Обстановка та же, только стена дома снова на месте, и мы видим освещенную жилую комнату лишь через раскрытые окна, Тайрон все еще пытается прикурить дрожащими руками. Наконец ему удается, он делает глубокую затяжку и принимается шагать взад и вперед, как заключенный по камере, которую он сам себе придумал. Клянет себя, чтобы вконец не распуститься.
Тайрон. Ах, будь ты проклят! Смотри того и гляди слезы закапают. (С издевкой над собой напевает вполголоса старую душещипательную песенку.)
В окнах видно, как из кухни возвращается Джози . Тайрон садится на камень. Джози останавливается у стола и прикручивает фитиль лампы, – теперь она горит совсем тускло. Под мышкой у Джози литровая бутылка виски, в руках – два бокала и кувшин с водой. Она проходит через спальню и появляется в дверях. Тайрон поднимается ей навстречу.
Тайрон. А, наконец! (Берет у нее кувшин и бокалы.)
Джози (с деланой улыбкой). Можно подумать, что меня целый век не было. Вы так соскучились по выпивке?
Тайрон. Я по вас соскучился. Просто умирал с тоски.
Джози. Скоро умрете от вранья. Но хорошо, что вы все-таки выжили. А то я боялась, что вам вот-вот конец.
Тайрон. И это было бы не так уж плохо.
Джози. Не говорите глупостей. Давайте лучше выпьем. Камень будет вместо стойки, а я сойду за буфетчицу.
Он ставит на камень кувшин и бокалы.
(Откупоривает бутылку. Взглянув на его лицо, с испугом.) Что это с вами, Джим? У вас такой вид, точно вы увидели привидение.
Тайрон (не глядя на нее, сухо). Увидел. Свою собственную тень. А это дурная компания.
Джози. Да, самого себя видеть – это хуже всего. Я-то знаю. (Наливает ему полбокала.) Нате. Но подождите меня. (Наливает полбокала себе.)
Тайрон (удивленно). Ой-ой-ой! А я думал, вы к нему не притрагиваетесь.
Джози (небрежно). Как когда. А сегодня случай подходящий. Я тоже хочу отпраздновать победу над Хардером. (Смотрит на него с горьким упреком, но, увидев в его глазах только удивление, заставляет себя рассмеяться.) Не смотрите на меня так подозрительно. Глоток-другой мне не повредит. Вам составлю компанию, и самой будет приятнее с вами сидеть при луне. За ваше здоровье! (Чокается с ним.)
Тайрон (пожимая плечами). Ну что ж, за ваше!
Пьют. Она кашляет и давится. Он наливает ей воды. Она пьет. Он смотрит на нее, удивленно нахмурившись.
Джози. Не в то горло попало.
Тайрон. Вижу. Не будете так много наливать.
Джози. Первый раз слышу, чтобы вы о выпивке сказали: «много».
Тайрон. Для вас многовато.
Джози. Я в отца. Голова у меня крепкая. Не беспокойтесь, не закружится, вам не придется укладывать меня в постель. (С вызывающим смешком.) А это было бы не так уж плохо. Придется сделать вид, будто я…
Тайрон (с раздражением). Бросьте ломаться, Джози. Не забудьте, вы обещали…
Джози (прикрывая шуткой обиду)…что я буду другая? Правильно. Совсем позабыла, – вам же хочется, чтобы я сегодня разыгрывала невинность.
Тайрон (со странной интонацией, почти угрожающе). Осторожней, Джози, а то я поймаю вас на слове. (Оглядывает ее с ног до головы нарочито чувственным взглядом.) И даже с удовольствием. Вы сами это знаете.
Джози (развязно). Нет, не знаю.
Тайрон (схватив ее в объятия. С неподдельной страстью). Джози! (Так же внезапно отпускает ее.) Нет. Лучше не надо. (Отворачивается.)
Ее лицо отражает сложную борьбу чувств – страха, страсти, радости и горькой обиды.
(Другим тоном.) Давайте выпьем еще. Ей-богу, это самый настоящий виски. Откуда Фил его раздобыл?
Джози. Том Ломбардо подарил ему целый ящик за то, что прятал у нас в амбаре грузовик с краденым товаром. Он вывез его со склада по подложной квитанции. (Наливает бокалы – побольше ему, поменьше себе.) Держите. (Выпитый виски делает ее развязнее.) Давайте сядем, пусть луна смотрит нам в глаза, а мы помечтаем. (Берет его за руку и ведет к ступенькам, садится на верхнюю, усаживает его пониже. Поднимая бокал.) За то, чтобы вы хоть к утру набрались храбрости и поцеловали меня.
Тайрон (хмурится, потом говорит шутливо). Обещаю. (Опрокидывает бокал.)
Джози отпивает глоток. Он ставит бокал на землю. Пауза, Джози пытается прочесть его мысли. Им снова овладевает какая-то смутная тревога.
Джози. Только не впадайте опять в хандру.
Тайрон (поспешно). Не буду. Последний раз мне совсем тошно стало, когда вы уходили, этого и хватит. (Чуть-чуть сентиментально; на нем тоже начинает сказываться хмель.) Пусть мертвые хоронят своих мертвецов.
Джози. Вот это разговор. Есть только эта ночь, и луна, и мы с вами… Выпейте еще, не ждите меня.
Тайрон. Спасибо, попозже. Куда вы торопитесь? (Бросает на нее любопытный взгляд.) Вы что, хотите меня напоить?
Джози (вздрагивает, поспешно). Вот уж нет. Я только хочу, чтобы у вас получше было на душе и вы позабыли свои горести.
Тайрон (шутливо). Берегитесь. Я могу забыться совсем.
Джози. А может, я только этого и жду? Не забудьте, вы мне еще и поцелуй задолжали. А если вы боитесь, что я хочу вас споить… за ваше здоровье! (Допивает бокал.) Вот вам. Видно, я хочу споить и себя.
Тайрон. Что ж, может, и так.
Джози (зло). Вам к этому не привыкать. Небось ваши столичные потаскухи всегда с вами напиваются.
Тайрон (с досадой). Опять за свое!
