Картина первая

Прошел год. Последние недели весны. Ночь. Спальни второго этажа тускло освещены — в каждой горит по свече.

Эбин, упершись кулаком в подбородок, сидит на кровати в своей комнате. Сложные, противоречивые чувства одолевают его. Доносящийся снизу из кухни громкий смех, пьяные возгласы, музыка раздражают и бесят его. Он хмуро смотрит в пол. В соседней спальне рядом с двуспальной кроватью стоит колыбель.

На кухне веселье в разгаре. Вдоль стен на стульях и скамейках, тесно прижавшись друг к другу, сидят фермеры, их жены, деревенские парни и девушки. Все громко разговаривают, смеются. Стол отодвинут — освобождено место для танцев. В глубине, в дверях рядом с бочонком, стоит Кэбот, изрядно подвыпивший, и каждому, кто входит, подносит кружку виски. Присутствующие подталкивают друг друга локтями, пересмеиваются, кивают на Кэбота, отпускают по его адресу колкие словечки. В левом углу в качалке сидит Абби в накинутом на плечи платке. Она бледна, лицо ее осунулось. Она вся в ожидании, не спускает глаз с двери.

В дальнем правом углу сидит долговязый парень с вытянутым глуповатым лицом и настраивает скрипку. Его бесцветные глаза непрерывно моргают, в его усмешке злорадство.

Абби (девушке, сидящей рядом). А где Эбин?

Девушка (насмешливо). Откуда мне знать, миссис Кэбот? Я не видела его вечность. (Многозначительно.) Говорят, с тех пор, как вы здесь, он носа не кажет из дому.

Абби (задумчиво). Да-да. Я заменила ему мать.

Девушка. И об этом тоже говорят, миссис Кэбот. (Поворачивается и что-то шепчет на ухо своей матери, сидящей рядом.)

Абби (некоторое время сидит молча, потом обращается к сидящему с другой стороны соседу). Вы случайно не видели Эбина?

Мужчина (с раскрасневшимся лицом и осоловелыми от возлияний глазами). Нет, не видел. (Подмигивает.) Если вы не знаете, где Эбин, то кто же может знать, где он?

Абби. Он же лучший танцор в деревне. Надо, чтобы он пришел и станцевал.

Мужчина (подмигивает). Может, он укачивает ребенка, а? Мальчик, если не ошибаюсь. Сколько ему уже?

Абби (рассеянно кивает). Две недели. Красив как картинка.

Мужчина. Все матери считают, что их чада красивы. (Толкнув ее локтем; шепотом, хитро.) Послушайте, Абби. Если Эбин вам надоест, вспомните обо мне. (Всматривается в ее непроницаемое лицо и, не дождавшись ответа, что-то пьяно бормочет; встает.) Полагаю, следует еще выпить.

(Подходит к Кэботу, который в это время шумно спорит о коровах с одним из фермеров.) Все пьют.

Абби (как бы про себя). Где же Эбин? Что он сейчас делает?

Хотя слева эти она и произносит очень тихо, ни к кому не обращаясь, однако сидящие поблизости их слышат и передают дальше, сопровождая жестами и смешками. Наконец они доходят до скрипача.

Скрипач (устремив взгляд на Абби; через всю кухню). А я знаю, где он, Абби. Он сейчас в церкви, заказывает благодарственный молебен.

Раздается всеобщий хохот.

Мужчина. По какому поводу? Говори толком.

Все продолжают смеяться.

Скрипач. А как же? (Медлит, дает присутствующим возможность вволю похихикать.) У него родился брат.

Взрыв хохота. Все смотрят то на Абби, то на Кэбота. Хотя Кэбот, стоя в дверях, был занят спором с фермером и не слышал, о чем идет речь, он заподозрил что-то неладное. Выходит на середину кухни. Сразу наступает тишина.

Кэбот. Что это вы тут разблеялись, как стадо баранов? Я пригласил вас пить, есть, танцевать и веселиться, — ну так и веселитесь, черт вас возьми! А вы тут налакались виски, нажрались как свиньи и, вместо того чтобы веселиться, раскудахтались как куры на насесте.

Все возмущены; однако боятся гнева Кэбота.

Скрипач (хитро). Мы ждем Эбина.

Приглушенный смех.

Кэбот (с неприкрытым торжеством). К черту Эбина! С ним покончено. У меня родился сын. Сын! (Он пьян, и, как у пьяного человека, настроение его внезапно меняется.) Никто из вас не смеет смеяться над Эбином! Слышите? Он хоть круглый дурак, но он моя кровь. Он лучше любого из вас. Он весь день гнет спину не меньше, чем я, и любого из вас он заткнет за пояс.

Скрипач. Он и ночью неплохо работает.

Хохот.

Кэбот. Смейтесь вы, проклятые дураки. Ты прав, скрипач. Он может работать и днем и ночью, как и я, если надо.

Старый фермер (еле держится на ногах, простодушно). Никто не может сравниться с тобой, Эфраим. Подумать только — заимел сына в семьдесят шесть лет! Мне шестьдесят восемь — я даже и не пытаюсь.

Все смеются, смеется и Кэбот.

Кэбот (хлопнув старого фермера по спине). Мне жаль тебя. Я и не подозревал: ты такой парень, и вдруг… слабак.

Старый фермер. А я не подозревал, что ты так силен, Эфраим.

Смех.

