У Маргариты перехватило дыхание, ей даже показалось, что остановилась сама жизнь, когда она услышала этот голос и эту песню. Она узнала своего мужа. Шовелен также услышал песню и, бросив быстрый взгляд на дверь, поспешно водрузил на голову свою широкополую шляпу.

Звуки приближались. На какое-то мгновение Маргарита ощутила дикое желание броситься вниз, пробежать через комнату и любой ценой заставить певца уйти, исчезнуть, пока не поздно. Однако она сразу же подавила порыв. Шовелен все равно преградит ей дорогу раньше, чем она добежит до двери, а на крик, возможно, сбегутся солдаты. Ее мгновенный порыв мог привести к смерти человека, которого ей хотелось спасти.

звучала песня все более и более ясно. В следующий момент дверь распахнулась и воцарилась жуткая тишина.

Маргарите не было видно входа. Она, стараясь не дышать, пыталась представить, что происходит.

Перси Блейкни, открыв дверь, сразу же, естественно, обратил внимание на кюре. Он колебался всего несколько секунд, но вот Маргарита уже увидела широко шагающую через комнату фигуру и услышала веселый голос:

– Эй, привет! Что, никого нет? А где этот дурак Брогар?

На нем были роскошный плащ и костюм для верховой езды, тот самый, что видела Маргарита в Ричмонде вот уже столько часов назад.

Внешность его, как всегда, была совершенно безукоризненной; дивные мекленские кружева на шее и запястьях, идеально сохранившие свою изящную паутину, гибкие белые руки, тщательно уложенные прекрасные волосы и монокль, вставленный с обычной манерностью. Собственно говоря, сейчас сэр Перси Блейкни, баронет, должен был следовать на вечер к принцу Уэльскому, вместо того чтобы, рискуя жизнью, появляться здесь, в этой западне, приготовленной для него смертельным врагом.

Он остановился посреди комнаты. Маргарита, парализованная страхом, едва дышала.

Каждый миг она ждала, что Шовелен подаст сигнал, комнату заполнят солдаты, и тогда она, спрыгнув вниз, поможет Перси продать свою жизнь подороже. Пока же он стоял в блаженном неведении, ей очень хотелось крикнуть ему: «Беги, Перси! Здесь твой смертельный враг! Беги! Еще есть время!»

Но она все равно не успела бы сделать этого, потому что в следующий миг Блейкни спокойно подошел к столу и, весело стукнув кюре по спине, сказал в своей обычной тягучей манере:

– Дохлая рыба!.. Э-э-э… Месье Шовелен… Клянусь, я не ожидал вас здесь встретить!

Шовелен, как раз в это время поднимавший ко рту ложку с супом, поперхнулся. Тонкое его личико стало пунцовым, и лишь усиленный кашель помог этому хитрому представителю французского правительства скрыть бесконечное удивление. Да и было от чего, англичанин совсем не рассчитывал увидеть здесь своего врага, в то время как Шовелен ждал именно его, и эта сверхнаглость на мгновение привела француза в полное замешательство.

Совершенно ясно, что никаких предосторожностей на случай, если харчевня будет окружена солдатами, Перси не предпринимал. Однако он наверняка догадался, что солдат нет, и в его изобретательном уме возник какой-нибудь план, позволяющий извлечь максимальную выгоду для себя из этой непредвиденной встречи.

Маргарита совершенно застыла на своем чердаке. Она торжественно обещала сэру Эндрью не выходить к мужу при посторонних. И теперь всеми силами удерживала себя, чтобы своим неразумным порывом не испортить его игру. Но сидеть спокойно, видя рядом этих двоих, было страшным испытанием для ее мужества. Маргарита слышала, как Шовелен приказал перекрыть все дороги. Она знала: как только Перси покинет «Серого кота», ему не удастся далеко уйти. Куда бы он ни направился, высокого англичанина быстро заметит кто-нибудь из патруля капитана Ютлея. Если же он останется, то Дега успеет вернуться с полудюжиной людей, которых просил привести Шовелен.

Петля затягивалась, а Маргарите оставалось лишь наблюдать с изумлением. Шовелен выглядел несколько испуганным. Маргарита достаточно хорошо знала его, чтобы догадаться, что творилось сейчас в его голове. За себя самого он не боялся, несмотря на то что остался в уединенной харчевне один на один с человеком, который был не только сильнее физически, но еще и невероятно смел и бесконечно изобретателен. Она знала, что Шовелен будет драться отчаянно и отважно за дело, которому служит всем сердцем, и он боялся лишь того, что храбрый англичанин, справившись с ним, снова выиграет. Подчиненные могут не преуспеть в поимке Сапожка Принцессы, не направляемые ловким и хитрым умом, подкрепленным смертельной ненавистью.

И в настоящий момент представитель французского правительства боялся не сильной руки собеседника, который с глупым смехом и добродушной физиономией вновь похлопал его по спине.

– Ужасно чертовски извиняюсь… – приветливо начал сэр Перси. – Страшно извиняюсь… Я, кажется, помешал вам… принимать суп… Какая бестолковая и неуклюжая вещь… этот суп… хэ-хэ-хэ… Увы! Один мой приятель как-то даже помер… подавившись… как вы… полной ложкой супа.