Джози. Ладно, не буду. (С деланым смехом.) Наверно, меня просто ревность заела.
Тайрон. И зря. Они мне не нужны.
Джози. А я?
Тайрон. Вы нужны.
Джози. На одну эту ночь, да?
Тайрон. Мы же договорились, что у нас и есть одна эта ночь… И она должна быть не похожа на все другие ночи – для нас обоих.
Джози (с деланой шутливостью). Надеюсь, так оно и будет. Ладно, больше не ревную к вашим городским кралям. Беда, наверно, в том, что я их представляю себе маленькими, изящными, хорошенькими…
Тайрон. Все они просто жадные до денег шлюхи.
Джози. А я большая, грубая уродина, просто корова!
Тайрон. Замолчите! Вы очень красивая.
Джози (насмешливо, хоть голос у нее дрожит). Слепой курице – всё пшеница.
Тайрон. Для меня вы красивая.
Джози. Это вы спьяну.
Тайрон. Вы такая настоящая, здоровая, чистая, хорошая, сердечная, сильная, добрая…
Джози. Вы хотите сказать, – у меня душа прекрасная?
Тайрон. Ну, я небольшой знаток женской души… (Берет ее за руку.) Но я знаю, что вы красивая. (Целует ей руку.) И я очень люблю вас… как умею.
Джози (запинаясь). Джим… (И сразу же снова принимает игривый тон.) Чего это вы вдруг рассыпались в комплиментах? Видно, мне придется вас отблагодарить. (Притягивает к себе его голову и целует в губы – торопливо, робко.) Это вам за мою прекрасную душу.
Тайрон (поцелуй разбудил в нем страсть. Он пригибает к себе ее голову и смотрит ей в глаза). У вас не только душа, но и тело прекрасное, сильное… и глаза, и волосы, и улыбка, и грудь. (Целует ее в губы, она испуганно отодвигается, потом возвращает поцелуй. Внезапно он отшатывается.) Нет! Нет! Не будьте дурой. Не давайте мне волю.
Джози (мгновение она торжествует). А ведь я вам нравлюсь! Я знаю, я вам нравлюсь! (Потом с горечью, грубо.) Ей-богу, вы правы, я самая настоящая дура! Забыла, что такого враля, как вы, и свет не видел! (Поправляется.) Вернее сказать, такого шутника. Выпьем еще?
Тайрон (глядя в пространство). Вы меня не поняли. Вы не знаете… и, надеюсь, никогда не узнаете…
Джози (не сдержавшись, с горечью). А вдруг знаю, и больше, чем вы думаете?
Тайрон (словно ее не слышал). Всегда наступает похмелье, оно отравляет все. Я не хочу, чтобы оно отравило и вас…
Джози. Вам, наверно, виднее…
Тайрон. Я не хочу отравить и себе… еще раз… с вами.
Пауза.
(Медленно.) В моей жизни слишком много было ночей… а потом рассветов. Эта ночь должна быть другой. Я хочу… (Голос его замирает.)
Джози (вглядываясь в лицо Тайрона, беспокойно). Только не впадайте в хандру. (Трясет его за плечо. С наигранной легкостью.) Вы и сами не знаете, чего хотите. Разве что выпить. Вот чего хотите. Да и я тоже.
Тайрон (берет себя в руки). Отлично! Прекрасная мысль. (Поднимается, идет к камню, приносит бутылку. Наливает себе бокал. Она протягивает свой, он не обращает внимания.)
Джози. Это невежливо – наливать себе первому.
Тайрон. Я сказал, что выпить – прекрасная мысль… мне. А не вам. На этот раз вы пить не будете.
Джози (возмущенно). Вот как? Может, вы мне запретите?
Тайрон. Да. Лучше глотните побольше лунного света.
Джози (сердито). А ну-ка налейте мне, Джим Тайрон, не то я…
Тайрон (посмотрев па нее, пожимает плечами). Ладно, если вы так настаиваете. Вам же хуже. (Наливает ей.)
Джози (она пристыжена, но стоит на своем. Сухо). Большое спасибо. (Поднимает бокал, насмешливо.) За эту ночь!
Тайрон (смотрит на нее брезгливо. Неожиданным ударом выбивает у нее бокал из рук. С отвращением). Я слишком много ночей провел с пьяными девками!
Джози (так поражена, что даже не может сердиться. Голос ее дрожит, с неожиданной кротостью). Хорошо, если вы не хотите…
Тайрон (удивлен собственным поступком не меньше нее). Простите меня, Джози. (Поднимает ее бокал.) Сейчас вам налью.
Джози (все еще кротко). Нет, спасибо. Я разок пропущу. (Поднимает бокал и ставит на землю.) А вы пейте.
Тайрон. Спасибо. (Осушает бокал и механически наливает себе снова. Внезапно, с чувством отвращения к себе.) И ту жирную белобрысую свинью в поезде… я ее тоже напоил! Поэтому… (Испуганно замолкает.)
Джози (встревоженно). Вы это о чем говорите? В каком поезде?
Тайрон. Чепуха. Не обращайте внимания. (Жадно пьет и снова наливает себе с видом человека, не сознающего, что делает.) Может, я вам когда-нибудь расскажу… не теперь… а когда буду… Это вас вылечит… раз и навсегда! (Вдруг осознает, что сказал. Привычным движением пожимает плечами. Цинично.) Чушь! Опять пьяный бред! Наверно, здорово накачался и сам этого не заметил… Голова дурная. (Вяло.) Пойду-ка лучше к себе в трактир и лягу спать.
Джози (грубовато, но в голосе ее звучит жалость). Никуда вы не пойдете! Не пущу. (Похлопывает его по щеке. С напускной веселостью.) Вот и молодец. А я больше пить не буду. На меня уже подействовало. Все теперь как в тумане… кроме луны и мечты, да и я сама как будто из этой мечты, и вы тоже. (С горьким смешком.) Я все забываю то, что мне нельзя забывать. Я все надеюсь, что это ложь, хоть и знаю сама, что я дура.
Тайрон (рассеянно). Почему дура?
