Ночью иногда происходили странные вещи.

– Левушка, а Левушка! Тебе не кажется, что это одеяло ведет себя как-то странно? – прошептал Абашикка.

– Что такое? Как одеяло может себя как-то вести? – удивился Левушка, приподнимая сонную голову. Балаган уже давно спал.

– Оно постоянно соскальзывает с меня. Иногда мне кажется, что оно меня дууушшшииит… – страшным шепотом поведал Абашикка, крепко схватив свое одеяло за углы. Он сам не очень верил в то, что говорил, но все-таки. Левушка же вовсе не поверил, но желая подыграть Абашикке, зашептал командным голосом:

– Одеяло! Лежать! Смирно!

Абашика почувствовал себя спокойней. В ту ночь одеяло действительно не норовило упасть с кровати и никого не душило.

А однажды, когда опять все улеглись и свет был потушен…

Абашикка и Левушка, всегда спавшие очень чутко, услышали странные звуки внизу. Вроде из кухни раздавался тихий звон посуды, и слышны были чьи-то голоса. Пока они думали, будить ли Эдьиэйку, проснулся Кусеныш. Это придало им храбрости – все-таки три человека, это ведь не один и даже не два… Надеясь застать врасплох нежданных посетителей, кем бы они ни были, трое храбрых мальчиков – Левушка, Абашикка и Кусеныш – взявшись за руки, тихо спустились по лестнице и прокрались на кухню. Там было темно, но на фоне окна можно было увидеть чей-то силуэт, и это явно был не человек. Ребята, замерев, пригляделись и облегченно вздохнули. Сутуленькая, маленькая коала, совершенно беззащитная на вид – разве что чуть более мохнатая, чем обычно – нагло взгромоздилась на стул Эдьиэйки. По полу с грохотом катались пустые жестяные баночки из-под колы. Подперев мохнатую пухлую щечку когтистой лапкой, коала… пела песню. Песня была заунывная и долгая, как импровизация на ситаре. Слышалось много сипловатых, хрипловатых и низких гортанных звуков. Наверное, это была песня ее родины.

– Я панда! – выкрикнула коала неожиданно высоким чистым голосом, прервав песню. – Я очень редкое животное панда! Меня должны беречь, холить и лелеять! Нас всего одна тысяча, и мы вымираем!!!

«Но она же коала, а не панда» – шепотом поведал правдолюб Кусеныш Левушке.

«Ну и что? – улыбнулся Левушка – Главное, не говорить ей об этом сейчас». «Сейчас, наверное, она скажет „я фармацевт“, и мы разойдемся» – предположил Абашикка. Не тут-то было! У коалы оказался очень тонкий, прямо-таки звериный слух. Она расслышала их тихую беседу – впрочем, поняла только то, что сказал Кусеныш.

– Дааа, – вдруг заплакала коала. – Я не панда. Панда не я. Будь я пандой, меня бы не заслали в такой балаган к таким детям, как вы! Вы даже не знаете, что мы, коалы, живем на земле пятнадцать миллионов лет! Вам этого никогда не понять! Это так страшно – жить на земле пятнадцать миллионов лет! А наши прямые предки – сумчатые львы, жили уже 25 миллионов лет назад. Не хочу быть коалой! Я не коала! Я… Я… – она задумалась, кто же она, потом, сбросив очередную пустую банку на пол, вспомнила:

– Я тихоокеанский бурый медведь! – и сама вслед за банками свалилась под стол. – Только маленький, – уточнила она уже из-под стола, засыпая.

Левушка вздохнул, полез под стол и вытащил оттуда за шкирку уже спящую коалу. Она удивительно напоминала утомившегося младенца.

С тех пор кока-колу в Балагане стали называть «кока-коалой». Весь юмор состоял в том, что бедная полуграмотная коала, ночью внезапно захотев есть, полезла в холодильник за своими эвкалиптовыми консервами, увидела незнакомые банки и ошибочно прочитала надпись как «кока-коала». Она нисколько не удивилась, подумав, что для коалы, живущей далеко-далеко на Севере, изготовили специальный витаминный напиток из сока листьев растений. Она оказалась права только в одном – в способе употребления этой жидкости. Коала была очень наблюдательна и видела, как люди своими когтями, извините, ногтями, поднимают вверх жестяной язычок на крышке баночки, берут в лапы, извините, в руки, наклоняют и льют в себя жидкость из образовавшейся волшебным образом дырочки.

Кусеныш на следующий день залез в интернет, чтобы удостовериться в истинности сведений, предоставленных Машей на общем собрании, когда решался вопрос о принятии коалы в Балаган. Он получил страшный шок, действительно прочитав на одном солидном естественнонаучном сайте: «Коала – на языке аборигенов значит „не пьет“. Он действительно почти никогда не пьет, довольствуясь соком листьев эвкалиптов». Кусеныш обратился за разъяснениями к Эдьиэйке.

– Наверное, здесь ей не хватает эвкалиптов. Консервы есть консервы. Ведь вместе с листьями эвкалиптов она получала и лекарство, поэтому не болела. А здесь ей необходимо лекарство, вот она и пьет кока-коалу.

На том и сошлись.

Это был, увы, далеко не последний шок, который испытал Кусеныш, столкнувшийся с проблемой внезапной трансформации красивой стройной теории в безобразную практику.