КОГДА Я ПОДОШЛА К БОЛЬШОМУ зеркалу в спальне и увидела себя в полный рост, меня охватила дрожь. Я никогда столько не нервничала, как за последние три дня. В некоторые моменты меня охватывало сильнейшее волнение и казалось, что я не могу больше ждать, а иногда я думала, что умру от страха, прежде чем все произойдет.

До меня доносились обрывки новостей. Весь Лос-Анджелес замер в предвкушении сегодняшней премьеры. Все – в том числе местные телеведущие, модераторы ток-шоу и диджеи на радио – гадали, объявится ли сегодня Золушка принца Синдера.

Но больше всего меня поражало другое: они надеялись. Они хотели, чтобы я пришла. Интервью Брайана оказалось гениальным решением. Он превратил нашу историю в современную сказку: что может быть романтичнее! Из самой презираемой девушки Америки я в один вечер превратилась в кумира миллионов. Я больше не была сумасшедшей фанатичной преследовательницей: теперь все говорили лишь о том, какая я красивая, умная, забавная и сильная, если мне пришлось пройти через столько трудностей. Люди полюбили меня.

Конечно, Брайан все гениально продумал, ведь благодаря этой выходке он гарантированно мог получить то, чего хотел. Если бы я не пришла на премьеру, вся страна возненавидела бы меня в разы сильнее, чем до этого. Американские зрители такие непостоянные! И активные. Перед кинотеатром в Вествуде, где проходила премьера, собралась такая толпа, что полицейским пришлось перекрыть движение в двух кварталах. И все эти люди ждали меня.

– Да я точно облажаюсь.

– И размажешь мою помаду? – спросила Вивиан, растянувшаяся на моей кровати с журналом. – Я тебя убью!

Джульетта усмехнулась, аккуратно вставляя в мою прическу новенький серебряный гребень с жемчугом, подаренный папой.

– Все равно Брайан размажет помаду в ту же секунду, как увидит ее.

Вивиан прыснула, и я залилась краской, наверное, уже в двадцатый раз за день. Можно было бы подумать, что после сотен шуток в мой адрес за последние три дня я должна была бы уже привыкнуть, но нет. Любое упоминание о Брайане заставляло меня краснеть.

Вивиан хитро улыбнулась Джульетте.

– Брайану можно размазывать помаду. Ей – нельзя. – Она осмотрела мое лицо и нахмурилась. – Зашибись, как тебе идет этот красный! Убила бы за такой загар.

Я взглянула на свои губы. Ярко-красная помада Вивиан смотрелась совершенно сногсшибательно в сочетании с моей карамельной кожей, голубыми глазами и ярко-желтым платьем. Очень экзотично. Загадочно. Идеально для образа мистической жрицы.

Прическа смягчала общее впечатление. Джульетта решила оставить волосы распущенными и слегка «попшикать» мои естественные кудри. Под «пшиком», как выяснилось, она подразумевала десять литров лака. Мои шоколадные локоны мягко струились по плечам и открытой спине. Лишь одна прядь сбоку была изящно заколота гребнем.

Новый гребень смотрелся очень красиво и элегантно сочетался с мамиными жемчужными бусами. Папа сделал мне сюрприз утром, сказав, что тоже хочет незримо присутствовать рядом со мной этим вечером, как и мама. Я ревела, как младенец, чем привела в бешенство Вивиан и Джульетту: они тут же начали верещать что-то про опухшие глаза. Можно было подумать, что меня собирают на свадьбу, а не на первое свидание.

Хотя, справедливости ради, надо отметить, что это реально крутое первое свидание.

– Знаешь, – задумчиво произнесла Вивиан, оглядывая меня. – Как ни странно, Карамельная трость идеально дополняет ансамбль.

– Я же говорила, будет круто, – улыбнулась я.

Когда я согласилась пойти на премьеру, Вивиан тут же потребовала показать ей мое платье. Она предложила сделать Карамельной трости еще одну пластическую операцию и покрасить ее в желтый цвет, но я не разрешила. Мне нравилось, как калейдоскоп цветов оттеняет характер платья. Моя веселая мама наверняка была бы в восторге.

– Девочки! – прогудел отец на весь дом. – Карета подана!

От страха у меня задрожали коленки.

