Та же обстановка, что и в третьем действии.
Рассвет. На востоке слева появляются первые, чуть приметные отсветы зари, возвещающие восход солнца. Джози сидит на ступеньках в той же позе, обняв Тайрона , словно она и не шевелилась. Он еще спит, и голова его лежит у нее на груди. Лицо его все так же измучено и застыло, как маска мертвеца. Джози устала и, несмотря на свою выносливость, едва сидит. Эта пара производит на редкость трагическое впечатление при бледном свете начинающегося дня – могучая, горестная фигура женщины, держащей в объятиях испитого, немолодого пьяницу, точно он – ее больное дитя.
Сзади слева, из амбара появляется Хоген и на цыпочках подкрадывается к углу дома. Он весь вывалялся в сене, лицо опухло, но маленькие свиные глазки смотрят внимательно и трезво. Заглядывает за угол, видит пару, сидящую на ступеньках, и долго, испытующе всматривается в лицо Джози.
Джози (негромко, мрачным тоном). Брось прятаться. Я слышала, как ты крадешься.
Он виновато выходит из-за угла.
Джози (говорит тихо, но тон у нее властный). Поди сюда, только потихоньку.
Он робко подчиняется и молча подходит к камню, внимательно ее разглядывая; чувствует себя виноватым и глубоко несчастным.
(Тем же тоном, не глядя на него.) Говори тихо. Я не хочу его будить… (загадочно) пока не засияет заря.
Хоген (с тревогой). Как? (Решает, что лучше не задавать вопросов. Видит лицо Тайрона. Невольно вздрагивает и шепчет взволнованно, с испугом.) Господи, спит как мертвый!
Джози (каким-то странным тоном). А как же? Он и есть мертвый.
Хоген. Неужто помер?
Джози. Не говори глупостей. Ты же видишь, что он дышит. Спит как мертвый. Не стой, разинув рот. Сядь.
Тот покорно садится на камень. На лице виноватое выражение, он боится того, что ему сейчас предстоит. Молчание.
(Не смотрит на него. Наконец с горечью спрашивает.) Ну, где же твои свидетели?
Хоген (виновато). Свидетели? (Стараясь изобразить нечто вроде улыбки.) Ох ты господи! Смех один вышел, да и только… Я так напился в трактире, что совсем забыл о нашей затее, еле-еле добрел до дому и завалился на сеновал.
Джози (выражение ее лица становится еще жестче). Врешь.
Хоген. Нет, не вру. Я только что проснулся. Видишь, весь в сене. Вот тебе доказательство, что не вру.
Джози. Я не о том говорю, и ты это знаешь. (С горьким упреком.) Значит, ты только что проснулся? Да? И приполз сюда поглядеть, удалась ли твоя хитрость.
Хоген (виновато). Не пойму, о чем ты говоришь.
Джози. Хватит, отец, врать. На этот раз ты переборщил.
Он хочет оправдаться, но ее взгляд заставляет его смущенно замолчать. Пауза.
Хоген (не выдержав, бормочет). Да ведь если бы я и привел свидетелей, что бы они здесь увидели…
Джози. Ничего. Это ты прав. Ничего. Ровно ничего. (Как-то неестественно улыбается.) Не считая великого чуда, в которое ни они, ни ты все равно не поверили б.
Хоген. Какое чудо?
Джози. Девушку, которая ночью родила мертвое дитя. Ну разве это не чудо из чудес?
Хоген (с беспокойством). Перестань пороть такую дичь. У меня мурашки по спине бегают. (С деланой шутливостью.) Это ты девушка? Да уж, тут без чуда не обошлось. (Хихикает.)
Джози. Я сказала – довольно врать, отец.
Хоген. Что же это я вру? (Замолкает и тревожно вглядывается в ее лицо.)
Она молчит, словно забыв о его присутствии. Глаза ее устремлены на переливчатый небесный свет.
Джози (словно сама себе). Скоро краса разольется по миру, и я смогу его разбудить.
Хоген (не в силах больше сдержать тревогу). Джози, дорогая! Ради всего святого, скажи, что с тобой стряслось? Скажи!..
Джози (лицо ее снова становится жестким и полным горечи). Я же тебе говорю. Ничего.
