В половине четвертого Харви вошел в отделение Южного банка в Бермондси. Мистер Поултон принял его с чувством искреннего восхищения.

— Мы слышали, что вы творите чудеса, — сказал он. — Ваша сделка с фирмой Макдэрмота просто баснословна. Примите мои поздравления.

— Благодарю вас. Вы не станете возражать, если я заберу назад свой залог?

— Ну разумеется, нет! Я сообщу о вашем желании на ближайшем заседании правления банка. Уверен, его тут же вернут вам.

— А не могу ли я получить его прямо сейчас?

— Это, к сожалению, невозможно. Ваш миллион долларов в сейфе нашего центрального отделения и может быть выдан только с особого разрешения дирекции.

Харви поднялся.

— Пожалуйста, устройте все как можно быстрее. Я буду вам крайне признателен. Я одолжил деньги на некоторое время и теперь должен вернуть.

— Я сделаю все возможное, — заверил своего клиента мистер Поултон, провожая его до дверей. — Но поймите, такие вещи не решаются в пять минут. Надеюсь, на следующей неделе…

— Как? Еще целая неделя… — внезапно Харви замолчал: вовсе ни к чему показывать банкиру свою тревогу.

Он вернулся в свой кабинет и написал ответное письмо Мильдред, где в кратких и довольно резких выражениях обрисовал действительное положение вещей и напомнил, что если она хочет и впредь носить его имя, то должна в корне пересмотреть свое поведение.

Запечатав конверт, он облегченно вздохнул и взялся за работу.