… Ясе наконец-то сильно повезло. С помощью украденного гвоздя, он чудом сумел расковырять веревку и освободить руки от оков. Он освободил ноги, а потом отвязаться полностью! Яся решил — нужно действовать немедленно! И довольно быстро! Иначе этот горбун разозлится от такой наглости и может их убить! У него ведь жуткая металлическая рука! Яся подбежал сначала к одному мальчику, стал его трясти. От узника плохо пахло. Мальчик перевернулся на бок, удивленно протер глаза. Яся стал быстро распутывать эти проклятые веревки, которыми он был привязан цепочному кольцу. Яся бысто справился и они хотели освободить другого пленника, как тут послышалось это страшное кряхтенье. Возвращался этот мерзкий горбун. Он был со своей адской тележкой в??котором развозил узникам солому, воду и мерзкую еду.
Яся прошептал товарищу по несчастью: «надо на него напасть и быстро»!
Второй мальчик одобрительно кивнул головой.
— Внезапность — это наш последний козырь и лучшее оружие! — и Яся подобрал с пола обломок кирпича. Другого пленника он вооружил куском того самого гвоздя, который нашел несколько дней назад и спрятал от этого упыря…
— Сейчас-сейчас, мои золотые дукатики! — послышался противный голос этого существа. Горбун появился из-за поворота кривого лабиринта. Яся и второй пленник следили за ним из-за угла. Эта часть лабиринта была без факелов, а поэтому узники пребывали в темноте. Горбун их не увидел, он наклонился перед первым мальчиком.
— Я тебя слегка развяжу, мой золотой, только смотри мне не шути! Я освежу тебе солому, покормлю и умою. А ты там за углом сделаешь все свои дела! Гы-гы-гы…
Как только этот мерзкий горбун отвернулся от маленького пленника к своей адской тележке, Яся с кирпичом мигом выскочил из своего укрытия. Он прыгнул этому существу на его горб. Надо было бить точно в висок! Иначе он отмахнется своей металлической рукой и Ясе??конец! А потом он убьет и второго мальчика! Яся сразу же ударил обломком кирпича. От неожиданности глаза горбуна вывалились из орбит. Он захрипел, пошатнулся и… завалился на бок!
— Давай-давай! Скорее! Вяжи его! Здесь у него есть какая-то веревка! — к Ясе подскочил второй узник. Они сорвали с горбуна пояс с каким ключами и стали им взять ему руки, а веревкой ноги. Яся затолкал этому подземному мерзавцу вонючую тряпку в гнилой рот…
… Пол-дела было сделано! Внезапность и дерзость победила подлость и жадность этой подземной крысы. Яся наконец-то развязал и третьего мальчика.
— Эй! Как тебя зовут? Говорить можешь? Ты по-нашему хоть понимаешь?
— Да. Понимаю. Я — Лешек… А вас как зовут?
— Я — Яся!
— Я — Иванко!
— Идти можешь, Лешек?
— С трудом, но попробую! У меня отекла нога! А этот? — спросил Лешек.
— Если выберемся отсюда — я скажу отцу, и он его повесит на позорном столбе!!! А мы будем лить на него расплавленный свинец!
Пленники сняли со стены факелы и решили идти по лабиринту. Узкий лаз шел вверх, оттуда тянуло свежим спасительным воздухом…
… Гонта, черт все это побери, на самом деле провалился в мукомольный цех! Он располагался при доминиканском монастыре. Сверху Гонта слышал чьи-то крики. Пока братья-доминиканцы выясняли, что же все-таки случилось и куда делся этот вор или дьявол, о котором сообщил брат Яниус, Гонта решил выбираться из этого мучного плена.
Он выскочил во двор и увидел привязанного коня. Недолго думая, Гонта отвязал его, вскочил на него и ударил ногами по бокам. Конь испуганно заржал и поскакал рысью. Скакун нос Белого Всадника в сторону Житнеторжских рядов…
… Люди на улице, видевшие белого Гонту верхом, вдруг стали креститься. А у одного человека — пана воеводского писаря Яна Лооза по спине пробежали холодные мурашки! К нему словно прикоснулась своей ледяной рукой сама Смерть! Ян Лооз сразу же вспомнил слова этой чертовки — гадалки Ярыны «Подковы».
— Ты даже его… встретишь… мой ясновельможный пан…. даже встретишь его…!
— Боже! неужели это он?! — мелькнула мысль в голове Яна Лооза. — А ну стоять, призрак!!