Джози. Не важно. (С деланым смехом.) Эх, если бы мой бедный старик видел, как вы вылили его драгоценный виски, – его, наверно, хватил бы удар!
Тайрон (улыбается). Да, представляю себе.
Пауза.
(Весело, в голосе его искренняя нежность.) Но все это напускное. Корчит из себя скрягу, но друзей своих он не обманет. Они знают, что Фил им последнюю рубашку отдаст. Удивительный старик! (Сентиментально.) Мой единственный друг… не считая вас, Джози. Вот это характер!
Джози (едва сдерживается, возмущенная его лицемерием). Ох ты господи…
Тайрон (пожимая плечами). Ну да, вы думаете, я спьяну распустил слюни. Но я говорю от души.
Джози. Да ну? Ладно, я и без вас знаю цену своему папаше.
Тайрон. Вы должны его ценить, ведь он на вас молится… и понимает вас куда лучше, чем вы думаете. (Поворачивается к ней с шутливой улыбкой.) Не хуже меня…
Джози (не сдаваясь). Значит, не бог весть как. Может, я и догадываюсь, что вы обо мне думаете… (С презрительным смешком.) А если так, могу вас только пожалеть. Значит, вы просто дурень.
Тайрон (поддразнивает ее). Если – как? Я же ничего не сказал.
Джози. Вот и не говорите, не то я помру со смеху. (Поспешно меняет тему.) Чего же вы не пьете? Мне на нервы действует, когда вы так сидите, словно позабыли, что у вас в руке.
Тайрон. Я и в самом деле забыл. (Пьет.)
Джози. Теперь налейте еще.
Тайрон (не очень трезво). Настоящий виски. Это я люблю. (Идет за бутылкой уверенным шагом, словно ничего не пил.)
Джози (небрежно). Поставьте бутылку поближе, чтобы не надо было за ней ходить и бросать меня одну. Я по вас скучаю.
Тайрон (возвращаясь с бутылкой. Цинично улыбается). Все еще хотите меня напоить?
Джози. При ваших-то способностях? Не так уж я глупа.
Тайрон. Берегитесь. А что если подействует? Представьте себе, как это противно, – я лежу рядом, храплю, а вы смотрите, как медленно брезжит рассвет. Вы ведь не знаете…
Джози (вызывающе). Ну да, не знаю! Будто я этого не переживала со всеми моими после…
Тайрон (не слушая, с горечью). А я, уж поверьте, знаю. Слишком часто видел, как брезжит серенький рассвет в мутном немытом окне.
Джози (не отзываясь на его слова, развязно). Но у нас с вами все может быть иначе. Любовь преображает все. А я влюблена в вас по уши с тех пор, как вы сказали, что любите мою прекрасную душу.
Он снова ее не слышит.
(Сердито.) Что вы стоите как лунатик и ноете над прошлым. Садитесь, налейте себе еще…
Тайрон (с недоумением смотрит на бутылку и бокал у себя в руках, словно забыл об их существовании). Да-да… Настоящий пшеничный виски. Как мне его не знать? Если бы мне заплатили по доллару за каждую рюмку, выпитую мною до введения сухого закона, я бы нанял этого дубину Хардера в камердинеры…
Джози застывает, лицо ее становится каменным.
Тайрон (наливает виски и ставит бутылку на землю. Смотрит ей прямо в глаза и говорит предостерегающе). Прошу не забывать, я вам сказал, что у вас красивые глаза и волосы. И грудь…
Джози. Я не забыла. (Тоном опытной соблазнительницы.) Сядьте поближе, и я вам позволю положить голову…
Тайрон. Нет. (Садится, но не прислоняется к ней.) Только не давайте мне делать вид, будто я так пьян, что не отвечаю за свои поступки. Я всегда понимаю, что делаю. Где-то тут головой понимаю. Вот в чем беда.
Пауза.
(Вдруг странным тоном.) Берегитесь, Джози. Она ведь тоже ликовала, когда ей удалось меня напоить. Понадеялась, что сумеет меня обвести. Но потом она больше не радовалась, нет…
Джози. Это кто?
Он не отвечает.
(С напускным легкомыслием в тоне.) Надеюсь, вы не думаете, что я хочу вас обвести?
Тайрон (рассеянно). Что? (Сообразив, с возмущением.) Конечно, нет! Что за дурацкий разговор? Господи, вы же не проститутка!
Джози (грубо). Нет, я просто дура! Никогда не могу ничего про себя скрыть.
Тайрон (сердито). Опять за свое? Не наговаривайте на себя. Все это вздор!
Джози (уязвленно). Нет, послушайте, вы! Даже если вы пьяны, не говорите так со мной!..
Тайрон. А вы не смейте болтать всякую чепуху! Вы же мне обещали, что не будете комедию ломать. (Помолчав, рассеянно.) Вы не понимаете. Она была самая грязная свинья, какую когда-либо я встречал…
Джози. Кто – она? Та белобрысая, в поезде?
Тайрон (вздрогнув, резко). В поезде? Кто вам сказал? (Поспешно.) Ах да… я сказал… (Рассеянно.) Белобрысая? Ну и что? Возвращался с побережья. Давным-давно. Но такое чувство, будто это происходит сегодня. Нет ни настоящего, ни будущего – одно только прошлое, которое повторяется снова и снова… И никуда от него не сбежишь. (Меняя тон.) Чушь! К дьяволу всю эту муру!
Джози. Вы вернулись оттуда около года назад, после… (Умолкает.)
Тайрон (глухо). Да. После маминой смерти. (Быстро.) Но я много раз туда ездил и раньше, когда был третьеразрядным актером. Не помню, в какую это было поездку, да и что там происходило… помню только, что был очень пьян в салон-вагоне все четверо суток. (Резко меняя тему.) Да, но о чем это мы говорили? О том, какой славный парень Фил. Вы должны радоваться, что у вас такой отец. Мой был страшный негодяй.
Джози. Неправда! Он был на редкость милый, добрый господин.
Тайрон (с издевкой). Ну да. При чужих. А дома ханжа и скупердяй.
Джози (с возмущением). Как вам не стыдно!
