…. — Полчаса! Примерно столько он там был! Эх, черт, знать бы, что он там делал, о чем они говорили меж собой?… — отметил про себя Ян Лооз и толкнул под руку Славка. — Давай за ним, хлопчина! Осторожно только! Не дай себя засветить! Будь очень бдительным — иначе тебе конец! Я тебя предупредил!
… Цыган Гришка «Золотой Конь» направился к мосту через мутную и вонючую реку Глубочицу.
— Иди за ним и проследи, где он заляжет! — дал команду Ян Лооз и еще раз толкнул Славка локтем. Мальчик осторожно поднялся и направился за тем проклятым цыганом…
— Не забудь! — прошептал грозное предупреждение Ян Лооз, — если что-то случится — сразу беги, малый! Ног не жалей! Встречаемся не здесь, а у лекаря Коршака. Я предупрежу стражу в замке… Иди обратно только через Драбскую браму! Ее закрывают последней. Довольно поздно. Запомни это, Славко!
— Хорошо, — кивнул Славко и поплелся за цыганом. А «слепой лирник» остался на месте и продолжал нараспев бормотать казацкие думы о славных делах и победоносных походах…
… Ян Лооз внимательно следил сквозь прорези в повзяке за этим местом. Он успел еще распеть несколько куплетов из старых казацкх дум. Несколько раз ударил пальцами по предательским струнам, которые давно следовало заменить. В этот миг Ян Лооз увидел странного и явно опасного субъекта. Он также постучал в дверь к сапожнику Стефанию Крука…
… Ян Лооз понял, что и этот разговор может пролететь мимо его ушей. Поэтому встал со своего места на которой сидел. И как только этот мерзкий и явно опасный тип зашел к сапожнику, Ян Лооз приблизился к его дому. Он стал спиной к стене. Для себя отметил, что у этого субъекта под толстой накидкой было что-то тяжелое. Короткий, пожалуй, обрез мушкета или тяжелый секач. У Крука небольшое окошко было не заперто. Поэтому если бы не задувал ветер, Ян Лооз мог расслышать почти все.
— Ну, ты меня и напугал! Боже, какие люди! — испуганным голосом произнес сапожник Стефаний Крук.
— Здорова, Крук! Что ты здесь как паук, обложился всяким дерьмом?! Здесь у тебя в передней не пройти, не проехать! Тьфу! Ну и запахи! — сказал грубым голосом неизвестный человек.
— Работы у меня много, Чуб, не початый край…. Не справляюсь сам, а мой подмастерье прошлым летом умер от той холеры…
— Ясно… прошлым летом…
— Да-да. Как же. Разумеется этого человека зовут Чуб… — подумал Ян Лооз. И он стал спиной так, что если бы проходил случайный прохожий, было очевидно, что этот «слепой лирник» просто держится за стену и пытается идти вдоль нее… Помогать таким вряд ли будут, тем более при каждом слепом есть мальчик-поводырь… А у этого, мол, нет. Значит, мальчик от него убежал… Еще украл явно все деньги заработанные жалким пением…
— Так что? Согласен ли ты, Крук, на мое выгодное и золотое для тебе предложение?! — спросил Чуб.
— Я? Сссс-согласен!.. Только я очень ббб-боюсь. Думать тут надо!.. — туманно ответил сапожник Крук.
— Со мной даже сам дьявол не боится! А ты, церковная крыса, здесь слюни и сопли свои распустил… Твои 10 процентов, от… — Ян Лооз не расслышал, поскольку сильный ветер унес его слова…. — Хорошо, Крук? Твое согласие?!
— Жутко мне, Чуб, очень боязно! Я опасаюсь я обвалов и оползней… — ныл жадный сапожник.
— 10 процентов! — напомнил Чуб. — повернет любой оползень на нужную нам сторону! 10 процентов, Крук, 10 процентов! Ты будешь золотым от сияния! Карманы твои будут звенеть тяжелым королевским серебром!
— А если это все правда про ангела? — нерешительно произнес Стефаний Крук.
— Это все бред! Полная чушь! Не верю, пока сам не увижу!
— Говорят, что не чушь…
— Заткни свою пасть! У тебя есть карта! И точка, сапожник! — повысил голос Чуб.
— Там только возможное обозначение входа, Чуб! И то, я не уверен… А дальше опасно, внутри может быть вода, там же подземные ручьи, сырость, могут быть завалы! Я не уверен, что мы попадем прямо в замок, в дом пана подкаштеляна!..
… Далее Ян Лооз ничего уже не расслышал. В этот самый миг его схватила, чья шустрая, вороватая рука. Пан воеводский писарь от неожиданности даже вскрикнул и не успел применить свой коварный прием османской борьбы «укус гадюки» и таким образом выдать себя. Он решил доиграть роль «слепого кобзаря» до конца…
… Перед ним был… очень толстый, сытый и упитанный нищий. Сборщик налогов, председатель уличного синдиката бездомных. Все звали его просто — «Святой Петр». Он решал на улице многие вопросы. «Святой Петр» носил под мышкой толстую библию, в грубом переплете. В ней была крепкая только обложка. Внутри страницы аккуратно вырезаны тонким кинжалом и это был некий кошель-тайник. Туда умещалась и вся дневная выручка и там же лежала тяжелая 2-х фунтовая свинчатка. Самый простой вариант холодного оружия. Положи такую??в кулак и грохни кого в уличной драке и все — конец! Можно и жизни лишить в борьбе за нищенское серебро.
