Маргерит затаила дыхание; она чувствовала, что время словно остановилось. Веселую песню пел ее муж. Шовлен также услышал ее; бросив быстрый взгляд на дверь, он поспешно нахлобучил на голову широкополую шляпу.
Голос приближался; на секунду Маргерит охватило жгучее желание сбежать вниз, выскочить из комнаты и, чего бы это ни стоило, прервать песню и заставить певца спасать свою жизнь, пока еще не слишком поздно. Она вовремя подавила в себе этот импульс. Шовлен не дал бы ей даже добраться до двери, а к тому же Маргерит не была уверена, что рядом нет солдат, которых он мог окликнуть. Ее порыв способен погубить человека, которого она стремится спасти.
«Долго царствуй над нами. Боже, храни короля!» — все громче раздавалось пение. В следующий момент дверь распахнулась, и на несколько секунд воцарилось мертвое молчание.
Дверь находилась вне поля зрения Маргерит, и она, едва дыша, пыталась представить себе происходящее.
Перси Блейкни, конечно, сразу же заметил сидящего за столом кюре, но его колебания длились недолго. Маргерит увидела его высокую фигуру, шагающую по комнате, и услышала громкий веселый голос.
— Эй, кто-нибудь! Куда девался этот болван Брогар?
На Перси был все тот же великолепный костюм для верховой езды, который он носил, прощаясь с Маргерит; дорогое мехельнское кружево воротника и манжет выглядело безукоризненно; руки сверкали белизной; светлые волосы были аккуратно причесаны; изящным и небрежным жестом он поднес к глазам лорнет. Казалось, что сэр Перси Блейкни, баронет, явился на прием под открытым небом, устраиваемый принцем Уэльским, а не в ловушку, расставленную для него смертельным врагом.
Он стоял посреди комнаты, пока Маргерит, парализованная ужасом, не смела вздохнуть.
Каждую секунду она ожидала, что Шовлен подаст сигнал, комната наполнится солдатами, и ей ничего не останется, как бежать вниз и помогать Перси подороже продать свою жизнь. Маргерит еле удерживалась, чтобы не закричать:
— Беги, Перси — это твой враг! Беги, пока не поздно!
Но у нее все равно не хватило бы на это времени, так как в следующий момент Блейкни спокойно подошел к столу и весело похлопал кюре по спине.
— Черт возьми! Никогда не думал встретить вас здесь, мсье… э-э… Шовлен!
Шовлен чуть не подавился супом. Его тощая физиономия побагровела, и только приступ кашля помог хитрому дипломату скрыть самое большое изумление, какое он когда-либо испытывал. Неожиданная дерзость противника поставила его в затруднительное положение.
Очевидно, Шовлен не удосужился расставить вокруг таверны солдат. Блейкни, несомненно, догадался об этом, и его изобретательный ум уже составил план, как обернуть на пользу эту внезапную встречу.
Маргерит не шевелилась. Она дала сэру Эндрю торжественное обещание не говорить с мужем при посторонних, и у нее хватило выдержки не вмешиваться в его действия. Но сидеть на чердаке и наблюдать за Шовленом и сэром Перси было тяжким испытанием. Маргерит слышала, как Шовлен давал распоряжения о патрулировании на дорогах, и знала, что если Перси сейчас уйдет из «Серой кошки», то в каком бы направлении он ни двинулся, его быстро заметит кто-нибудь из людей капитана Жютле. С другой стороны, если Перси останется здесь, то его застанет Дега с шестью солдатами, которых потребовал Шовлен.
Ловушка вот-вот захлопнется, а Маргерит могла только сидеть и смотреть на это. Двое мужчин внешне являли собой полную противоположность друг другу, и Шовлен обнаруживал явные признаки страха. Маргерит знала его достаточно хорошо и понимала, что происходит в его уме. Шовлен не боялся за себя лично, хотя находился наедине с человеком, обладавшим недюжинной силой и безудержной смелостью. Ради пользы дела он бы мог вступить в опасную схватку, но опасался, что если здоровяк-англичанин выведет его из строя, то у него будет больше шансов на опасение. Подчиненные Шовлена могли не добиться успеха в поимке Алого Пимпернеля, не будучи руководимыми коварным и проницательным умом их начальника, которого вдохновляла смертельная ненависть.
Однако в данный момент представителю французского правительства, очевидно, было нечего опасаться своего могучего противника, который с добродушным и глупым смехом похлопывал его по спине.