Кэбот (сразу помрачнев). У меня ее много — силы. Ох как много. Никто из вас не знает, как много ее. (Скрипачу.) Что стоишь как истукан?! Разве у меня не праздник? Мы хотим танцевать! Сыграй им что-нибудь на своей скрипке. Смажь салом свой локоть и двигай!

Скрипач (выпив протянутую старым фермером кружку виски). Начинаю! (Играет.)

Четверо парней и четыре девушки становятся друг перед другом. Они движутся в такт музыке, а скрипач время от времени выкрикивает названия фигур и сопровождает это шутливыми замечаниями в адрес танцующих. Все хлопают в ладоши, пристукивают каблуками. Особенно старается Кэбот. Лишь Абби остается безучастной, она сидит и не спускает глаз с дверей.

Джим, поверни партнершу направо! Вот так! Обними за талию! Покрепче, не бойся, мамаша не видит!

Смех.

Меняйтесь партнерами, да побыстрее. Теперь ты довольна, Эсси? Руб тебе больше нравится? Взгляни, как она зарделась! Что ж, жизнь коротка, любовь тоже, — так говорят люди.

Смех.

Кэбот (пристукивая ногой). Давайте, ребята, покажите, на что вы способны! Не отставайте, девушки!

Скрипач (подмигивая присутствующим). Из всех семидесятишестилетних, каких я встречал когда-либо, вы самый что ни на есть молодец, Кэбот. Вот только глаза малость подкачали.

Сдержанный смех. (Продолжает, не давая возможности Кэботу ответить.) Променад! Сара, ты похожа на невесту, от которой жених отказался. Больше жизни, выше голову! Никогда не теряйте надежды. Боже мой, взгляните на Джонни Кука, — как он поднимает ноги. Не много же сил останется у него для завтрашней работы!

Смех.

Кэбот. Еще! Еще! Жмите! (Не в силах более себя сдерживать, врывается в круг танцующих, расталкивает их, дико размахивает руками.) Дайте мне место. Разойдитесь с моей дороги! Я покажу, как надо танцевать! Вы какие-то вареные, разве так танцуют? (Раздвигает круг.) Все отступают к стенкам и осуждающе смотрят на Кэбота.

Скрипач (провоцируя). Давай, Эфраим! Давай! (Снова играет.)

Кэбот пускается в пляс. Танцует хорошо, задорно, затем начинает импровизировать, выкидывая невероятные коленца: прыгает, стучит каблуками, ходит гоголем по кругу. Сгибается в три погибели, выпрямляется, дергается, как мартышка. Все, что он выделывает в каком-то диком индейской танце, сопровождает выкриками.

Кэбот. У-оп! Глядите! Глядите! Семьдесят шесть лет! Тверд, как железо! Меня никто не победит. Никто не сравнится, — глядите! Я доживу до ста лет! Я бы пригласил вас на мой юбилей, да вы к тому времени все перемрете. Вы — слабое поколение. Ваши сердца не красные, — розовые; в ваших жилах не кровь — вода. У-оп! Глядите! Я единственный мужчина, достойный внимания. Я убивал индейцев еще тогда, когда вас и на свете-то не было. Я сдирал с них скальпы. У-оп! У меня на спине шрам, — могу показать! Целое племя гналось за мной, я бежал, а стрела торчала у меня меж лопаток. Но я им отомстил! Око за око, зуб за зуб — вот мой закон! У-оп! Глядите на меня! Могу прошибить потолок! У-оп!

Скрипач (обессилев, опускает смычок). С меня хватит, Кэбот. Ну и силищи в вас!

Кэбот (доволен). Значит, и ты сдался? Но ты играл хорошо, — на, пей! (Наливает виски себе и скрипачу.) Они пьют. Выражение лиц присутствующих — холодное, враждебное. Наступает мертвая тишина. Скрипач отдыхает. Кэбот, прислонившись к бочонку, тяжело дышит, озирается по сторонам.

Эбин наверху встает с кровати и на цыпочках выходит из комнаты. Вскоре он появляется в соседней спальне. Тихо, крадучись, подходит к колыбели и смотрит на ребенка. На лице его отражаются то растерянность, то смущение, то нежность. С момента, когда Эбин оказывается у колыбели, Абби овладевает беспокойство. Она, не выдержав, встает и подходит к Кэботу.

Абби. Я поднимусь, взгляну на ребенка.

Кэбот (с нежностью). Ты очень слаба. Может, помочь тебе?

Абби. Ничего, я сама. Я скоро вернусь.

Кэбот. Не утомляй себя. Помни, ты нужна ему — нашему сыну. (С нежностью ухмыляется, проводит рукой по ее спине.)

Абби (ее передергивает от этого прикосновения). Не надо. Я иду… (Уходит.)

Кэбот смотрит ей вслед. Присутствующие перешептываются. Кэбот оборачивается, все замолкают.

Кэбот (все еще тяжело дышит, пот струится со лба). Голова чуть закружилась. Пойду на двор, подышу свежим воздухом. Скрипач, играй. Танцуйте, пойте. Вот (хлопает по бочонку) тут еще есть виски. Веселитесь. Я ненадолго. (Уходит, прикрыв за собой дверь.)

Скрипач (язвительно). Не торопись ради нас.

Сдержанный смех. (Подражая Абби.) Где Эбин?

Смех сильнее.

Женщина (громко). То, что произошло в этом доме, — понятно, как дважды два. Иначе и не могло быть.

Абби появляется в дверях спальни. Она останавливается, смотрит на Эбина глазами, полными любви и обожания. Эбин ее не видит.

