Ты знал, что просто дразнит. Знал, что его через несколько дней введут в наследство, и он вернется на Бродвей, и тебе надо поскорее что-то сделать, пока деньги не уплыли из рук.

Хоган (несчастным голосом). Нет. Все не так, Джози.

Джози. Ты видел, как я обижена и зла, что он заставил меня ждать. И ты воспользовался этим. Знал, как меня зацепить. Хитро придумал! Можешь гордиться. Так придумал, что вся грязная работа легла на меня… Я узна́ю от Джима, что ты соврал насчет фермы, но будет уже поздно – я напою его и сама напьюсь до потери стыда. А когда узна́ю, что он пошутил, еще больше его полюблю, еще бесстыдней его захочу. Хитрый черт, все рассчитал! И когда переспит со мной и узнает, что я девушка, ему станет совестно. Тут, ты думал, он и предложит мне пожениться – от раскаяния, как честный человек, и потому еще, что любит меня, как умеет. Здесь он все равно не усидит, отправится на свой Бродвей и больше меня не увидит. Зато – деньги. Когда сопьется там до смерти, я буду законной вдовой и получу, что осталось.

Хоган (несчастным голосом). Нет. Не так всё.

Джози. Что теперь говорить? Всё кончено. Одно тебе скажу, отец: сегодня я от тебя уезжаю. Как братья. Живи один, и дальше придумывай свои аферы.

Хоган (после паузы, медленно). Я знал, что ты рассердишься на меня, но думал, ты будешь счастлива и не вспомнишь, каким способом…

Джози (словно не услышав его, смотрит на восток, где разгорелась заря). Ну вот, заря занялась. Пора. (Хогану.) Иди в дом и сиди там, пока он не уйдет. А то опять что-нибудь затеешь. (С жалким видом он хочет что-то сказать, но передумал и покорно, на цыпочках поднимается мимо нее на крыльцо, тихо затворяет за собой дверь. Она смотрит на Тайрона с материнской нежностью. Печальным тоном.) Так не хочется возвращать тебя к жизни, милый. Ты бы рад был умереть во сне, да, Джим? (Слегка трясет его.) Просыпайся, Джим. (Он стонет во сне и крепче прижимается к ней. Она смотрит на его лицо.) Господи, пусть он запомнит только одно, а остальное забудет. Больше ничего не прошу. (Тряхнула его сильнее.) Джим! Проснись, слышишь? Пора.

Тайрон (не совсем проснувшись, не открывая глаз, бормочет). Какого черта? (Почувствовал, что рядом женщина. Цинично.) Опять. Снова здоро́во! Кто ты, красавица? (С досадой.) Зачем разбудила? Который час?

Джози. Утро.

Тайрон (все еще не открывая глаз). Утро? (Сонно декламирует.)

(Сардонически.) Они всегда серые. Спи красавица, и мне дай спать. (Снова засыпает.)

Джози (с волнением). Этот не серый. Он не такой, как все другие. (Увидев, что Тайрон заснул – с горечью.) Забудет. Не понял. Сейчас я для него – проститутка с поезда… (Вдруг отталкивает его и грубо трясет.) Да проснись же ты, наконец! Я больше не вытерплю…

Тайрон (сквозь сон). Э! Зачем эти грубости. А? (Проснулся, моргает обалдело, с удивлением.) Джози.

Джози (все еще сердито). А кто же? Не проститутки же твои чертовы! (Толкает его.) Вставай, а то опять задрыхнешь. (Он поднимается с трудом, все еще обалделый; тело плохо слушается. Она, подавив в себе досаду, принимает прежний приятельский, шутливый тон, приглядываясь к нему, чтобы понять, много ли он запомнил из прошедшей ночи.) Конечно, у тебя все затекло. Не огорчайся, мне похуже досталось – держать-то тебя. (Потягивается, трет онемевшие руки, комически стонет.) Прямо одеревенела. Никогда уже не оправлюсь. (Взглянув на него.) А ты, похоже, и не помнишь, как здесь очутился. Полное затмение?

Тайрон (неуверенно шевелит руками и ногами. Сонно). Не знаю. Погоди, дай убедиться, что я еще жив.

