Мы скакали в ночи, пока Джоэл не предложил дать лошадям отдохнуть. Еще не вполне рассвело, когда мы подъехали к лесу и подвели лошадей к ручью попить. После этого Джоэл привязал их, и мы сели, облокотившись на ствол дерева.

Джоэл рассказал мне, как он беспокоился, когда я исчезла, и какое испытал облегчение, когда пришло сообщение от графа, что я в Париже. Приехав в Париж, Джоэл узнал, где я нахожусь.

В Шато-Сильвсн он направился с целью забрать меня назад в Грасвиль, так как Марго решила ехать в Англию с мужем и Шарло, но не хотела уезжать без меня.

Прибыв в замок, Джоэл узнал о происшедшем и понял, что поспел как раз вовремя, словно по воле провидения. Он договорился с Периго, что сразу же уедет со мной.

— Париж ужасен, — сказал Джоэл. — Народ только и говорит о том, как будут расправляться с аристократами, которых удалось схватить.

— А графа тоже упоминали?

— Его имя хорошо известно.

Я вздрогнула.

— И они схватили его. Леон, подлый предатель, привел их в замок!

— Слава Богу, что они не схватили вас.

— Меня уже второй раз спас Периго.

— Он преданный слуга.

— О, Джоэл! — воскликнула я. — Графа держат в Консьержери. Эту тюрьму называют преддверием смерти.

— Но он жив, — напомнил мне Джоэл. — Этьен тоже там. Я слышал, что его схватили вместе с Арманом.

— Значит, они будут там вместе. Я боялась, что толпа убила графа.

— Нет. Периго говорит, что граф для них слишком ценная добыча, чтобы прикончить его на месте. Они решили отвезти его в Париж.

От страха у меня закружилась голова. Заключив графа в Консьержери, мятежники намерены устроить из его казни пышное зрелище, которое явится символом их власти. Расправившись с ним, они продемонстрируют, что аристократам, попавшим в руки народа, нечего ожидать милосердия. В то же время я воспрянула духом, узнав, что он жив.

— Я должна ехать в Париж, — заявила я Джоэлу.

— Нет, Минелла. Мы едем в Грасвиль. Нам нужно немедленно покинуть эту страну.

— Не нам, а вам, Джоэл. Я останусь в Париже. Пока граф жив, я хочу быть рядом с ним.

— Это безумие! — воскликнул Джоэл.

— Возможно, но я намерена поступить именно так.

Терпению Джоэла можно было только удивляться. Если я останусь в Париже, то и он отправится туда. Ради меня он был готов на все. У него был друг на улице Сен-Жак, и мы остановились у него в доме — скромном жилище, окруженном книжными лавками и зданиями, построенными в прошлом столетии. Там обитали студенты, и в простой одежде, приобретенной для нас Джоэлом, мы ничем не выделялись среди окружающих.

Достаточным страданием было находиться в городе, таком гордом и прекрасном, и превращенном ныне в клоаку захватившими власть бешеными толпами, но куда худшее горе охватывало меня при мысли, что человек, которого я люблю, находится в руках врагов, не ведающих милосердия. Полчища орущих личностей в красных шапках бродили по улицам. Особенно ужасны были ночи. Я лежала в постели, дрожа от ужаса, так как знала, что если мы рискнем выйти утром на улицу, то увидим висящие на фонарях безжизненные тела, многие из которых зверски изуродованы.

— Мы должны уехать, — постоянно твердил Джоэл. — Здесь нам больше ничего не удастся сделать.

— Но я не могу уехать, пока не узнаю, что граф мертв.

Я часто посещала Кур дю Me и наблюдала за тем, как подъезжают повозки с осужденными на казнь. Стоя среди завороженной страшным зрелищем толпы, я слушала ее насмешки над очередным аристократом, идущим на смерть без парика и с выбритой головой, но сохраняющим высокомерное и презрительное выражение.

Я была там, когда привезли Этьена. Он не выказал признаков страха, гордый тем, что умирает, как аристократ, ради права называться которым он пытался убить меня.

Сегодня Этьен, подумала я. Не последует ли за ним завтра его отец?

* * *

Наступила еще одна страшная ночь. За окном слышались вопли толпы.

Внезапно раздался стук во входную дверь. Я накинула халат и вышла на лестничную площадку. Джоэл уже был там.