И Блейкни застенчиво улыбнулся, поглядывая на Шовелена сверху вниз.

– Чертовская штука жизнь, – продолжал он, пока Шовелен приходил в себя. – Здесь какая-то медвежья нора, не так ли? Или вы так не думаете? А? – как бы оправдываясь, добавил он, садясь поближе к столу и придвигая к себе суповую чашку. – Этот дурачина Брогар или заснул, или еще что?

Блейкни взял спокойно вторую тарелку и сам налил себе супу и вина. Маргарита задумалась на мгновение, как поведет себя Шовелен. Его маскарад был настолько хорош, что он, может быть, попробует скрыть свое истинное лицо. Однако Шовелен был слишком умен для того, чтобы играть в детскую игру. И вот он уже протянул руку и приятным голоском пропел:

– Я несказанно рад видеть вас, сэр Перси. Хм, но вы должны меня простить. Я никак не думал, что вы сейчас на этой стороне Канала. От такой неожиданности я едва не задохнулся.

– Ай, – откликнулся сэр Перси с добродушной ухмылкой. – А мне уже показалось, совсем. Значит, нет? Э-э-э… месье… э-э… Шобертен?

– Извините, я – Шовелен.

– О, тысячу раз прошу простить меня. Шовелен, да, да, конечно… Э-э-э… У меня кошмарная память на всякие иностранные имена… – Перси продолжал спокойно есть свой суп, добродушно посмеиваясь, будто бы он и в самом деле проделал столь долгий путь до Кале именно ради этого ужина со своим лукавым врагом.

Маргарита вдруг удивилась, почему он не свалит этого французика с ног; скорее всего, подобные мысли даже мелькали в его голове, судя по тому, что его сонный взгляд порой угрожающе вспыхивал, останавливаясь на Шовелене, уже несколько успокоившемся и вновь принявшемся за суп.

Тем не менее его тонкий ум, организовавший и проделавший столько отчаянных операций, был достаточно дальновидным, чтобы совершить подобный не слишком необходимый поступок. Это место, скорее всего, полно шпионов, да и хозяин харчевни, возможно, подкуплен. На крик Шовелена могло сбежаться человек двадцать, о которых Блейкни был более-менее наслышан; его могли скрутить, не оставив никакой возможности хотя бы предупредить тех, кто ждет его. Он не мог позволить себе так рисковать. Он должен помочь им уйти от опасности, поскольку дал слово чести, и он сдержит его. И пока Перси размышлял и прикидывал, там, наверху, на чердаке, взволнованная бедная женщина в отчаянии ломала голову, пытаясь сообразить – что делать, борясь с непреодолимым желанием сбежать вниз и в то же время опасаясь нарушить его игру.

– А я и не знал, – жизнерадостно продолжал Блейкни, – что вы еще и выполняете обязанности священника. Э-э-э…

– Я, это… хм, – запутался Шовелен. Его явно совершенно выбила из равновесия хладнокровная наглость врага.

– Но, хм… Я узнал бы вас всюду, – участливо продолжал сэр Перси, наполняя вином второй стакан. – Хотя парик и эта шляпа немного вас изменили.

– Вы так считаете?

– Боже мой, да в этом виде вы просто другой человек… но… увы! Я надеюсь, вы не подумали, что я упрекаю вас? Это чертовски дурной тон – делать другим замечания. Надеюсь, вы не подумали?

– Нет, нет, ни в коем случае, нет, хм! Надеюсь, у леди Блейкни все хорошо? – добавил Шовелен, поспешив сменить тему разговора.

Блейкни хладнокровно доел суп и допил вино и, как показалось Маргарите, быстрым взглядом окинув комнату, сухо ответил:

– Благодарю, все хорошо.

Затем наступила короткая пауза, во время которой Маргарита видела, как два противника мысленно оценивали друг друга. Ей было видно почти полностью лицо Перси, который сидел менее чем в десяти ярдах от нее, пораженной, не понимающей, что делать и о чем думать. Однако желание спуститься вниз теперь окончательно покинуло ее – мужчина, действующий таким образом, как в данный момент Перси, не нуждается в предупреждении об опасности.

Маргарита просто млела от нежности, так понятной каждому женскому сердцу, при взгляде на горячо любимого человека. Через дырявую занавеску она смотрела на прекрасное лицо того, за чьим ленивым синим взглядом, за глупым и суетным смехом видела теперь совершенно отчетливо силу и неиссякаемую энергию, принесшую Сапожку Принцессы уважение и преданность сподвижников. Судя по всему, чары его распространялись не только на ее сердце и пленяли не только ее воображение…

Шовелен, до сих пор пытавшийся скрыть свое нетерпение за вежливыми манерами, бросил быстрый взгляд на часы. Дега не опоздает, и через пару минут этот наглый англичанин будет схвачен преданными людьми капитана Ютлея.

– Вы направляетесь в Париж, сэр Перси? – небрежно спросил он.

