Так и осталась сидеть на кровати, не смея пошевельнуться. Интуиция кричала об опасности. Кто мог оставить послание, да еще и рукописное? На задворках воображения заворочалась мрачная тень Ферганы. Неужели новая попытка похищения? И мог ли отправитель действительно желать мне добра? Может, всего лишь хотел предупредить о земных опасностях? На какое-то мгновение вспыхнуло желание явиться на назначенную встречу, но оно с шипением угасло под потоком страха. В одиночку мне точно не справиться.

Самым верным решением было пойти к родителям и все рассказать. Обычно я не следую верным решениям, но этот раз стал исключением. Испуг не оставлял меня, и даже в коридор выходить было страшно. Когда без стука влетела в покои родителей, мама мгновенно напряглась:

– Мими, что случилось?

Протянула матери записку и смогла выговорить только:

– Вот.

Мама пробежала глазами по тексту и передала записку отцу. Он прочитал и спросил:

– Откуда это у тебя?

– Нашла под подушкой. Понятия не имею, кто ее оставил.

– Эстрид, свяжись с Громгоном. Пусть не поднимает шума и приходит к нам. Главное сейчас – не спугнуть того, кто подбросил записку.

Стук в дверь послышался так скоро, будто Громгон все это время стоял на пороге. Без лишних приветствий он спросил:

– Что случилось?

– Вот что, – сказала мама и протянула Первому советнику клочок бумаги. – Это подложили под подушку моей дочери.

Громгон прочел послание.

– На бумаге нет энергетического следа, – в его голосе звучала смесь удивления и недовольства.

– Действительно, нет. Я тоже проверяла, – подтвердила мама.

А вот я не проверила. Более того, даже не догадалась это сделать. И как теперь не сгореть от стыда?

Громгон мрачнел с каждой секундой.

– Мне придется доложить королю. Может статься, что Фергана нашла союзников и в стенах Айрин-Града. Будет много шума.

Громгон велел нам ожидать и вышел из покоев. Я уселась на кровати, мама опустилась рядом и обняла меня за плечи. Мы не говорили. Напряжение вихрем закручивалось в комнате. Тишину пронзило пение ортаны, а следом за ним по всем уголкам Айрин-Града разлился глубокий мужской голос: «Всем служащим, придворным и гостям резиденции срочно явиться в большой зал приемов». Снова запела ортана.

Пение, а вместе с ним и сообщение все повторялись и повторялись по кругу, пока мы шли из малого здания в большое. Зал приемов располагался на первом этаже и к моменту нашего появления уже заполнился служащими. Они выстраивались в ровные шеренги вдоль длинной стены зала. Напротив, в некотором отдалении, стоял король в обществе Громгона, леди Лораны и Рэма. Мы направились к ним. Меня встретили озабоченными взглядами и расспросами. Когда они по десятому разу выяснили, что никого подозрительного я не видела, да и чувствую себя отлично, в зале уже собралась целая толпа. Громгон сверился с энергетическим полем резиденции – все были здесь, за пределами зала никто не остался. Он сообщил об этом королю. Тот удовлетворенно кивнул Лоране:

– Приступай, леди.

Лорана воздушной поступью приближалась к толпе. Шорохи и перешептывания смолкли. Люди в растерянности озирались, поправляли одежду, переминались с ноги на ногу, другие напряженно застыли и следили за каждым ее шагом. Все казалось неправильным – никто не предупредил служащих, что здесь происходит, никто не объяснил, зачем мы тут собрались. В толпе чувствовалось напряжение, сомнение и даже страх. Воздух накалялся. Леди Лорана остановилась в дюжине шагов от собравшихся и раскинула руки так широко, будто пыталась заключить в объятия всех разом. Мощный поток энергии вырвался из хрупкой леди и хлынул на стоящих у стены. Напряженные лица вдруг расплылись в глуповатых, донельзя счастливых улыбках. Один юноша даже расплакался. Признаться, смотреть на такое воздействие было страшно. Мне виделось в этой всепоглощающей любви нечто противоестественное. Она подавляла волю, лишала людей свободы. Впервые леди Лорана открылась мне как одно из самых опасных созданий нашего мира. Успокаивало одно: на утонченном лице читалось ярое неприятие происходящего.

– Кто из вас, мои дорогие, оставил записку этой девочке? – леди Лорана указала на меня, и сотни глаз последовали за ее рукой.

