Хэл поднял на меня серое лицо и увидел капсулу у меня в руке.

— Ты добыл её?

— А Кейт нет? — спросил я.

— Давай посмотрим. Открывай!

Хэл потянулся к капсуле, но я отдернул руку.

— Кейт что, не возвращалась?

— Нет. Она же была с тобой, приятель!

Пошатываясь, я выбрался на площадку, прислушиваясь, не звучат ли её шаги, светя фонариком в темноту. Может, она ещё не дошла.

— Выключи фонарь, — прошипел Хэл, с трудом ковыляя ко мне.

— Её, наверно, схватили, — выдавил я, слабея от ужаса. Я быстро рассказал ему, что случилось в мертвом зоопарке. — Я слышал выстрелы.

— Это я стрелял, — ответил Хэл. — Заметили не только вас.

Я только теперь увидел, что у его правого плеча по комбинезону расплывается темное пятно.

— Ты ранен!

— Рука сломана, зато я жив. Мне всяко лучше, чем тому парню. — Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривая.

— Убит?

— Будь я порасторопнее, мне бы не начинили плечо свинцом. Я забрал его кислородный баллон для Надиры. И пушку тоже.

— Я пойду за Кейт, — сказал я.

Хэл схватил меня за руку:

— Постой. Может, она просто выжидает подходящего момента. Подожди пару минут. Люди Рэта рыщут вокруг.

Я нехотя вернулся вместе с Хэлом в раздевалку.

— Мы идиоты, — горько сказал я, — что ввязались в это.

— Ты достал чертежи, — возразил он.

— Это не имеет никакого значения.

— Будет иметь значение, — яростно воскликнул Хэл. — Может, не прямо теперь, но, когда мы выберемся с этой развалины и вернемся в Париж, будет иметь! Можешь мне поверить. «Сага» будет здесь через пятьдесят минут.

— Мы должны найти Кейт. Ты уже убил одного из них. Осталось всего шестеро. Слесарь и Бартон для драки не слишком годятся. И Рэт, может, тоже мертв. На него напал детеныш аэрозона. Так что их теперь трое или четверо. У нас два пистолета. Шансы не так уж плохи.

Из темноты донесся голос, похоже, усиленный мегафоном.

— Мы поймали девчонку… Поймали Кейт де Ври…

Голос, хоть и искаженный мегафоном и своим собственным эхом, явно принадлежал Рэту. Негодяй не погиб, как я надеялся.

— Мы убьем её, — объявил Рэт, — если вы не сдадитесь и не отдадите нам чертежи.

Словно ураган закружился у меня в голове и смел разом все мысли и слова. Я тяжело опустился на пол, опустошенный, безучастный. Я ударил себя кулаком по лбу. Надо собраться с мыслями. Обрывки мыслей и слов кружились в водовороте, гонимые ураганным ветром, и я никак не мог ухватить их. Они схватили Кейт. Это было единственное, что я был в состоянии понимать.

— Отдайте чертежи, и мы не причиним девчонке вреда! — раскатывался по кораблю голос Рэта. — Вы не выберетесь отсюда без нашей помощи. Отдайте чертежи, и мы доставим вас домой целыми и невредимыми!

— Вранье, — презрительно бросил Хэл. — Они просто перебьют нас всех.

— Принесите чертежи в мастерскую! У вас пятнадцать минут.

— Я пойду, — сказал я.

Хэл схватил меня за плечо здоровой рукой.

— Они убьют тебя.

Я промолчал.

— «Сага» уже на подходе. У нас один-единственный шанс спастись. Если мы упустим его, нам конец.

Я с ужасом смотрел на него.

— Ты что, считаешь, что мы должны бросить Кейт?

— Это неправильно, — прохрипела Надира, отнимая ото рта маску и гневно сверкнув глазами на Хэла.

— Правильно, неправильно, какая разница, — бросил он. — Речь идет о том, чтобы выжить. Вся эта мораль и щепетильность — роскошь, которую мы сейчас не можем себе позволить.

Я покачал головой:

— Я не желаю этого слышать, Хэл.

Он выхватил у меня чертежи:

— Ты не отдашь их этим.

— Разумеется, отдам. Я обменяю их на её жизнь.

— Не будь ослом! Если ты пойдешь туда, то обратно уже не вернешься.

— Отдай их мне.

— Я спасаю твою жизнь, Круз!

Я кинулся на него, и от неожиданности он упал под моей тяжестью. Мы оба повалились на пол. Слейтер попытался ударить меня здоровой рукой, но он был слаб, а моё сердце колотилось как бешеное. Я вцепился в его руку, сжимавшую капсулу, и бил ею о стальную решетку, пока пальцы не разжались. Схватив чертежи, я, отдуваясь, отскочил от него. Он остался лежать на полу, совершенно выдохшийся и жалкий.

— Извини, — сказал я.

Он не ответил. Ярость моя испарилась. Колени дрожали.

Я кинул чертежи ему обратно:

— Ты прав. Это не поможет. Но я её не брошу.