Мужчина. Тише! Может, он подслушивает за дверью. Это на него похоже.

Все шепчутся-будто поземка метет сухие листья. Кэбот сходит с крыльца, останавливается у калитки, облокотившись на нее. Моргая, смотрит на небо. Абби бесшумно подходит к Эбину, становится рядом.

Эбин (вздрагивает). Абби!

Абби. Тише. (Обнимает его, они целуются, затем склоняются над колыбелью.) Разве он не красив? Весь в тебя.

Эбин (доволен). Разве? Я бы этого не сказал.

Абби. Как две капли воды.

Эбин (насупившись). Мне это не по душе, Абби. То, что принадлежит мне, — принадлежит ему. И так всю жизнь. С этим надо кончать.

Абби (прикладывая палец к губам). Надо ждать, Эбин. Надо запастись терпением и ждать. Что-нибудь да случится. (Обнимает его.) А теперь мне пора вниз.

Эбин. Я пойду во двор. Я больше не в силах слышать эту скрипку и смех.

Абби. Не терзай себя, милый. Я люблю тебя. Я люблю, слышишь? Поцелуй меня.

Они обнимаются и так продолжают стоять у колыбели.

Кэбот (во дворе). Томит меня что-то. Даже музыка не может заглушить это нечто. Оно преследует меня всюду. Таится в углах, шумит в вязах, скребется в трубе, карабкается по крыше. Оно — всюду, и не убежишь никуда. Нет покоя ни дома, ни среди людей. (Вздыхает.) Пойду побеседую с коровами, хорошо с ними… (Устало бредет к коровнику.)

Скрипач. Эй, теперь можем и повеселиться, — он ушел! Старого подлеца одурачили! Это надо отметить как следует! (Ударяет смычком по струнам.) Начинается настоящее веселье. Танцует молодежь.

 

Картина вторая

Прошло полчаса. Эбин стоит у ворот, смотрит на небо. На его лице немая боль. Из коровника возвращается Кэбот. Он идет медленным, тяжелым шагом, голова опущена. Когда он замечает Эбина, на лице появляется злая торжествующая улыбка. Проходя мимо Эбина, похлопывает его по спине. Из кухни доносятся пьяные голоса, смех, музыка.

Кэбот. Вот ты, оказывается, где!

Эбин (вздрагивает, смотрит на него с ненавистью. Мрачно). Да.

Кэбот (насмешливо). Почему же ты не был на танцах? Все спрашивают, где Эбин?

Эбин. Ну и пусть спрашивают.

Кэбот. Там много хорошеньких девушек.

Эбин. Черт с ними.

Кэбот. Тебе пора уже жениться на одной из них.

Эбин. Я ни на ком не женюсь.

Кэбот. Чудак, ты бы мог таким образом поделить ее ферму, получить половину.

Эбин (усмехаясь). Как это сделал ты? Я так не хочу.

Кэбот (уязвлен). Ложь! Это родные твоей матери пытались украсть у меня мою ферму.

Эбин. Люди говорят иначе. (После молчания, с вызовом.) Мне беспокоиться нечего, у меня есть ферма.

Кэбот (насмешливо). Где, если не секрет?

Эбин (кивнув на дом). Вот она.

Кэбот (откидывает назад голову, хохочет). Ха! У него есть ферма! Ну и ну! Какой молодец!

Эбин (сдерживая себя, мрачно). Поживем — увидим.

Кэбот (смотрит на Эбина подозрительно, старается понять, что он имеет в виду. Пауза. Доверительно). Я-то увижу. А вот ты? Ты же слепой щенок!

Эбин смеется.

Ты чего усмехаешься?

Эбин отворачивается, не отвечая. (Распаляясь.) Боже праведный! Придурок ты! И в голове-то мякина. (Видя, что Эбин не реагирует, свирепеет.) Если бы ты не был от рождения ослом, — давно бы понял, что здесь тебе ничего не перепадет. Ни одной горсти земли, ни одного камня. Особо теперь, когда у меня родился сын. После моей смерти ферма перейдет ему. Но я проживу еще до ста лет, до ста лет, чтоб одурачить вас всех. К тому времени ему будет столько, сколько тебе сейчас.

Эбин (вызывающе). Ха!

Кэбот (в бешенстве). Он еще хакает! Ты надеешься всех провести. Но ферма будет не только его, но и Абби, а ее-то тебе не обдурить. Ей известны твои штучки, она тебя раскусила. Думаешь, я не знаю, что ты увивался вокруг нее, пытался соблазнить. Она мне все рассказала. (Взметнув кулаки.) Ты… ты… безмозглый дурак!

Эбин (наступая на него; в ярости). Врешь, подлец! Абби не могла этого сказать.

Кэбот (торжествует, видя, как потрясен Эбин). Не могла? Когда я ей сказал, что выбью твои мозги, подкину их повыше этих вязов, она ответила: "Кто же тогда будет помогать тебе в работе, это неразумно". Она сказала, что она и я, мы должны заиметь сына. Я пообещал ей, что, если родится сын, она может просить у меня все что угодно. Она попросила выбросить тебя, чтобы ферма после моей смерти перешла к ней. (Со злорадством.) И ферма теперь ее, а твоя — только пыль на дороге! А вот теперь посмейся!..