Мне стало неуютно под очарованными взглядами. Жгучее желание спрятаться прокатилось по всему телу. Инстинкты посылали лишь один импульс – бежать, но осмотрительный разум приказывал оставаться на месте. Тишина затянулась. Никто не отвечал на вопрос. Лорана нахмурилась и задала следующий:

– Хорошо, тогда кто этого не делал?

Одновременный гвалт сотен «я» заглушил даже голос мыслей. Леди Лорана поняла свою ошибку.

– Давайте по-другому. Тот, кто не подбрасывал Мирами записку, должен сесть.

Толпа села. И только один служащий остался стоять. Тот самый, что приносил мне утром завтрак. Увидев его, король выступил вперед.

– Лорана, отпусти остальных и вели им расходиться. А мы остаемся здесь. Пусть принесут подушки.

Освобожденные от воздействия, служащие стали выходить из зала, а за ними шлейфом тянулся след подавленности и растерянности. Меня не оставляло чувство противоестественности происходящего. Мур разделял мое беспокойство и колотил длинным хвостом по мраморным плитам зала. Когда все разошлись, несколько служащих вернулись с объемными белыми подушками. Король махнул рукой в сторону дальнего угла зала. Там мы и устроились. Отправитель записки до сих пор не сказал ни слова. И, казалось, не был настроен на беседу. Мы расселись на подушки, служащему тоже приказали сесть. Он повиновался, все также без единого слова. Первым заговорил король:

– Громгон, это же Остин, верно?

– Да, Ваше Величество, это он.

– Когда этот юноша в последний раз покидал резиденцию?

– Три недели назад, Ваше Величество. Он отправлялся повидаться с родными на неделю.

– Понятно. Остин, скажи, ты сам решил оставить Мирами записку или кто-то попросил тебя это сделать?

Остин молчал, даже в его глазах ничего не отражалось. Король продолжил:

– Лорана, милая, помоги мне разговорить этого упрямого юношу. Я уже понял, что он может тебе сопротивляться, но не настолько хорошо, раз не сел со всей толпой.

Леди Лорана вздохнула и повернулась к Остину. Лицо юноши расслабилось, но в глазах продолжало звенеть неповиновение.

– Остин, ты сам решил передать Мире записку?

– Нет.

– Хорошо. Тогда кто попросил тебя это сделать?

– Леди Фергана.

– Еще лучше. Что ты должен был сказать девочке?

–Я могу сказать это только Мирами.

Леди Лорана взяла Остина за руки.

– Подумай хорошенько, Остин. Что именно ты хотел рассказать Мирами?

Казалось, внутренняя борьба разорвет юношу на части. По его лицу проскользнула тень страдания.

– Я могу сказать это только Мирами.

Лорана отпустила руки Остина. Тот выдохнул с облегчением. Интересно, а если я сама задам этот вопрос? Не спрашивая разрешения, воплотила задуманное:

– Остин, тогда ответь мне, что ты хотел рассказать?

– Я могу сказать это только наедине.

Обратилась к присутствующим:

– Мы можем остаться с ним наедине? Тогда он все расскажет.

На мой вопрос отозвался король:

– Ни в коем случае! Это может быть ловушка, девочка. Не переживай, он и так все расскажет. – Его Величество обернулся к служащим, – Уведите его.

Двое служащих подошли к Остину и подхватили его под руки. С лица юноши слетела маска безразличия. Когда его поволокли к выходу, он бросил на меня отчаянный взгляд и закричал:

– Не отправляйся на Землю! Ты нас всех погубишь! Не отправляйся…

Один из служащих зажал Остину рот рукой. Я так и не узнала, что он хотел сказать. Но от этого душераздирающего, полного страха, крика по спине пробежали мурашки, и все мускулы невольно напряглись. Стало не по себе. Родители тоже напряженно переглядывались. Только король расплылся в улыбке:

– Ну вот, можно считать это добрым предзнаменованием. Если Фергана устами Остина просит не отправляться на Землю, значит, наша девочка точно сможет уговорить сына вернуться.

– Я не разделяю ваш оптимизм, Оргард, – сказал мой отец – Очевидно, что моя дочь в опасности даже здесь, в стенах Айрин-Града. Мы должны срочно что-то предпринять.

– О, конечно, мы предпримем. Мы устроим бал.

– Бал, Ваше Величество? Я имел в виду несколько другое…

– Я знаю, что ты имел в виду, Вильварин. Это мы тоже сделаем, всех служащих проверим.