— Я подлец, — выдохнул он. — Ненавижу себя за это, но порой во мне словно просыпается чудовище.

— Я собираюсь справиться со своим. Дай мне один пистолет, — бросил я.

Он устало покачал головой:

— Их слишком много, Круз.

— Дай. Мне. Один. Пистолет.

Хэл с отсутствующим видом уставился в темноту. Потом перегнулся через балку, и его стошнило одной желчью. Он выругался.

— Мы пойдем оба, — сказал он.

— У тебя рука не работает. Ты нездоров. Тебе бы подышать кислородом.

— Я в порядке.

— Оставайся с Надирой, на случай если я не вернусь. Поможешь ей перебраться на «Сагу».

— Ты бы должен быть слабым, как котенок, — с явным недоумением произнес Хэл. — Почему же это не так?

— Небо знает меня, — ответил я.

Хэл фыркнул и протянул мне пистолет пирата.

— В нем четыре патрона, — сказал он и показал, как с ним обращаться.

Я пытался внимательно слушать, но сосредоточиться не мог, — мысли продолжали свою воинственную пляску.

У меня гималайское сердце. Я сильный, а они слабые. Им нужен кислород из баллонов, мне — нет. Из-за рюкзаков они медлительные и неповоротливые. На мне мех снежного барса, и сам я превратился в барса, гибкого и могучего. Я скоро вернусь сюда. И приведу Кейт.

Крадучись я спускался по ступеням на килевой мостик и пытался собраться с мыслями.

Мы нарушили покой небес. Прогневали богов, как и Грюнель. Его двигатель «Прометей» крал у небес свет и воздух. Мифический Прометей похитил у богов огонь и был наказан, обречен на вечные муки. Может, Грюнель тоже наказан. Его несчастная душа бродит по кораблю. Он отправился в небо, мечтая построить воздушный город, но сумел создать лишь летучую могилу. И всё его золото, вся его слава не смогли ему помочь.

Но теперь чертежи у нас, и мы можем поведать всему миру его секреты. В них нет ничего плохого. Почему кого-то надо наказывать за это?

Я добрался до дверей апартаментов Грюнеля, не встретив никого из людей Рэта. Оказавшись внутри, я прислушался. Мои глаза уже настолько привыкли к темноте, что зрачки, наверное, стали огромными, как у совы. Я откинул капюшон, чтобы мех не заглушал звуки, коснулся рукой стены, чтобы сориентироваться, и под перчаткой зашуршали шелковые обои.

Я замер, и на меня волной нахлынул ужас. Повернувшись лицом к стене, я увидел, что это вовсе не стена, а нечто вроде окна. И по ту его сторону, в темноте, стоял демон из моих ночных кошмаров.

Он словно был вылеплен из глины вперемешку с клочками шкуры. Он таращился на меня, и на его лице было то же выражение ужаса, которое я запомнил во сне. Я не мог кричать, хотя какое-то придушенное хныканье всё-таки вырвалось изо рта. Я был уверен, что теперь уж точно конец всему, потому что как защититься от такого призрака?

Ни на что не надеясь, я вскинул пистолет, и существо тоже подняло руку с большущим, как булыжник, кулаком, словно защищаясь. Я споткнулся, и оно споткнулось тоже, и тогда я понял, что смотрю не в окно, а в треснувшее, выцветшее зеркало. Тот недоделанный человек был я. Я потрогал своё лицо, едва узнавая себя, и поспешил дальше.

В спальне Грюнель всё так же нес вечную вахту в своё м шезлонге. Я отыскал потайную кнопку под книжной полкой и нажал. Войдя в проход, я закрыл за собой дверь и включил фонарик. Корабль снова поднимался, хотя и совсем незначительно, но я всё же чувствовал это. Я пошел по коридору. «Гиперион» дернулся, меня бросило на одну из стен. Судя по звуку, под деревянной панелью была пустота. Я простучал стену пальцами в перчатках, увидел маленькую ручку, потянул, и вся панель сдвинулась вбок.

Луч фонарика выхватывал из темноты кабели, толстые цепи рулей высоты и направления, идущие от командной рубки до хвостовой оконечности корабля. Над ними я разглядел изнанку титанового пола мастерской. Через равные промежутки к нему были прикреплены связки брусков динамита, соединенные между собой паутиной проводов.

Надира была права: вся мастерская заминирована. Попытайся кто-нибудь проникнуть в неё через стены, окна, двери или потолок, раздался бы мощный взрыв.

Я повел фонариком дальше, и там что-то сверкнуло. Между деревянных шпангоутов корабля уютно расположились ящики, много ящиков. С ближайшего ко мне слетела крышка — и внутри мерцали и поблескивали золотые слитки. Несколько верхних рядов были нарушены, бруски лежали вкривь и вкось, словно кто-то уже поживился здесь.

Я тревожно посмотрел в оба конца потайного хода, но никого не было.

Я снова уставился на золото. Вот оно, наше сокровище. Но вид его не принес мне удовлетворения. Наоборот.