Эбин (в немом ужасе, окаменев от горя и ярости, неожиданно начинает хохотать, его передергивает судорога). Ха-ха-ха! Так вот какова ее игра. Я это подозревал… Я с самого начала подозревал… Но я… Так, значит, все это было ложью? (Кричит.) Все было обманом? Я убью ее! (Бежит к крыльцу.)

Кэбот (опережает его, преграждает дорогу). Ты не посмеешь ее тронуть.

Эбин. Прочь с дороги!

Эбин пытается оттолкнуть Кэбота, но тот хватает его за руку. Начинается яростная борьба. Старик намного сильнее Эбина. Ему удается схватить сына за горло, прижать к стене. В это время на крыльце появляется Абби.

Абби (сдавленный крик вырывается из ее груди). Эбин! Эбин! (Сбегает с лестницы.) Эфраим! (Повисает у Кэбота на руке.) Отпусти его, Эфраим. Ты задушишь его.

Кэбот разжимает пальцы и сильно толкает Эбина, так что тот, отлетев в сторону, падает. Эбин дышит с трудом. Абби с криком опускается на колени, пытается его голову положить к себе на колени, но он отталкивает ее.

Кэбот (торжествующе). Не бойся, Абби, я и не собирался его убивать. Он не стоит того, чтобы из-за него меня повесили. Мне семьдесят шесть, а ему нет и тридцати, — и он вздумал со мной тягаться! Со мной! Вот и поплатился за это. Видит бог, со мной не так легко справиться. И с ним — он сейчас наверху спит в своей колыбели. Он во всем будет похож на меня! Я воспитаю его. А теперь пойду веселиться, сегодня у меня праздник! (Идет к крыльцу, затем оборачивается и говорит с усмешкой.) Вряд ли, конечно, но если этот дурак вздумает приставать к тебе, — крикни. Клянусь богом, я спущу с него штаны, всыплю как следует. (Исчезает в доме, через минуту уже слышны его громкие выкрики: "У-оп!")

Абби (трепетно). Эбин… Тебе больно? (Пытается его поцеловать.)

Эбин (отталкивает ее, приподымает голову, садится, смотрит по сторонам, вытаращив глаза; хрипло). Иди к черту!

Абби (изумленно). Это я, Эбин. Ты что, не узнаешь меня?

Эбин (смотрит на нее с ненавистью). О, теперь… я знаю тебя! (Рыдает.)

Абби (боязливо). Что случилось, Эбин? Почему ты смотришь на меня с такой неприязнью?

Эбин. Я ненавижу тебя. Я ненавижу… Шлюха, хитрая шлюха!

Абби (отпрянув назад, в ужасе). Эбин!.. Что ты говоришь!

Эбин (поднимаясь на ноги). Каждое твое слово — ложь. Ты все время лгала мне. С тех пор как мы вместе. Ты говорила, что любишь меня…

Абби (искренне). Да, я люблю тебя… (Берет его руку, но он отдергивает ее.)

Эбин (продолжает твердить свое). Ложь! Ты превратила меня в дурака. И я поддался — безмозглый осел. Ты только и знала, что вела свою коварную, змеиную игру. Меня ты заставила лечь с тобой, чтобы заиметь сына, которого он считает за своего, а от него добилась обещания выгнать меня и отдать тебе ферму. (С ненавистью.) Ты — дьявол, не может человек быть таким подлым.

Абби (ошеломленно). Он это сказал тебе?

Эбин. Разве это не так? Не лги хоть сейчас.

Абби (с мольбой). Эбин, выслушай меня. Ты должен меня выслушать. Это было давно… Ты тогда презирал меня, бегал к Минни… А я любила тебя. Я была как безумная. Я хотела тебе отомстить…

Эбин (перебивая, с мучительной страстью). Лучше бы ты умерла тогда. Лучше бы мы оба умерли. Не видеть все это, не слышать… (Яростно.) Но я отомщу тебе. Отомщу вам обоим. Я буду молиться, чтобы моя мать вернулась мне помочь, чтоб она прокляла вас.

Абби (задыхаясь). Не надо, Эбин! Не надо! (Бросается перед ним на колени, плачет.) Я не хотела тебе ничего дурного. Прости меня!

Эбин (не слышит ее слов; яростно). Я рассчитаюсь с этим старым хрычом… и с тобой! Потом я оставлю вас вдвоем, чтобы вы травили друг друга, и моя мать будет являться вам по ночам, а сам уеду на Запад, в Калифорнию — к Симу и Питеру.

Абби (в ужасе). Нет, ты не бросишь меня! Ты не можешь!

Эбин (твердо). Говорю тебе — уеду. А когда разбогатею, вернусь и отберу ферму, которую он украл у меня. Я вышвырну вас обоих, и твоего сына вместе с вами! Вы будете просить Христа ради и подохнете где-нибудь на дороге. (Он на грани истерики.)

Абби (содрогается, говорит робко). Мой сын — он и твой, Эбин.

Эбин (страдая). О, если бы он не появился вовсе! Лучше бы он умер сейчас. Лучше б я его никогда не видел! Ты заимела его в своих гнусных целях. Это его появление все изменило!

Абби (нежно). До того как он появился, ты верил, что я люблю тебя?

Эбин. Я был слеп как крот.

Абби. А теперь не веришь?

Эбин. Ха! Верить лживой воровке?

Абби (вздрагивает, затем робко). А любил ли ты меня вообще до этого?

Эбин (задыхаясь). Ты дурачила меня!

Абби. Ты не любишь меня больше?

Эбин (в бешенстве). Я ненавижу тебя!