Хоген. Ничего? Если бы ты видела, какое у тебя лицо…
Джози. Какая женщина не печалится, когда умирает тот, кого она любила? Но душа моя горда.
Хоген (с мучительной болью). Да перестань ты говорить, словно ума лишилась! (Повышает голос, с мстительной злобой.) Послушай! Если Джим Тайрон обидел тебя…
Тайрон шевелится во сне, стонет, прижимается лицом к ее груди, словно ища защиты.
Джози (смотрит на него и обнимает еще крепче. Тихо, баюкая его.) Тише, тише, родной… Отдохни еще немножко. (Сердито оборачивается к отцу, шепотом.) Говорю тебе, тише! Не смей его будить! (Помолчав, спокойнее.) Он меня ничем не обидел. Сама виновата. Думала, что есть еще надежда. Не знала, что он уже умер, что эта пропащая душа пришла ко мне покаяться и найти покой хотя бы на одну-единственную ночь…
Хоген. Джози! Замолчи!
Джози (помолчав, глухо). Он бы никогда меня не обидел. Ты это знаешь. (С усмешкой.) Разве он не говорил, что для него я – красивая и что он меня любит… как умеет. (Просто.) А все дело в том, что он напился и на него нашла странная причуда – ему захотелось заснуть вот так, как он спит. (С деланой грубостью.) Слава Богу, ночь наконец прошла. Я чуть жива от усталости. А обида тут ни при чем…
Хоген. Ты меня не обманывай. Я…
Джози (лицо ее полно горечи, сурово). Тебя не обманывать? Да ведь это ты меня обманул. Хотел через меня наложить свои сальные лапы на деньги, которые он получит!
Хоген. Неправда! Клянусь всеми святыми…
Джози. Да ты поклянешься и на Библии, а потом ее же украдешь! (Сурово) Я тебя позвала не затем, чтобы ты лез не в свои дела. Я тебя позвала затем, чтобы сказать: все твое вчерашнее вранье мне теперь понятно. Ты хотел заставить меня… (Не давая ему заговорить.) Замолчи! Ты и не был пьян. Ты только представлялся, что пьян.
Хоген (тихо). Это я признаю. Но я много выпил, и голова у меня шумела, не то стал бы я мечтать, как последний дурень…
Джози (с горькой насмешкой). Ты – мечтать? Да у тебя одна мечта: заграбастать побольше этих проклятых денег, и плевать тебе, как ты их добыл, кого ограбил или кому причинил горе!
Хоген (глубоко уязвленный, с мольбой). Джози!
Джози. Заткнись. (Едко.) Я знаю, ты уже придумал новое вранье и новые отговорки. У тебя на это всегда хватит ума и хитрости, но ты не старайся. Теперь меня не проведешь. Слишком часто меня обманывал.
Хоген бросает на нее испуганный взгляд, словно сейчас случилось то, чего он давно боялся.
(Продолжает сурово его обличать.) Ты соврал, будто Джим продает ферму. Ты знал, что он вступит в права наследства через несколько дней и уедет в Нью-Йорк. Тебе надо было поскорей что-нибудь предпринять, боялся, что у тебя из-под рук уйдут его денежки.
Хоген (жалким голосом.) Неправда. Дело совсем не в этом.
Джози. Ты видел, как я обижена, что он заставил меня ждать, и этим воспользовался. Ты воспользовался всем, что про меня знал… О, ты это ловко сделал! Можешь собой гордиться… Ты знал, что Джим мне скажет, какое это вранье насчет фермы, но дело будет уже сделано. Что ты заставил меня его позвать, напоить, напиться самой, чтобы потерять всякий стыд… Рассчитывая, что когда я узнаю правду, то полюблю его еще больше и захочу ему еще больше угодить? Не говори, что ты всего этого не задумал заранее, ты ведь хитрая бестия! Да и почему бы, по-твоему, ему на мне не жениться? Если бы он овладел мной и узнал, что я девушка, – тут ты уповал на его честь, на его раскаяние! На то, что он меня по-своему любит и предложит мне выйти за него замуж. Ты рассчитал, что все равно это его здесь не удержит. Он вернется в город, и поминай как звали. Но деньги есть деньги, и, когда он погубит себя до конца, я буду законной вдовой и получу все, что от него останется.