– Чертовская жизнь, вовсе нет, – со смехом ответил Блейкни. – Только до Лилля, Париж – не для меня… Зверски неуютен этот Париж, особенно в последнее время… А, месье Шобертен… Прошу прощения, Шовелен.

– Да, но не для такого джентльмена, как вы, сэр Перси, – саркастически ответил Шовелен, – который совершенно не участвует в происходящих там событиях.

– Ха, видите ли, там мне нечего делать. А наше чертово правительство остается на вашей стороне. Старый Питт боится сказать гусям «Кыш!». Вы что, торопитесь, сэр? – добавил он, заметив, что Шовелен вновь взглянул на часы. – Должно быть, по делу?.. Прошу вас, не обращайте на меня внимания… Мое время принадлежит только мне.

Блейкни встал из-за стола и перенес стул поближе к огню. Маргарите опять страшно захотелось спуститься к нему, потому что время шло. Дега со своими людьми мог появиться в любой момент. Перси не знает этого… и… О, как ужасно все это, какой беспомощной она чувствует себя.

– Я не спешу, – добродушно продолжал сэр Перси, – но, увы! Мне не хотелось бы засиживаться в этой дыре, я предпочел бы вашу компанию в более приятном месте. Однако, сэр, – добавил он, увидев, как Шовелен в третий раз украдкой взглянул на часы, – ваши часы не станут идти быстрее оттого, что вы чаще будете на них смотреть. Или, быть может, вы ждете друга?

– Да, друга!

– Надеюсь, не женщину? Месье аббат? – усмехнулся Перси. – Святая церковь не позволяет этого, не так ли? А-а-а… Нет?.. А мне вот хочется посидеть у огня… Что-то чертовски холодно становится.

Он ткнул в огонь каблуком ботфорта, заставив пламя разгореться немного поярче. Казалось, он совсем никуда не спешит и ничуть не догадывается о надвигающейся опасности. Он подтащил к огню еще один стул, и Шовелен, умеривший наконец свое нетерпение, пересел туда, стараясь все же не выпускать из вида входную дверь. Дега ушел уже почти четверть часа назад. Маргарита чувствовала всем своим существом, что, как только Дега появится, Шовелен отбросит все мысли схватить остальных беглецов и сразу прикажет задержать наглого Сапожка Принцессы.

– Эй, месье Шовелен, – игриво сказал последний, – скажите, а этот ваш друг хороша собой? Чертовски пикантны бывают порой маленькие француженки, а? Ах, впрочем, нет, конечно же, нет, я не должен об этом спрашивать, – добавил он, беспечно поворачиваясь к столу спиной. – В вопросах вкуса церковь пока еще не отставала, а-а-а?

Однако Шовелен не слушал его. Каждой клеткой своего тела он был прикован к двери, через которую вот-вот должен был войти Дега. Мысли Маргариты также устремились туда, поскольку до ушей ее из застывшей ночи неожиданно донесся издалека звук размеренных многочисленных шагов.

Это был Дега со своими людьми. Еще минуты три, и они будут здесь! Всего три минуты, и свершится непоправимое, отважный орел попадет в ловушку крысы!

Она могла бы теперь сорваться и закричать, но не рискнула, увидев то, что делает Перси под приближающийся шум шагов. Стоя у стола, на котором были разбросаны в беспорядке тарелки, ложки, стаканы, солонки, перечницы, и будучи к Шовелену спиной, продолжая болтать в своей глуповатой суетной манере, он вытащил табакерку – и неожиданно быстрым, уверенным движением высыпал туда содержимое перечницы.

После этого он вновь повернулся к Шовелену со своим глуповатым смешком:

– Сэр, вы что-то сказали?

Шовелен был слишком поглощен звуком приближающихся шагов, чтобы обратить внимание на то, что делает его ловкий собеседник. Он весь сжался в комок, чтобы в самый разгар предвкушаемого триумфа выглядеть безучастным.

– Нет, – ответил он. – А что вы говорите, сэр Перси?

– Я говорю, – сказал Блейкни, приближаясь к очагу, – что еврей на Пикадилли продал мне самый лучший табак, какой я когда-либо пробовал. Не уважите ли, месье аббат?

Он стоял около Шовелена, с добродушной беспечностью протягивая врагу табакерку.

Шовелену, которого, судя по тому, что он говорил Маргарите, за всю жизнь обманули не более двух раз, ничего подобного и не снилось. Прикованный взглядом к двери, из-за которой должен был появиться Дега с людьми, совершенно успокоенный поведением наглого англичанина, он даже не мог предположить, какая с ним будет сыграна шутка.

Он взял щепотку табака. Только тот, кому посчастливилось ощутить в носу крепкую дозу перца, может полностью понять то безнадежное состояние, в какое подобная мелочь приводит человеческое существо. Шовелену показалось, что голова его вот-вот взорвется, от бесконечного чихания он едва не задохнулся. Он был слеп, глух и нем на какое-то время, воспользовавшись которым Блейкни спокойно, без малейшей суеты надел шляпу, вынул из кармана несколько монет, положил их на стол, после чего неторопливо и гордо вышел из комнаты.