Абби. Ты уезжаешь, оставляешь меня, и все потому, что у нас родился сын?

Эбин. Я уеду на рассвете. И пусть бог отправит меня в ад, если я это не сделаю!

Абби (после паузы, сдержанно). Если его появление сделало все это — убило твою любовь, отняло тебя, мою единственную радость — радость, какую я когда-либо знала, чистую как небо… Если это так… то я ненавижу его, несмотря на то, что я его мать.

Эбин (с горечью). Ложь. Ты любишь его! Он украл ферму для тебя! (Судорожно.) Дело не в ферме, пойми! Ты обманула меня. Клялась, что любишь, и лгала… чтобы заполучить ферму.

Абби (обезумев). Он не украл!!! Я убью его! Я люблю тебя. Я докажу тебе…

Эбин (резко). Хватит лгать! Мне все ясно! Прощай. Мы больше не увидимся.

Абби (побледнев). Ты даже не хочешь поцеловать меня хоть раз за всю нашу лю…

Эбин (жестким голосом). Не хочу! И постараюсь забыть, что когда-то мои глаза глядели на тебя!

Абби. Эбин! Погоди. Ты не можешь уйти так… Я должна тебе сказать…

Эбин. Я пошел к ним — буду пить и плясать.

Абби (повиснув у него на руке; горячо). А если бы он не стал между нами, если бы я убедила тебя, что у меня не было злого умысла заполучить ферму. Мы бы по-прежнему любили бы друг друга и были бы счастливы, как это было еще совсем недавно. Если б я убедила, ты опять полюбил бы меня и не бросил? Скажи!

Эбин (тронут). Пожалуй. (Стряхнув ее руку, с горькой улыбкой.) Но ты же не бог!

Абби (ликуя). Но помни, ты обещал. (Тихо.) Может, и в моей власти кое-что.

Эбин (вглядываясь в нее). Ты начала заговариваться. (Идет к крыльцу.) Я иду танцевать!

Абби (кричит ему вслед). Я докажу тебе! Я докажу, что люблю тебя больше…

Последние слова Эбин уже не слышит, — он вошел в дом. (Остается стоять на месте, смотрит ему вслед; в голосе — отчаяние.)…больше всего на свете!

 

Картина третья

На рассвете следующего дня. Видны кухня и спальня Кэбота. Эбин на кухне сидит за столом, подперев подбородок кулаками. У него отсутствующее выражение лица, он бледен. Горит свеча. Возле Эбина на полу — матерчатый саквояж.

Наверху в тускло освещенной комнате спит Кэбот. Абби склонилась над колыбелью, прислушивается. Глаза ее полны отчаянья и ужаса, она начинает рыдать и хочет упасть перед колыбелью на колени. В это время Кэбот во сне стонет, поворачивается на бок, и Абби берет себя в руки; пятясь, исчезает за дверью. Тишина. Абби врывается на кухню, подбегает к Эбину, обнимает его и страстно целует. Эбин продолжает сидеть, не шелохнувшись, глаза его устремлены перед собой.

Абби (истерично). Я сдержала свое слово, Эбин! Я решилась. Я доказала, что люблю тебя больше всего на свете. У тебя больше нет причин сомневаться во мне.

Эбин (безразлично). Теперь это уже не имеет значения. Что бы ты ни сделала.

Абби (дико). Не говори так. Поцелуй меня, Эбин. Мне надо, чтобы ты меня поцеловал. Скажи, что ты любишь меня!

Эбин (прикоснувшись губами к ее щеке). Это на прощанье. Я скоро уйду.

Абби. Нет-нет! Теперь?.. И теперь ты уйдешь?

Эбин (размышляет вслух). Я о многом думал… Я ничего отцу не скажу. А мать моя будет приходить по ночам, — тебе не уйти от нее. Сказать ему все, он возненавидит ребенка, будет срывать на нем свою злость. (Голос его становится мягче, теплеет). Я не хочу этого. Ребенок ни при чем, он не виновен. (Со странной гордостью). И он похож на меня. Видит бог, он мой! Когда-нибудь я, возможно, вернусь…

Абби (она слишком поглощена собственными мыслями, чтоб слушать его; молящим голосом.) Нет причин, чтобы ты уходил. Какой смысл уходить, когда больше нет причин… Все — как прежде… Нас ничто не разделяет… После того, что я сделала, — нет причин, Эбин.

Эбин (ее голос настораживает его. Он смотрит на нее с испугом). Ты вся дрожишь, на тебе лица нет. Что ты натворила?

Абби. Я… я… убила его.

Эбин (ошеломлен). Убила?

Абби (тупо). Да.

Эбин (после молчания, как бы очнувшись). Ну что ж! Поделом ему. Но надо торопиться, надо предпринять что-то. Надо обставить все так, будто он сам… в пьяном виде. Все видели, что он вчера был пьян вдребезги, они подтвердят.

Абби (дико). Нет! Нет, Эбин! Не его я убила! (Смеется как безумная). Мне надо было убить его! Как же я не подумала… Конечно, его… Почему ты не подсказал мне?! Почему?..

Эбин (испуганно). Кого ты убила? Говори же!.. (Пауза.)

Абби. Не его.

Эбин (лицо его становится мертвенно-бледным). Ребенка?

Абби (тупо). Да.

Эбин (падает как подкошенный на колени, голос его дрожит.) Боже всемогущий! Мама, где ты была, почему ты не остановила ее?!

