— Итак, что вам удалось узнать, пан воеводский писарь? — спросил лекарь Андрей Коршак, когда к нему явился Ян Лооз. Тот сел поудобнее в глубоком кресле и стал рассказывать обо всех своих приключениях….

— Вот! Не плохо! Вот это да! — лекарь Коршак иногда вставлял свои возгласы. Он был поражен отчаянной смелостью и дерзкими выпадами этого молодого человека.

— Скажите, мне, пан Лоозе такую??вещь! Меня всегда, с того самого момента нашего знакомства, мучает один вопрос! А этого же скрыть же нельзя… У вас на руках татуировки… э… что они, к черту, означают? Что там написано? И зачем вам они в нашей глубоко христианской стране?

Ян Лооз протянул лекарю правую руку и продемонстрировал первую часть надписи.

— Ла-Илла илььалла… — цитировал он на арабском языке, — Нет Бога, кроме Аллаха…

Затем он раскрыл вторую руку — левую и продолжил известную цитату:

— Ва Мухаммаддун илььрасул ллахы….. и Мухаммед — пророк его! — По арабски пишется справа налево, а не так как у нас… Слева направо!

— Как у нас? — уточнил лекарь Коршак.

— Ну да, как у нас. Вы что же меня навсегда в османы записали? Из-за моего внешнего вида? А? Это же ведь так, Коршак. По вас же это видно…

— Вы для меня, пан Лооз, человек — загадка! Абсолютная тайна! Вы что были в плену у басурман?

— Браво, Коршак! Почти в плену, если это так можно назвать… А как вы догадались?

— Ну, это… Я не догадался. Это просто мое умопредположение. Вы выглядите как осман. У вас чуб, у вас загар, хотя сейчас у нас поздняя осень, солнца у нас мало, оно слабое. Значит, вы были очень долго где-то на юге или востоке. У вас бритая голова, ну этим сейчас, конечно, мало кого удивишь… У вас — орлиный нос и волчий взгляд. Слегка затравленного человека. Осман, одним словом! Хотя… хотя вы довольно странный осман — носите на цепочке и крест, и полумесяц. И еще какую-то металлическую капсулу. Я видел, когда вы умывались… Все это, плюс кое-что еще — навело меня на эту мысль, что вы были в плену…

— Что именно?

— Ну, эти ваши татуировки на руках!.. Меня они сбили с толку! Я и не знал, что это такое и что там написано… — продолжил лекраь Коршак.

— Хм… Частично вы правы. Это — цитата из Священной Книги Всех Правоверных Мусульман — Корана. Ее наносили обычной татуировкой на обе руки виновных, которых затем османы и отправляли надолго на галеры.

— Так вы варнак?! Преступник? Не поверю! — воскликнул Андрей Коршак.

— Галеры они гоняли от Трапезунда до Искандеруна. От Антепа к Акьяра. Так что я был именно там. На галерах! Четыре долгих года. Оттуда и несмываемый загар. Можно сказать, что вы правы — я был в плену. Я — бывший янычар. Я попал в Османской империи по «девширме»!

— Что это?

— «Девширме» — это налог кровью! Вы же в курсе, что все христианские страны, попавшие к османам в абсолютной вассальную зависимость, платили им этот позорный налог. «Девширме» — или кровавый налог. Кто платил девочками, а кто мальчиками.

— А. Да-да, я слышал, — сказал Андрей Коршак и задумался.

— Так вот. Мальчики османов интересовали больше, ведь это будущие воины. С их памяти всячески вытравливали их нормальную прошлую жизнь. Но мне чудом удалось сохранить свою родительскую или материнскую память. И капсула, которую вы краем глаза видели у меня на шее, в ней хранится горстка земли моей родины! Я ее периодически нюхал тайком в неволе. Этот запах, как запах маминой груди, и сохранил во мне христианина!

— Вот оно что!

— Я глубоко в подсознании помнил только одно, что я из этих мест. Где ласковое солнце всходит на подсолнухами, где льется мягкая песня, где черешни слаще меда… Меня видимо, когда похитили и продали в рабство османам…

— Ужас…, - только и вымолвил пан лекарь.