В разговор вступила мама:

– Если Фергана настроена так серьезно, как нам удастся обеспечить безопасность Миры на Земле? И не помешают ли нам при отправлении?

– Именно для этого нам и нужен бал. Мы устроим прием в честь твоей дочери, но на балу будет не она, а ее двойник. Мирами же в это время отправится на Землю.

– Двойник? – хором спросили родители. Дальше продолжила мама:

– Но… двойники же запрещены, разве не так?

Король заулыбался:

– Да, они запрещены. Мной. Вам не кажется, что если я нарушу свой же запрет, небо не свалится на землю? Тем более, никто не ожидает встретить двойника. Это единственный способ обезопасить вашу дочь, так что не спорьте. А сейчас давайте расходиться по кроватям, нам всем нужен отдых.

Мы попрощались и отправились в свои покои. Добравшись до них, забралась в кровать, прижала к себе спутника и попыталась уснуть. Усталость прижимала меня к кровати, но сон не шел. Да и как тут уснешь, когда скоро предстоит встретиться с собственным двойником? Двойник… от одного слова по коже пробегали мурашки. Не знаю, можно ли выдумать что-то более жуткое? Это же точная копия человека, он даже мог вести себя, как оригинал, так же отвечать на вопросы и в точности повторять логику и последовательность действий. Но. Одно но. У двойника не было души. Живая, дышащая и бездушная копия – вот что это такое. В первые века нашего мира двойников можно было встретить на каждом шагу. И почти всегда они служили для самых неприглядных и даже противозаконных целей. По прошествии веков двойники теряли популярность, но полностью от них смог избавиться только Оргард, запретив воплощать этих созданий. И вот теперь он сам собирался создать моего двойника.

Едва слышный звук открывающейся двери вывел меня из оцепенения. Кто смог проскользнуть мимо охраны? Интуитивно сжалась в комок и приготовилась защищаться. Но напрасно – уже через мгновение рассмотрела сквозь балдахин знакомые черты. Рэм откинул полог в сторону и без спроса устроился рядом со мной на кровати. Следом за ним забралась Лисса. Спутники улеглись в ногах, а Рэм в шутливом жесте раскинул руки, приглашая меня в объятия. Опустила голову ему на плечо и выдохнула с облегчением. В один миг я почувствовала себя на правильном месте. В его руках. В его жизни. Стоило ему обнять меня, как все тревоги и страхи потеряли смыл, растворились в потоке бесконтрольного, неуместного счастья.

– Он создаст моего двойника.

– Создаст, – эхом отозвался Рэм, – Тебе не страшно?

– Страшно. Может, получится с ним не встречаться?

– У тебя, может, и получится.

– Что ты имеешь в виду?

– А ты разве не догадалась? Как думаешь, кому выпадет честь сопровождать твою копию на бал?

Об этом не подумала. Должно быть, ему жутко. Мне бы точно было, попади я в его ситуацию. Но спрашивать не решилась, только крепче прижалась к Рэму. Его сильное и спокойное сердцебиение было лучшей мелодией на свете. И, судя по всему, лучшей колыбельной.

Утро встретила в одиночестве. Даже Мура на кровати не было. Стоило мне умыться и одеться, как в комнату вошла мама с подносом – завтрак, и тот служащим не доверила.

– Доброе утро, милая! Как ты себя чувствуешь?

– Доброе утро, мам. Все хорошо. А ты вообще спать не ложилась?

– С чего это ты взяла?

– С тех синяков, которые у тебя под глазами.

Мама погладила меня по голове.

– Не переживай, Мими, все будет хорошо, – она выдержала паузу. Я чувствовала, что мама хочет сказать что-то важное. И действительно, вскоре она продолжила: – Еще не поздно передумать. Просто скажи Оргарду, что ты не готова отправиться на Землю. И мы уедем домой. Передохнешь немного, потом начнем подбирать тебе работу. Может, ты захочешь отправиться на «мелкие работы» и путешествовать по миру. Или даже по другим мирам, если пожелаешь.

Признаться, идея казалась заманчивой. Какая-то часть моего разума ничего не хотела больше, чем оказаться дома. Послушать пение вьюнка, поплавать с Мариной, посадить новый цветок в саду, встретить закат на своем уютном балконе… и чтобы все было как раньше: просто и безопасно. Но эта часть разума мне не нравилась, так что я покачала головой.