Абби (просто). В первую нашу ночь мама ушла и больше не возвращалась.

Пауза. Эбин роняет голову на грудь, его бьет как в лихорадке. (Отрешенно). Я накрыла его подушкой. И он перестал дышать. Задохнулся. (Начинает тихо плакать.)

Эбин (ярость перемешивается с горем). Он был похож на меня. Он был моим, будь ты проклята!

Абби (глухо и отрывисто). Я не хотела… Я ненавидела себя за то, что делаю. Я любила его, он был так красив — вылитый ты, но тебя я любила больше. А ты уходил. Далеко… Я бы никогда тебя больше не увидела. Не целовала бы тебя. Не была бы рядом. Ты сказал, что ненавидишь меня из-за него. Говорил, что ненавидишь его и хотел бы, чтобы он умер. Ты сказал, что, если бы не он, все было бы по-прежнему.

Эбин (не в силах это выносить; вскакивает в бешенстве на ноги. Угрожает ей, протягивая руки к ее горлу). Врешь! Я не говорил тебе этого! И не помышлял даже! Да я лучше свернул бы себе шею, чем причинил хоть малейшую боль ему.

Абби (с мольбой; опускаясь на колени). Не мучай меня, Эбин, не смотри на меня с ненавистью. После того, что я сделала ради тебя, ради нас… Я хотела, чтоб мы снова были счастливы.

Эбин (яростно). Замолчи, или я убью тебя! Я разгадал твою игру — опять то же самое! Ты — убийца, ты убила ребенка и теперь хочешь свалить вину на меня!

Абби (стонет, зажав уши руками). Не надо, Эбин, перестань… (Пытается обхватить его ноги.)

Эбин (в ужасе отступая.) Не прикасайся ко мне! Ты злодейка! Как ты могла убить это бедное маленькое существо. Ты продалась дьяволу! (Вновь приходя в ярость.) Я знаю, почему ты убила его. Ты решила захапать, захапать то последнее, что ты мне оставила. Ты видела, что он похож на меня, ты знала — он мой, и не могла снести этого! Я знаю тебя! Ты убила его за то, что он был мой! (Обезумев, мечется по комнате, подбегает к Абби, трясет перед ней кулаками.) Но я отомщу тебе! Я позову шерифа. Я ничего от него не скрою! Я расскажу ему все — все, что здесь произошло, потом уйду. Уеду на Запад. В Калифорнию… там золото, золотые россыпи! Уеду! (Речь его становится прерывистой, он то бормочет, то выкрикивает отдельные слова.) Я пойду к шерифу. Пусть он заберет тебя, запрет. Я не могу тебя видеть. Убийца и воровка! Ты все еще искушаешь меня. Я передам тебя шерифу! (С рыданиями выбегает из дома, огибает угол и бегом бросается на дорогу.)

Абби (встает, бежит к двери, кричит ему вслед.) Я люблю тебя, Эбин! Слышишь, я люблю тебя! (Ослабев, хватается за дверь.) Мне все равно, что ты сделаешь, лишь бы снова любил меня. (Держась за дверь, медленно сползает на пол.)

 

Картина четвертая

Прошел час. Видны, как и в предыдущей картине, кухня и спальня Кэбота. Рассвело. Первые лучи солнца освещают верхушки вязов.

Абби на кухне сидит за столом, спрятав лицо в ладони. Наверху Кэбот ворочается в постели, затем просыпается как от толчка, смотрит в окно, издает звук удивления и раздражения, сбрасывает одеяло, начинает торопливо одеваться.

Кэбот (не сомневаясь, что Абби рядом). Черт возьми, Абби. За последние пятьдесят лет я ни разу так поздно не просыпался. Солнце уже светит вовсю. Всему виной виски и танцы. Старею, видно. Надеюсь, Эбин уже работает. Ты должна была меня разбудить, Абби. (Заметив, что рядом никого нет, удивлен.) Где же она? Вероятно, готовит завтрак. (На цыпочках подходит к колыбели.) Доброе утро, сынок. (Заглядывает в колыбель, говорит с гордостью.) Красив, как на картинке. Спит… Не орет по ночам, как большинство из них. (Тихо выходит из комнаты, спускается на кухню, успокаивается, увидев Абби.) Вот ты где! Готовишь мне завтрак?

Абби (не двигаясь). Нет…

Кэбот (подходит к ней, почти нежно). Тебе нехорошо?

Абби. Нет.

Кэбот (кладет руку ей на плечо, она вздрагивает). Ты бы прилегла ненадолго. Скоро он проснется и потребует есть. У него аппетит…

Абби (вздрагивает, затем бесстрастно). Он никогда не проснется.

Кэбот (весело). Нет, он в меня. Он не соня…

Абби. Он мертв.

Кэбот (растерявшись). Что?

Абби. Я убила его.

Кэбот (в ужасе отступая). Ты пьяна… или ты сошла с ума? Или…

Абби (поднимает голову; глядя в его глаза, громко). Говорю тебе — я убила его. Задушила. Иди взгляни, если не веришь!

Кэбот (смотрит на нее, веря и не веря, затем в мгновение ока оказывается наверху, бросается к колыбели, дотрагивается до ребенка; страх и ужас охватывают его; отпрянув от колыбели). Боже всемогущий!.. Боже всемогущий! (Спотыкаясь, волоча ноги, выходит из комнаты, спускается на кухню. Все еще не может опомниться. Подходит к Абби, хрипло.) Почему ты это сделала?