Можно было поспешить назад и сказать Хэлу. Он бы, по крайней мере, набил золотом наши рюкзаки, и мы бы забрали их на «Сагу», когда тот прилетит за нами. Но я не стану возвращаться. На это может уйти больше времени и сил, чем я могу себе позволить.

Я могу забраться туда прямо сейчас и прихватить несколько небольших слитков для себя лично. Правда, у меня нет карманов, куда их положить. Но даже если бы при мне был рюкзак, я знал, что не взял бы ни одного бруска. Груз моих былых надежд слишком тяжел, а я должен быть как можно более легким, чтобы совершить то, что мне предстоит.

Я закрыл панель и пошел дальше, внутри меня всё сжалось в маленький тугой клубок. Добравшись до лестницы, я тихонько открыл потайную дверцу и пролез в гроб, там придвинулся к перископу и подтянул к лицу глазок. Слуховую трубку я зацепил за ухо.

Переносные лампы всё ещё освещали мастерскую. Двигатель «Прометей» был уничтожен. Его железные внутренности валялись вокруг, огромный медный цилиндр был опрокинут и разрублен на части. Бартон внимательно рассматривал разные детали разломанной машины в компании «специалиста по замкам» Цвингли.

Футах в пятидесяти от гроба сидела в кресле Кейт. Они отобрали у неё кислородный баллон, чтобы она ослабела, и я видел, как часто вздымается и опадает её грудь, с каким трудом она дышит. Рядом стоял Джон Рэт. Обе его руки были плотно обмотаны бинтами. Пистолета у него не было.

Я повернул перископ, выискивая остальных. На полу я заметил два мертвых тела, одно из них жутко обгоревшее. Другой, наверное, тот, которого застрелил Хэл. Оставшиеся трое стояли по обе стороны от двери мастерской с пистолетами, готовые встретить любого, имевшего глупость войти. Хэл был прав. Они не собирались меняться. Они убили бы нас, едва мы шагнули бы внутрь.

Виварий уже снова замерз, и он был цел, и я почувствовал огромное облегчение. Рэт и его люди не потрудились взглянуть, что находится за обледеневшим стеклом. Детенышей аэрозонов нигде не было видно. Наверное, они все забрались в трубы пневмопочты и разлетелись по кораблю.

«Гиперион», покачиваясь, забирался всё выше в небо. Снаружи донесся приглушенный рев корабельной сирены.

— Идет шторм, — сказал Рэт Бартону. — Нас зовут обратно. Если наш корабль останется пришвартованным к «Гипериону», он будет повреждён. Пора уходить.

— Не раньше, чем мы получим чертежи, — ответил Бартон.

— Парни, ещё пять минут, — сказал Рэт своим людям. — Потом возвращаемся на корабль.

— Я не отдавал такого приказа! — бросил Бартон.

— Я не желаю, чтобы мой корабль пострадал.

— Этот корабль, — парировал Бартон, — не ваш, пока наше совместное предприятие не будет окончено.

— Из-за вашего безрассудства оно закончится нашей смертью.

Корабль снова неуклюже подпрыгнул, и все пошатнулись, потеряв равновесие.

— Ваших друзей, похоже, не слишком волнует ваше благополучие, — заметил Бартон, обращаясь к Кейт.

Та благоразумно промолчала.

Я бесшумно приоткрыл крышку гроба и подпер её концом выключенного фонарика. Выглянув в щель, я увидел Кейт и Рэта, к счастью, стоящего ко мне спиной. И виварий был виден прекрасно.

Даже моим измученным нехваткой кислорода мозгам этот план не нравился. Это было всё равно что открыть ящик Пандоры, но ничего другого мне не оставалось.

Я никогда не стрелял из пистолета. Прицелившись, непослушными, негнущимися пальцами я сжал его изо всех сил, поскольку Хэл говорил, что отдача будет очень сильная. Я быстро выстрелил четыре раза подряд, стараясь каждый раз целиться немного правее. Грохот был такой, словно палили из пушки, и он почти заглушил звон разбитого стекла.

Посреди вивария образовалась зияющая острыми осколками дыра. Пока пираты Рэта всполошенно озирались вокруг, пытаясь понять, откуда стреляли, из отверстия вылетел аэрозон.

Бартон первым увидел его, заорал и шарахнулся в сторону. Щупальца чудовища хлестнули Цвингли. Его кислородный баллон взорвался, горящие обломки и части тела разлетелись по всей мастерской.

— Убейте его! — взревел Рэт.

Трое его людей осторожно двинулись вперед, осыпая аэрозона градом пуль. Тот дернулся, его развернуло на лету, и он зацепил одного из пиратов щупальцами. Электрический разряд подбросил человека в воздух. Я почувствовал запах гидрия, вытекающего из мешка опускающегося на пол чудовища. Щупальцами он задел переносные батареи для ламп. Посыпался целый сноп искр, повалил дым, и все лампы разом погасли. Тени, словно голодные звери, заметались по мастерской.