– Нет, мам. Я уже пообещала. Мне не три года, чтобы вот так менять свои решения.

– Как знаешь, малыш, как знаешь… но я тебе не советую. Мы с отцом тебя поддержим, если решишь отказаться. Пообещай мне, что подумаешь об этом.

– Хорошо, мам, я обещаю. Но не рассчитывай, что я изменю решение. Я должна туда отправиться, ты и сама знаешь.

На этом мы закончили дискуссию. Вскоре должна была прибыть Алесара, отчего утро казалось более солнечным. Я изъявила желание самой встретить подругу на посадочной площадке. Никто не воспротивился, но сопровождение мне назначили такое, будто ждали стаю моррингов. Но и в этом нашлись свои положительные стороны – например, такой толпой мы шли через сад гораздо медленнее, так что и насладиться им удалось подольше. Когда мы добрались до посадочной полосы, на горизонте уже виднелся дирижабль. Он двигался довольно быстро, и совсем скоро я уже заключила подругу в объятия. Аля выглядела растерянной, но радостной и, пожалуй, даже гордой. Если бы не все эти переживания из-за похищений, нападений и записок, то я, наверное, тоже раздувалась бы от гордости – нечасто наши ровесники посещают Айрин-Град, и еще реже – отправляются на Землю по просьбе короля.

Мы пошли в резиденцию. Алесара рассказала о том, какой переполох случился на базе после нашего отбытия, поделилась последними новостями и просто болтала о разных интересных мелочах. Она не задавала вопросов, значит, ее уже успели ввести в курс дела. Присутствие подруги согревало. Мир казался более правильным, когда она была рядом. Я наконец перестала быть единственным ребенком в резиденции, напуганным и беззащитным. Тут следовало рассмеяться – носитель дара Матери считает себя беззащитным ребенком. Не так-то просто привыкнуть к собственному могуществу. По словам Алесары, она тоже еще не освоилась со своими силами, тем более что их оказалось две.

Обратная дорога почудилась совсем короткой – ее сократили разговоры. У входа в здание Алесару ждал отец, чтобы проводить ее в покои. Ей хотелось отдохнуть, а мы должны были встретиться позже.

Резиденция заполнилась гулом и беготней. Служащие сновали во все стороны – бал был назначен на послезавтра. Испуганные глаза и шаги, скорость которых переходила в бег, говорили о том, что Айрин-граду давно не приходилось устраивать приемы за такой короткий срок. Суета успокаивала. Хотелось просто стоять в коридоре и наблюдать за деловитой беготней. Лишь бы не идти к королю. Он решил воплощать двойника сегодня, чтобы было время его проверить. Конечно, я могла и не присутствовать, но тогда двойник получился бы таким, какой меня запомнил король. Если же он будет держать меня за руку, а не воплощать по памяти, то копия выйдет точной.

В покоях уже ожидала мама. Она вызвалась меня сопровождать. Король разрешил присутствовать только одному человеку, и это место никто не смог у нее отвоевать. Претендовали мой отец и Рэм, но хорошо, что мама им не уступила – кроме нее я никого не хотела видеть в такой момент. Оттягивать встречу было уже некуда, так что мы сразу отправились в кабинет Оргарда.

Король, казалось, был крайне доволен происходящим и даже пребывал в некоем предвкушении. Возможно, его завораживал сам процесс воплощения двойника, поскольку он поспешил перейти к делу. Мы сели друг напротив друга на подушки, мама устроилась в отдалении. Его Величество протянул мне руку и попросил вложить в нее свои ладони. Когда выполнила просьбу, Оргард вытянул вторую руку над свободной подушкой, которая лежала по соседству со мной. Вот-вот начнется. Его Величество обезоруживающе мне улыбнулся и закрыл глаза. Не выдержала и последовала его примеру. По телу начала прокатываться горячая волна, она накрывала от кончиков пальцев и захлестывала с головой. Ощущение странное, ничего не скажешь.

– Все закончилось, можешь открыть глаза – сказал король.

