… В дверь сапожной мастерской Стефания Крука настойчиво постучал неизвестный мальчик. Это как раз был уже известный нам Славко.

— Слава Иисусу Христу! — проорал он громко своим бодрым голосом.

— Не кричи ты так! Жутко как-то от твоих глупых визгов! Чего тебе надо? — недовольно спросил сапожник Крук. Его явно оторвали чего-то очень важного.

— Вот, мой пан, для вас бумага! — и мальчик протянул ему некое послание.

— Э… От кого это?…

— От иезуитов! — для Славка все неправославные были иезуитами. Он выставил вперед ладошку, мол, давай гони монету за работу!

Стефаний Крук достал из кармана мятый, ржавый солид 1635-го года.

— На. Держи!

— Что-то маловато! Не жадничай, гони больше!

— С тебя хватит! — отрезал Стефаний Крук. Он полез в карман и добавил еще две таких же медных монеты…

— Ну, я пошел…

— Иди-иди! — пробормотал Крук и закрыл за мальчиком двери. Он развернул послание.

«… Жду тебя через час в «Святой Обители», в конце Нижнеюрковской улицы. Записку сожги! Приходи немедленно! Заклинаю! И будет тебе счастье!»

Записку венчала голова лошади, а вместо подписи красовалось колесо кибитки — символ странствующих цыган. То есть это послание, имелось в виду, писал цыган Гришка «Золотой Конь». Крук прочитал его, поднес это послание к свечи и она вдруг очень ярко вспыхнула!.. Боже! Тьфу! От нее пошел едкий, вонючий дым…

— Черт побери! Что это за дьявольские шутки?! С чего это сейчас бумагу у нас делают?! Ужас! Из кожи османов ли? — бумага быстро дотлела. Однако, у Крука в комнате запахло чем-то вонючим и противным. Он решил проветрить и открыл небольшую форточку. А рядом, возле окна, он положил остатки того пепла на медной тарелке. Стефаний Крук решил выбросить пепел в кадку с цветком, но позже…

… Он стал собираться. Идти туда, на Нижнеюрковскую, минут сорок, а то и час. Там час, возможно полтора, а то и два поболтать, выяснить все нюансы. И обратно минут тридцать, может сорок. Ведь с горы спускаться быстрее… Стефаний Крук оделся и вышел.

— Вот он. Пошел! — тихо произнес Андрей Коршак. — Дальше что? Как же мы туда попадем к нему внутрь?

— Если мой план сработал, то я сейчас вам покажу. — сказал Ян Лооз. Это именно он вместо Гришки «Золотого Коня» написал неожиданно вспыхнувшее волшебное послание.

А Стефаний Крук даже не подумал о том, что цыган вообще писать не умеет. Но этот хитрый ход сработал. Бумага была пропитана особым раствором вонючей серы. Поэтому послание вспыхнуло и стало пахнуть довольно отвратительным запахом. Воздух нужно было в помещении освежить.

— Да, Коршак, вы останетесь вот здесь! — распорядился Ян Лооз. Они осторожно подкрались к дому Стефания Крука. Окно и форточка выходили в торец строения. Перед ним была еще одна небольшая постройка. Сарай для дров. А между ними расположился небольшой палисадник. Там росла большая груша, она пряталась за высоким забором. Это были идеальные условия для проникновения внутрь чужого дома. Никто не увидит постороннего.

— Значит, останетесь вот здесь! Отсюда вам хорошо видно дорогу, по которой пошел этот наш темных дел мастер Крук. Он вернется этим же путем. Поэтому вы подадите мне любой сигнал, если сапожник вдруг вернется раньше. Свисните сорокой или сойкой!

— Я не умею свистеть! — ответил лекарь Коршак.

— Шайтан! Ну, громко чихните — два раза! Кашляните или что-нибудь еще, если Крук появится на горизонте! А если очень близко — то три раза! Я все пойму! Давайте свечи и огниво!

Ян Лооз быстро подхватил старый прогнивший деревянный ящик, который валялся в саду. Приставил его к торцу дома, стал на него и оказался перед незакрытой форточкой. Он легко с ней справился, подцепил ее своим тонким ятаганом. Потом подтянулся, дернул оконный крючок, открыл проем окна больше и оказался внутри. Там пахло какими-то мерзкими сапожными клеями. Еще сильно несло не просушенной, влажной кожей. У Крука в доме еще витал страшный неприятный запах. Той самой вспыхнувшей серы. Она действительно пропитала у него внутри все стены его жилья. Пахло отвратительно! Ян Лооз зажег свечу. Он стал осматриваться.

— Боже правый! Как так можно здесь жить в таком сумбуре и бардаке?! Да тут вообще не просто что-то найти! — воскликнул пан воеводский писарь. Куча какого-то хлама, старая обувь, заготовки для ботинок, куски кожи, лохмотья, обувные колодки, ведра с вонючим растворами. Да как же он здесь еще и спит?! Какие сны он видит? Тут же сплошное тлетворное зловоние! А вообще как может такая подозрительная личность видеть какие-либо сны?

Яну Лоозу вдруг показалось, что где-то противный, гнусавый голос произнес: «Две тысячи талеров!!!»

… Тьфу! — пан воеводский писарь чертыхнулся и сплюнул. И дом такой же дьявольский, если и стены тут говорят только о деньгах!

Затем Ян Лооз аккуратно прошел из комнаты в мастерскую. Он осматривал полки, поднимал крышки в глиняных горшках. Он искал что-то похожее на гроссбух. Колодки, колодки, еще обувные колодки. Номер 10, номер, 12 номер 23. Где-то должен же быть у него гроссбух, его учетная книга?! Чертов сапожник! Неужели этот Стефаний Крук все держит в голове? Вряд ли. Где-то же оно должно быть?!.. Найти — вот задача в таком пространстве, а судя по беспорядку, тут живет не очень аккуратный человек. К тому же очень скрытный. Ян Лооз в комнате, в которой пахло мышиным пометом и затхлой пылью, обнаружил рабочий стол Стефания Крука. На нем так же были обувные колодки, обрезки кожи, несколько линеек, угольный грифель. Здесь же стояло перо и чернила. Ага, он все же что-то писал!

Пан воеводский писарь осмотрел стол и обнаружил в нем несколько выдвижных ящичков. И решил их открыть…. Он достал свой ятаган, чтобы засунуть в щель, где был замок. Но тут Ян Лооз увидел … тонкую нить! Похожую на волосы с конской гривы… Да-да! Итак, сигнал! Обезопасил себя… Так ясно. Плохо Ян Лооз о нем думал! Этот Крук умнее, чем есть. Значит, здесь сапожник явно хранить ничего не будет, а только поймет, что здесь у него кто-то побывал…

… Ян Лооз аккуратно осмотрел стол. Постучал по крышкам ящиков. Судя по звуку — они были пустыми…. Значит и тут ничего нет!

… Он вернулся в большую комнату Стефания Крука и сел на стул с длинной спинкой. Ян Лооз старался ничего не трогать, он снова осматривался по сторонам. Водил по воздуху свечой. Освещал темные места. В углу едва мерцала под тремя иконами маленькая лампада… Слишком набожный этот сапожник Стефаний Крук, — отметил про себя Ян Лооз. Пан воеводский писарь еще раз посмотрел в глаза печально улыбающейся Богоматери с иконы «Непорочное сердце»… Может, его действительно кто-то хотел подставить, этого Крука? Ага, а вот и оно!

Ян Лооз увидел то самое шило на сапожном столе…