Как я и надеялся, Кейт не упустила шанс, она вскочила и устремилась к гробу. Рэт повернулся к ней спиной, он смотрел на аэрозона, в агонии бьющегося посреди пола. Но Кейт была очень слаба, она еле-еле двигалась.

Я откинул крышку гроба и выпрыгнул наружу. Нечем было дышать из-за дыма и гари и ещё из-за ужасающей вони горелого мяса и кожи. Кейт увидела, что я бегу к ней, но, к счастью, не окликнула. Рэт всё ещё не оборачивался. Я схватил её за руку и потащил к гробу.

— Стойте!

Это был Рэт, но я знал, что у него нет пистолета, и надеялся, что дым скроет нас от его людей. Мы не оглянулись. Я втолкнул Кейт в гроб и успел вскочить в него одной ногой. Кейт вскрикнула. Чья-то рука ухватила меня поперек груди и выдернула обратно. Руки Рэта были перебинтованы, как у мумии, но он всё ещё был ужасно силен. Он швырнул меня на пол и пнул ногой под ребра.

Пока я с трудом пытался увернуться от его башмаков, его пираты прикончили аэрозона и двинулись к нам с пистолетами на изготовку.

— Беги! — заорал я Кейт.

Я услышал потрескивание и свист и, оглянувшись, увидел серебряную вспышку — это последний аэрозон выбирался из отверстия в стене вивария. Его низко свисающие щупальца убили одного из людей Рэта, прежде чем тот успел убежать. Потом аэрозон выровнялся, чтобы двигаться строго горизонтально, и понесся через мастерскую прямиком на меня.

Рэт кинулся прочь. Я с трудом вскочил, но знал, что бежать бессмысленно. В таком состоянии я ни за что не сумею увернуться от его смертоносных щупалец.

Аэрозон надвигался на меня со скоростью паровоза. Я бросился ему навстречу.

Я прыгнул сверху на его мешок с гидрием. Он оказался не тонким и мягким, как я ожидал, но твердым, как резиновая шина. Я чуть не отлетел от него, но уцепился обеими руками за рубчатую мембрану и сильно обхватил её ногами.

Аэрозон ощутил мою тяжесть, и его воздушный мешок начал раздуваться — он выделял добавочный гидрий. Мы начали подниматься. Часть его щупалец взметнулась вверх, пытаясь сбить меня, но, к счастью, я был вне их досягаемости, примостившись как раз на самом верху кальмарообразного тела. Сквозь полупрозрачную оболочку виден был перепутанный клубок внутренностей, а за ними, внизу, ужасный щелкающий клюв.

Я ехал верхом на аэрозоне, мечущемся по мастерской. Кейт нырнула обратно в гроб, спасаясь от бьющих по воздуху щупалец. Вокруг засвистели пули, когда чудовище повернуло к последнему оставшемуся в живых пирату Рэта. Пуля пробила мешок с гидрием и вылетела в дюйме от моего живота. Через какие-то секунды меня застрелят. Но тут аэрозон обрушился на пирата, яростно хлеща его щупальцами.

Я пытался увидеть Рэта, Бартона или Кейт, но аэрозон вертелся теперь так быстро, пытаясь сбросить меня, что всё вокруг расплывалось. Я держался изо всех сил, понимая, что, как только слечу с него, тут же окажусь уязвим для страшных щупалец. Я заметил свисающие с потолка тросы, некоторые из них были довольно близко. Аэрозон отчаянно дернулся, я освободил его — и полетел.

Я плыл по воздуху, выискивая какую-нибудь металлическую цепь, и сумел ухватиться за одну из них.

Она качнулась под моей тяжестью, как маятник, я выпустил её и полетел снова и замолотил руками, пытаясь поймать следующую. Я слышал, как сзади лязгают цепи, которые задевает приближающийся аэрозон. Надо было спускаться на пол. Я ослабил хватку и заскользил по цепи вниз. Мои ноги коснулись пола, и я выпустил цепь за доли секунды до того, как по ней хлестнуло заряженное электричеством щупальце.

Аэрозон был между мной и дверью, поэтому я кинулся обратно к гробу, петляя между канатов. Из-за френологической машины мне наперерез шагнул Бартон. Пистолет в его руке был направлен прямо на меня. Я резко остановился, отчаянно оглянулся через плечо, ожидая увидеть догоняющего меня аэрозона. Но тот ловко исчез среди паутины шкивов и канатов.

— Один ещё жив! — крикнул я Бартону.

Его взгляд был холоден и бесстрашен, глаза не отрываясь смотрели на меня.

— Отдайте мне чертежи, — сказал он.

Снова взревела сирена.

— Уходим! — закричал Рэт, кидаясь к Бартону.

— Без чертежей — нет, — ответил этот хилый старик. Свободной рукой он поднес к губам маску и стал жадно глотать кислород.

— Да какая разница, идиот! — заорал Рэт. — Мы же разнесем этот корабль в клочья, едва освободимся от него! Всё будет уничтожено. Там, в гробу, есть потайная дверь, давайте воспользуемся ею!

Мне оставалось только надеяться, что Кейт хватило ума убежать, когда у неё была возможность.