Хоген (жалким голосом). Неправда. Дело совсем не в этом.
Джози. Да чего мне с тобой говорить? Теперь все кончено. Я скажу тебе только одно, отец: я сегодня отсюда уйду, как ушли мои братья. Живи один и плутуй сколько душа просит.
Хоген (помолчав, медленно). Я знал, что ты рассердишься, но я надеялся, что ты будешь счастлива и тебе будет все равно, как…
Джози (словно она его не слышала, глядит на небосклон, где на востоке запылала заря). Слава Богу, вот и заря пришла на землю. Пора. (Хогену.) Ступай в комнату и посиди там, пока он не уйдет.
Он жалобно пытается что-то сказать, но, передумав, покорно проходит на цыпочках мимо нее по ступенькам и тихонько прикрывает за собой дверь.
(Глядит на Тайрона, лицо ее смягчается материнской нежностью. Печально.) Мне так жалко возвращать тебя к жизни, дорогой… Ты хотел бы ведь умереть во сне, правда? (Тихонечко его трясет.) Проснитесь, Джим!
Он стонет во сне и только крепче к ней прижимается.
(Всматривается в его лицо.) Господи, дай ему забыть все горести. Больше я у тебя ничего не прошу. (Расталкивает его сильнее.) Джим! Проснитесь, слышите? Уже пора.
Тайрон (начинает просыпаться, но не открывает глаз. Бормочет). Какого черта? (Смутно ощущая близость женского тела, цинично.) Как, опять? Как всегда? Кто ты, детка? (С раздражением.) Какого черта ты меня будишь?
Джози. Уже рассвело.
Тайрон (все еще не открывая глаз). Рассвело? (Сонно декламирует).
(С иронией.) Все рассветы серы. Спи, детка… и дай мне спать. (Засыпает снова.)
Джози (взволнованно). А этот рассвет не серый, Джим. Он не похож на другие… (Видит, что Тайрон спит, с горечью.) Все забыл. И даже не заметил разницы. (Внезапно отталкивает его от себя и грубо трясет.) Да проснитесь же, Бога ради! Я больше не могу…
Тайрон (еще в полусне). Эй! Не надо буянить, детка. Что? (Проснувшись, моргает, прогоняя сон. Со смутным удивлением.) Джози?
Джози (все еще с горечью). Ну да, она самая, а вы думали, что это какая-нибудь шлюха? (Толкает его.) А ну-ка встаньте, не то заснете опять.
Он с трудом поднимается на ноги, все еще одурманенный сном; тело его затекло и одеревенело.
(Поборов обиду, принимает с ним обычный товарищеский тон, но все время приглядывается, помнит ли он то, что было ночью.) У вас совсем затекли руки и ноги, да и ничего удивительного! Могу вас утешить. Мне еще хуже, ведь я вас держала. (Потягивается, трет онемевшие руки, потешно кряхтит.) Прямо совсем развалилась! Кажется, никогда в себя не приду. (Кинув на него взгляд.) А у вас такой вид, будто вы неизвестно как сюда попали. Небось ровно ничего не помните?
Тайрон (с опаской шевеля руками и ногами, сонно). Не знаю. Дайте прийти в себя.
Джози. Вам надо опохмелиться. (Берет бутылку и бокал, наливает ему.) Нате.
Тайрон (послушно берет бокал). Спасибо. (Отходит и садится на камень, равнодушно держа бокал.)
Джози (наблюдая за ним). Выпейте, не то заснете опять.
Тайрон. Нет, я уже проснулся. Смешно! По-моему, мне не хочется пить. Ну да, голова у меня тяжелая, это правда. Но еще не муторно… Пока.
Джози. Вот и хорошо.
Тайрон. У меня сегодня на редкость приятное, блаженное состояние, словно я крепко спал и мне не снились дурные сны.
Джози. Так оно и было. Кому же это знать, как не мне? Ведь это я прогоняла от вас дурные сны.