Тайрон. Плохо говорить о покойнике? Ерунда! Он меня не слышит, да к тому же он знал, что я его ненавижу… не меньше, чем он меня. Я рад, что он умер. Да и ему тоже… следовало бы радоваться. Все должны радоваться, кто умирает. Вон из этого дерьмового балагана! На покой. (Пожимает плечами.)
Джози (с волнением). Не смейте, Джим. Терпеть не могу, когда вы так говорите. (С наигранной беспечностью.) Не надо портить такую прекрасную лунную ночь. И не рассказывайте мне больше о прошлых увлечениях. Я слишком ревнива.
Тайрон (передернувшись от отвращенья). К такой свинье? (Пьет, словно желая заглушить дурной вкус во рту. Берет ее руку. Просто.) Глупо меня ревновать. Вы единственная женщина, которая мне сколько-нибудь дорога.
Джози (глубоко взволнованная против воли, дрожащим голосом). Джим, не надо… (С вымученным смешком.) Ладно, постараюсь поверить… на сегодняшнюю ночь.
Тайрон (просто). Спасибо, Джози. (Тоном праздного любопытства.) Почему вы сказали, что я скоро уеду в Нью-Йорк?
Джози (застывает, лицо ее ожесточается). А разве я не права? (Безотчетно пытается вырвать руку.)
Тайрон. Отчего вы вырываете руку?
Джози. Разве? (С деланой улыбкой.) Наверно, потому, что смешно, когда вы так нежно держите мою большую некрасивую лапу. Но держите, если вам нравится.
Тайрон. Нравится. Она такая сильная, добрая, теплая… как вы. (Целует ей руку.)
Джози (едва сдерживаясь). Ах, ради Бога!.. (Вырывает руку, шутливо.) Тратить поцелуи на мою руку! Наверно, даже луна над нами смеется.
Тайрон. Плевал я на луну! Я променяю все луны, которые светили на небе со времен Рамзеса, на один фонарь на Бродвее. (Вынимает сигарету и закуривает.)
Джози (вглядываясь в его лицо, освещенное спичкой). И завтра вечером вы сядете в поезд и укатите на ваш любимый Бродвей?
Тайрон (все еще держа горящую спичку в руке, смотрит на нее с удивлением). Завтра? С чего вы взяли?
Джози. Сорока на хвосте принесла.
Тайрон (задувает спичку). Не всякой сороке верь. К концу недели, пожалуй. Фил все напутал.
Джози (поспешно). Он мне ничего не говорил. Он был так пьян, что ничего не помнил.
Тайрон. Когда я ему говорил, он был совершенно трезв. Как только мы пришли в трактир, я позвонил душеприказчикам. Они ответили, что завещание вступит в силу через несколько дней. Я тут же сообщил Филу приятную новость и поднес по стаканчику всем присутствующим. И тут пошел пир горой. Странно, что Фил не помнит.
Джози (удивлена, не зная, чему верить). Да… странно.
Тайрон (пожимая плечами). Ну, значит, он и в самом деле пьян в стельку. Этим всегда все и объясняется.
Пауза.
(Другим тоном.) Положим, не всегда.
Джози. Да… не всегда.
Тайрон (продолжает без особого интереса, просто чтобы не думать). Никогда раньше он на меня не замахивался. Что это ему в голову взбрело?
Джози (настороженно). Почем мне знать, если вы не знаете?
Тайрон. Понятия не имею. Вот разве что… я, кажется, пробовал его разыграть. К нам подсел Симпсон. Его подослал Хардер. Помните, когда Хардер отсюда ушел, я сразу сказал, что вы превратили эту ферму в золотую жилу. Я шутил, но оказался прав. Как вы думаете, сколько мне предложил Симпсон? Десять тысяч долларов! Ей-богу!
Джози. И вы согласились?
Тайрон. Я сказал Симпсону, что согласен. Решил проучить Хардера, – пусть думает, что номер его прошел. А когда он заедет за мной завтра утром, пошлю его куда следует вместе с его деньгами и его нефтью.
Джози (чувствует, что он говорит правду; от радости даже заикается). Так вот она… правда.
Тайрон (улыбаясь). Конечно, мне хотелось поддразнить и Фила. Ведь он там сидел и все слышал. Но я знал, что его не проведешь.
Джози (неуверенно). Может, быть, на этот раз вы его и провели. Хотя кто его знает…
Тайрон. И поэтому он на меня замахнулся? (Смеется, но смех его звучит немного неестественно.) Ну, если так, я его здорово разыграл. (С обидой и горечью.) А все-таки я ему этого не прощу. Я же обещал, что продам эту ферму только ему. За кого же он меня принимает? Он-то должен знать, что я не обману вас обоих даже за десять миллионов!
Джози (не в состоянии больше сдерживать нахлынувшую радость). Да разве я не знаю! Джим, дорогой! (Горячо обнимает его и целует.) Я же знала, что вы никогда… Я ему говорила… (Целует его снова.) Ох, Джим, как я вас люблю!
Тайрон (снова с какой-то удивительной душевной благодарностью). Спасибо, Джози. За то, что вы не поверили, будто я последний негодяй. Все в это верят – даже я… и не без причины. (Круто меняя тему.) Я, конечно, дурак, что вся эта история меня так задела, но… Постойте, ведь я даже говорил ему сегодня, что написал брату и получил согласие продать вам ферму. И Фил сказал мне спасибо. Мне казалось, что он тронут. Не понимаю, как мог он это забыть.
Джози (с ожесточением). И я не понимаю. Ему кое-что придется мне объяснить на заре… (поправляется) когда он придет домой.
Пауза.
(Возмущенно.) Ах, проклятый старый плут! Я научу его, как… (сдерживается) дурака валять.
Тайрон (улыбаясь). Что, опять возьметесь за палку? Ну и фокусница вы, Джози. (Поддразнивает ее.) Ай да Мессалина, со всеми вашими любовниками!.. Ведь на самом деле вы никогда…
Джози (со слабым подобием развязности). Не обольщайтесь, пожалуйста!