— Консорциуму Аруба нужны чертежи, — пропыхтел Бартон, глядя на меня.

— Бросьте оружие!

Я обернулся и увидел Кейт, стоящую возле гроба и сжимающую обеими руками пистолет убитого пирата. Она целилась в Бартона — а может, в меня, трудно сказать. Не самый удачный поворот событий.

— Разумеется, я не стану бросать пистолет, юная мисс, — отозвался Бартон. — А вот вам лучше бы бросить свой, пока вы случайно не поранили себя.

— Держу пари, что стреляю не хуже вас, — твердо ответила Кейт.

Ветер так трепал корабль, что даже снайпер едва ли сумел бы выстрелить точно.

— Тогда попытайте удачи, — сказал Бартон, подходя ко мне, так что мы оказались практически лицом к лицу, и приставив пистолет к моей груди.

— Кейт, не стреляй! — крикнул я.

Рэт стоял как замороженный, переводя взгляд с Кейт на Бартона.

— Чертежи, — потребовал Бартон, и мы оба зашатались, пытаясь удержать равновесие.

— У меня их нет.

— Отведите меня туда, где они, и я прослежу, чтобы вы смогли покинуть этот корабль.

— У нас нет для этого времени! — проорал Рэт и, покачиваясь, двинулся к гробу — и к Кейт.

— Ни шагу дальше! — выкрикнула Кейт, переводя пистолет на него.

Он продолжал идти, и Кейт выстрелила. Капюшон слетел с его головы, сбитый пулей, но Рэт стоял невредимый. Его рука поднялась к голове удостовериться, всё ли на месте. Ближе он подходить не стал.

Я перевел взгляд на Бартона, гадая, что он собирается со мной сделать. Волосы у меня на затылке поднялись дыбом, поскольку я был почти уверен, что в любую минуту на меня может обрушиться затаившийся аэрозон и что он убьет меня раньше, чем это успеет сделать Бартон.

Позади него что-то двигалось, почти невидимое на фоне пола. Прозрачный мешок аэрозона сделался сейчас совсем плоским. Он был похож на огромную сброшенную змеиную шкуру, которую колышет легкий ветерок. Но я-то видел, что он на самом деле тихонько двигается, расставив щупальца, подползает по полу к френологической машине — и к Бартону. Тот, должно быть, заметил мой взгляд и решил, что я хочу отвлечь его внимание. Он не обернулся.

— Бартон, сзади! — взревел Рэт.

Я думал, что аэрозон был смертельно ранен пистолетными пулями, но ошибся. С невероятной скоростью его воздушный мешок наполнился гидрием. Он взмыл над полом и навис над Бартоном.

Старик обернулся. Удар щупальца обрушился на пол прямо перед кончиком его ботинка. Бартон ловко отскочил, но в этот момент корабль снова дернулся, и он, оступившись, приземлился прямо на сиденье френологической машины. Та немедленно ожила, нахлобучив ему на голову резиновый колпак, закрывший глаза.

— Рэт! Помогите!

Бартон принялся палить в аэрозона, но стрелял вслепую и промазал. Он брыкался, хватался руками за голову. Механические руки опустились и принялись за измерения, впиваясь в его череп с яростью, которой я прежде не замечал. Острия штангенциркулей проткнули его капюшон, потом снова и снова, всё глубже.

Наверно, аэрозон решил, что машина — это какой-то странный новый враг, и ударил по ней щупальцами. Деревянным рукам электрический ток не причинил никакого вреда: они, хоть и задымились, продолжали все крепче сдавливать череп Бартона.

Когда его вопли прекратились и конечности обмякли, аэрозон совершил роковую ошибку, подлетев поближе. Паучьи лапы машины, вращаясь, запутались в его щупальцах и начали подтаскивать аэрозона всё ближе к штангенциркулям. Тот извивался, словно кальмар на крючке. Острия циркулей продырявили его воздушный мешок и мембрану. Гидрий с шипением рванулся наружу, и потроха существа взрывом разметало по полу.

Оглянувшись, я увидел, как Рэт удирает по мостику. Он был в маске, кислород помогал ему бежать. Без сомнения, он отчаянно спешил вернуться на свой корабль, поскольку теперь нас яростно трясло. Я знал, что может сделать неуправляемая махина «Гипериона» с другим судном. Хотя Рэту и помогает кислород, ему понадобится какое-то время, чтобы взбежать по трапу в «воронье гнездо», и потом — чтобы его подняли на борт. После этого его корабль отдаст концы и откроет по нам огонь. Я не представлял, успеет ли «Сага» забрать нас до этого.

— С тобой всё в порядке? — выдохнула Кейт, неожиданно оказавшаяся рядом.

Я кивнул и закашлялся. О высоте полета «Гипериона» я мог только догадываться, но предполагал, что она уже давно перевалила за двадцать три тысячи футов. Нам нужен был кислород. Даже у рожденного в воздухе, вроде меня, есть предел возможностей. Шатаясь, я добрел до мертвых людей и снял с двоих кислородные баллоны. Первый из них я закрепил на спине у Кейт, второй надел сам.

