Достопочтеннейшая о Господе мати Н.!
Очень прискорбно было для меня описанное тобою 19 декабря устроение Н. И-ны; но я, видя и из прежних твоих писем о ней, написал довольно решительно к тебе, как с нею поступать; также и ей хорошую прокламацию предложил; а то ведь все только просят наставлений, а не исполняют, что напишешь. Мы хотим без труда и подвига венец получить и с покоем взойти на небо. Нет, туда путь трудный и прискорбный; а причиною сему наши страсти. Она, не видавши их в себе, думала, вошедши в обитель и накупивши книг, только покоем наслаждаться и в том полагать надежду спасения: но, напротив, в покое страсти еще больше нас тиранят. Я не боюсь, что написал ей строго и что оное ее огорчило: что будет из того толку, ежели только умащать ее страсти и чесать мягкими словечками ее струпы? Доколе же писать все одно и одно, когда она не хочет ни мало употребить показываемых средств к исцелению страстей? И к ней можно слово сказать: врачевахом Вавилона, и не исцеле (Иер.51:9).
P.S. Мы пишем, говорим и толкуем о смирении; а можно ли смириться в лисьей шубе?
Только что окончил письмо, получаю еще твое от 26 числа пущенное; и что мне делать? какое мое горе! пишу, кажется, с добрым намерением, а мои письма только что оскорбляют вас.
Пишешь, что, прочитавши мое письмо, едва не все суставы содрогнулись! А Н. А-на, получив мое письмо, довольно плакала; и пишешь, когда прочитала нижние мои строки, то все сердце перевернулось. Напрасно же вы в иных местах ублажаете меня за письма, когда между ними является такая жестокость!
Я писал к тебе об Г. Г-не непринужденно и не с такою обязанностью, как о прочих; а в случае нужды, отнестись и посоветоваться, "что возвестит Господь, по вере ее, сказать", и это, не по моему назначению, а по собственному ее выбору. Совершенно предать себя, — также на ее воле: а ты имей себя ничтожной и не считай так, что мать духовная: но отказать, в требовании совета с верою, опасно; то же что, имевши деньги, не дать просящему нищему. Это есть тоже милостыня, только в высшем смысле, духовная. Ты опасаешься скорбей за сие от начальства: что ж делать, в этом не твоя вина; а ежели и будет, то попущением Божиим, завистью вражьей; но ничтоже успеет враг. Но ведь и на нее должно быть негодование, когда выдержит, хорошо, а нет, так на ее воле, — ты будешь свободна. Скрыть этого от других, конечно, невозможно, и больше будет скорби; я напишу, чтобы она объявила игуменье, что имеет намерение, по недосугу ее, иногда относиться к тебе; ежели она воспретит, то ты все чиста от сего; а позволивши, из одной внешности не покажет скорби. Где дело Божие, там будет и мир, — хотя и очистится огнем. 2 января 1843 года.