— Простите, что напугал вас, — продолжал сэр Перси. — Один мой друг умер, подавившись ложкой супа!.. Что за скверная дыра, не так ли? Вы не возражаете? — добавил он, садясь за стол и придвигая к себе супницу. — Этот болван Брогар, наверное, заснул!
Блейкни невозмутимо налил себе тарелку супа и стакан вина.
Маргерит интересовало, не станет ли Шовлен, воспользовавшись отличной маскировкой, утверждать, что Блейкни обознался. Но дипломат был слишком умен для подобного опрометчивого шага. Придя в себя, он любезно протянул руку.
— Очень рад вас видеть, сэр Перси! Вы должны извинить меня — я думал, что вы находитесь по другую сторону пролива и едва не задохнулся от неожиданности.
— Вам незачем извиняться — это вполне естественно, мсье… э-э… Шамбертен, — добродушно откликнулся сэр Перси,
— Простите, Шовлен.
— Прошу прощения тысячу раз! Ну, разумеется, Шовлен! Просто я никогда не был силен в иностранных фамилиях…
Он продолжал спокойно есть суп, словно единственной целью его поездки в Кале был ужин в грязной гостинице в компании своего архиврага.
Маргерит спрашивала себя, почему Перси не выведет из строя тщедушного француза одним ударом. Несомненно, подобные мысли мелькали у него в голове, так как в его ленивом взгляде появлялись угрожающие огоньки, когда он останавливался на тощей фигуре Шовлена, который уже полностью взял себя в руки и также ел суп.
Но проницательный ум Алого Пимпернеля, позволивший ему осуществить столько дерзких предприятий, удерживал его от ненужного риска. Таверна, возможно, кишела шпионами, а хозяин мог находиться на жаловании у Шовлена. На крик дипломата двадцать человек могли наброситься на Блейкни и схватить его, прежде чем ему удастся спастись или хотя бы предупредить беглецов. Он не мог рисковать, ибо дал слово спасти этих людей и должен был его сдержать. Болтая и ужиная, сэр Перси продолжал строить планы, в то время как на чердаке несчастная женщина ломала голову над тем, как ей поступить, и еле сдерживалась, чтобы не броситься вниз, но боялась воспрепятствовать его намерениям.
— Я не знал, — любезно заметил Блейкни, — что вы состоите в духовном звании.
— Я… э-э… хм!.. — запинаясь, произнес Шовлен. Дерзкое спокойствие противника явно выводило его из равновесия.
— Но я все равно узнал вас, — продолжал сэр Перси, наливая себе еще один стакан вина, — хотя парик и шляпа вас здорово изменили!.. Вас не обижают мои слова? Я чертовски плохо выражаю свои мысли…
— Что вы, нисколько не обижают. Надеюсь, леди Блейкни в добром здравии? — спросил Шовлен, поспешно меняя тему разговора.
Блейкни доел суп, выпил стакан вина и, как показалось Маргерит, окинул комнату быстрым взглядом.
— Да, благодарю вас, — сухо ответил он наконец. Последовала пауза, в течение которой Маргерит наблюдала за двумя противниками, очевидно, мысленно примерявшимися друг к другу. Лицо Перси находилось от нее на расстоянии менее десяти ярдов. Теперь она уже не испытывала неудержимое желание открыть ему свое присутствие. Мужчина, способный так великолепно играть роль в опаснейшей ситуации, не нуждается в том, чтобы женщина предупреждала его о необходимости соблюдать осторожность.
Глядя на мужа сквозь дырявую занавеску, Маргерит теперь ясно ощущала таящиеся за его красивым лицом, ленивым взглядом и глуповатой улыбкой силу, энергию и изобретательность, за которые так почитали Алого Пимпернеля его последователи. «Нас девятнадцать человек, готовых отдать жизнь за вашего мужа, леди Блейкни», — сказал ей сэр Эндрю, и Маргерит теперь понимала то завораживающее действие, которое оказывал Перси на своих друзей. Разве не очаровал он точно так же ее сердце и воображение?
Шовлен, пытавшийся скрыть нетерпение любезными манерами, бросил взгляд на часы. Через две-три минуты вернется Дега, и нахальный англичанин окажется в надежных руках шести лучших солдат капитана Жютле.
— Вы едете в Париж, сэр Перси? — спросил он.
— Черт возьми, нет! — со смехом ответил Блейкни. — Не дальше Лилля — Париж теперь для меня слишком неудобное место, мсье Шамбертен… прошу прощения, Шовлен.
— Едва ли такое неудобное для англичанина, вроде вас, сэр Перси, — иронически заметил Шовлен, — который не интересуется происходящими там конфликтами.