Три глубоких вдоха, и свинцовая тяжесть ушла из ног. Зрение моё обострилось почти до боли. Всё обрело вдруг свою ауру: тела мертвых, аэрозон, механизмы Грюнеля. Вся комната словно пульсировала.

Корабль содрогнулся. Пока мы с Кейт брели к носу по килевому мостику, мне виделись всякие чудеса. За угол убегала курица. Полупрозрачный моряк поднялся по трапу и исчез. Я готов был поклясться, что слышу, как в мастерской гудит сирена из гроба. Как будто корабль разом выпустил на свободу всех своих призраков.

Я не мог бы сказать, были они реальными или же просто галлюцинациями, порождением моего мозга. Не думаю, что Кейт видела их. Я не спрашивал. Я глотал кислород, словно умирающий от жажды. Я понимал, что мы все в страшной опасности, и тем не менее тело моё продолжало внимательно и терпеливо наблюдать, словно ему было любопытно, что же теперь будет.

Пока мы убийственно медленно плелись к носовой оконечности «Гипериона», у меня было такое чувство, будто само время сорвалось с якоря. Мы брели целую вечность — мы шли не дольше секунды. Я был стариком, с трудом ловящим ртом воздух, — я был маленьким мальчиком, бегущим к вершине холма.

Внезапно мы очутились в раздевалке вместе с Хэлом и Надирой. Даже окажись мы призраками, на их лицах вряд ли могло бы отразиться большее изумление. А может, мы и были призраками. Я-то определенно чувствовал себя легче воздуха.

— Погибли все, кроме Рэта, — сказал я через маску. — Он удирает с корабля. И собирается взорвать нас.

Хэл взглянул на наручные часы:

— «Сага» будет здесь через двадцать минут.

Никто ничего не ответил, все мы надеялись, что они успеют, и все понимали, что едва ли. Я не стал упоминать про золото. Я не хотел искушать Хэла, особенно теперь, когда он так ослабел. Самое большее, на что нам теперь стоило надеяться, — это убраться с корабля.

— Надо идти в командную рубку, — сказал я.

Я предложил Хэлу кислородный баллон, и этот упрямый осёл ещё поколебался, прежде чем нацепить его. Я помог ему подняться на ноги. Он зашатался и повис на мне. Кейт помогла Надире, которая с трудом дышала даже под маской. Мы очень медленно начали спускаться по ступенькам на килевой мостик. Ребра и позвоночник корабля скрипели и стонали. Он трясся всем телом.

Мы добрались до мостика. Уже виден был трап, ведущий в командную рубку. Раздался громовой раскат, потом второй и почти сразу же — треск, словно в лесу падают огромные деревья. Нас всех швырнуло на пол.

Я видел, как вдоль всего мостика лопаются снасти, и шпангоуты, и балки со стороны попавшего под орудийный огонь борта. Секундой позже под нашими ногами раздался страшный звон металла и стекла, и я понял, что командной рубки больше нет. Я дотащился до трапа и посмотрел вниз. Мне в лицо ударил ледяной ветер. Одни лишь искореженные обломки торчали из подбрюшья «Гипериона», да болтались в небе обрывки рулевых цепей.

Внезапно нас обдало запахом гидрия. Мы были в западне. Ветер ещё удерживал «Гиперион» несколько секунд, толкая и дергая его, потом очень медленно «Гиперион» начал падать. Кейт схватила меня за руку, и мгновение мы все молчали. Не было никакой надежды починить корабль: повреждения были слишком велики, а мы — слишком слабы.

— Орнитоптеры, — выдохнул я.

— Да, — кивнула Кейт.

На «Сагарматху» надежды больше не было. Мне показалось, что Хэл хотел было возразить, но он лишь кивнул.

Корма начала проваливаться вниз, здесь утечка гидрия была сильнее. Но зато мы двигались быстрее, скользя вниз по мостику и перебираясь через обломки. Я подумал о взрывных устройствах под мастерской. Если бы туда угодил снаряд, «Гиперион» превратился бы в огненный факел. Ветер ворвался внутрь корабля, ликующий, словно Четыре Всадника из Апокалипсиса, сбивая нас с ног, примораживая языки ко ртам.

Надира упала и, похоже, не в силах больше была подняться. Я помог Кейт рывком поставить её на ноги.

— Мы почти пришли, — сказал я ей.

«Гиперион» набирал скорость. Нам повезло, что он был на такой высоте. Ветер немножко потреплет нас, но скоро корабль будет падать так быстро, что мы вообще ничего не сможем сделать.

Мы пошатываясь ввалились в ангар, и сердце у меня упало. Конец стыковочного рельса был совершенно изуродован попаданием снаряда. Оба орнитоптера на вид казались неповрежденными, свисая с рельса на своих трапециях. Но теперь невозможно было выдвинуть их на сорок футов на стартовую позицию за створками люка.

— Ничего страшного, — сказала Кейт, оценив ситуацию. — Мы просто отцепим один от трапеции, и я выведу его наружу. Прямо в люк.