Разомкнула веки. Боковым зрением уже видела копну волнистых красных волос, но никак не могла собраться с силами и начать поворачиваться. Тело сопротивлялось и двигалось будто сквозь толщу воды. Поворот шел медленно, но неотвратимо. Цель уже была передо мной, и я почувствовала… впрочем, ничего не почувствовала. Должна была удивиться или испугаться, но нет. С интересом разглядывала свою копию, даже не осознавая, что это я. Повезло – просто не успела привыкнуть к своей новой внешности. А вот мама, судя по всему, была в шоке. Она смотрела на двойника с недоверием и даже с некоторым отвращением. Король понял, что мы не в восторге, и предложил нам покинуть кабинет в любой момент, когда нам этого захочется. Мы воспользовались его радушием и поспешили ретироваться. Бросила прощальный взгляд на свою копию – она не отрываясь смотрела на меня. Хотелось верить, что мы больше не увидимся.

На этом испытания одного дня не закончились, меня ожидала встреча с новой памятью. На пороге кабинета нас встретил отец, и мы вместе отправились вниз, в подземные лаборатории, к моему «донору памяти». Лена уже ждала нас. Когда нас представили, я удивилась – она оказалась одной из немногих, сохранивших земное имя. Обычно все с удовольствием нарекали себя новыми именами и отказывались от фамилий, а она решила оставаться Еленой. Имя было свободно, так что ее желание не встретило препятствий.

Лена оказалась бойкой, веселой девушкой и излучала позитивную энергию. Рядом с этим сиянием хмурый ученый, Ефрон, казался мрачнее океанских глубин. Он оборвал нашу непринужденную болтовню и велел укладываться на кушетки. Мы послушно легли. Ефрон напомнил, что мы должны полностью расслабиться и предупредил, что процесс может занять много времени. Мы собирались делать выборочный перенос памяти без личных и эмоциональных воспоминаний, так что придется повозиться.

Холодная ладонь ученого коснулась моего лба, и я закрыла глаза. Передача памяти началась. Мы провели в лаборатории несколько часов. Ефрон выглядел вымотанным – ему пришлось обработать огромное количество данных и воспоминаний, отделяя их друг от друга. Прислушивалась к своим ощущениям – на первый взгляд казалось, что ничего не изменилось, но, стоило подумать о Москве, как меня захватывал шквал воспоминаний и разной информации: улицы, станции метро, маршруты троллейбусов, магазины, названия разных фирм… и так до бесконечности. Знания о собственном мире отошли на второй план и потускнели, будто я действительно родилась и выросла в Москве.

На этом работа с памятью не закончилась. Лену отпустили, а мне предстояло еще получить объем общих данных из хранилища и передать сводные знания Лотиону и Алесаре. Их привели сразу после того, как Лена попрощалась и вышла из лаборатории. Еще несколько часов – и я уже валилась с ног от усталости. Теперь думать все мысли витали вокруг ужина и мягкой кровати. Даже говорить не хотелось, так что всю дорогу от лаборатории до обеденного зала Алесара болтала с Лотионом. Отшельник явно терялся от ее непринужденности, но со временем расслабился и даже перестал быть таким угрюмым, как всегда. Да уж, обаянию Али было сложно противиться – даже я тихонько улыбалась.

После ужина направилась прямиком в свои покои. Сил уже не оставалось, так что устроилась под одеялом, прижала к себе спутника и провалилась в глубокий сон. Обычно сплю достаточно чутко и чувствую бег времени, но только не в ту ночь. Казалось, не спала, а просто закрыла глаза ненадолго – так неожиданно подкралось утро. Завтрак вновь принесла мама. Она рассказала, что двойник показывает себя отлично. Пока мы беседовали и завтракали, ко мне пришел Рэм.

– Ну что, идем? – спросил он с улыбкой

– Куда?

– Ты что, забыла? Курсы самообороны для тебя и Алесары. Король же при тебе мне это доверил.

– Конечно, не забыла. Просто не ожидала, что все будет так скоро. Завтра уже отправляемся, не верится…

Рэм взял меня за руку и потянул за собой:

– Потом будешь возмущаться, а сейчас пойдем, время не ждет.

Время не только не ждало, но и неслось, как дикий ветер. Весь день мы провели на обучении, отлучаясь только на приемы пищи. К вечеру мне хотелось запустить чем-нибудь тяжелым в моего милого наставника – он выглядел настолько свежим и лучезарным, даже не верилось, что он человек. Мы с Алей были выжаты досуха. До кровати еле добралась. Пожалуй, это был самый быстрый день в моей жизни. Одно хорошо – так устала, что не осталось сил переживать о завтрашнем отправлении. Сон накрыл с завидной стремительностью, а утро вновь стало неожиданностью.