— Еще бы! Какое мне до них дело, да и наше правительство вроде как на вашей стороне. Старина Питт так робок, что и мухи не обидит… Вы спешите, сэр, — добавил он, так как Шовлен снова посмотрел на часы. — Возможно, у вас свидание. Умоляю не обращать на меня внимания. Мое время принадлежит мне.
Сэр Перси встал из-за стола и придвинул стул к очагу. Снова Маргерит захотелось спуститься к нему, ибо время шло, и в любой момент мог вернуться Дега с солдатами. Перси не знает об этом, а она чувствует себя такой беспомощной!
— Я не спешу, — любезно продолжал Блейкни, — но не хочу торчать дольше, чем этого требует необходимость, в такой Богом забытой дыре! Но, сэр, — добавил он, когда Шовлен в третий раз исподтишка глянул на часы, — ваши часы не станут идти быстрей оттого, что вы на них постоянно смотрите. Быть может, вы ожидаете друга?
— Да… друга.
— Надеюсь, не даму, мсье аббат? — расхохотался Блейкни. — Ведь святая церковь этого не позволяет… Но лучше вам подойти к огню, а то становится чертовски холодно.
Сэр Перси толкнул каблуком сапога дрова в очаге, заставив их весело затрещать. Казалось, он никуда не спешит и не сознает грозящей ему опасности. Блейкни придвинул к очагу еще один стул, и Шовлен, сдерживая нетерпение, уселся на него в такой позе, чтобы держать дверь в поле зрения. Дега отсутствовал уже четверть часа. Маргерит не сомневалась, что как только он вернется, Шовлен, отбросив планы, касающиеся беженцев, тотчас же арестует дерзкого Алого Пимпернеля.
— Эй, мсье Шовлен! — весело заговорил последний. — А у вашего друга хорошенькая мордашка? Эти француженки иногда чертовски привлекательны… Впрочем, незачем спрашивать, — добавил он, снова подойдя к столу. — В вопросах вкуса с церковью трудно состязаться…
Шовлен не слушал. Он не отрывал взгляд от двери, сквозь которую вскоре должен был появиться Дега. Мысли Маргерит тоже устремились к двери, ибо ее слух внезапно уловил в ночной тишине звуки приближающихся мерных шагов нескольких человек.
Несомненно, это Дега с солдатами. Через три минуты они будут здесь, а еще спустя три минуты случится ужасное: отважный орел угодит в ловушку, расставленную хорьком! Теперь пришло время с криком бежать вниз, но она не осмеливалась сделать это, ибо, слушая шаги приближающихся солдат, наблюдала за каждым движением Перси. Он стоял у стола, на котором были разбросаны остатки ужина, тарелки, стаканы, ложки, горшочки с солью и перцем. Повернувшись спиной к Шовлену, Блейкни продолжал свою пустую болтовню, тем временем вытащив из кармана табакерку и быстро высыпав в нее содержимое горшочка с перцем.
— Вы что-то сказали, сэр? — обернулся он к Шовлену.
Француз был слишком поглощен звуками приближающихся шагов, чтобы обращать внимание на действия своего хитроумного противника. Он старался выглядеть спокойным перед долгожданным триумфом.
— Нет, — откликнулся Шовлен. — Это вы что-то говорили, сэр Перси.
— Я говорил, — сказал Блейкни, подходя к сидящему у огня Шовлену, — что один еврей на Пиккадилли продал мне самый лучший табак, какой я когда-либо пробовал. Не окажете мне честь, мсье аббат?
Он стоял рядом со своим архиврагом и с обычным легкомысленным и debonnaire видом протягивал ему табакерку.
Шовлен, сказавший однажды Маргерит, что повидал в своей жизни немало трюков, на сей раз ничего не заподозрил. Прислушиваясь к быстро приближающимся шагам и косясь на дверь, сквозь которую должны были войти Дега с солдатами, убаюканный притворной беспечностью манер дерзкого англичанина, он даже отдаленно не мог представить себе трюк, который проделывали с ним.
Шовлен взял понюшку табаку.
Только тот, кто хоть раз по ошибке втягивал в нос перец, может понять, в какое безнадежное состояние приводит любого подобная понюшка.
Шовлену показалось, как будто его голова взорвалась; он не переставал чихать, ослепнув, оглохнув и онемев на несколько секунд. Этих секунд оказалось достаточно, чтобы Блейкни спокойно и без всякой спешки надел шляпу, положил на стол несколько монет и вышел из комнаты.