— Ты сумеешь? — спросил я.

Она кивнула.

— И ты уже летала на чем-нибудь похожем?

— Конечно.

— Ты мне врешь? — поинтересовался я.

— Да, пытаюсь, — ответила она. — Возьмем вот этот.

Она указала на тот, что был побольше. У него были четыре открытые кабины, расположенные одна за другой. Кейт вскарабкалась по приставной лесенке, заглянула в переднюю кабину и вскрикнула. Я одним прыжком оказался возле неё. Скорчившись на сиденье, там лежал замерзший труп.

— Это ещё кто? — возмутилась Кейт.

Под обледеневшей кожаной курткой на парне было что-то вроде ливреи.

— Хендриксон, — с изумлением сказал я, — слуга Грюнеля.

Неудивительно, что мы не смогли найти его в каюте. Он пытался удрать, когда за «Гиперионом» обнаружилась погоня. Но свалился без сознания, как и все остальные, когда корабль стремительно вознесся в небо.

— А ну, выкинем его отсюда! — прохрипел Хэл, топая вверх по ступенькам.

Здоровой рукой он ухватил Хендриксона с одной стороны, я — с другой. Мы выдернули его из кабины, и он с отвратительным стуком приземлился на пол ангара.

— Насчет этого ни у кого нет возражений? — осведомился Хэл.

Кейт уже запрыгнула в кабину пилота и торопливо изучала приборы.

— Ну и как эта штука работает? — спросил Хэл.

— Её надо завести. — Я указал на рукоятку на кожаном фюзеляже.

— А потом нажимать на педали, — добавила Кейт.

— Педали? — переспросил я.

— Да, если мы хотим продолжать лететь.

Она указала на две педали, выступающие из пола кабины. Я заглянул под следующее сиденье и увидел там такие же.

— Боже правый! — пробормотал Хэл.

Я не представлял, хватит ли у кого-нибудь из нас дыхания, чтобы продержаться хоть сколь-нибудь долго, но сейчас было не время об этом думать. У нас не было выбора. У меня уже начало закладывать уши из-за резко возрастающего давления воздуха. Я решил, что будет лучше, если все рассядутся по местам ещё до того, как понадобиться заводить орнитоптер и открывать створки люка.

Мы с Хэлом помогли Надире забраться в заднюю кабину, потом Хэл вскарабкался в ту, что была впереди.

— Не забудьте пристегнуться, — напомнил я им.

— Давай попробуем, — сказала Кейт, уставившись на все эти ручки, рычаги и приборы.

Выскочив из орнитоптера, я ухватился за рукоять, при помощи которой заводился мотор. Я резко крутанул её один раз, как люди, я видел, делали с автомобилями. Ничего не произошло. Я попытался снова, боясь, что ослаб сильнее, чем думал. Никакого обнадеживающего звука работы двигателя.

— Не так! — крикнула сверху Кейт. — Это как часы. Надо завести пружину!

— Завести пружину, — пробормотал я. Я и забыл.

Снова взявшись за рукоять, я начал вращать её, ещё и ещё, и действительно услышал негромкие отчетливые щелкающие звуки где-то внутри механизма. Хватая ртом воздух, я представлял себе, как вращаются и входят в зацепление друг с другом множество маленьких шестеренок, и не понимал, как, во имя всего святого, этого может быть достаточно, чтобы сдвинуть с места такую махину. Минуту спустя рукоятку уже было не провернуть.

— Готово, — сказал я.

— Отлично, — отозвалась Кейт. — Ну, тогда вперед.

Она, похоже, что-то нажимала и за что-то дергала в своей кабине, но ничего не произошло. Я покачнулся, поскольку корма «Гипериона» опустилась ещё ниже.

— Теперь должно быть нормально, — сказал я.

— Может, вот этим, — бормотала она, и внезапно огромные кожистые крылья дернулись.

Посыпались осколки льда. Оба крыла начали медленно, с хрустом расправляться, словно эта летучая мышь страдала артритом, причем в самой тяжелой форме. Крылья рывками и толчками двигались до тех пор, пока не распрямились полностью. Потом они дернулись было вверх и медленно вернулись обратно.

Я тревожно посмотрел на Кейт:

— От такого и пух одуванчика не взлетит!

— Они просто ещё не разогрелись, — неуверенно ответила Кейт. — И смотри, пропеллеры заработали!

И правда, два верхних пропеллера орнитоптера начали вращаться, быстро превращаясь в размытый круг. Крылья хлопнули снова, на этот раз уже резче.

Я кинулся через ангар к люку и взялся за маховик. Он не проворачивался. Металл примерз намертво. Я бил по нему кулаком, пинал ногами, но не мог открыть люк.

— Круз, что случилось? — проорал Хэл, подняв маску.

— Примерзло!

Он запустил руку под сиденье, вытащил свой рюкзак и кинул его мне.

— Взрывай его!