— «Девширме» — это страшная вещь! Они из моего тела сделали янычара, но не смогли этого сделать из моей души! Они научили меня всем своим боевым наукам! Впрочем, память мою так всю и не вытравили. Вот посмотрите… Вы такого у меня никогда не видели…

Ян Лооз вдруг откинул верх своей кожанки, выставил из-под сорочки правое плечо. И лекарь увидел страшную вещь. Клеймо! «Руку с арбалетом»! От удивления лекарь Коршак даже уронил чашку с горячим отваром. Она упала на пол и разлетелась на три части.

— Боже правый! Откуда это у вас?! Это же старый герб нашего города! Еще при литовцах!..

— Я не помню! Он всегда со мной! Уже лет 20, а то и все 25… Он всегда со мной! Даже у османов он еже был при мне!

— Вот! Его явно, это клеймо, вам поставили — не османы! Его сделали только у нас! Наши… Кстати, скажите, пан Лооз, а как вас там, у них, у османов звали? У вас же было там свое басурманское имя? — спросил Андрей Коршак.

— Юсеф Луази…

— Да… да-да… Юсеф Луази, Ян Лооз… Ну а что? Хм, здесь что-то есть….. Сплошная загадка!.. — задумчиво пробормотал лекарь Коршак. Он взял в левую руку перо со стола и стал представлять, будто именно он и ставит клеймо на правом предплечье.

— Но вы должны помнить адскую боль, пан Лооз!

— Нет, к сожалению, не помню. Может мне что-то дали, пожалуй, такое… какое-то снотворное…

— А запястья? Там где у вас Аллах?!

— Запястье? Запястья помню очень хорошо! Мне дали покурить «наргиле». Это такой стеклянный кувшин с трубкой. Там зелье. Называется у османов эта вещь — гашиш. Это любимые «лакомство» наемных убийц — «ассасинов». Гашиш затмевает разум, чтобы было легче убивать…. Так вот, мне дали покурить и один толстый осман — Али-кольщик набил мне эту цитату на запястьях сапожной иглой, смоченной в чернилах….

— Но зачем они это делали? — воскликнул Андрей Коршак.

— Османы на виновных надевали наручники. Но сначала набивали цитату из Корана. Чтобы уже потом по ней вычислять своего раба, если он вдруг сбежит. Это клеймо на всю жизнь. Вот так вот, Коршак…

— А как же вы здесь оказались, пан Лооз? Вас выпустили или вы сбежали?

— Все просто. Да. Мне повезло. Я сбежал. Было временное перемирие с османами. Я сначала попал под Аккерман. Мы туда приплыли на галере из замечательного и непостижимого Царьграда…

— Значит, вы и там были?

— Конечно, был. Я в разных городах был, пан лекарь…. Царьград сейчас носит и другое название. Османы называют его Истанополус. Мы — Градом императора Константина, Константинополем. Огромный, безгранично красивый город! Он разделен на две части длинным морским проливом. Босфорусом. С одной стороны просвещенная Европа, с другой — темная Азия.

— И что он больше нашего города? — переспросил Коршак с надеждой, что это не так…

— Да. Именно так! Гораздо больше!

— И больше Житомира?

— Ха. И болльше Житомира. Гораздо больше! — ответил Ян Лооз и улыбнулся.

— И больше Варшавы?

— Болльше Варшавы, больше Торуня, больше Бреслау…

— А что там такого в этом Истанополусе? Я много о нем слышал, читал несколько церковных трактатов? Что же там такого?

— Это город-гигант! Там пахнет специями! Он одновременно город-страдалец. Он выплакал за три века господства османов целый Босфорус! — философски ответил Ян Лооз. — Я жил около Халича. Это — такой залив. «Золотой Рог»… А там, справа, если стоишь спиной к высокой башне был район — Галата. Христианский… Там я и помню первые свои шаги в этом городе… Меня там принимали за армянина. Я ничего не понимал, они на своем бусурманском языке что-то бормотали… Потом я за годы выучил его…

— А вас точно похитили, пан Лооз? В детстве?

— Похитили? Я точно не знаю. Ну, пожалуй, да.