— Оставайтесь на месте, — велел мне он.

Я повиновалась, и он спустился вниз. Потом я услышала, как кто-то разговаривает с Джоэлом, и увидела человека, поднимавшегося вместе с ним по лестнице. На нем были плащ и шляпа, надвинутая на глаза.

Увидев меня, он снял шляпу.

— Леон! — воскликнула я, не в силах более произнести ни слова из-за нахлынувшей на меня волны гнева.

— Вы удивлены, увидев меня? — осведомился он.

Я наконец обрела голос.

— Удивляюсь, как вы осмелились явиться сюда! Вы, предавший графа, который привел вас в замок, дал вам образование…

Леон поднял руку.

— Вы неверно судите обо мне, — сказал он. — Я пришел попытаться спасти графа.

Я горько усмехнулась.

— Я видела вас в тот момент, когда его схватили.

— Думаю, — заметил Джоэл, — нам следует пройти куда-нибудь, где мы сможем поговорить. Пройдемте в мою комнату.

Я покачала головой.

— Мне не о чем разговаривать с этим человеком. Пусть он уходит. Он пришел, чтобы предать и нас, Джоэл. Для его мести ему мало одного графа.

Джоэл все-таки привел нас к себе. В комнате стоял стол с несколькими стульями.

— Проходите и садитесь, — предложил он.

Я села, и Джоэл опустился на стул рядом со мной. Леон сел напротив. Он внимательно смотрел на меня.

— Я хочу помочь вам, — промолвил он. — Ведь я всегда питал к вам величайшее уважение. — Он криво улыбнулся.

— Одно время я даже подумывал попросить вас стать моей женой, но понимал, куда идут дела. Я хочу, чтобы вы знали: для вас я готов на все. Я страшно рискую, но сейчас время риска. Кто жив сегодня, может умереть завтра.

— Не желаю иметь с вами никакого дела, — ответила я.

— Мне известно, что вы из себя представляете. Я видела, как вы бросили в окно камень во время бала, но не могла поверить своим глазам и решила, что мне это показалось. Теперь я поняла, что была неправа, так как обнаружила вас во главе тех, кто схватил графа. Вы привели их в замок. Я видела злобу и ненависть в ваших глазах и на сей раз не могла ошибиться.

— И все-таки вы ошиблись. Я понимаю, что мне придется убедить вас в моей преданности графу.

— Вам это не удастся, даже если вы проговорите целую ночь. — Я обернулась к Джоэлу: — Прогоните его. Он предатель!

— У нас очень мало времени, — продолжал Леон. — Дайте мне несколько минут на объяснения, потому что если вы собираетесь спасти графа, вам понадобится моя помощь, а все, что я в состоянии сделать, окажется бесполезным, если вы не будете готовы придти на помощь.

Джоэл посмотрел на меня.

— Я видела его, — настаивала я. — В этом не может быть никаких сомнений.

— Вы видели не меня. — сказал Леон, — а моего брата-близнеца.

Я расхохоталась.

— Этот номер не пройдет! Мы знаем, что он умер. Он попал под копыта лошадей графа, поэтому вас и привезли в замок.

— Мой брат был изувечен. Думали, что он никогда не поправится. Родители считали, что Жан-Пьер умирает. Граф взял меня в замок, чтобы искупить свою вину. Но мой брат не умер.

— Я этому не верю, — заявила я.

— И тем не менее это правда.

— Но где же он был все эти годы?

— Когда стало ясно, что он поправится, то родители поняли, что всем графским подачкам придет конец. Меня отошлют из замка, а величайшей радостью отца и матери было то, что их сын получит образование. Мысль о потере всего этого стала для них невыносимой. Они были хорошими родителями и любили своих детей Им пришла в голову идея показать всем, что мой брат умер. Они положили его в гроб, а когда пришло время для похорон — мой дядя был гробовщиком, что упрощало дело, — гроб был заколочен, а брата тайно переправили в другую деревню, на расстоянии пятидесяти миль, где он воспитывался вместе с моими кузенами.

— Это невероятная история, — с подозрением сказала я.