— Ты что это, негодяй, здесь решил устроиться? — громогласно заревел «Святой Петр», — расположился в самом жирном у меня месте и молчишь, словно деснянский карась? А?
— У меня струна на бандуре лопнула… — оправдывался Ян Лооз. Он решил до конца играть свою роль «беспомощного нищего и жалкого слепого».
— А меня это не… — и «Святой Петр» грязно выругался, — хоть козлом вой, но чтоб деньги мне были сейчас! С тебя три гроша в день! понял? Если хочешь именно здесь работать на своей бандуре бренчать! Три гроша серебром, и не медяками, а серебром! Иначе, отломлю у тебя два ребра! Ясно, морда твоя скверная?!
«Святой Петр» открыл свою библию-кошель и показал Яну Лоозу тяжелую свинчатку.
— У меня здесь оружие, если тебе не видно, слепой!
— Я понял, ясно, мой пан…
— Только что-то я тебя здесь не видел ни разу… Ты, кстати, откуда выполз бродяга?
— Я? Я — новенький… из Вышгорода добрел к вам трое суток шел….
— Оно и видно по твоим лохмотьями, — ответил «Святой Петр» и заржал… Иди бренчи на бандуре!.. И хорошо бренчи, жалобно так о войнах разных, любви и казаках, которых будут запекать на костре у графа Вишневецкого! И чтоб денежки сыпались мне в мою библию рекой… Давай! Я послушаю, как ты поешь, бродяга…
… В этот самый момент у сапожника Стефания Крука скрипнула дверь. Из нее вышел тот самый субъект, которого называли Чубом. Он явно был зол. Он пока не договорился с Круком! Ян Лооз не ошибся. Ветер дул в его сторону, он отбросил накидку и пан воеводский писарь увидел за поясом тяжелую секиру для ближнего боя. Чуб плюнул на землю, выматерился и быстро пошел прочь.
— Гроши давай сюда! — повторил «Святой Петр». Три монеты серебром! Давай, бродяга, гони сюда!!
— Ладно, ирод, сейчас, — вдруг сказал уже другим, более властным голосом пан воеводский писарь Ян Лооз. Он уже был не нищим-лирником, а настоящим агентом! Его глаза метали в «Святого Петра» молнии. Сборщик податей почувствовал резкую перемену. Его насторожило, что если он останется рядом с этим «лирником» еще несколько минут — будет беда!
Ян Лооз медленно снял повязку слепого, достал из кармана своих грязных лохмотий три серебряные монеты. Пока «Святой Петр» открывал свою библию и прятал в ней деньги, этот нахал одной, всего одной! но стальной рукой — резко впился ему в горло!
— Кхе-кхе! При этом он ударил ему каблуком в ногу. Стало очень больно! «Святой Петр» не мог ни кричать, ни выхватить свою свинчатку! Боль была такая страшная, что у него градом покатились из глаз слезы. Он заметил на правом запястье этого бродяги какую-то басурманскую татуировку. И чуть не потерял сознание….
— Только пискни, сучара! без крика и шума, спокойно говори — кто это сейчас вышел от этого проходимца сапожника? — быстро сказал этот «лирник» и на секунду расцепил свои страшные, металлические тиски.
— Чуб! Чуб это… э… — захрипел «Святой Петр» и с его глаз катились крупные соленые капли….
— Кто такой этот Чуб?! Ну, говори, подлец! — его черные глаза насквозь сверлили «Святого Петра». Тот понял, врать будет опасно и себе дороже. Этот грязный, немощный «лирник» его здорового толстяка одной рукой пришьет… И все! И конец ему!
— Убийца — он, упырь и налетчик!.. Шайка у него! кхе-кхе…, страшная! Никого не боятся! Ни черта, ни бога… Грабят проезжающие кареты и нападают на путников! Пусти… пожалуйста! Ке-кхе… — хрипел «Святой Петр»…
— Где он бывает? — теперь уже спокойно спросил этот «слепой кобзарь».
— Знаю одно место…. В корчме на Нижнеюрковской… под монастырем… между старым кладбищем и Черным Яром….
— Молодец, святой отец! Хвалю! — тиски наконец раскрылись. Этот нищий «лирник» снова стал сам собой. Каким сгорбленным и помятым…
— Ну, береги себя, милый человек, спасибо тебе за все… — ласково сказал Ян Лооз и потом тихо добавил своим стальным властным голосом:
— Кому скажешь об этом — удушу, сука! Понял?! — и он показал правую руку со страшной стальной хваткой и татуировкой с арабскими вензелями…
…. «Нет Бога, кроме Аллаха…»
— Святые угодники! Так точно… — прохрипел «Святой Петр». Теперь он понимал, что это не нищий, а явно агент стражников или еще повыше… может от самого гетмана Хмельницкого?…
Этот «лирник» с бандурой, в которой не хватало нескольких струн, впоследствии исчез из поля зрения. А «Святой Петр» перевел дух и для себя решил, что на сегодня с него предостаточно. Со сборами «налогов» пора заканчивать. Он потряс своей библией-кошелем, она приятно звякнула внутри серебром. «Святой Петр» пощупал свою шею и направился в ближайший шинок промочить горло, утолить расшатанные нервы…
… А пан воеводский писарь Ян Лооз вернулся к себе. Он быстро переоделся, умылся. Привел себя в порядок. И пошел к лекарю Коршаку. Надо было все обдумать с ним и обсудить кое-что…