Пан писарь закричал на всю улицу. Он бросился наперерез лошади и Белому Рыцарю верхом на ней.
— Тпрру!! — закричал Ян Лооз и испуганный конь остановился. Пан воеводский писарь схватил человека за белый жупан и мигом стянул его с перепуганного коня. Посмотрел человеку в глаза и вдруг засмеялся!
— Обвела, сучка, меня вокруг пальца! Холера! Ох, и обманула! — Ян Лооз понял, что Белый Всадник был весь в обычном муке! А Гонта не понимал, что происходит, и что от него хочет этот загорелый басурман с бритой головой и казацким чубом за ухом.
— Боже, неужели это он?! — вдруг вскрикнул Гонта. Перед ним был тот самый смуглый типок, которого они с этим мерзавцем Бабаком хотели убить ради легкой наживы. Гонта виновато улыбнулся. Он вдруг вспомнил, что тогда в подземелье, он умудрился стащить у атамана Чуба из кармана ту самую вещицу в старой грязной тряпке…
… Гонта виновато поморщился, а Ян Лооз не понял, что же здесь происходит. Этот «мучной всадник» вдруг вытащил из кармана грязный платок и подал его Яну Лоозу. Пан воеводский писарь развернул платок и… обомлел! Матка Боска Ченстоховская!! На его ладони блеснула голова собаки с факелом в пасти! Вещь, украденная этими проходимцами у него самого, еще перед их прибытием в Киевский замок. Собака с факелом в пасти! Символ доминиканцев! Псов Господних!
— Откуда это у тебя, бродяга?! — грозно спросил Ян Лооз.
Гонта молчал. С его одежды сыпалась мука.
— Нам надо кое в чем объясниться! — произнес Гонта.
— Да вижу, что надо. Давно надо! Э! Да я тебя, проходимец, кажется узнаю!!! — Ян Лооз выхватил османский ятаган. — Ты из шайки этого мерзавца атамана Чуба!!!
— Нет, мой пан! — ответил Гонта. — Я у них в шайке играл роль… бандита! Но я — не бандит! И я могу это доказать!..
— Вот как?! Как же это? А кто ты тогда на самом деле?! Может ты ангел? — невольно сорвалось с языка у пана воеводского писаря.
— А вот так! Могу доказать! Вскоре я покажу вам мою королевскую грамоту…
— Ну-ну, рассказывай… королевскую грамоту…!
… Игнаций Чуб готов был застрелиться из пистоля от такого позора.
— Где-где?! Что ты сказал Мирошка?! — закричал на человека пан атаман.
— Как это где, пан атаман? В тюрьме! В подземной тюрьме! Вместе со мной! — повторил мужчина по имени Мирошка, который до этого сладко храпел.
Это именно он, этот Мирошка, был у пана подкаштеляна Пясоты долгое время в служении. А потом предал его, украл столовое серебро и стал агентом шайки атамана Чуба. Это он, хищная и проклятая морда — Игнаций Чуб, всеми правдами и неправдами, а скорее всего благодаря бандитским деньгам, пристроил этого Мирошку в сторожевое отделение. Бывший слуга пана подкаштеляна кардинально изменил внешность. Похудел, отрастил усы и бороду. И теперь даже его родной отец, никогда бы не узнал…
Игнаций Чуб схватил его за воротник дырявой, грязной холщовой рубахи.
— Поклянись, что не врешь, паскуда?!
— Зуб ставлю! И крестик своей бабушки! Больше ничего у меня ценного нету!
Атаман Чуб упал на пол и взвыл от горя. Княжеское серебро было так близко, а вместо того, чтобы набить им мешок, он оказался в подземной тюрьме! Да еще и вместе со своим подельником! Холера ясная!
— А ты, морда, как здесь оказался? Мы же с тобой договорились, подашь нам сигнал, когда воевода приедет! А ты что учудил?
— А что я? — отвечал Мирошка, — сигнал я подал! Выстрелил только не вверх, а в пурпурный стяг!
— Какого лешего?! Ты чего ополоумел?!
— Хотел понять, насколько далеко и точно бьет этот мушкет! Вдруг мне понадобиться отстреливаться! Поэтому нужно было знать. Ну и пристрелять его не мешало бы! У воеводы Киселя все стволы — сплошное дерьмо! Только меня, один мерзавец, гончар сдал! Он все к воеводе ходил. Жаловался там на что-то. Потом увидел, ЧТО я натворил, указал на меня пальцем начальнику караула. Тот вызвал двух самых здоровенных стражников и меня скрутили! Оружие отобрали! Избили! Бросили сюда. Обещали на третий день справедливый суд у воеводы Киселя!