Тайрон. Значит, вы… (Внезапно.) Погодите. Теперь я помню, как сидел один за столиком в трактире и мне вдруг безумно захотелось прийти сюда и заснуть, положив вам голову… Ах вот почему вы меня обнимали, когда я проснулся! (Пристыженно.) И вы мне это позволили? Вы с ума сошли, Джози!
Джози. Да я была не против…
Тайрон. Вы небось видели, что я здорово нагрузился?
Джози. Еще бы… Совсем захмелели.
Тайрон. Так почему же вы меня не спровадили?
Джози. А зачем? Я была вам рада.
Тайрон. Господи спаси, сколько же времени я так на вас висел?
Джози. Да всего несколько часов.
Тайрон. Простите, Христа ради, но вы виноваты сами.
Джози. Бросьте вы извиняться! Я была рада, что у меня есть повод полюбоваться на луну.
Тайрон. Да, я помню, какая прекрасная была ночь.
Джози. Правда? Вам как будто нравилось, когда мы сидели вдвоем, до того как вы заснули.
Тайрон. А долго я не спал?
Джози. Недолго. Меньше часу.
Тайрон. Я, верно, надоел вам до чертиков своей пьяной болтовней?
Джози. Не очень, нет… Немножко. Когда вас развезло, вы все бредили, что я вам кажусь красивой.
Тайрон (серьезно). Я не бредил, Джози. Вы были красивая. И сейчас красивая. И всегда будете красивая.
Джози. Ну и чудак же вы, Джим! Вам бы только шутить. Нашел красивую – мною сейчас, под утро, только ворон пугать! Вы небось и на Страшном суде будете зубоскалить!
Тайрон (нетерпеливо). Вы прекрасно знаете, что я не шучу.
Джози (насмешливо). Ладно, ладно, я – красивая, и вы меня любите как умеете.
Тайрон. Ах, «как умею»? Я вам стихи читал? Вот это вам, наверно, трудно было вынести.
Джози. Ничуть. Мне нравилось. Насчет прекрасных ночей и лунного света.
Тайрон. Ну, для этого было хотя бы оправдание. Ночь и правда была необычайная. Я никогда ее не забуду.
Джози. Спасибо, Джим.
Тайрон. А какую чушь я болтал еще – вернее, не я, а хмель во мне?
Джози. Да ничего. Вы больше молчали, сидели грустный, словно в каком-то забытьи. Будто захмелели от лунного света, а не только от виски.
Тайрон. Помню, в трактире мне было очень весело, мы с Филом выпивали, а потом вдруг, без всяких причин, веселье кончилось и я стал печальнее, чем десять Гамлетов разом. (Помолчав.) Надеюсь, я вам не рассказывал грустную повесть своей жизни?
Джози. Да нет… Вы только говорили, будто вам хочется, чтобы эта ночь со мной не была похожа на все другие ночи, которые вы проводили с женщинами.
Тайрон (с отвращением). Не дай мне господи вспоминать о них! (С глубоким чувством благодарности.) Поверьте, Джози, тут было совсем другое. Может, я многого и не помню, но я и сейчас чувствую, что с вами все было, совсем иначе. Да и похмелье не такое, как всегда, нет этого гнетущего отвращения, не жалеешь, что не умер во сне и тебе не надо отвечать за то, что ты говорил и делал ночью.
Джози. Вам нечего жалеть о том, что вы делали ночью. Даю вам слово.
Тайрон (словно ее не слышит, медленно). Трудно даже описать, что я сейчас чувствую. Со мной происходит что-то совсем небывалое. Словно я в мире с самим собой и с этой проклятой жизнью… словно все мои грехи прощены… (Ему становится неловко, он продолжает циничным тоном.) Простите меня за дурацкие бредни, но вы понимаете, что я хочу сказать!
Джози (взволнованно). Да, и я рада, что у вас такое чувство. (Пауза.) Вы говорили, что слишком часто видели серенький рассвет сквозь мутное, немытое окно, а рядом храпит полузнакомая девка…
Тайрон (передернувшись, как в ознобе). Побойтесь Бога! Не напоминайте мне об этом хотя бы сейчас! Не надо мне портить этот рассвет!
Пауза. Она напряженно следит за ним.