Тайрон. Гордость губила даже ангелов… Вы что, будете и дальше притворяться со мной?
Джози (чуть слышно). Вы думаете, я никогда… потому, что никто не захотел?.. (Еще тише.) Потому что я такая корова.
Тайрон (ласково). Глупости! Да за вами побежал бы любой, если бы только вы захотели. Вы их водили за нос, пока не убеждались, что они ваши. Вот и все, что вам было нужно. А когда они становились смелей, им доставалось так, что они едва могли ноги унести.
Джози (страдальчески). Джим, не надо!
Тайрон. Я-то вам могу сказать правду. Ведь мы с вами одного поля ягоды. Можем обмануть весь свет, только не самих себя, как большинство людей. И убежать от себя никуда не в силах. Даже на дно бутылки, даже на необитаемый остров. (Шутливо.) Что же вы не спрашиваете, как я вас раскусил? Вы переигрываете, как в плохом театре. Да и ваши ухажеры тоже. Наслушался я их в трактире. Все они врут друг другу, как сивые мерины. Кто же признается, что схлопотал только пинок в зад, ведь он думает, что другой добился большего. Чего их винить. И к тому же они знают, что вам на их брехню наплевать. Вот и…
Джози. Джим, не надо!
Тайрон. Фил, конечно, все понимает, но признался мне только сегодня вечером.
Джози (пораженная, мстительно). Вот как? Пусть только мне попадется!
Тайрон. Вам он ни за что не признается. Он боится вас обидеть.
Джози. Да ну? Ладно… (Почти истерически.) Довольно о нем, слышите!
Тайрон (с удивлением пожимает плечами). Как угодно. Я-то думал, что пора все сказать начистоту… ради Фила, да и вас тоже. Хватает же у вас совести на него злиться! Злиться должен он. Неужели вы не понимаете, в какое глупое положение вы его ставите, разыгрывая гулящую девку?
Джози (сжав зубы). Неправда. Ему на меня наплевать. Я нужна ему только для его выгоды. Он…
Тайрон. Не будьте дурой. Он вас любит. И я тоже. (Поворачивается и притягивает ее голову, целует.) Я тоже, Джози. Я вас люблю.
Джози (жалобно, с тоской). Да, Джим? Правда? (С трудом заставляет себя улыбнуться, чуть слышно.) Тогда я вам признаюсь. Я была дура. Я все еще девушка. (Всхлипывает от безнадежного стыда и унижения.) А теперь вы никогда… я хочу, чтобы вы… ведь я люблю вас больше, чем прежде, после того, что случилось… (Целует его с неистовой страстью.) Но ты должен! Я тебя заставлю! Я знаю, ты хочешь меня. Мне не верилось, но сегодня, сегодня я знаю. По твоему поцелую. (Снова целует его.) Ах ты, дурачок! Точно мне не все равно, что будет завтра! У меня же есть сегодня… и твоя любовь, которую я буду помнить до самой смерти. (Целует его.) Ах, Джим, дорогой, ты же сам сказал, что у нас только эта ночь. (Нежно шепчет.) Пойдем. Пойдем со мной. (Поднимается и тянет его за руку, с коротким смешком, словно издеваясь над собой.) Но тебе придется уйти до рассвета. Не дай бог мне это забыть…
Тайрон (с ним произошла странная перемена. Он смотрит на нее с издевкой и циничным вожделением. Говорит с трудом, точно вдруг совсем опьянел). Давай, лапочка. А зачем, по-твоему, я сюда пришел? Нечего перед собой выламываться. (Подходит к ней и прижимается всем телом.) А ты ведь милашка! Я давно на тебя нацеливаюсь. Любовь – какая чушь! Я покажу тебе, что такое любовь. Я знаю, что тебе нужно, киска.
Она смотрит на него с ужасом.
(Грубо ее целует.) Пойдем, куколка, пойдем баиньки. (Толкает ее к двери.)
Джози (в ужасе). Джим! Не смей! (Вырывается от него с такой силой, что он шатается и едва не валится со ступенек, но она вовремя хватает его за руку. Он падает на одно колено. Она и сама чуть стоит. С надрывом.) Джим! Я не шлюха.
Тайрон (все еще на одном колене. Смущенно, словно не знает, что произошло). Что за черт? Я, кажется, пытался взять тебя? Плюнь. Я пьян… и за себя не отвечаю. (Пошатываясь, поднимается на ноги, спускается со ступенек.)
Джози (закрыв лицо руками). Ох, Джим! (Плачет.)
Тайрон. Не плачь. Ничего не случилось.
Она продолжает рыдать.
(Бессвязно бормочет самому себе.) Ерунда! Не прикидывайся! Ты знал, что делаешь. (Напряженно глядя перед собой.) Смешно, а? Мне ведь и в самом деле почудилось… Ей-богу, Джози. На секунду мне показалось, что вы – та белобрысая свинья… (Поспешно.) Все тот же горячечный бред. Надо опохмелиться. (Шарит кругом в поисках бутылки и бокала.) Выпью еще.
Джози (отнимая руки от лица, яростно). Лей в глотку хоть всю бутылку, только молчи! (Снова закрывает лицо руками и плачет.)
Тайрон (обиженно и печально смотрит на нее). Не можешь меня простить? Напрасно. Скажи спасибо, что я тебе показал, какой я… (Молчит, будто ждет, что она возразит, но она не говорит ничего. Пожимает плечами, машинально наполняет бокал.) Ну, поехали. (Пьет и ставит бутылку и бокал на землю. Вяло.) Посошок на дорожку. Наш лунный роман, кажется, не удался. Пожалуй, лучше пойду.
Джози (глухо). Да. Лучше иди. Спокойной ночи.
Тайрон. Нет, не спокойной ночи. Прощай.
Джози (поднимая голову). Прощай?
Тайрон. Да. Мы больше не увидимся, еду в Нью-Йорк. Я свалял дурака, что пришел. Надеялся… Но разве ты поймешь? Так что все это ни к чему… (С безнадежностью пожимает плечами и поворачивается, чтобы уйти.)
Джози. Джим!