— А родители? Вы их помните?

— Нет. Родителей своих не помню. Очень долго мне заменял и папу, и маму, и бабушку с дедушкой только один человек. Его звали — Султан-Хан Амет. «Кади». Или судья — по-нашему. Он был необычным «кади». Человечным каким-то. Не похожим на других «кади». Он никогда не выносил смертных приговоров. Только в очень крайних случаях, когда жестокость подсудимых была выше его человечности. Это именно он выкупил меня на черном рынке молодых невольников в районе — «Пяти камней» — по-османски «Бешикташ». Там продавали исключительно славянских рабов. Султан-Хан Амет говорил, тебе, мальчик, чтобы выжить в этом городе, надо согласиться поступить в Новое Султанское Войско. «Йене Чери», то есть стать янычаром. Детей своих у него не было, жена умерла от горячки… Он был хороший человек… А такие, Коршак, как вы понимаете долго нигде не живут!

— Да. Это так…

— Вскоре его убили, а подставили меня! То есть обвинили в этом кровавом преступлении! Меня потом перевели в Леандровою башню в Босфорском заливе. Это была пересыльная тюрьма прямо на воде. Напротив района Юскюдар. А оттуда был один путь у обвиняемого янычара — под иглу кольщик Али! А затем на галеры!

— Жуткая история…, - только и произнес лекарь Коршак.

— О «кади», Султан-Хан Амете, у меня всегда были только хорошие воспоминания. Он проводил допросы и следствия. Брал меня в помощники, я носил бумаги, наполнял ему чернильницу, точил перья. Вот откуда у меня страсть к этому делу расследований. Я видел, как он это делает… Как он тщательно проводит допросы и выносит справедливые судебные решения. Вот. Ну а меня потом посадили на галеры. И так я стал галерником. А потом мне действительно повезло… Я сбежал…

— Ясно, — сказал Коршак. — А как вы у нового своего хоязина, воеводы Киселя оказались?

— С Аккермана, оттуда я пробрался в Каменец, — сообщил Ян Лооз. Он задумался, как будто еще раз проделал этот сложный путь и продолжил рассказ далее. — Я добирался обозами и перекладными в Житомир… ведь мне на самом деле надо было попасть в Киев! Мне один вещий сон приснился! Ну не сон, а какая-то фантазия. Я когда страшно нервничаю, мне часто видится… Белый Всадник!

Пан воеводский писарь рассказал, что Белый Рыцарь указал ему на один город. У города был пурпурный флаг с Архистратигом и мечом. Ян Лооз выяснил, это был город на Днепре — Киев. А Житомир просто был по дороге.

— А почему именно в Киев, а не, например, Варшава или Краков или Холм? Там и спокойнее, и города более богатые…

— От «кади» Султан-Хан Амета у меня одно время хранился старый документ. Я его тщательно изучил. Со временем бумага развалилась на части. Но я запомнил, что там было. В документе речь шла о том, что «славянского мальчика, 11-ти лет, именно из Киева, 22-го числа, месяца Мухаррама, в 1034-м году по Хиджре от вознесения Пророка Муххаммеда или 1625-го года от нашего Рождества Христова было продано османам».

— А кто продавец? — спросил лекарь Коршак. Он почему-то стал нервничать.

— В том-то и дело, что какой-то загадочный «А»! Это все, что там было написано… Я как сейчас это помню!.. Бумага была на трех языках: польском, литовском и османском. Этот документ до сих пор у меня стоит перед глазами!..

Пан воеводский писарь сообщил, что ему просто необходимо было попасть в Киев. Нужно было выяснить, кто такой этот — «А»! Нужно было найти его, если он жив! Узнать детали незаконного похищения и продажи, судить и наказать!..

— Ясно… судить и наказать… А дальше…? — задал вопрос лекарь Коршак.

— В Житомире местные только и говорили, что о визите Адама Киселя!