— Тьфу! Дурак ты, Мирошка! И я не лучше, что на тебя понадеялся… — атаман Чуб стал рассуждать, что же ему делать, как выбираться…
… В этот момент в потолке подземной тюрьме открылся люк, туда посветили факелом. И голос сверху, принадлежавший пану подкоморию Иринею Сороке, сказал кому-то:
— О! Чудеса! Я такого никогда в своей жизни не видел! Пан начальник караула! Там их уже двое! А если я завтра приду — то что их станет трое?! О, бог мой! Где же я им столько пропитания найду?! Так дело не пойдет, панове!
— Что вы там бормочите, пан подкоморий? Как это их там их двое?! Один же был только! — ответил Иренею Сороке гулкий бас. Сверху кто-то заглянул в подземную тюрьму.
— Матерь Божья! И действительно чудеса бывают не только на небесах, но и под землей! Вы правы, пан подкоморий… Чем же кормить этих мерзавцев?…
… В корчме «У Натана» с подозрительным скрипом открылась дверь, хозяин заведения обернулся, он только достал из серванта с посудой одну бутыль. У корчмаря тут же его миндалевидные глаза выскочили из орбит. Первым зашел уже знакомый ему пан. Это был воеводский писарь Ян Лооз, а за ним явился … ангел! Белый человек!
Ян Лооз поздоровался, бросил Натану серебряную монету. Тот ловко поймал ее на лету и посмотрел на номинал. 2 гроша. Серебром. Вот это клиент! Вот это человек! Неплохо, неплохо, пан воеводский писарь.
— Чего изволите, панове? — спросил удивленный корчмарь и покосился на второго странного гостя.
— Выпить! Крепко выпить! — сказал неизвестный «белый человек».
— И закусить! — добавил Ян Лооз. — Но сначала, неси, Натан, сюда сухую тряпку, метелку, будем его чистить! Надо этого «ангела» привести в божий вид!
Натан поплелся исполнять желание двух панов. Корчмарь был очень удивлен этому неожиданному визиту. Он быстро наполнил глиняные кувшины, в них оказалась крепкая випивка из деревянной бочки…
… А прямо перед этим визитом к корчмарю Натану, эти двое посетили старую кривую липу в районе «Гнилого Яра». Там, где Василь Гнедой содержал свой притон «Святую обитель»…
… Гонта отрыл из земли небольшую дубовую шкатулку. В ней в плотной тряпке и хранились его бумаги. Именно эти грамоты он только что выложил перед паном воеводским писарем прямо в корчме у Натана…
… Ян Лооз осторожно руками развернул грамоту. Ее украшал авторитетный девиз: «Pro Fide, Lege et Rege! За веру, закон и короля!» — перевел про себя высочайший лозунг с латыни Ян Лооз. Он стал читать дальше.
…. «6 марта 1648-го года. Именем Его Королевского Величества, Владислава IV — милостью Божьей Короля польского, Великого Князя литовского, русского, прусского, мазовецкого, самогитского, ливонского, а также наследственного Короля шведов, готов, вендов, выборного Великого Князя московского…
… Сим поручаем пану командору Рышарду Зайончковский — пану дознавателю королевского Сената в кратчайшие на то сроки расследовать преступления банды грабителей! Эти гнусные выходки подробно описаны в жалобах наших купцов. Неизвестная шайка за последние 2 года причинила торговому люду сплошное беспокойство и тысячные разорения! А некоторым из них — лютую смерть! От бесчинства и кровопролития! Шайка эта наиболее активна в Восточной нашем воеводстве — Киевском. А также случались жалобы из Каменца, что на Подолье. Для этого предлагается пану дознавателю королевского Сената найти шайку и внедриться в нее под видом беглого «варнака» — вора…
… Пану Рышарду Зайончковскому разрешается вершить королевский суд, без привлечения каких-либо свидетелей, если же жизни самому пану дознавателю грозит смертельная опасность…»
— Да. Кое-что теперь ясно мне. А кто такой этот пан Рышард Зайончковский? — спросил Ян Лооз и поднял на Гонту удивленные глаза.
— Это я! — ответил скромно Гонта.
