Миновал месяц. Жизнь в городе вошла в обычную колею.

Уже несколько дней Аскер и Павел не могли найти Василия. До них дошел слух, что их товарищ встречается с Сусанной Шендриковой, с которой подружился с того самого дня, когда в городе начались спровоцированные царизмом межнациональные стычки.

Друзья боялись, что Василий попадет под влияние меньшевиков-шендриковцев.

— Мы должны непременно увидеть его! — твердил Аскер Павлу. — Наш долг — убедить Василия не встречаться с сестрой провокаторов.

— Но где же он? — недоумевал Павел. — У меня такое впечатление, будто Василий умышленно избегает нас.

— Вполне возможно. На этой неделе я несколько раз заходил к нему домой, спрашивал соседей: «Где Василий?» Отвечают: «Ушел с девушкой». Или: «Уехал провожать девушку, она живет в Балахано-Сабунчинском районе». Или: «Пошел в город гулять с девушкой». У меня есть план: поедем в Сабунчи и будем ждать Василия у станции. Очевидно, он каждый день ездит к своей зазнобе. Там мы и встретим его,

— Ты прав, это единственная возможность поймать Василия. Двинули на Сабунчинский вокзал! Пригородный поезд отойдет через полчаса.

Аскер и Павел добрались на конке до вокзала. Пригородный поезд вот-вот должен был отправиться. Они обошли все вагоны, — Василия нигде не было.

Приехав в Сабунчи, друзья сошли с поезда и заняли наблюдательный пост вблизи станции. Они сидели на ступеньках рабочего общежития завода братьев Нобель.

— Редеют наши ряды, — угрюмо сказал Павел. — Слышишь, Аскер?… Я имею в виду нашу компанию. Убит Газар, умирает от чахотки Айрапет, живет в доме бакинского миллионера Женя. Откололся от нас и бегает за сестрой меньшевиков Шендриковых Василий. Мало нас осталось, старых друзей, — ты, я, Мамед. Может, мы напрасно гоняемся за этим дурачком?

Аскер достал из кармана платок, в котором была завернута махорка. Они свернули по цигарке, закурили.

— Не вешай носа, Павлушка, — бодрясь, ответил Аскер. — Ведь мы пока не знаем точно — отошел от нас Василий или нет. Не надо унывать. Такова жизнь: одни уходят, другие приходят. И не так уж малочисленна наша компания. С нами Ханлар Сафаралиев, ученик Айрапета Эйбат. Да и Женя с нами. Выбрось из головы глупые мысли. В отношении Жени я никогда не соглашусь с тобой.

— Почему?

— Ты, как и Василий, ошибаешься в ней.

— А может, ошибаешься ты?

— Чушь болтаешь. Ты все еще слепо веришь Васильиному бреду. Этот глупец считает ее контрреволюционеркой. По его мнению, каждый, кто переступает порог дома Гаджи Зейналабдина Тагиева, — предатель революции. Примитивное мышление! Очевидно, он думает, что люди не должны работать у богатых — ни у них в домах, ни на их предприятиях. Глупо рассуждать подобным образом. Это напоминает мне отсталых мусульман-фанатиков, которые твердят: «Заговорил по-русски — значит, ты гяур, надел фуражку — гяур!» Неужели ты до сих пор не разгадал Василия?… Пойми же, — он из тех, кто в чужом глазу видит соломинку, а в своем бревна не замечает. Возмутительно! Уверяю тебя, если бы за сестрой

Шендриковых стал ухаживать ты, он назвал бы тебя предателем. Или ты не знаешь его характера? А ты, дружок, — я не могу не напомнить тебе об этом, — очень несправедлив по отношению к Жене.

— Разве я сделал ей что-нибудь плохое?

— Ты обошелся с ней точно так, как поступил мой отец с моей бедной матерью.

— Не понимаю.

— Сейчас объясню. Ты видел забор вокруг нашего сада?

— Ну и что? Какое отношение имеет ваш забор к Жене? Уж не заговариваешься ли ты?

— Погоди критиковать, выслушай сначала. Так вот, я спрашиваю: ты видел, какой забор вокруг нашего сада?

— Говорят тебе, видел. Высокий забор.

— А тутовое дерево у нашего бассейна видел?

— Ну, видел. Дальше что?

— Заметно это дерево с улицы?

— Ну, незаметно, забор намного выше.

— Верно. Так вот, слушай. Ты ведь помнишь моего покойного отца Гюльоглана-киши?

— Еще бы не помнить!

— А знаешь ли ты, что у него был ужасный характер? Ревнив был страшно, — настолько, что готов был ревновать мою мать даже к петуху. Ты смеешься, а это было именно так. Отец часто говорил: «Глаза женщины не должны видеть ни постороннего мужчины, ни даже животного-самца!» Однажды мать, желая полакомиться ягодами тутовника, залезла на то самое дерево, которое ты хорошо знаешь. Отец, увидев ее на дереве, закричал: «Тебя могут заметить с улицы!» Подбежал и ударил палкой по ногам матери. Бедняга упала с дерева и повредила себе позвоночник. Два года она не поднималась с постели и в конце концов умерла. Твое отношение к Жене напомнило мне этот случай. Ты ревнив, Павел, как самый закоренелый мусульманин, как приверженец догм шариата… Смешно и досадно, Павлуша. Женя достойна иного отношения.