Я распустил шнурок, вытащил брусок взрывчатой замазки, провода и взрыватель и глубоко вздохнул. Я понятия не имел, сколько взрывчатки нужно, и решил не жадничать. Уложив изрядный кусок замазки прямо посредине люка, там, где сходились его створки, я воткнул в неё провода и размотал их до дальнего конца ангара.

— Круз, сколько ты положил взрывчатки? — прокричал Хэл, пытаясь разглядеть со своего места в кабине.

— Полно!

— Великий боже! — охнул Хэл, увидев моё творение.

— Что, слишком много? — крикнул я.

— А, ладно! — ответил Хэл. — Все ложитесь!

Я пригнулся к самому полу и нажал на плунжер. Взрывом меня сбило с ног. Взглянув вверх, я увидел, что всё кругом в дыму. Орнитоптер неистово раскачивался на трапеции, но, кажется, был цел, как и все, кто сидел в нем. Самое же главное, что створки люка начисто снесло взрывом и в ангар врывался ледяной ветер.

Я кинулся к орнитоптеру, махавшему теперь крыльями куда энергичнее. Пропеллеры надсадно зудели.

— Садись! — прокричала Кейт.

Я взбежал по лесенке, соскользнул в кабину позади неё и пристегнулся ремнем.

Я думал, что Рэт оставил нас в покое, но как раз в этот миг на «Гиперион» обрушился новый орудийный залп. Корабль подбросило. Взрыв был такой силы, что я сразу понял, что произошло. Снаряд угодил в мастерскую — и в уложенный под её полом динамит. Вот-вот корабль превратится в ад. Уже слышен был кошмарный треск лопающегося дерева и скрежет металла, и «Гиперион» изогнулся посредине. Потом я с ужасом увидел в люк, как вся его передняя часть, пылая, устремилась в море.

Теперь у нас осталась только половина корабля, вращающаяся посреди неба.

— Давай! — крикнул я Кейт.

Она приподнялась и дернула за ручку, которая, по замыслу, должна была отцепить нас от стыковочного рельса.

— Не работает! — прокричала она.

Я отстегнул ремень и потянулся к ручке, но со своего места не мог за неё ухватиться. Кое-как выкарабкавшись из кабины, я неловко примостился сверху на корпусе агрегата. Теперь, когда взмахи его крыльев становились всё более мощными, орнитоптер мотало вверх-вниз, и я с трудом удерживал равновесие, стараясь не угодить под вращающиеся пропеллеры.

Я схватился за ручку и увидел, что рычаг весь оброс льдом. Я изо всех сил потянул, потом ещё, повиснув всем телом. Трапеция расцепилась, и орнитоптер упал. Я не удержался и соскользнул с него, ударился о правое крыло и шлепнулся на пол ангара.

— Скорее забирайся обратно! — завопила Кейт.

Сделать это было не так-то просто. Орнитоптер подпрыгивал, словно огромная спятившая летучая мышь.

— Придержи его! — заорал я.

— Скорее!

Кейт, похоже, полностью потеряла контроль над машиной, потому что орнитоптер продолжал скакать по полу, прямо к открытому люку.

— Нет! — вскричал я.

Кейт осадила орнитоптер, остановив его прямо у самого края люка. Я кинулся к нему.

— Скорее, Мэтт! — услышал я вопль Кейт. — Я не…

В этот миг, мощно взмахнув крыльями, орнитоптер прыгнул вперед, нырнул в люк и исчез.

Я остановился, разинув рот, ничего не понимая. Секунду назад орнитоптер был тут. И вот его нет. Я остался на «Гиперионе» один. Падающий корабль. Я как дурак подбежал к люку и выглянул вниз, словно орнитоптер мог быть там, дожидаясь, когда я запрыгну в него. Я увидел его, но далеко, далеко внизу.

«Гиперион» разобьется. И я разобьюсь вместе с ним. Я в отчаянии обернулся к оставшемуся в ангаре орнитоптеру и тут…

На стене по-прежнему висел крылатый костюм Грюнеля, совершенно целехонький. Я бросился к нему, стащил со стены и натянул поверх летного комбинезона, окоченевшими, трясущимися пальцами застегнул пряжки. Потом просунул ноги в стремена, прикрепленные к его хвостовой части. Торопливо взмахнул крыльями, стряхивая с них лёд.

Потом я неуклюже побежал обратно к люку.

Именно в этот миг корма «Гипериона» так резко клюнула вниз, что я полетел кувырком и заскользил назад к стене. Я орал и ругался, пытаясь цепляться за вздыбившийся пол. Разные предметы посрывались со своих мест и градом сыпались на меня. Ещё несколько секунд, и «Гиперион» встанет на хвост. И тогда он отвесно понесется вниз.

Теперь я превратился альпиниста, я цеплялся за заклепки и стыки металлических плит, подтягиваясь всё выше. Голова стала тяжелой и гудела от скорости, с которой падал корабль.

Я добрался до края люка, задравшегося теперь под углом градусов в сорок пять. Корабль брыкался, пытаясь сбросить меня обратно. Я проверил, плотно ли прилегает кислородная маска, потом резко подался вперед и вывалился в небо.