Джози. Тебе надо опохмелиться. (Берет бутылку и стакан, наливает ему.) На.

Тайрон (механически берет стакан). Спасибо, Джози. (Идет, садится на камень, с отсутствующим видом держа стакан.)

Джози (наблюдая за ним). Пей, а то опять уснешь.

Тайрон. Нет, я уже проснулся. Странно. Не хочется выпить. Хотя голова… Но, спасибо, без тряски пока.

Джози. Ну и хорошо. Уже легче…

Тайрон. Да. Приятное, сонное похмелье. Редкость. Как будто крепко спал без кошмаров.

Джози. Так и было. Мне ли не знать? Я тебя держала, отгоняла их.

Тайрон. Это что же… (Вдруг.) Подожди. Помню, сидел один за столом в трактире, и вдруг мне ударило в голову пойти сюда и уснуть у тебя на… А, вот почему я проснулся у тебя на руках. (Пристыженно.) И ты мне позволила. Ты ненормальная, Джози.

Джози. Ты мне не мешал.

Тайрон. Видела, наверное, как я набрался?

Джози. Насосался, как клещ.

Тайрон. И почему ты меня не вытурила?

Джози. Зачем? Рада была тебя побаюкать.

Тайрон. Черт. Сколько же я на тебе провисел?

Джози. Да, какой-нибудь пяток часов.

Тайрон. Прости меня, Джози. Но ты сама виновата, что позволила.

Джози. А, не извиняйся. Зато сама могла посидеть, полюбоваться на красивую луну.

Тайрон. Да, припоминаю, прекрасная была ночь.

Джози. Помнишь, да? Я рада, Джим. По-моему тебе нравилось, когда мы сидели вместе, а потом ты заснул.

Тайрон. А долго я спал?

Джози. Недолго. С часок.

Тайрон. Наверное, надоел тебе до смерти пьяной болтовней.

Джози. Нет, не очень. Чуть-чуть. Все жужжал, какая я, по-твоему, красивая.

Тайрон (серьезно). Это не трепотня. Ты и есть красивая. И всегда будешь.

Джози. Чудак ты, Джим. Никогда не угомонишься? Да я на рассвете, как чучело, была – только ворон пугать. Ты и на Страшном суде будешь шутки шутить.

Тайрон (с досадой). Ты прекрасно знаешь, что это не шутка. Ты не глупая. Все понимаешь.

Джози (поддразнивая). Ладно, я красивая, и ты меня любишь – как умеешь.

Тайрон. «Как умею», а? Стихи тебе читал? Тяжеленько тебе пришлось.

Джози. Нет. Мне понравилось. Там про красивую ночь и мечты при луне.

Тайрон. Ну, тогда, по крайней мере, есть этому какое-то оправдание. Ночь была красивая, не сомневаюсь. Я никогда ее не забуду.

Джози. Я рада.

Тайрон. А еще какой галиматьей я тебя потчевал? То есть не я, а зеленый змий?

Джози. Да никакой особенной. Больше молчал и грустил, словно пришибленный, или луна тебе в голову ударила, а не только виски.

Тайрон. Помню, сильно развеселился в трактире вместе с Филом, а потом ни с того ни с сего веселья как не бывало, и загрустил, как десять Гамлетов. (Умолкает.) Надеюсь, не исповедовал моей печальной жизни, не плакал у тебя на груди?

Джози. Не исповедовал. Только все хотел, чтобы эта ночь со мной была не такой, как с другими женщинами.

Тайрон (с отвращением). Черт, не напоминай мне об этих шлюхах! (Прочувствованно, с искренней благодарностью.) Джози, конечно, она была другой. Я, может, и мало что помню, но знаю, что другой, – по тому, как себя чувствую. Никакой тоски и угрызений утренних, когда жалеешь, что не умер во сне, и страшно вспомнить, каких ты гадостей наделал и наговорил, напившись до одурения.

Джози. Ничего ты такого не наделал и не наговорил, чтобы жалеть об этом. Поверь мне.