– Все будет хорошо, – заверила Вивиан. – Это же Синдер. Ты просто идешь в кино со своим лучшим другом. И все.

– Да уж, – прыснула Джульетта и повернула мою голову так, чтобы я видела огромный плакат с обнаженным по пояс Брайаном, который она повесила мне на дверь. – И Синдер выглядит вот так и мечтает заделать с тобой пару детишек.

– Спасибо, утешили, – с сарказмом отозвалась я.

Неожиданно в дверном проеме появилась Анастасия и громко вздохнула.

– Ты не заслуживаешь такого парня, как Брайан Оливер.

Джульетта и Вивиан бросили на нее гневные взгляды, но мне не хотелось злиться. Я не позволю Анастасии испортить сегодняшний вечер.

– Наверное, ты права, – согласилась я, удивив ее своим игривым тоном. – Но как говорится, дареному коню в зубы не смотрят, так что я не стала возражать.

Возможно, это лишь мое воображение, но я готова поклясться, что у Аны задрожали губы. Она внимательно осмотрела меня с ног до головы, и я уже ожидала услышать какой-нибудь гадкий и язвительный комментарий, но на этот раз она меня удивила. Пожав плечами, она прислонилась к дверному косяку и застыла на пороге моей комнаты, как будто не решалась войти, но и не хотела уходить. Повисло неловкое молчание.

На самом деле я очень удивилась ее появлению. Она не разговаривала со мной с тех пор, как я вернулась домой. Все эти дни она успешно избегала меня, и мы ни разу не пересекались в одной комнате. Сейчас Ана явно не выглядела счастливой, но впервые за все время нашего общения в ее тоне не было враждебности. Она правда очень старалась. Наверное, это дело рук доктора Пэриш (пару недель назад папа и Дженнифер заставили Анастасию ходить к моему психотерапевту). Давно пора, если честно. У нее не меньше психологических проблем, чем у меня. Если не больше.

– Ты хорошо выглядишь, – внезапно сказала Ана.

Я попыталась сохранить самообладание, но с треском провалилась. Никогда не умела делать морду кирпичом.

– Э-э-э, спасибо.

– Ну, знаешь, – добавила она, – для уродины совсем не плохо.

Я знала, что она шутит, но Джульетта и Вивиан этого не оценили.

– Ты что-то хотела? – угрожающе спросила Джульетта.

Ана гневно посмотрела на сестру, но затем поймала мой взгляд, и в ее лице появилась какая-то странная сосредоточенность. Я не могла понять, что означает такое выражение, но это явно была не злость. И не вызов. Что-то другое. Решимость.

– Это я слила информацию о вашем местонахождении тем вечером, – наконец сказала она. – Я сфотографировала вас за ужином и отправила фотку на пару «желтых» сайтов о знаменитостях. Это я виновата в том, что вас двоих застукали.

Что ж, я не удивлена: у меня с самого начала были некоторые подозрения. Меня скорее поразило то, что Анастасия решила признаться. Она не просто швырнула мне в лицо эти слова, а просила прощения. Она не чувствовала неловкости: ей явно стало спокойнее на душе. Складывалось впечатление, что она впервые признала свою вину и испытала чувство раскаяния.

Я обрадовалась, что никто не набросился на нее. Если бы это произошло, Ана скорее всего стала бы защищаться, и этот момент потерял бы свою ценность. Нам нужно было разрешить свои противоречия без посторонней помощи.

– Я не хотела, чтобы так вышло, – пробормотала она.

Я (как мне казалось) безразлично пожала плечами.

– В том, что придумали люди Брайана, нет твоей вины.

Анастасия покачала головой:

– Но они бы не сказали этого, если бы папарацци не застали вас за ужином.

– Возможно, в тот вечер все бы обошлось, – согласилась я. – Но рано или поздно это все равно бы произошло, если бы мы с Брайаном продолжили общаться.

Вивиан прыснула:

– О, вы, ребята, не общались. Вы обжимались.

Джульетта расхохоталась:

– В точку!

Я отмахнулась от них и снова посмотрела на Анастасию, с удивлением обнаружив, что она улыбается.

– В общем, прости меня, – сказала она, едва сдерживая смех.

– Спасибо.

Она хотела было уйти, но я ее остановила:

– Ты идешь с нами в кино сегодня?

