– Они противные! Ешь сама! – кричал Кобак Шорган, размахивая «руками». А листья все сыпались. Коала их собирала, Туораах бросился помогать ей. Так дети и не узнали никогда, зачем кому-то понадобилось запихивать листья в одеяло. Балаган сейчас занимали совсем другие вопросы.

– Ты что, возвращаешься домой, Коала? – первым опомнился Абаашикка, опережая ее возможную реплику на неблагодарное заявление Кобак Шоргана. Их перепалка могла вылиться в бесконечную и бесполезную склоку.

– Да, я еду домой! – радостно подтвердила Коала, бережно подобрав последний листочек. – Мне сказали, что консервов в Австралии больше нет.

– О! – воскликнули все сокрушенно.

– Ничего страшного, – утешила их коала. – Зато коалы с другого побережья решили не враждовать с нами, и нас зовут обратно. Да, коалиная почта мне сообщила обо всем этом на днях. – заявила она, приняв горделивый вид.

«Коалиная почта?» – переглянулись Маша, Кусеныш и Туораах. Эдьиэйка выглядела спокойной, ведь она знает абсолютно про все на свете, даже про коалиную почту. Левушка шепнул Маше: «Мы с Абаашиккой потом вам расскажем».

– В самом деле, не погибать же нам с голоду вдали от родины из-за какой-то глупой вражды. – продолжала она. – А пока мне сделают визу и купят билет, я могу питаться вот этими листьями… Между прочим, они лучше консервов. – Она поднесла один темно-зеленый продолговатый листочек к носу, с наслаждением понюхала и отправила в рот, благоговейно прикрыв глазки.

Маша подошла к ней и взяла на руки. Коала крепко обняла ее мохнатыми лапками.

– Мы будем скучать по тебе!

– Мы будем скучать, мы будем скучать! – закричали все дети хором. Коала была тронута. Улыбаясь, она помахала лапкой и обещала:

– Я напишу вам письмо.

Дети окружили Машу и стали передавать Коалу друг другу. Коала охотно шла на ручки каждому, крепко обнимала за шею и нисколько не кусалась.

– Хочу в Австралию! – заявил неожиданно Кобак Шорган, прекратив кривляться. Похоже было, что его рассердила эта мирная картина.

– Тебя туда не возьмут, ты плохое! – ответил Абаашикка, подняв голову.

– Второй мальчик! Второй! Второй! – закричал Кобак Шорган, кружа над ним. – Ты плохой! Ты убил котенка!

Вместо того, чтобы достойно ответить ему, Абашикка вручил коалу обратно Маше, закрыл лицо руками и горько заплакал. Все посмотрели на него с удивлением. Часы возле камелька пробили девять. Пора было спать. Но огонь в камельке разгорался все ярче – признак того, что суд далек от завершения. Абаашика плакал так долго и так бурно, никого к себе не подпуская, что под ним образовалась целая лужа, а клетчатая рубашонка спереди намокла совершенно. Эдьиэйка испугалась всерьез. Прошло десять минут, двадцать, Абаашикка все плакал. Все молча ждали. Часы пробили десять. Отплакав свое, Абашикка вытер рукавом слезы, посмотрел на большую лужу под собой и спросил грустно:

– Кто помнит, как к нам впервые пришел Лик? – и оглядел собравшихся покрасневшими глазами.

– Никто, – так же грустно резюмировал он. И тихо добавил. – Кроме меня.

– Это значит, что ты все-таки первый, – нехотя повернулся к нему Левушка. – Я старший, а ты – первый.