Тайрон (будто не услышав ее – медленно). Трудно описать, что я чувствую. Такого еще не было. Словно я в мире с собой, со своей поганой жизнью… словно все грехи мне прощены… (Устыдившись – цинично.) Грехи. Какая чушь! Но ты меня понимаешь.

Джози (с волнением). Да. И рада, что ты так чувствуешь. (Пауза. Она продолжает.) Ты говорил, что слишком много серых рассветов бывало за грязными окнами и рядом храпела какая-нибудь шлюха…

Тайрон. Имей жалость, не напоминай мне, Джози. Не порти утро. (Пауза. Она напряженно наблюдает за ним. Тайрон поворачивается лицом к востоку, пылающему всеми красками необычайно красивого восхода. Он глубоко вздохнул и смотрит. Растроган, но сразу устыдился этого и прячется за глумливостью.) Бог расстарался насчет декораций. Но в театре мне нравится больше. Поднять занавес. Акт четвертый. (Лицо у нее сморщилось от глубокой обиды, но он тут же со злостью одергивает себя.) Черт возьми! Зачем я все время ломаюсь! (С искренним чувством.) Ну, правда же, красота! Никогда не забуду… ее и тебя… здесь.

Джози (лицо разгладилось – просто). Я рада, Джим. Я надеялась, что ты почувствуешь эту красоту… как знак.

Тайрон (глядя на восход – меланхолически). Знак чего?

Джози. А, не знаю. Знак мне… да ладно. Не помню, что хотела сказать. (Резко меняет тему.) Не думай, что разбудила тебя любоваться восходом. Ты на ферме, не на Бродвее, и мне пора на работу, а не спать. (Встает, потягивается. За спокойной, приятельской интонацией чувствуется растущее напряжение.) Это – намек. Не могу развлекать тебя дальше. Так что иди в трактир, будь умницей. Знаю, ты не обидишься, не подумай, что я устала от тебя. (Заставляет себя улыбнуться.)

Тайрон (встает). Я и не думаю. (Помолчал и, не выдержав, – виновато.) Только один вопрос. Я, точно, не позволил себе лишнего вчера – не лез к тебе?

Джози. Не лез. Дразнил, когда я тебя дразнила. И только. Ну, как всегда.

Тайрон. Гора с плеч. Я бы себе не простил. А спрашиваю потому, что любое безобразие могу устроить, когда не в себе. (Вспомнил, что в руке у него стакан с виски.) Ну, можно и выпить. Бар в трактире когда еще откроется. (Выпил; приятно удивлен.) Черт, это не сивуха Фила. Настоящий культурный бурбон. Откуда?.. (В голове у него точно что-то щелкнуло, он вмиг вспомнил все, и Джози это понимает. Лицо у него становится виноватым, выражает мучительный стыд. Он инстинктивно отшвыривает стакан – непосредственная реакция на то, что глоток спиртного заставил его все вспомнить. Чувствуя, что Джози наблюдает за ним, он отчаянно старается не выдать этого лицом и голосом.) Первоклассный бурбон. Вспоминаю: ты сказала, кто-то дал его Филу. Ладно, я побежал, а ты займись делами. Увидимся. (Повернулся к дороге.)

Джози (с отчаянием). Нет! Не уходи так! Мы не увидимся. Никогда не увидимся. Я знаю, так лучше для нас обоих. Но не стыдись, что я утешила твою печаль моей любовью, не огорчай меня. Я горжусь этим. (Умоляюще.) Я надеялась, что ты не вспомнишь, не будешь угрызаться, но ты вспомнил. Тогда и то запомни, что моя любовь принесла тебе покой, пусть ненадолго.

Тайрон (смотрит на нее; в нем идет борьба. Отнекивается – с запинкой). Не понимаю, о чем ты… Я не помню…

Джози. Ну, и ладно. И я не помню. Прощай, и благослови тебя Бог. (Повернулась, собирается подняться в дом.)

Тайрон (запинаясь). Джози! Подожди. (Подходит к ней.) Я солгал. Я подлец. Прости меня. Я помню! И рад, что вспомнил. Я никогда не забуду твою любовь. (Целует ее в губы.) Никогда. (Целует.) Никогда, слышишь? Джози, я всегда буду тебя любить. (Снова целует.) Прощай, и благослови тебя Бог. (Отворачивается и, не оглядываясь, быстро уходит по дороге налево. Несколько секунд она стоит, смотрит ему вслед, потом опускает голову, закрывает лицо руками и плачет. Из ее комнаты выходит Хоган и останавливается на крыльце. С гневом смотрит вслед Тайрону.)