Тайрон (останавливается, с горьким упреком). Шлюха? Кто сказал, что ты шлюха? Но зачем ты себя так вела? Я же тебя предупреждал. Я не за этим пришел. И ты обещала, что сегодня все будет иначе. Какого черта ты обещала, если хочешь того же, что все остальные, если любовь для тебя только это? (Виновато.) О Господи, прости меня, Джози. Я понимаю, что у тебя на душе, и если бы мог дать тебе счастье… Но ничего не выйдет. Ты меня не знаешь. Я бы все отравил и тебе и себе. Я и так уже все отравил, но потом было бы в тысячу раз хуже… Как бы я ни старался, я бы сделал эту ночь похожей на все другие – и для тебя тоже. Ты лежала бы с открытыми глазами и смотрела бы, как брезжит серенький рассвет, и тебя душили бы отвращение и тоска, а вино любви, о котором щебечут поэты, сводило бы оскоминой тебе рот.
Джози (с отчаянием). Джим, не надо! Прошу тебя, не надо!
Тайрон. Ты ненавидела бы и меня и себя – и не день, не два, а всю жизнь. (С каким-то нехорошим глумливым хвастовством.) Поверь мне, детка, уж если я отравлю кому-нибудь жизнь, вовек не вылечишься!
Джози (с горечью). Прощай, Джим.
Тайрон (с мольбой). Джози… (Пожимает плечами. Просто.) Прощай. (Поворачивается. Горько.) Мне тоже нелегко тебя простить. Я ведь просил любви… хотя бы на одну ночь, – я ведь думал, что ты меня любишь. (Глухо.) Чепуха. К черту. (Делает несколько шагов.)
Джози (секунду медлит, борясь со своей любовью, потом вскакивает и бежит за ним. С безмерной, властной, материнской нежностью). Иди сюда и не мели ерунду. За что мне тебя прощать? Прости меня, что я была такая глупая… Но теперь я поняла, и я дам тебе то, что ты ищешь. (Обнимает и целует его, но, несмотря на страсть, это, скорее, нежная материнская ласка, на которую он сразу же с благодарностью откликается.)
Тайрон (просто). Спасибо, Джози. Какая ты красивая. Я тебя люблю. Я знал, что ты поймешь.
Джози. Конечно, пойму. Пойдем. (Обхватив рукой за талию, ведет его назад.)
Тайрон. Мне так не хотелось от тебя уходить. Ты же знаешь.
Джози. Конечно, знаю. Сядем. (Садится на верхнюю ступеньку, усаживает его на прежнее место, ступенькой ниже.) Вот так… Я обниму тебя. А теперь положи голову мне на грудь… так, как ты хотел. (Он откидывает голову ей на грудь. Она нежно обнимает его.) Вот так. Забудь, что я была дура, и прости за то, что я думала… только о себе. (Голос ее дрожит, но она продолжает твердо.) Я дам тебе то, что ты просишь, – в этом будет моя гордость и мое счастье… (Со слабым отзвуком прежней, шутливости.) И мне это нетрудно, – я ведь люблю тебя… и эта любовь, может быть, сильнее всего… ведь она мне так дорого стоит. (Замолкает, смотрит на него.)
Он закрыл глаза, и его испитое, измученное лицо выглядит при лунном свете бледной маской, – оно спокойно, как гипсовый слепок с мертвеца.
(Пугается.) Джим! Что с тобой?
Тайрон (открывает глаза. Рассеянно). А что?
Джози (поспешно). Это луна. Ты от нее такой бледный, с закрытыми глазами…
Тайрон (просто). Похож на мертвеца?
Джози. Нет! Но ты как будто заснул.
Тайрон (устало, без выражения, словно ему нужно что-то объяснить ей, но его самого это давно не интересует). Послушай, хочешь, я расскажу тебе небольшую историю? Всю мою жизнь я мечтал только об одном. С самого детства я любил скаковых лошадей. Мне они казались самыми прекрасными созданиями на свете. И я всегда был игроком. Поэтому я мечтал – когда-нибудь, если у меня будет много денег, я буду играть на скачках, по своей системе ставить только на фаворитов. Зимой я буду уезжать вместе с лошадьми на юг, а весной возвращаться с ними на север и ходить каждый божий день на бега. (Мягко.) Такая жизнь казалась высшим счастьем для меня.
Пауза.
Джози. Ну что ж, теперь ты сможешь себе это позволить.
Тайрон. Нет, Джози. Не смогу. В том-то и обида. Я уж попробовал до того, как приехал сюда. Занял денег в счет наследства и стал ходить на бега. Но не вышло. Я играл по своей системе, но мне было все равно – выиграю я или проиграю. Лошади были красивые, как всегда, а я себя спрашивал: ну а мне-то какое до этого дело? Их красота меня больше не трогала. Я был рад, когда кончался последний заезд и можно было вернуться домой в гостиницу… к своей бутылке. (Замолкает. Смотрит в пространство невидящим взглядом.)
Джози (с тревогой). Зачем ты мне это рассказываешь?
Тайрон (тем же безразличным тоном). Ты сказала, что я похож на мертвеца. Я и есть мертвец.
Джози. Неправда! (Обнимает его, словно беря под защиту.) Не смей так говорить!
Тайрон. С тех пор как умерла мама.
Джози (тронутая до глубины души, с жалостью). Знаю. Я так и чувствовала, что это горе толкает тебя… (Ласково.) Может быть, если ты расскажешь мне о своей потере, тебе станет легче. Выговорись, тебя ведь это душит. Ну, выговорись…
Тайрон (предостерегающе). Берегись, Джози.
Джози. Чего?
Тайрон (улыбается через силу, с циничной улыбкой). Меня еще развезет и я, чего доброго, заплачу на твоей прекрасной груди.
Джози (ласково). А ты поплачь, поплачь.
Тайрон. Не потворствуй. Потом пожалеешь. (В нем идет внутренняя борьба, но что-то заставляет его продолжать против воли.) Ну если уж ты так любишь себя мучить… Ведь я же тебе обещал рассказать, правда?
Джози (с недоумением). Ты обещал рассказать про эту блондинку в поезде.