Ана снова пожала плечами, пытаясь придать лицу скучающее выражение. Но было совершенно очевидно: мое приглашение тронуло ее.

– Почему бы и нет. У меня нет никаких планов на вечер.

Я улыбнулась и снова поблагодарила ее.

– Не за что, – ответила она. Уходя, Ана еще раз остановилась и добавила: – Когда выдастся свободная минутка, попроси Брайана познакомить меня с Логаном Лерманом.

– Ты имеешь в виду, если выдастся свободная минутка? – хихикнула Джульетта.

– Да ну вас! Заткнитесь уже! Серьезно!

Я не шутила, но все они почему-то хором рассмеялись.

Мы вышли из комнаты и обнаружили на кухне папу и Дженнифер. К моему удивлению, за барной стойкой сидел Роб. Увидев меня, он выпрямился так быстро, что едва не свалился со стула. Он нервно сглотнул, как будто пытался съесть целиком бейсбольный мяч.

– Ты выглядишь великолепно, – выдохнул Роб.

Ну вот. Я снова покраснела.

– Спасибо. – Я подошла и обняла его. Он крепко прижал меня к себе. – Что ты здесь делаешь?

– Я не мог не проводить тебя. Не мог отпустить на самое важное свидание в твоей жизни, не пожелав удачи.

Я снова обняла его – на этот раз с бо́льшим чувством. Роб каким-то чудесным образом умел успокаивать мои нервы. Наверное, все дело в его хладнокровии и невозмутимости. Я боялась, что теперь в наших отношениях появится некоторая неловкость, но Роб, как всегда, был абсолютно спокоен. Поняв, как много мы с Брайаном значим друг аля друга, он легко смирился с ролью «просто друга». И я была ему очень благодарна. Надеюсь, когда-нибудь смогу помочь ему найти вторую половинку.

– Поедешь с нами? – спросила Джульетта. – Папа взял в аренду лимузин, чтобы мы все могли поехать с Эллой.

– Да, мы волнуемся, что она угонит его и сбежит, если отпустить ее одну, – добавила Вивиан.

Я с укором посмотрела на нее, хотя в словах подруги, пожалуй, была доля правды.

Роб лишь улыбнулся в ответ и подставил мне локоть. Я взяла его под руку и изо всех сил пыталась дышать ровно, пока мы садились в лимузин.

Нам потребовалось около часа, чтобы добраться до кинотеатра, потому что из-за премьеры по дороге в Вествуд образовалась огромная пробка. А потом автомобиль неожиданно – даже слишком неожиданно – остановился. Нас встретил оглушительный шум толпы и слепящие вспышки фотоаппаратов. Выглянув наружу, я увидела что-то красное.

– Это же красная дорожка! – завизжала Джульетта, подпрыгивая от возбуждения. – Ты пойдешь по красной ковровой дорожке!

Мужчина в костюме подошел, чтобы помочь мне выбраться из лимузина. Сейчас или никогда. Я быстро обнялась со всеми, оставив папу напоследок.

– Удачи, малышка, – прошептал он взволнованно и, откашлявшись, попытался изобразить строгость. – И помни, юная леди, в час ты должна быть дома.

– Ты серьезно, пап? – взвыла Джульетта. – Позволь тебе напомнить: ей уже девятнадцать и со вчерашнего дня она официально освобождена от твоей опеки.

Я слушала их вполуха, но мне все равно было приятно, что Джульетта хотела вступиться за меня.

Отец вздохнул:

– А можно сделать исключение хотя бы на этот раз? Я еще никогда не был для Эллы страшным строгим папой, а она даже не собирается знакомить меня со своим парнем.

Смеясь, я похлопала его по плечу.

– Не волнуйся, пап, ты еще успеешь попугать его. – Я улыбнулась девочкам. – Я планирую заставить его таскать коробки с вещами, когда буду переезжать.

Вивиан, Джульетта, Ана и даже Дженнифер заверещали от восторга.

– Только пусть он делает это без рубашки, ладно? – попросила Джульетта.

– Джульетта! – Отец сдавленно хмыкнул и громко вздохнул. – Чувствую, из-за вашего Брайана Оливера я поседею раньше времени.

Рассмеявшись, я обняла папу и, к удивлению нас обоих, поцеловала его в щеку.

– Он тебе понравится, – пообещала я. – И да, к часу я буду дома.