— Да, но правдивая. Мы были абсолютно идентичными близнецами. Конечно, видя нас рядом, можно было обнаружить разницу, но порознь нас часто принимали одного за другого. В отличие от всей семьи, мой брат затаил злобу против графа. После того несчастного случая он на всю жизнь остался с безобразными шрамами на лице и прихрамывающим на одну ногу. Теперешняя ситуация дала ему шанс, которого он ждал всю жизнь. Жан-Пьер стал возбуждать недовольство среди крестьян, когда ему только минуло десять лет. Он хотя и необразован, но умен, проницателен, смел и способен на все, чтобы отомстить ненавидимому им классу и тому его представителю, которого он ненавидит больше всего на свете.

Леон был так серьезен и столь связно излагал свою историю, что я начала ему верить и бросила взгляд на Джоэла, внимательно слушавшего Леона.

— Сообщите нам ваш план, — сказал он.

— Мой брат признан одним из вождей народа. Он осуществил арест графа и доставил его в Париж. Граф известен по всей стране, как аристократ из аристократов. Для мятежников будет великим триумфом, когда они смогут провезти его по улицам в повозке. В тот день у гильотины соберутся целые толпы народа.

— Какой у вас план? — быстро спросила я.

— Я должен попытаться вывести графа из Консьержери.

— Это невозможно! — воскликнул Джоэл.

— Почти, — ответил Леон. — Но если действовать хитро, осторожно и смело, это может удасться, хотя нам всем придется рисковать жизнью.

— Мы и так рискуем жизнью, находясь здесь, — заявила я.

— Это будет куда больший риск. Вы вправе отказаться. Если вас поймают, то вас ждет не просто смерть, а ужасная смерть. Народ обрушит на вас свой бешеный гнев.

— Я готова на все, чтобы спасти графа, — сказала я и посмотрела на Джоэла. — А вы не должны принимать в этом участия, Джоэл.

— Боюсь, — заметил Леон, — что я рассчитывал на вашу помощь.

— Если вы участвуете в этом, Минелла, то я буду с вами, — твердо заявил Джоэл. — Давайте послушаем, что нам предстоит делать.

— Как я уже сказал, — продолжал Леон, — мой брат — один из вождей революции. Во всей Франции народ знает и уважает его. Жан-Пьер многим внушает страх своей безжалостностью, и он в самом деле не щадит никого, кто препятствует революции. Когда вы видели его в толпе, то не заметили разницы между нами. Во время бала вам тоже показалось, что вы видите меня. Если моему брату понадобилось бы пройти в Консьержери, повидать заключенного и вывести его, чтобы перевезти в другую тюрьму, ему бы это удалось.

Я начала понимать, к чему он клонит.

— Вы хотите сказать, что отправитесь в Консьержери под видом вашего брата?

— Я попытаюсь это сделать. Я хорошо знаю его манеры, голос, походку и могу им подражать. Вопрос в том, добьемся ли мы успеха. Предупреждаю, что если нас поймают, толпа разорвет нас на куски, и наше приключение окончится весьма малоприятно.

— Тогда почему вы беретесь за это? — спросила я.

Леон пожал плечами.

— Сегодня опасность грозит отовсюду. Видите ли, я нахожусь между двумя мирами. По происхождению я из народа, а по воспитанию принадлежу к другой стороне. Как вы только что продемонстрировали, мне не доверяют ни те, ни другие. Я должен примкнуть к какой-нибудь из сторон, а у меня всегда была слабость к проигравшим. К тому же граф мне как отец, хоть и неизмеримо выше меня по положению. Но я горжусь тем, что являюсь его протеже. Я всегда стремился походить на него, и мне ненавистна мысль, что такой человек кончит дни на гильотине. Мои мотивы смешанные. Всю жизнь мне говорили: «Сделай то, сделай это… Таково желание графа». А теперь у меня появилась возможность прийти к графу и сказать: «Сделайте вот так, и я, Леон, ваш крестьянский протеже, смогу спасти вашу жизнь». Подумайте, какое это будет удовлетворение! Другая причина в том, что я люблю его… и вас, мадемуазель Минель. Я подозревал Этьена и проклинал себя, что не был рядом с вами, чтобы вас спасти. Но теперь мне представился для этого случай.

— Вы вполне уверены, что хотите взяться за это?