После пробуждения еще долго лежала в кровати и не хотела из нее вылезать. Предстоящее путешествие одновременно восторгало и пугало до такой степени, что едва удавалось справляться со своими чувствами. Благодаря новой памяти Земля уже не казалась таким таинственным местом, и я даже скучала по Москве. Необычное чувство – скучать по месту, где никогда не бывала. Но меня до дрожи пугали странные, необычные социальные связи и отношения, которые приняты на Земле. Интриги, ложь, подхалимство, фальшивые улыбки… все это было слишком сложно для меня. Я привыкла к простой истине: если тебе не нравится человек – не общайся с ним. Казалось бы, куда проще? Но у землян все было сложнее, им приходилось активно взаимодействовать с теми, кто им не по душе. И как они узнают, нравятся ли они людям? Ужас… Отправиться туда – это как засунуть руку в кувшин со скорпионами.

Появилась мама с уже традиционным подносом завтрака, и пришлось вылезать из кровати. Хотела того или нет, а время шло, и каждая секунда приближала меня к путешествию. Мама нервничала не меньше моего, а, может, даже больше – чуть не опрокинула на меня поднос с едой. Наверное, ей хотелось вновь начать отговаривать меня от этой затеи, но она сдерживалась и молчала. Чтобы заполнить тишину и неловкость, мама давала мне разрозненные советы о жизни на Земле. Хотелось уловить каждый, но внимание предательски рассеивалось. Каждый миг отдалял меня от спокойствия и рассудительности. Когда завтрак был завершен, а вещи упакованы, моя нервная система сдалась и перешла в режим абсолютного спокойствия. Резерв переживаний исчерпался, что несказанно радовало. Мур почувствовал изменения моего настроения и стал крутиться у моих ног, напрашиваясь на ласку. Погладила его и подтолкнула в сторону двери – пора выходить.

Мы направились на этаж выше, в королевские покои, где меня должны готовить к балу. Там было многолюдно, но невероятно тихо – ни друзья, ни многочисленная группа сопровождения не издавали ни звука. В стороне от них сидел мой двойник, и все взгляды были прикованы к нему. Когда мы вошли в покои, копия молча уставилась на меня. Это молчание сводило с ума, как и само ее присутствие, так что я поспешила ускользнуть в смежную комнату с уютными мягкими креслами и маленьким столиком, на котором стояли закуски и напитки.

Следом за мной вошел Рэм. Больше за нами никто не последовал. Последние часы мы провели наедине. Не знаю, чья это была идея, но близость Рэма помогла. Я даже пыталась насладиться ей впрок, будто такое возможно. Мы почти не говорили – любые слова сейчас казались глупыми и неуместными. Но то, как Рэм сжимал мою руку, говорило лучше любых слов. Внимательно запомнила это мгновение и сохранила его в памяти, как одно из самых ценных сокровищ.

Тишину нарушил звук открывающейся двери. В комнату вошел Громгон, следом за ним – мои родители, Алесара, ее отец и Лотион. Громгон плотно прикрыл за ними дверь и отправился в противоположный конец комнаты. Несколько пасов руками – и посреди гладкой стены появился широкий проем. Первый советник шагнул в него и поманил нас за собой. Мы последовали за Громгоном по крутой винтовой лестнице, ведущей вниз. Вскоре она оборвалась, и нас закружил подземный лабиринт. Поначалу считала повороты, но уже скоро потеряла концентрацию и сбилась – коридор петлял, как озорной щенок. Мы шли невыносимо долго, пока новая винтовая лестница вывела нас в заросли роскошного сада. Продолжили путь по узкой тропинке и вскоре вышли на поляну. Ее укрывал полог дикого плюща, сквозь темные фиолетовые листья которого сочился закатный свет, скользил по белым креслам, выставленным по кругу, и ложился на их сидения причудливыми узорами.

На поляне уже ждали мои сопровождающие. Громгон отдал распоряжение рассаживаться тем, кто отправляется на Землю. Последовала приказанию и опустилась на ближайшее кресло. Мур вспрыгнул ко мне на колени и свернулся калачиком. По правую руку от меня села Алесара, по левую – Лотион. Остальные места заняли десять человек сопровождения. Напряжение нарастало, тишина стала давить.

– Пора отправляться. Можете попрощаться, – сказал Громгон.