(Медленно поворачивает лицо на восток, где небо уже горит всеми цветами необычайно прекрасной зари. Не сводит с нее глаз, вдыхая утренний воздух. Глубоко растроган, но тут же смущается и делает попытку все это осмеять. Цинично.) Бог не пожалел средств на декорацию. Но в театре это делают лучше. Занавес поднимается. Действие четвертое.
Ее лицо застыло от жестокой обиды.
(Поспешно, зло поправляет себя.) Черт бы меня побрал! Зачем я кривляюсь? (С искренним волнением.) Господи, как это прекрасно, Джози! Я… я никогда этого не забуду… того, что было у нас с вами.
Джози (лицо ее проясняется. Просто). Я рада, Джим. Я надеялась, что вы увидите всю эту красоту… я себе даже загадала… мне казалось, что это примета…
Тайрон (не сводя глаз с восходящего солнца, машинально). Какая примета?
Джози. Не знаю. Примета, что у меня… не важно! Забыла. (Переводит разговор на другую тему.) Но вы не думайте, я вас разбудила не только для того, чтобы вы любовались восходом солнца. Тут ведь деревня, мне пора за работу. (Встает, потягивается. За ее товарищеским тоном чувствуется все большее и большее напряжение.) Это и вам намек, Джим. Мне некогда занимать вас разговорами. Будьте умницей, ступайте к себе в трактир. Я знаю, вы поймете, почему я вас гоню. Не подумайте, что мне надоело ваше общество. (Заставляет себя улыбнуться.)
Тайрон (поднимается). Понимаю. (Помолчав, вдруг виновато, скороговоркой.) Один вопрос… Вы уверены, что я ночью не позволил себе ничего лишнего?..
Джози. Ничего. Отвечали шуткой на шутку, как у нас это заведено. Вот и все.
Тайрон. Слава Богу! Я бы этого себе никогда не простил. Я бы не стал вас и спрашивать, если бы у меня не бывало очень скверных выходок, когда я напивался. (Вспоминает, что держит в руке невыпитый виски.) Ну что ж, теперь, пожалуй, выпью. В трактире ничего не допросишься еще целую вечность. (Пьет, приятно удивлен.) Ах, будь я неладен! Это ведь не та отрава, которой меня поил Фил. Настоящий виски! Откуда?.. (И вдруг память к нему возвращается, Джози видит, что он все вспомнил. Лицо его выражает стыд, боль и чувство вины. Он невольно отбрасывает бокал, испытывая отвращение к напитку, вернувшему ему память. Чувствует, что Джози за ним наблюдает, отчаянно старается, чтобы его лицо и голос ничего не выдали.) Настоящий виски… Теперь я помню: вы сказали, что Фил получил его от Тома Ломбардо. Ну ладно, я, пожалуй, пойду, не буду мешать вам работать. Скоро увидимся, Джози. (Поворачивается, чтобы уйти.)
Джози (с ужасом). Нет! Не надо! Мы не скоро увидимся. Мы теперь никогда не увидимся, и я знаю, так лучше для нас обоих, но я не вынесу, если вам будет стыдно того, что вы хотели моей любви. А я ведь так горжусь, что могла вам ее дать. (С улыбкой.) Я надеялась, ради вас, что вы ничего не будете помнить, но раз это не вышло, помните, что моя любовь дала вам хоть ненадолго покой.
Тайрон (смотрит на нее, не сводя глаз, в душе его идет борьба. Запинаясь, бормочет). Не понимаю, о чем вы говорите. Я не помню…
Джози (печально). Ладно, Джим! Тогда и я ничего не помню. Прощайте, и будьте счастливы. (Поворачивается и направляется в дом.)
Тайрон (запинаясь). Подождите! Джози! (Подходит к ней.) Я вам наврал. Я негодяй. Простите меня, Бога ради. Я ничего не забыл. И я рад, что помню. Я никогда не забуду, что вы любили меня. (Целует ее.) Никогда! Слышите, никогда! И я буду вас любить, пока я жив. (Снова целует ее.) Прощайте, и дай бог вам счастья! (Поворачивается и быстро уходит по дороге, не оглядываясь.)
Джози стоит и смотрит ему вслед, потом закрывает лицо руками, опускает голову и плачет. Из ее комнаты появляется Хоген и останавливается на верхней ступеньке лестницы. Он смотрит вслед Тайрону, лицо его полно гнева и горечи.