— Абсолютно. Слушайте. Я пойду в тюрьму, надев такой же плащ, какой носит мой брат, и красную шапку, буду подражать его голосу и походке так, что никто не заметит разницы. Я скажу, что назначен день казни графа, которую мы превратим в великое торжество революции. По этой причине приговоренного повезут через Париж. Для этого его нужно тайно перевезти в другую тюрьму, что поручено мне — то есть моему брату Жану-Пьеру Буррону. Мой кабриолет будет ждать снаружи. — Он обернулся к Джоэлу. — Вы будете моим кучером. Как только мы сядем в кабриолет, вы помчитесь со всей скоростью. Вы, Минель, будете ждать на набережной Межиссери, где мы вас подберем. На окраине мы пересядем в фиакр со свежими лошадьми. Потом мы отправимся в Грасвиль, оттуда вы продолжите путешествие к побережью.

— Что ж, это может получиться, — заметил Джоэл. — Но нужно все тщательно продумать.

— Можете не сомневаться, что я это уже сделал. Вы готовы присоединиться ко мне?

Я посмотрела на Джоэла. Он приехал во Францию, чтобы забрать меня домой, предложить выйти за него замуж, а мы требуем, чтобы он рисковал жизнью и, возможно, взглянул в лицо страшной смерти, чтобы я могла обрести счастье с другим мужчиной!

Но Джоэл ни минуты не колебался, в чем я и не сомневалась. Я словно слышала слова мамы: «Видишь — я оказалась права. Он был бы для тебя прекрасным мужем».

— Конечно, мы должны спасти графа, — сказал Джоэл, спокойно подчиняясь судьбе. Он вызывал у меня такое восхищение, какое граф едва ли мог бы вызвать. Но, увы, наши чувства нам неподвластны!

— Тогда, — продолжал Леон, — перейдем к деталям. Если нам удастся увезти графа, все должно быть в порядке. Но вы не будете в безопасности, пока не ступите на английскую землю.

Всю ночь мы по нескольку раз обсуждали каждую подробность. Леон вновь напомнил нам о риске, на который мы идем, и о страшной судьбе, которая ждет нас в случае неудачи.

Достигнем ли мы успеха?

* * *

Я наблюдала за ним, когда они уезжали в кабриолете. Джоэл был одет кучером, Леон облачился в наряд, который обычно носил его брат, надев на голову красную шапку.

Когда они уехали, я отправилась на свой пост на набережной Межиссери.

Мы не осмеливались действовать в дневное время, но и ночью на улицах было полно народа. Я пыталась выглядеть старухой. Мои волосы скрывал капюшон, и я, сгорбившись, волочила ноги. Город являл собой ужасное зрелище. Лавки были забаррикадированы, многие из них — разграблены. Повсюду происходили пожары. Навстречу попадались группы детей, распевающих «Ca Ira»

Возможно, это моя последняя ночь в Париже. Так должно быть! Я отказывалась верить в неудачу.

Каким долгам казалось ожидание! Я была настороже, готовясь вскочить в кабриолет, как только он проедет мимо. Если он не появится в течение часа, то мне следовало вернуться в наш дом на улице Сен-Жак и ждать там. Если же они не возвратятся до утра, то я должна ехать в Грасвиль и отправляться в Англию с Марго и Робером.

Никогда я не забуду эти ужасные минуты, которые провела в самом сердце революционного Парижа. Я ощущала запах крови на улицах и видела мертвые тела в реке. Слыша, как часы бьют девять, я поняла, что если они преуспели, то уже находятся на пути ко мне.

Жестокое воображение рисовало мне тысячи ужасов. Я начинала думать, что наш план слишком безумен и опасен, чтобы остаться нераскрытым.

Если они не подъедут через несколько минут, то мне придется возвращаться на улицу Сен-Жак.

Какой-то подозрительный субъект пристал ко мне. Я поспешно отскочила, но боялась отходить далеко. По дороге шла толпа студентов. Если появится кабриолет, то они могут задержать его.

«Боже, — молилась я, — пошли нам удачу! Я бы пожертвовала всем, чтобы увидеть его снова!»

Послышался стук колес. Кабриолет быстро мчался в мою сторону.

Леон соскочил на землю и помог мне сесть.

Я посмотрела на своего возлюбленного. На руках у него были наручники, лицо было смертельно бледным, на левой щеке запеклась кровь. Но он улыбнулся мне, и этого было достаточно.

Никогда я не была более счастлива в своей жизни, чем в эти минуты на набережной Межиссери.