Молчание. (Грубо хватает ее за плечо, трясет.) Я спрашиваю — почему ты это сделала? Лучше скажи, или…

Абби (вскочив, отталкивает его с такой яростью, что он отлетает в сторону; в голосе ее ярость и ненависть). Не прикасайся ко мне! Какое у тебя право спрашивать о нем? Не твой он, понял? Думаешь, я согласилась бы родить от тебя? Да я бы удавилась лучше!.. Я ненавижу тебя и ненавидела всегда. Если бы бог наградил меня умом, я убила бы тебя, а не его. Я ненавижу тебя. Я люблю Эбина. Да, Эбина! С первого дня, как увидела. И ребенок его, мой и его, — не твой…

Кэбот (пораженный, в ужасе смотрит на нее; после долгого молчания, с трудом подыскивая слова). Вот, оказывается, что… Вот что тяготило меня… таилось по углам, шумело в вязах!.. А ты лгала… держалась от меня подальше, говорила, что понесла. (Отрешенно.) Он мертв, конечно. Я видел. Он мертв. Бедный мальчик! (Слезы текут по его лицу).

Абби (истерично). Не смей! Не смей! (Рыдает.)

Кэбот (собравшись с силами, выпрямляется, лицо становится суровым; цедит сквозь зубы). Мне надо превратиться в камень, чтоб не сойти с ума. (Полностью взяв себя в руки.) Если он… Эбина — я рад, что он мертв. Я подозревал… Я чувствовал что-то неладное. Холодно было в доме, одиноко как-то… Вот и шел к коровам, меня тянуло к ним. Да, я подозревал. Не радуйся, тебе не до конца удалось меня одурачить: я подозревал. Слишком я стреляная птица! (Смотрит на нее, усмехается.) Значит, будь ты умнее, убила бы меня, а не его? Ну что ж! Мне долго жить — до ста лет. Тебя повесят. Этого требуют суд божий и закон. Я приду, когда тебя буду вешать. Пойду за шерифом. (Идет к двери.)

Абби (тупо). Не старайся. Эбин уже пошел за ним.

Кэбот (удивленно). Эбин?

Абби. Да.

Кэбот. За шерифом?

Абби. Да.

Кэбот (поразмыслив). Освободил меня от хлопот, и на том спасибо. Тогда пойду работать. (Подходит к двери, оборачивается). Он должен был быть моим сыном, Абби. Ты должна была бы любить меня. Я — муж твой. Если бы ты любила меня, я не побежал бы за шерифом. Что бы ты ни сделала.

Абби (защищая Эбина). Значит, у него есть причины пойти и рассказать, которых ты не знаешь.

Кэбот (сухо). К твоему благу, надеюсь! (Выходит из кухни, идет к воротам, останавливается и устремляет взор на небо. Его самоконтроль ослабевает, он кажется старым и усталым. В отчаянии бормочет.) Боже всемогущий, я никогда не был так одинок! (Заслышав шаги слева, берет себя в руки.) В ворота вбегает Эбин. Он тяжело дышит, смотрит по сторонам, у него вид сумасшедшего. (Хватает его за плечо.) Сказал шерифу?

Эбин (кивает головой). Ага.

Кэбот (швыряет Эбина на землю, смеется — уничтожающе и презрительно). Слизняк! (Идет к коровнику, хохочет, затем оборачивается, говорит мрачно, с угрозой.) Как только шериф уведет ее, убирайся на все четыре стороны! Убирайся, или — видит бог — ему придется прийти еще раз, чтобы забрать меня за убийство! (Уходит.)

Эбин (вскакивает, бежит в дом. Ворвавшись на кухню, подбегает к Абби, падает перед ней на колени). Прости меня! Прости!

Абби (радостно). Эбин! (Целует его и прижимает его голову к своей груди.)

Эбин. Я люблю тебя! Прости меня!

Абби (наклоняется, исступленно целует его). За эти твои слова я готова все тебе простить.

Эбин (в отчаянии). Но я сказал шерифу. Он придет за тобой.

Абби. Теперь мне ничего не страшно.

Эбин. Он еще спал, я разбудил его и рассказал. Он ответил: "Подожди во дворе, я оденусь". Я ждал, а сам все думал о тебе, сердце разрывалось! Я понял, что люблю тебя. Я всегда буду любить.

Абби (гладит его по голове; нежно). Глупый…

Эбин. Я бросился назад. Через поля и леса… и думал… Абби, у нас еще есть время. Мы успеем скрыться…

Абби (отрицательно качает головой). Нет, Эбин. Я приму наказание. Мне надо расплачиваться за грех.

Эбин. Тогда пусть поплачусь и я.

Абби. Но ты ничего худого не сделал.

Эбин. Это я подсказал тебе… Я хотел, чтобы он умер… Я надоумил…

Абби. Нет, Эбин. Я все сделала одна.

Эбин. Я виновен так же, как и ты. Если бы мы не согрешили…

Абби (подняв голову, как бы бросая вызов богу). Я не считаю это грехом. Я даже не прошу тебя, господи, простить мне это.

Эбин. Я тоже… Но наш общий грех привел к убийству. Значит, и я виновен. Я так и скажу шерифу. А если ты станешь отрицать, я скажу, что мы вдвоем замыслили убийство, и мне поверят, потому что все они подозревали нас, и это им покажется правдоподобным. Да и на самом деле — я надоумил тебя.

Абби (склонив голову на его грудь; рыдая). Нет. Я не хочу, чтоб ты страдал!