Джози (почувствовав его присутствие, перестает плакать и поднимает голову. Глухо). Обожди минутку, я сейчас соберу тебе завтрак.
Хоген. А ну его к черту, завтрак! Что я, свинья, чтобы думать только об еде? (С мольбой.) Послушай, родная. Все, что ты говорила о моих плутнях и вранье, – правда. Но дело было совсем не в его деньгах. Я видел, что это последняя возможность, единственная возможность вас друг с другом свести, прекратить ваше дурацкое кривлянье и показать обоим, что вы любите друг друга. Я хотел тебе счастья – правдой или неправдой, не тем путем, так этим, какая мне разница, как бы я его добыл? Я хотел и его спасти и знал, что только твоя любовь может сделать это. Его разговор насчет красоты твоей души меня обнадежил… А если я и думал о его деньгах, то уж только напоследок, да и что дурного, если я хотел для тебя покойной, обеспеченной жизни?.. Разве ты ее не стоишь, разве ты должна всю жизнь прожить в этой халупе, на вонючей ферме и батрачить на меня? (Помолчав, горестно.) Неужели ты не веришь, что я говорю правду? Неужели ты затаила на меня злобу?
Джози (взглядом еще провожает Тайрона, ласково). Я знаю, отец, что это правда. Нет у меня против тебя злобы. Не бойся, что я тебя брошу. Я только так тебя припугнула.
Хоген (покорно, с благодарностью). Спасибо, родная.
Джози (вынуждает себя улыбнуться). Ах ты, старый рыжий козел, плут ты этакий, задумал играть в купидона!
Хоген (лицо его светлеет от радости. К нему почти возвращается прежняя удаль. Язвительно). Да уж напугала, нечего сказать. Я совсем было собрался топиться в пруду у Хардера. И утешение было, что тогда этот ублюдок и глотка не выпьет из своего пруда, чтоб меня не вспомнить.
Но она его не слышит. Мысли ее снова прикованы к удаляющемуся Тайрону.
(С тревогой поглядывает на ее грустное лицо. Мягко.) Не надо, родная. Не мучай себя.
Она по-прежнему не слышит его.
(Принимает обычный, раздраженный тон.) Ты что, до вечера будешь тут прохлаждаться? Живот у меня совсем свело.
Джози (ласково). Ты, отец, из-за меня не расстраивайся. Все прошло и быльем поросло. И мне не больно. Мне только за него горько.
Хоген. За него? (Приходя в ярость.) Ах, провались ты пропадом, сволочь такая…
Джози (пронзительно). Не смей! Я его люблю.
Хоген (стихает, лицо вдруг сразу постарело, стало печальным). Я не про то. Я ведь знаю, – что бы у вас ни случилось, он тебе зла не хотел. Я не его, а всю эту проклятую жизнь… (С оттенком прежней горячности.) И, видит Бог, она этого заслуживает.
Джози продолжает молчать.
(Добавляет жалобно.) А может, и себя проклинал – за то, что я такой нескладный плут и старый дурень…
Джози (поворачивается к нему и старается улыбнуться). Тут я с тобой спорить не стану. (Ласково.) Не горюй, отец. Мне теперь ничего… нам ведь с тобой живется неплохо. (Снова пытается пошутить.) Ей-же-ей, ты меня навек отвадил от мужчин. Никогда уже не будет такого веселья и волнения.
Хоген (подыгрывает ей, сердито). Я вот тебя развеселю, – попробуй только еще поморить меня голодом, солоно тебе придется.
Джози (принимая его игру). Ты мне лучше не грози, старый привереда! Ступай в комнату, сейчас подам тебе завтрак.
Хоген. Вот это разговор. (Идет в дом через ее комнату.)
Джози (доходит до двери, оборачивается, чтобы в последний раз взглянуть на дорогу. Лицо ее полно нежности и печали). Дай Бог, чтобы твое желание исполнилось, любимый, и ты поскорее уснул навсегда. Дай Бог, чтобы ты наконец примирился с собой и обрел покой. (Медленно поворачивается и входит в дом.)
Занавес