Папа снова обнял меня и хорошенько откашлялся, прежде чем ответить:

– Я люблю тебя, малышка. Давай, сведи всех с ума.

Сделав глубокий вдох, я вышла из автомобиля. Человек, ждавший у двери, быстро оглядел меня, на секунду задержав взгляд на шрамах и трости. Его лицо озарила улыбка, когда он понял, кто я такая.

– Надеюсь, вы готовы к этому, – шепнул он, указав рукой на красный ковер.

– Ни капли, – заверила я и сделала первый шаг навстречу новой жизни.

Красная дорожка, ведущая к входу в кинотеатр, протянулась на целый квартал. По бокам на всем ее протяжении были яркие огни, толстые бархатные веревки и тепловые пушки. Я улыбнулась, увидев их. Я собиралась выйти из лимузина в пальто – все-таки до Рождества оставалась всего неделя, – но Ана едва не убила меня. Утверждая, что никто не появляется на красной дорожке в верхней одежде, она заставила меня снять пальто. И оказалась права.

За бархатными веревками стояли фотографы и репортеры, вооруженные видеокамерами и микрофонами, а за ними – такая огромная толпа народу, что я почувствовала, будто стою на питчерской горке стадиона «Фенуэй-Парк».

Передо мной по красной дорожке шли несколько человек. Некоторых я узнала, другие были мне незнакомы. Кайли Саммерс ослепительно улыбалась репортерам и не отлипала от актера, играющего главную роль в популярном фильме о вампирах. Почему-то это выглядело очень естественно.

Брайана нигде не было.

У меня засосало под ложечкой, когда я представила, что мне нужно будет преодолеть весь этот путь до дверей кинотеатра. Я не была до конца уверена, что справлюсь, но у меня не оставалось выбора. Люди, стоявшие поближе, уже заприметили меня и начали перешептываться.

Я сделала один шаг, затем другой, третий. Суставы были не в восторге от холодной погоды, поэтому я хромала немного сильнее, чем обычно. Моя походка привлекла внимание людей, и шепот перерос в радостный гул.

– Это она! – закричал кто-то в толпе. – Это Элла! Она пришла!

В одно мгновение по всему кварталу прокатилась волна оглушительного шума, пройдя путь от меня и до дверей кинотеатра, а затем вернувшись снова. Гул толпы стал настолько громким, что, наверное, его было слышно даже в Бостоне.

Люди кричали и свистели. Протягивали руки, чтобы коснуться меня. Вспышки фотоаппаратов слепили глаза. Мое появление вызвало гораздо больше шума, чем я ожидала. Я немного стушевалась и, споткнувшись, отшатнулась от бархатных веревок. Меня подхватил мужчина размером вдвое больше папы, одетый в дорогой костюм. В его ухе было что-то похожее на наушник.

– Вы в порядке, мисс?

Ничего не соображая, я обвела взглядом толпу.

– Это безумие.

Мужчина улыбнулся и помог мне оправиться.

– Никто не сможет попасть сюда из-за ограждения. Вы в безопасности.

Люди, шедшие впереди меня, начали оборачиваться, чтобы понять причину суматохи. Они с любопытством наблюдали за мной. Некоторые улыбались, другие явно были недовольны тем, что все внимание досталось мне. Кайли Саммерс выглядела так, будто хотела разорвать меня на части голыми руками.

– Вам лучше поторопиться, мисс, – заметил охранник, легонько подталкивая меня. – Показ начнется через пятнадцать минут.

Я кивнула и хотела было отправиться дальше, как вдруг гомон толпы стал еще громче. Хаос поглотил меня окончательно. Я боялась, что сейчас у меня начнется паника, но затем увидела впереди главного возмутителя спокойствия, и все вокруг померкло.

Брайан бежал ко мне по красной дорожке, расталкивая других знаменитостей. Я не слышала его из-за шума, но видела, что он выкрикивает мое имя. Его движения были неистовы и отзывались трепетом в моей груди. Мне казалось, я взорвусь, если мы не обнимемся в ближайшие пять секунд. И вот, наконец, он остановился в нескольких шагах от меня. Я не могла понять, почему он не подошел ближе. Мне хотелось скорее сократить расстояние между нами. Это было необходимо. Я хотела чувствовать его, вдыхать его запах, утонуть в его глазах.