— Вы?! А откуда мне известно, что вы это? Э… как вас там, пан командор? Рышард… Ведь старый король — Владислав IV Ваза уже умер…
— Ну и что? Королевская грамота-то осталась! Она имеет силу и многое объясняет. Читайте дальше мое описание… там на обратной стороне бумаги.
Ян Лооз погрузился в дальнейшее чтение. Шкатулку до этого они не открывали. Значит тот, кто знал, что именно что-то есть на обратной стороне этой грамоты — говорил правду.
После этот «Гонта» показал на предплечье свою татуировку — «католический крест, вплетеный в якорь».
— Посмотрите внимательно! Этот рисунок есть является в описании. Его специально сделали под образ беглого «варнака» «Гонты».
— Понятно. — сказал Ян Лооз и вернул «Гонте» его бумаги. Тот положил их обратно в шкатулку. И закрыл ее на маленький медный ключ. Ключ положил в потайное отделение в левом каблуке своего сапога.
— А вот у вас, что за рисунки на руках? Какой же вы помощник пана воеводы Киселя? Вы чистой воды — бусурман!
— Ну, уж какой есть… — скромно ответил Ян Лооз. Он щелкнул пальцами. Появился Натан.
— Повтори нам еще выпивки!
Натан отправился за новой порцией алкоголя.
— Ян Лооз! — представился пан воеводский писарь.
— Гонта! Тьфу! То есть на самом деле я — Рышард Зайончковский. Я родом из королевского города Бучача. А вы откуда, пан Лооз?
— Я? Я из Царьграда. Тоже некогда королевского города. Сейчас это столица Османской Порты.
Корчмарь поставил перед ними выпивку и освежил их глиняные чарки.
— Nazdrowie! — произнес по-польски Рышард Зайончковский.
— Будем! Чтобы эта река никогда не обмелела! — поддержал тост Ян Лооз.
Они выпили. И пан воеводский писарь понтересовался много ли Рышард Зайончковский этих мерзавцев отправил на тот свет?!
— Много! Несколько лет нужно молиться в костеле за их грешные души! И за мою тоже! 5 человек. У них в шайке было несколько крутых головорезов. Я провел у них почти год.
Рышард Зайончковский рассказал, что удачно имитировал ранение во время нападения головорезов на монашескую карету с серебром и иконами! Разбойники ему поверили. А главное, поверил их главарь — этот мерзавец Чуб. А Рышард Зайончковский за ними долго охотился! Все ждал момента, когда можно будет им подставиться… Он нанес себе саблей «карабелой» неглубокую рану, как будто в него кто-то попал из пистоля… Он «упал» возле дерева в лесу и так они наткнулись на его тело. Он притворился тяжелораненым, без сознания…
«Гонта» полез себе в карман. Он извлек оттуда, показал крест и наглазную повязку убитого Бабака.
— Вот. Это был дрянной и подлый «смердящий пес». Прозвище — «Бабак». Как его звать на самом деле — я не знаю.
Пан сенатский дознаватель рассказал, что Бабак — литвин. Из Литвы. Сидел там в тюрьме. Кроме него в шайке у Чуба были еще — «Ухо», «Кабан» и «Лях»… Но это так… мерзавцы и воры… мозгов у них почти не было…
— Был еще один очень жадный, — добавил Ян Лооз. Считать он умел.
— Кто? — спросил «Гонта».
— Сапожник Стефаний Крук!
— Он тоже был их подручный.
— Вы и его…. э… тоже того? судили? — спросил пан воеводский писарь.
— Да! И его тоже! Я ударил его ножом, прямо в жадное сердце! В его доме обнаружилось в тайнике много денег. Я их раздал нищим! Этот паук заработал их преступным путем!
— А пожар? Для чего это было вам?
— Я скажу только вам — мне нужно было замести следы… И чтобы пока эти бандиты мне верили…
— Понятно. А что Чуб? — задал вопрос Ян Лооз.
— Атаман Игнаций Чуб?
— Именно так. Чуб.
— Наверное, его завалило на смерть в тех подземных лабиринтах…, - ответил «Гонта».
— У меня еще один вопрос… что вам известно о похищении детей?
— Я об этом слышал, но пока, ни чем помочь не могу, пан воеводский писарь!
Ян Лооз призадумался.
— Если эта чертова душа, Ярына «Подкова», сказала мне правду, значит, в кошеле у меня появится тот самый золотой! Король Ян-Казимир!