Эбин. Я тоже должен расплачиваться за грех. Оставшись на свободе, я буду мучиться больше. Если даже я уеду на Запад, — я буду думать о тебе день и ночь и мучиться. Разве я могу жить и сознавать (понизив голос), что ты… мертва, — разве я могу? В неволе и в смерти, в раю, в аду — только с тобой. (Смотрит ей в глаза, старается улыбнуться.) Если я разделю с тобой наказание, я не буду чувствовать себя одиноким.

Абби (без прежней настойчивости). Я не могу тебе позволить, Эбин. Не могу!

Эбин (целует ее; с нежностью). Этим ты себе не поможешь. На этот раз я победил тебя.

Абби (со слабой улыбкой, очень нежно.) Я и не хотела тебя побеждать.

Эбин (прислушиваясь). Слышишь? Шаги… За нами пришли.

Абби. Нет, эти шаги уж я-то знаю. Не отвечай ему, что бы он ни говорил. Не связывайся с ним. Я тоже буду молчать.

Входит Кэбот. Он очень возбужден. Эбин продолжает стоять на коленях перед Абби, она обняла его, они неподвижны.

Кэбот (молча смотрит на них, затем мстительно). Недурная парочка убийц. Воркуете? Вас надо повесить на одном суку и оставить висеть и в жар и в холод — в назидание таким старым дуракам, вроде меня, за стремление вырваться из своего одиночества. И в назидание молодым дуракам, чтобы они не давали воли своей похоти. (Пауза. Лицо становится напряженным, глаза начинают бегать. Выглядит несколько ненормальным.) Не работается мне что-то сегодня. Интерес пропал. Я решил покинуть ферму. Ну ее к черту! Выгнал коров в лес, на волю — пусть гуляют. Их освободил и сам освободился. Сегодня же уйду отсюда. Подожгу, дом и буду смотреть, как он горит… Только пепел и останется. А поля — богу, чтоб никто и никогда не притронулся к ним. Сам уеду в Калифорнию — к Симеону и Питеру. Они хоть и дураки, но они мои сыновья, — Кэботы все вместе найдут сокровища Соломоновы. (Дурачась.) У-оп! Уходя, что ж они пели? А… "О Калифорния", — кажется, так? Я поплыву в Калифорнию на лучшем корабле. У меня есть деньги! (Становится на колени, поднимает половицу, под которой когда-то спрятал деньги.) Вы бы их давно украли, если бы знали, где они. А они — здесь. (Шарит рукой, не находит, шарит вновь. Наступает мертвая тишина. Садится на пол, смотрит на Эбина мутными, как у мертвой рыбы, глазами, хватает ртом воздух, вот-вот лишится сознания, делает несколько судорожных вдохов — выдавливает наконец улыбку.) Так, значит, ты их все же украл?

Эбин (спокойно). На эти деньги я откупил их долю в ферме, оплатил проезд в Калифорнию.

Кэбот (язвительно). Ха! (Начинает приходить в себя. Медленно поднимается на ноги.) Это бог им отдал деньги — не ты. Может, на Западе и легко добыть золото, но это не божье золото. Оно не для меня. Я вновь слышу его голос. Опять говорит мне — быть твердым и оставаться здесь. Он велел тебе украсть деньги, он уберег меня от соблазна. Здесь — я под защитой его. (Пауза. С грустью.) Так одинок я еще никогда не был, и я стар, боже! (Ожесточаясь.) Что вы от меня хотите? А разве бог не одинок? Разве он не жесток? (Умолкает.)

Слева появляется Шериф и с ним еще двое. Все трое осторожно подходят к двери. Шериф стучит в дверь прикладом пистолета.

Шериф. Именем закона — откройте!

Кэбот. Они пришли за вами. (Выходит открыть дверь.) Входи, Джим. Они здесь, Джим, в целости-невредимости.

Шериф переступает порог кухни, остальные двое остаются стоять в дверях.

Эбин (вдруг кричит). Я солгал, Джим! Я помогал ей, мы — вместе… Забирай и меня!

Абби (порывисто). Нет!..

Кэбот. Заберите обоих. (С завистью и почти восхищенно, Эбину.) Молодец. Это достойно мужчины. (Пауза.) Я пойду. Пока еще можно собрать коров, они не ушли далеко. Прощайте.

Эбин. Прощай.

Абби. Прощай.

Кэбот выходит из кухни, спускается во двор и направляется к коровнику. Плечи его расправлены, лицо окаменело, он ступает медленно и тяжело.

Шериф (несколько растерянно). Надо идти, пожалуй.

Абби. Подождите. (Поворачивается к Эбину.) Я люблю тебя, Эбин.

Эбин. Я люблю тебя, Абби.

Они целуются. Трое мужчин смущенно улыбаются, переступая с ноги на ногу. (Кивнув головой шерифу.) Теперь пошли. (Берет Абби за руку и вместе с ней — рука в руке — выходит из кухни.) Мужчины следуют за ними. (Спустившись во двор, останавливается у ворот и, прежде чем уйти, смотрит на небо.) Солнце всходит. До чего красиво! Правда?

Абби. Да.

Оба благоговейно и восхищенно смотрят на небо, уже отрешенные от всего земного, от всех обид и страданий.

Шериф (оглянувшись, смотрит на дом; своим спутникам). Прекрасная ферма, что и говорить! Ферма — что надо. Не отказался бы от нее.

Занавес

1924