Ян Лооз пронюхал, что это известный сенатор, магнат-богач, воевода киевский и ныне это главный королевский переговорщик с гетманом Хмельницким. Ян Лооз узнал, где их милость остановилась. При гостином дворе монастыря Святого Яна Дукельского… Этот монастырь был известен тем, что давал приют всем, кто попросит его у монахов. Там даже могли скрываться беглые «варнаки». Поэтому Ян Лооз направился именно туда. И как он ни старался скрыть свой загорелый цвет кожи, ведь он был с самого юга, такого дивного человека сразу заприметили. На ЯнаЛоозща городской страже указал один человек. Мол, спрашивайте у этого татарина, а они срочно разыскивали толмача, чтобы перевести какое-то важное торговое послание.

— Вот так я оказался у пана воеводы Киселя. Ему мои языковые способности пригодились!

— Я так понимаю, вы свободно говорите на нескольких языках, пан Лооз?

— Я знаю османский, польский, арабский. Как, видите я без акцента говорю, на нашем языке!

— Вот это да! — удивился Андрей Коршак.

— Да. А узнав, что я еще христианин, воевода Кисель предложил мне у него службу! Поскольку его помощник вдруг умер по дороге от какой-то неизвестной болезни. Ну, вот теперь я здесь и с вами должен заниматься другими вещами! Расследовать смерть пана подкаштелана Пясоты и искать этого мальчика.

— Мальчиков! — напомнил лекарь Коршак и показал двумя пальцами латинскую букву V. — Двух мальчиков в дополнение к нашему последнему!

— Да, вы правы, Коршак. Двух мальчиков и сына гончара. Всего трех. Кстати говоря…

— Что? — переспросил Андрей Коршак. Он продолжал думать о своем.

— Мальчиков! Вот! У меня появилась мысль… Вы не находите, что это именно тот… кровавый налог?! «Девширме»?! — размышлял Ян Лооз.

Лекарь Коршак отрицательно покрутил головой.

— Ну не знаю — не знаю… кровавый налог… Где наш христианский Киев, а где османские законы? — скептически сказал он. — А почему вы так решили, пан Лооз?

— Ну, это же — живой товар!..

Ян Лооз предположил, что раз все похищенные дети примерно одного возраста — 10-ти или 11-ти лет, то это самый удобный возраст для передачи их в военные школы «Йени Чери»! Т. е в янычары! И он добавил, что его, кстати, примерно в том же возрасте и украли. А потом отдали в руки османов-работорговцев…

— А что этот ваш наставник «кади» ничего не рассказывал вам о том, как вы у него оказались? — поинтересовался лекарь Коршак.

— Рассказывал! Видимо. Только я это помню плохо… В деле фигурировал некий местный посредник — то ли генеральный викарий, то ли приор, то ли другой какой-то местный чиновник… А куплен я уже был у этого загадочного «А». Это все!

Пан воеводский писарь сказал, что этот загадочный «А» стал для него каким-то злым демоном, злым духом…. И теперь у Яна Лооза имеются некоторые соображения по этому поводу.

— Нам, Коршак, вместе с вами нужно немедленно посетить корчму этого выкреста и проходимца Натана…

— Зачем?! Не рано ли праздновать? — поинтересовался лекарь, — мы же с вами ни одного дела так и не довели до конца?!..

— Вы опять правы! Мы не довели! Но не в этом суть дела! Мне кажется, что он, этот наш хитрец Натан — в курсе чего-то! Говорю вам, что это так!

— Это почему же?!

— Да он когда увидел часть татуировки у меня на руке, я в его глазах прочитал животный страх!!!

— Да неужели?! С чего бы это? — лекарь Коршак еще больше погрузился в свои тяжелые раздумья. — Натан и похитители детей?! «Девширме»? Быть этого не может! Ведь он — типичный торговец и мелкий мошенник! Вы посмотрите на него! Что его может связывать с настоящими преступниками?

— А вот это мы и выясним! Может, нам удастся выйти на след цыгана?…. Мне кажется, что «Золотой Конь» тоже как-то в этой схеме задействован…

— Ну что ж, не будем тогда терять времени, — произнес лекарь Коршак, — а заодно что-то перекусим. Да, эфенди Юсеф? Гы-гы-гы.

— Вот! Это правильно, пан Коршак! Едем!..

— Двинули! А то я чертовски проголодался…