Пан воеводский писарь достал кошель, заглянул внутрь. Золотого королевского дуката там не было! Ну, значит, хоть здесь не обманула, холера эта!.. Ведь «Белого Всадника»-то он встретил в своей жизни…
«Гонта» не понимал, что Ян Лооз ищет у себя в кошеле, и не найдя стал кому-то улыбаться… Пан сенатский дознаватель взялся за свою чарку. Он влил в себя пойло. Довольно ухмыльнулся, вытер рукавом рот.
— Эй, ты, корчмарь, неси еще! — крикнул он Натану…
— Сейчас все будет, панове!..
… Яся и два бывший узника Лешек и Иванко обреченно блуждали по подземному, запутанному лабиринту. В некоторых местах им еще встречались горящие факелы. Они взяли себе по одному в руку, чтобы осветить дальнейший путь. Внутри подземелий было противно и мерзко. Местами по стенам сочилась грязная вода. Мальчики шли наугад. У них не было ни карты, ни какого-либо плана выхода. Они шли на свет факелов. Факелы были через каждые 50 шагов. Они долго кружили этими проклятыми лабиринтами и вскоре оказались… у какого-то перепутья… Это была — «Кривая спина». Одна дорога вела налево и вверх, другая направа и вниз.
— Ну? Куда пойдем, хлопчики? — спросил Яся.
— Идем направо! Потому, что налево мне не очень нравится… Там подъем, а нам нужен спуск, — ответил Лешек.
Они двинулись дальше. Подземный лаз то сужался, то расширялся. Даже при их росте, бывшим узникам приходилось сильно пригибаться. Вот они по колено ушли в воду. Яся вдруг остановился и толкнул Лешека в бок…
— Чего ты? Что случилось?
— Чувствуете? Нет? Где-то дует свежим воздухом!.. Мы на верном пути!
— Нет, я ничего не чувствую, — пробормотал Иванко.
— Давайте быстрее! Мы с вами угадали с поворотом!. Мы скоро выйдем на поверхность! Там — свобода!
Через минут двадцать, изнурительных подъемов и крутых спусков под землей, мальчики наконец-то вышли на самое… дно заброшенного колодца!
Воды в нем было на пол кувшина. Мутная, грязная жидкость плохо пахла. Наверх вела старая деревянная лестница. Кто ее внутрь колодца случайно бросил. И, видимо, забыл. Нужно было всего лишь аккуратно подняться по ней. Мальчики были слабые, подниматься нужно осторожно, чтобы не упасть вниз. И по одному!
— Я поднимаюсь первым и если увижу взрослых, сразу позову на помощь! — сказал Яся.
Лешек и Иванко согласились с таким предложением. Яся вылез на поверхность с тыльной стороны… Флоровского монастыря! Колодец был давно заброшен, в него монахи иногда выливали свои помои.
Яся обернулся. Никого не было. Он не знал, какое сейчас время, поскольку на улице темнело, было несколько мрачно и моросил дождь.
— Вылезайте по одному! Здесь никого нет! — крикнул Яся в колодец. — Осторожнее лестница совсем гнилая!
Лешек и Иванко стали подниматься по одному. Когда третий мальчик появился на поверхности, вдруг раздался чей-то гнустный голос.
— Ах, вот вы где мерзавцы?!! Вы сбежали от этого горбатого упыря?! Как же так?!
Яся увидел перед собой какого-то типа. У него в ухе была желатя серьга в виде конской головы. Это был Гришка «Золотой Конь». Он мигом выхватил длинный острый цыганский нож. Ребята были слабы и не могли разбежаться в разные стороны. Ведь тогда этот ушлый цыган их не поймал бы! А у «Золотого Коня» как раз закончились все деньги. Он очень долго крутился возле Житнеторжского майдана, но там ничего не смог украсть. Тогда «Золотой Конь» приплелся к Флоровскому монастырю. Там можно было стырить у монахов хотя бы какую-то клячу-доходягу. И тут такая удача! Живой товар! Цыган улыбнулся, нож блеснул в его руке. За поясом у Гришки был верный пистоль, только взведи зарядный механизм! Никто ему не страшен! Ни Бог, ни черт! Как это эти грязные щенки сбежали от горбуна?! Это что же за безобразие твориться такое на белом свете?!
— Сейчас, мои хорошие, я с вами разберусь! Вы у меня по три золотых дуката пойдете на Таращанском торге! — и цыган замахнулся острым клинком на перепуганного Ясю…