Тайрон. Да она – часть этой истории. Я тебе все наврал. (Помолчав, с издевкой.) Ты не поверишь, что это могло быть. А если и поверишь, то не поймешь и не простишь… (Быстро.) Но кто тебя знает? Ты единственный человек, который сможет это понять. Потому что ты меня действительно любишь. И потому что ты одна из всех, кого я знаю, можешь понять, на какую подлость способен пьяный, пьяный до бесчувствия… особенно если он напился с горя.
Джози (нежно его баюкая). Конечно, пойму, дорогой.
Тайрон (смотрит на луну, отрешенно). Но я не мог допиться до бесчувствия, а старался. Я выпил столько, что и десятерых могло сбить с катушек долой… А на меня не действовало. И я сознавал, что делаю. (Глухо, после паузы.) Нет, Джози, не могу! Ты меня будешь презирать – справедливо презирать.
Джози. Никогда! Я тебя буду любить, что бы…
Тайрон (с каким-то странным, злым торжеством). Ладно! Помни. Ты обещала! (Умолкает, пытается заговорить, снова умолкает.)
Джози (с жалостью). Может, не надо? (Пауза.) Если тебе так больно.
Тайрон. Боишься, хочешь улизнуть? Поздно. Сама напросилась… Больно? А мне и должно быть больно! (Закрывает глаза. У него такой вид, будто ему хочется спрятаться. Лицо каменеет, голос становится монотонным, теряет всякое выражение, словно речь идет не о нем, а о ком-то постороннем.) До того как умерла мама, я не пил почти два года. Даже пива в рот не брал. Честное слово. И я знаю, выдержал бы и дальше. Ради нее. У нее никого, кроме меня, не осталось. Старик умер. Брат женился, у него родился ребенок, он зажил своей жизнью. Мама его потеряла. У нее остался один я. Ее всегда мучило, что я пью. Вот я и бросил. И даже с радостью. Ради нее. Ведь она была для меня – всем, всем, что мне дорого на свете. Ведь я ее любил. (Пауза.) Никто теперь в это не поверит… Но я ее любил.
Джози (ласково). Я знаю, как ты ее любил.
Тайрон. Мы поехали на Западное побережье, чтобы продать дом, который старик купил много лет назад. И вдруг она заболела. Не прошло и нескольких дней, как она впала в бессознательное состояние. Рак мозга. Врачи сказали, что дело безнадежное. Наверно, больше в себя не придет. Я совсем обезумел. Не мог вынести мысли, что ее потеряю. Меня снова потянуло к бутылке. Я напился и продолжал пить. Тут уж я стал надеяться, что она больше не придет в сознание и не увидит, как я пью. Я утешал себя тем, что она все равно не узнает. И она не узнала. (Помедлив, с издевкой над самим собой.) Врешь! Снова обманываешь себя. Ты отлично знаешь, что перед смертью она тебя узнала. Увидела, что я пьян. И закрыла глаза, чтобы больше не видеть, рада была умереть! (Открывает глаза и глядит в пространство, словно видит при лунном свете эту сцену у постели умирающей.)
Джози (успокаивающе). Тсс. Тебе это все померещилось потому, что ты чувствовал себя виноватым.
Тайрон (словно не слышит, снова закрывает глаза). Потом я так пил, что уже почти ничего не соображал. Но делал все, что надо, и никто не догадывался, как я пьян… (Пауза.) Но я все равно не забуду – похоронное бюро, ее тело в гробу с подкрашенным лицом. Я едва ее узнал. Она лежала такая молодая, милая, почти незнакомая. Чужая. И я ей был чужим. Такая холодная и безразличная. Больше ей до меня не было дела. Наконец-то она была свободна. Свободна от забот. От боли. От меня. Я смотрел на нее, и что-то со мной случилось. Я понял, что ничего не чувствую. Я знал, что должен страдать, но ничего не чувствовал. Казалось, я тоже был мертвый. Я знал, что я должен плакать. Даже пьяные слезы были бы лучше, чем ничего. Но я не мог плакать и проклинал себя: «Сволочь, ведь это же мама. Ты ее любил, а она умерла. Она ушла от тебя навсегда, и никогда, никогда не вернется…» Но ничего не помогало. Я пытался себя уговаривать: «Она же мертвая. Ей все равно, плачешь ты или нет. Ей теперь на тебя наплевать. Ей теперь хорошо, ты ее больше не можешь огорчить. Наконец-то она от тебя избавилась. Ради бога, отвяжись от нее хоть сейчас. Оставь ее в покое». (Помедлив, издеваясь над собой.) Но кругом были люди, и я знал, что они от меня чего-то ждут. Фигляр всегда фигляр. Вот я и разыграл мелодраму. Я хлопнулся на колени, закрыл лицо руками, выдавил из себя рыдания и закричал: «Мама! Мама! Моя дорогая мама!» Но все время твердил себе: «Подлый фигляр! Проклятый фигляр! Господи, еще минута, и ты затянешь куплетец!» (Открывает глаза и разражается злым, мучительным смехом.)
Джози (в ужасе, но испытывая глубочайшую жалость). Джим! Не надо! Все прошло. Ты достаточно себя наказал. И ты был пьян. Ты не хотел…
Тайрон (снова закрывает глаза). Надо было привезти ее тело сюда, чтобы похоронить рядом со стариком. Я взял купе и заперся там с ящиком виски. Она ехала в своем гробу в багажном вагоне. И сколько бы я ни пил, я не мог этого забыть ни на минуту. Наконец мне стало невтерпеж одному оставаться в купе. Казалось, в нем бродят призраки. Я сходил с ума. Пришлось выйти, и я стал бродить по вагонам в поисках компании. Я так всем осточертел, что кондуктор пригрозил запереть меня в купе, если я не перестану приставать к пассажирам. Но я нашел пассажирку, привыкшую иметь дело с пьяными, она умела прикинуться, если ожидалась хорошая плата, что пьяные ей больше по душе. На ней так и было написано, что она из публичного дома; эта белобрысая свинья была больше похожа на шлюху, чем двадцать пять шлюх, вместе взятых. Лицо как у куклы в человеческий рост, а зазывная улыбка холодна, как лапы у полярного медведя. Я сунул деньги кондуктору, чтобы он передал ей записочку, и ночью она явилась ко мне в купе. Она тоже ехала в Нью-Йорк. И вот каждую ночь… за пятьдесят долларов в ночь… (Открывает глаза и страдальчески смотрит сквозь лунный свет, вновь переживая сцену в купе.)