Джози (ощутив его присутствие, перестает плакать и поднимает голову. Без выражения). Сейчас подам тебе завтрак, отец.

Хоган. К черту твой завтрак. Я не свинья, чтоб о жратве только думать. (Затем просительным тоном.) Послушай, родная. Все, что ты говорила о моем прохиндействе, – правда. Только я не денег добивался. Это была последняя возможность – на другую я уже не надеялся – прекратить ваше притворство, чтобы вы признались, наконец, что любите друг друга. Я счастья для тебя добивался, не мытьем, так катаньем, все равно, как. Я его хотел спасти, надеялся, он поймет, что только твоя любовь спасет его… Как он говорил о твоей красоте – потому и надеялся. И знал, что спать с тобой не ляжет, пока не женится – даже если ты позволишь. А если о деньгах его думал, то в последнюю очередь – и почему тебе не жить в довольстве и покое, как ты заслуживаешь, а не в этой халупе, на паршивой ферме, да еще горбатиться на меня? (Умолкает. Несчастным голосом.) Можешь ты поверить, что это правда, и не держать на меня зла?

Джози (все еще провожая глазами Тайрона – мягко). Я знаю, что правда. Я уже не злюсь. Не бойся, я не уеду. Это я так сказала, чтоб тебя маленько проучить.

Хоган (смирно, с благодарностью). Ну, слава богу, дочка.

Джози (заставляет себя улыбнуться и взять прежний тон). Ишь, взялся играть Купидона, рыжий прохвост.

Хоган (лицо его освещается радостью. Он уже напоминает себя прежнего. Удрученно). Да, проучила ты меня. Я подумал: уедешь, пойду утоплюсь у Хардера в пруду. Одно только утешение. Как положит себе в стакан кусок льда, так меня вспомнит. (Она его не слушает. Ее мысли заняты удаляющимся Тайроном. Хоган смотрит на ее грустное лицо. Ласково). Не надо, дочка. Не мучай себя. (Она по-прежнему не слышит, и он берет привычный раздраженный тон, якобы закипая.) Долго еще будешь на небо глазеть. Когда у меня в брюхе оркестр играет?

Джози (мягко). Ты не волнуйся за меня. Все кончено. Мне – ничего. Мне за него грустно.

Хоган. За него? (С яростью.) Да чтоб ему в пекле жариться!

Джози (с отчаянием, громко). Не надо! Я люблю его!

Хоган (притих, погрустнел, лицо вдруг состарилось. Глухим голосом). Не слушай. Я знаю, он ни за что бы тебя не обидел. Я жизнь проклинал, а не его. (Более привычным своим тоном.) А если она того заслуживает, то чего слова впустую тратить. (Она молчит. Он – горестно.) А, может, себя, старого дурака, проклинал, с дурацкими своими уловками. И за дело.

Джози (повернулась к нему, с улыбкой). Смотри, а то скажу: «Аминь!». (Мягко.) Не горюй, отец. Ничего не случилось… мне и здесь с тобой хорошо. (Переходит на шутливый тон.) Да и с тобой пожив, других мужчин не захочешь. С каким еще будет столько веселья и развлечений?

Хоган (подыгрывая ей – угрожающим тоном). Будет сейчас тебе веселье, если завтрак не подашь. Я тебя предупредил.

Джози (изображая свою обычную реакцию на его угрозы). Нашел, кого запугивать, старый скандалист. Пошли в дом, получишь ты свой завтрак, черт.

Хоган. Это другой разговор. (Входит в дом через ее спальню. Она доходит с ним до двери и оборачивается – последний раз взглянуть на дорогу.)

Джози (лицо ее выражает печаль и жалость. Мягко). Милый Джим, пусть исполнится твое желание, и ты умрешь во сне. И обретешь там мир и прощение. (Медленно поворачивается и входит в дом.)

Занавес