Ко мне подошли родители. Мур спрыгнул с коленей, так что я смогла подняться. Папа обнял меня сдержанно, но крепко, а мама долго не выпускала из объятий. Они ничего не говорили вслух, но мысленно передали мне последние напутствия и слова прощания. Стало не по себе оттого, как сильно родители за меня боялись. Мы условились связываться каждый земной вечер, то есть, каждые пятнадцать лунных суток. Конечно, им придется очень тяжело, но они ни словом не обмолвились об этом.

Как только мамины объятия ослабли и разомкнулись, я тут же оказалась в других, крепких и таких родных. Рэм. Как много он стал для меня значить! И как тяжело было расставаться… Больше всего на свете хотелось, чтобы он отправился с нами. К сожалению, мое желание ничего не могло изменить. «Я буду скучать, – раздался мысленный голос Рэма, – возвращайся скорее». «Я тоже буду скучать. Вернусь так скоро, как смогу. Надеюсь, путешествие не затянется – не хочу заставлять тебя ждать годами». «Я буду ждать тебя столько, сколько понадобится. Ждал же я почти век, подожду еще. Кстати, через год мое столетие, постарайся его не пропустить». Я мысленно засмеялась: «Наконец ты признался в своем возрасте! Ладно, дедуля, попробую успеть к твоему юбилею. А сейчас отпусти меня, а то твой папа на нас уже недобро косится – мы всех задерживаем». Рэм послушался и выпустил меня из кольца своих рук. Но только для того, чтобы снова притянуть к себе и поцеловать. На мгновение стало неловко от прикованных к нам взглядов, но горечь разлуки вытеснила все переживания.

– Прощай, – прошептал Рэм у самых губ и отошел от меня.

Опустилась на свое место под укоризненным взглядом Громгона. Мур оставил Лиссу и снова устроился у меня на коленях. Повинуясь командам Первого советника, все сидящие в кругу взялись за руки. Стало невыносимо тихо. Двое сопровождающих должны были вот-вот начать перенос на Землю. Когда они приступили, даже воздух поменялся. Перед глазами все расплылось, завертелось, и понеслась бешеная череда образов и воспоминаний.

Школьные классы, учителя, отрывки лекций, прогулки, пейзажи, возлюбленные, торжественные приемы, рабочие будни, путешествия, сотни лиц и тысячи фраз… Образы сменяются все чаще и чаще, я уже не могу их улавливать, их слишком много. На какое-то мгновение поверх всего всплывает одно лицо.

– Вы должны сделать все возможное, чтобы мальчик узнал, кто она. Вы поняли? Если он не узнает, все провалится. Делайте, что хотите, но выполните этот приказ. И не забывайте, ни один из них не должен пострадать. Если с ними хоть что-то случится – можете забыть о спокойной жизни. И вообще о жизни. Вы поняли?

Контуры лица дрожат и размываются, потому что я смотрю на него сразу с нескольких точек, отчего никак не могу понять, кто это. И голос. Он дребезжит и полнится шумами. Голос одновременно слышат и запоминают разные люди. Никак не понять. Не вспомнить. Кто? Кто это?

– Мира, Мими! Очнись, слышишь! Очнись!

Воспоминание о незнакомце рассеялось, его голос стих и исчез. Открыла глаза и обнаружила, что лежу на траве, а за плечи меня трясет Рэм. Сознание начало проясняться, я села и спросила:

– Что случилось?

– Хороший вопрос, милая, – ответила мама. – Это тебя стоит спросить.

– Нечего спрашивать, – сказал Громгон. – Когда открылся переход, девочка подключилась к сознаниям всех, кто был в кругу. Боюсь, ее собственный разум просто не выдержал такого наплыва информации, вот она и упала в обморок.

– Мими, ты что-нибудь помнишь? – спросил отец.

– Нет, пап, ничего конкретного. Воспоминаний было слишком много.

Отчего-то решила не упоминать о последнем воспоминании – слишком странной мне показалась объединенная память людей. Не думаю, что могла объяснить хоть кому-нибудь, каково это: смотреть одно воспоминание одновременно с разных точек.

Сопровождающие не скрывали испуга. Конечно, они впервые слышали о том, что кто-то может произвольно подключаться к чужому сознанию и памяти. Что ж, придется им привыкнуть. Когда все успокоились и еще раз расселись по местам, мы начали перенос с начала. Мысленно попрощалась с родителями и Рэмом, закрыла глаза. На этот раз никаких воспоминаний не нахлынуло. Глаза открыла в незнакомой комнате. Кажется, перенос удался.