– Ты пришла, – выдохнул Брайан. Когда он заговорил, гул толпы начал стихать. Люди изо всех сил пытались услышать наш разговор. На секунду я отвлеклась на толпу, но мое внимание тут же вернулось к Брайану, когда он произнес: – После шоу, когда ты не позвонила, я думал…

Он думал, что я больше никогда не захочу его видеть.

Произнести эти слова он был не в силах, и я не стала его вынуждать.

– Мне… пришлось уехать… на некоторое время… после того, что произошло.

Вряд ли Брайан понял, что я имею в виду, но по его виноватому и опустошенному выражению лица можно было заключить, что он по крайней мере догадывается, в чем дело. Я надеялась, моя улыбка убедит его, что все в порядке. Мы обязательно поговорим об этом, но не сейчас.

– Я вернулась домой только три дня назад, – сказала я, стараясь удержать улыбку на дрожащих губах. – Мой врач показал интервью с тобой всем, кого я знаю. Я была единственной, кто его не видел, и не могла понять, что происходит и почему все так странно на меня смотрят. Когда я смотрела интервью, у меня за спиной стоял папа. Это было страшно неловко.

Брайан скрестил руки на груди и поднял бровь.

– Тебе неловко от моей любви?

Чудо из чудес: мне удалось сохранить спокойное выражение лица.

– Существует такая вещь как скромность, Брайан. Тебе не мешало бы ей поучиться.

Я неплохо справлялась, но когда Брайан надул губы, не выдержала и расхохоталась.

– Мне очень понравилось.

Брайан наконец подошел ближе и заключил меня в объятия.

– Ну ты и какашка. Не думал, что заставишь меня нервничать до последней секунды.

Я пожала плечами:

– Увидев интервью, я поняла, что нам нужно еще больше драматизма. И решила сделать тебе сюрприз.

Брайан хихикнул и обвел глазами толпу, обезумевшую от моего появления.

– Что ж, тебе удалось. Ты произвела настоящий фурор. – Он улыбнулся мне так, что мое сердце мгновенно растаяло. – Спорим, я могу еще круче?

Я усмехнулась:

– Не сомневаюсь.

Я успела лишь заметить хитрый блеск в его глазах, прежде чем он наклонил меня и страстно поцеловал.

Наш первый поцелуй был нежным. Мы как бы знакомились друг с другом. Этот поцелуй был совсем другим. Он был жадным. Брайан целовал меня так, как будто хотел, чтобы наши души соединились в вечности. Он делал это не напоказ. Его совершенно не заботили сотни людей, собравшихся вокруг нас. Он не пытался самоутвердиться. Он даже не пытался доказать мне свои чувства. Они лишь брал то, что хотел.

Я чувствовала всю его тоску и боль и буквально таяла в его объятиях. Он мог получить все, что хотел. Я принадлежала ему. На самом деле, к тому моменту, когда он оторвался от моих губ, я уже была полностью в его власти.

– Я так люблю тебя, Элла, – прошептал он.

Я даже не знала, что выглядело милее: его влюбленные глаза или ярко-красная помада, размазанная по всему лицу.

– И я люблю тебя, Синдер.

Брайан еще раз поцеловал меня, а затем обнял за талию и повел к входу в кинотеатр. Когда мы подошли к дверям, он остановился и обернулся к толпе.

– Скажи «сыр», Элла, – игриво шепнул он.

Я стояла рядом с ним и улыбалась, пока у меня не заболела челюсть. Но это оказалось не так уж сложно: я была безумно счастлива. Брайан, видимо, тоже: каждый раз, когда я смотрела на него, он радостно смеялся, будто сейчас происходило самое веселое событие в его жизни.

Наконец, Брайан решил, что пора идти дальше. Когда мы собрались уходить, один из репортеров по ту сторону бархатных веревок протянул к нам микрофон:

– Брайан! Брайан! Вы не хотите сделать заявление, прежде чем войдете внутрь?

Брайан остановился.

Толпа снова затихла. Все благоговейно замерли, ожидая, что же скажет Брайан Оливер. Надеюсь, это будет что-то хорошее. Мне казалось, этот момент войдет в историю Голливуда.

Брайан посмотрел на журналиста, затем на меня. Довольный, он улыбнулся до ушей и сказал:

– Как насчет «и жили они долго и счастливо»?