Джози (на лице ее отвращение, шепчет непокорными губами). Как вы могли! (Инстинктивно отшатывается от него, отнимает обнимавшие его руки.)
Тайрон. Как я мог? Не знаю. Но смог. Наверно, у меня была безумная идея, что это заставит меня забыть о том, что едет в багажном вагоне.
Джози. Молчи. (Снова отстраняется.)
Тайрон (ему приходится поднять голову с ее груди; он как будто этого даже не замечает). Нет, вряд ли. Я, кажется, и не старался ни о чем забыть. Просто разыгрывал какой-то сюжетец. А блондинка – дело было совсем не в ней. Ей просто принадлежала какая-то роль в этом сюжете. Словно я хотел отомстить. За то, что меня бросили одного… я-то знал, что теперь пропал, погиб безнадежно… что мне осталось одно: спиться до смерти, потому что на свете нет ни единой души, которая могла бы мне помочь. (Лицо его становится жестким, в нем появляется мстительность, и он продолжает с каким-то странным, пугающим удовлетворением.) Нет, я о ней не забыл даже в объятиях этой свиньи! У меня в голове вертелись две строчки из какой-то гнусной, душещипательной песенки, которую я слышал в детстве:
Джози (вне себя). Джим!
Тайрон. Не мог отделаться от этой песни. Не хотел!
Джози. Замолчи, бога ради, я не хочу этого слушать!
Тайрон (после паузы, глухо). Ну вот и все… а потом я был так пьян, что даже не пошел на ее похороны.
Джози. Ох! (Инстинктивно отодвигается от него как можно дальше. Почувствовав это, он медленно к ней поворачивается.)
Тайрон (глухо). Брезгуешь, а? (По привычке пожимает плечами.) Прости. Я дурак… Не надо было тебе рассказывать.
Джози (ужас уступает место любви, жалости, желанию взять его под защиту. Снова придвигается к нему. Нерешительно). Не надо, Джим. Не говори так. Это неправда. (Кладет ему руку на плечо.)
Тайрон (словно она ничего не сказала, с бесконечной тоской). Эх, если бы я мог поверить во всю эту ерунду насчет загробной жизни души… Если бы я мог ей сказать, что все это потому, что я так тосковал без нее, не мог ей простить, что она меня бросила…
Джози. Джим! Ради Бога…
Тайрон (не слушая ее). Она бы поняла. Она меня всегда прощала. Это была такая простая, добрая и чистая душа. И она была красивая. Сердцем ты на нее похожа. Поэтому я тебе рассказал. Я надеялся… (Выражение его лица внезапно меняется, оно становится насмешливым и циничным. Резко.) Вот и зря. Ерунда! Забудь. Мне пора. Тошно мне от твоей глупой луны, Джози. Она – как эпитафия прошлому. (Иронически декламирует.)
(Выпрямляется.) Я еще успею в город. Какой-нибудь кабак наверняка открыт, и там хохочут пьяные. А мне так нужно посмеяться. (Хочет встать.)
Джози (обнимает его и удерживает. С силой). Нет! Ты не пойдешь! Не пущу! (Прижимает к себе. Нежно.) Я же, дорогой, все поняла. Спасибо за то, что ты ко мне пришел, спасибо за веру в мою любовь, за веру в то, что я смогу тебя понять и простить.
Тайрон (снова роняет ей голову на грудь. Просто). Нет, спасибо тебе, Джози. Я знал, что ты…
Джози. И она тебе все простила, слышишь? Все поняла и простила, она тебя любит.
Тайрон (просто). Да, я знаю, она… (Голос его прерывается.)
Джози (склоняясь над ним с печальной материнской нежностью). Вот так. Дай себе волю. Сделай то, для чего пришел, дорогой. Тебе не нужен пьяный смех в кабаке. Тебе нужно выплакать прощение.
Лицо его искажено от горя. Он прячет его у нее на груди и рыдает.
(Крепче прижимает его к себе и тихонько приговаривает, глядя в залитое луной небо.) Она тебя слышит. Я вижу ее там, в лунном свете, душа ее укутана в него, как в серебряный плащ. И меня она поняла, и меня благословила…
Тишина. Рыдания его постепенно стихают.
Вот так. Не томи себя, дорогой. (Смотрит на него и утешает, как ребенка.) Тише, засни. (С ласковой укоризной.) Нечего сказать, хорош – хотел от меня уйти, когда ночь, которую я тебе обещала, еще только началась, – наша ночь, не похожая на все другие, ночь перед рассветом, который не забрезжит в мутном окне, а взойдет в ясном небе как залог покоя и мира для измученной души. (Со слабой улыбкой.) Ты только послушай, Джим! Ну чем я не поэт. Кто бы подумал? (Пауза.) Чего только с человеком не сделает любовь! (Пристально смотрит на него.)
Глаза его закрыты, а освещенное луною лицо выглядит бледным и измученным. Оно дышит безжизненным покоем – покоем смерти.
(Пугается. Потом догадывается и шепчет.) Спит. (Нежным, баюкающим голосом, словно напевая колыбельную.) Вот так, вот так. Спи спокойно, родной. (В порыве отчаяния.) Ох, Джим, Джим, неужели и моя любовь тебя не спасет? Если бы ты только захотел… (Качает головой.) Нет. Этого не будет. (Отводит глаза, затем вновь смотрит на него. Лицо ее выражает усталость, душевное потрясение, печаль. Насильно улыбается; словно издеваясь над собой.) Нечего сказать, хорош конец всех моих козней – сижу, прижав к груди мертвеца, а глупая рожа луны скалится там в вышине и потешается надо мной!
Занавес