– Спортивный костюм уже вошел в привычку? – спросил меня сосед-философ.

Переминаясь с ноги на ногу на щетинистом коврике перед его дверью, я ответила:

— Это, наверное, ученичество. Мне кажется, что я очутилась в открытом море и могу плыть, лишь вцепившись в свой одежный шкаф, как в спасательный плот. Это ощущение возникло у меня, когда я сидела в кафе напротив Бога. С некоторого времени моя маниакальная приверженность к спортивному костюму напоминает революцию.

– Ты виделась с Богом?

– И была покорена.

– Тогда откуда этот катастрофический тон?

– Все испортила моя идиотская накидка из розового кроличьего меха.

– Ты придаешь вещам слишком большое значение.

– Бог слегка посмеивался надо мной.

– Но это так мило – розовый кролик.

– Издеваешься!

- Все зависит от того, на ком это надето.

– Я держалась так, будто нет ничего важнее, чем эта накидка и мои круглые каблучки.

– Пожалуй, это несколько ограничивает воздействие. Но почему ты вообще остановилась на этом имидже?

– Мне хотелось его покорить, а для этого необходимо выглядеть лучше, чем я есть на самом деле. В результате он раскритиковал мои шмотки, и это меня задело.

– Будто критика адресована тебе лично?

– Я есть то, что на мне надето. В конце концов, именно так всегда было. Но чем дольше мы разговаривали, тем сильнее я удалялась от себя самой и того, что на мне. Я как бы раздвоилась.

– Ты влюбилась в него?

– Если содержание становится важнее, чем оболочка, то разве это означает, что ты влюбился?

– Это означает, что выигрывает суть... А чем тебе не нравится тренировочный костюм?

– Но сейчас я не собиралась никого обольщать.

– Ты тем не менее весьма обольстительна. Ты смотришь на меня так, будто я над тобой издеваюсь. Вовсе нет, я говорю тебе правду. Так ты мне нравишься куда больше, чем с этими твоими прибамбасами!

– Пожалуй, я не рискну предстать перед Богом в тренировочном костюме.

Попробуй – выиграешь время. В любом случае ты ведь уже расфуфыривалась по случаю свидания. И что?

– Да я просто рассыпалась вдребезги, шмотки так долго служили мне бинтами, что теперь без них мне грозит превратиться в распеленутую мумию. И все же мне кажется, что момент настал.

– Ты наводишь страх на мужчин. Все чересчур: слишком женственная, слишком броская, слишком совершенная или, напротив, нелепая – это одно и то же! Бог, пожалуй, опасается, что его завернут в шелка, обовьют кашемиром! Мой совет: сохрани клочок кроличьего меха, прицепи его к сумке; если дело запахнет керосином, всегда сможешь заявить, что виноваты грызуны.

– Он уйдет?

– И не мечтай... Все не уйдут...

– Но ведь есть столько жмотов, себялюбцев, типов с золотыми цепями, кошельками и напузниками, в костюмах от «Smalto» или «Renom», у них вымытые сухим шампунем волосы, щеки, благоухающие туалетной водой «Жан-Мари Фарина» или лавандой «Ярдли», но таких лучше держать в рамочке на туалетном столике.

–  А разве Бог не относится к этому семейству? Вот увидишь, скоро вы, как все, будете нашептывать друг другу на ушко банальности...

–  Что значит «как все»? То есть ты тоже? Она что – вернулась?

- Да

– И ты мне ничего не сказал? Тебе не кажется, что тут сказалась твоя новая стрижка, отрастающая бородка и голубой шарф?

– Думаю, что тут сказалась ночь, проведенная с тобой. Она это почувствовала.

– Бог тоже почуял опасность. Слушай, как это забавно – они оба откликнулись одновременно... Только Бог больше не позвонит мне.

– Позвонит, и в следующий раз отправляйся на свидание прямо так. Он решит, что ты не собираешься его обольщать, и с ума сойдет от счастья.

– Отправиться на свидание в сером спортивном костюме с черным капюшоном!!! Я не осмелюсь. Не стоит перебарщивать... Демонстрировать обнаженную грудь или зад, обтянутый эластичной юбкой, вовсе не обязательно, но все же, наверное, стоит пойти на компромисс. У меня идея: давай заглянем вместе в мой гардероб, увидишь, он почти как город, гам есть свое кладбище, свой музей, большой магазин, склад... Ты поможешь мне подыскать платье, способное соблазнить профессора-медика; вы с профессором функционируете более-менее одинаково.