— Не понимаю, Аскер, почему ты всегда защищаешь ее и не слушаешь того, что я тебе говорю? Помню, несколько недель назад она попросила тебя проводить ее. Думаю, вы по дороге основательно перемыли мои кости. Ну, скажи, что вы тогда говорили обо мне?

Аскер нахмурился.

— Не стыдно тебе болтать глупости? Ты же знаешь, я не Василий, я не стану за глаза осуждать своих друзей. А защищать Женю — мой долг. Ее отец, Сергей Васильевич, сделал из меня человека, помогал, как родному сыну, обучил ремеслу. Женя — его единственная дочь, и я буду до конца дней своих ее верным другом. Если бы она сбилась с пути, стала контрреволюционеркой, Сергей Васильевич первый не пустил бы ее на порог дома. Но ты ведь сам знаешь: старик без ума от дочери. Он не только любит ее по-отечески, но и уважает как смелую революционерку. Женя — честная девушка. Таких, как она и моя Фатьма, только поискать.

— Ты неправ, Аскер — возразил Павел. — Неправ и непоследователен. Меня ты осуждаешь за то, что я невнимателен к Жене, а Василия бранишь за его чрезмерное внимание к Сусанне. Где же логика?

— Как ты смеешь сравнивать Женю с Сусанной, сестрой Шендриковых? Василий — болтун и демагог. К его встречам с этой девушкой надо относиться совсем иначе. Здесь для нас важны не личные, причем сомнительные интересы Василия, а интересы нашей организации. Кто знает, а вдруг эта самая Сусанна — провокатор, подосланный к нему? Ты спросил меня, о чем мы разговаривали с Женей, когда я провожал ее. Я имею полное право не отвечать на этот вопрос. Но я скажу тебе: Женя не возлюбленная моя, а только товарищ по общей работе. Если бы наш разговор с ней имел отношение к тебе, я бы не стал скрывать этого от тебя. Снова и снова говорю тебе: ты неправ, оценивая подобным образом Женю. Уверяю тебя, она еще заставит восхищаться собой многих из нас.

— Ловка, ничего не скажешь! Даже тебя убедила в том, что она незаменимая революционерка.

— Как тебе не стыдно, Павел!

К станции подошел пригородный поезд из Баку. Павел и Аскер увидели: из вагона вышел Василий и, озираясь по сторонам, быстро зашагал к дому Шендриковых. Павел вопросительно посмотрел на Аскера.

— Ну так как?… Побеседуем с ним?

— Разумеется. Зачем же мы ехали сюда из города?

— Действительно. Скажи ему пару дружеских слов!

— Я-то скажу, а ты, кажется, собираешься быть молчаливым свидетелем нашего объяснения? Неужто робеешь?

— Робеть не робею, но упрекать его в том, что он встречается с Сусанной, не смогу.

— Это почему же?

— Сам не догадываешься?

— Говори без обиняков.

— Пойми, Аскер, ведь я тоже встречаюсь с девушкой, вер нее, встречался…

— О ком это ты?

— Все о ней, о Жене.

— Послушай, какое отношение Женя имеет ко всей этой истории?

— Имеет, Аскер. У меня нет права упрекать Василия за его чувство к Сусанне. Ведь я сам, будем говорить откровенно, люблю девушку, которая живет в доме миллионера.

— Эх, голова садовая! Я с самого утра толкую тебе все то же, а ты не в состоянии уразуметь самых простых вещей. Ну как можно сравнивать Женю с сестрой Шендриковых?

— Хорошо, поговорим об этом после, не то упустим Василия.

Аскер крикнул:

— Эй, Василий!

Василий узнал голос Аскера, однако сделал вид, будто не слышит, и ускорил шаги. Аскер крикнул громче:

— Тебя зовут, Василий, погоди! Дело есть.

Василий обернулся. На лице его было написано деланное удивление.

Аскер подошел к нему.

— Ты куда направляешься?

— Проведать Сергея Васильевича.

— Брось шутки шутить. Неужели забыл? Ведь Сергей Васильевич живет в противоположной стороне?

— Разве?! Действительно, черт побери! Как это я ошибся? Задумался… Проклятая рассеянность!..

Аскер пристально посмотрел в глаза Василия.

— Напрасно, Васек, прикидываешься задумчивой барышней. Ты отлично знаешь, куда идешь. Рассеянность тут ни при чем. И я хорошо знаю, о чем ты думаешь сейчас. Если тебя не затруднит, ступай, пожалуйста, за мной.

Василий молча, последовал за Аскером. Их догнал Павел. Увидев его, Василий недовольно пробормотал:

— А, и ты здесь?! Сговорились, значит?

Они пошли по дороге, миновали большую группу нефтяных вышек и рабочих бараков, поднялись на пригорок. Остановились.

— Садись, господин Вася, — с насмешкой проговорил Аскер.

— К чему ты все это? Какой я тебе господин?! Давно ли произвел меня в благородные?

— Можешь считать — с 6 февраля этого года.

— Почему именно с шестого?

— Сам догадайся. — Аскер взял Василия за плечи и энергично встряхнул. — Может, ты спишь? Так проснись. Я хочу спасти тебя из лап Шендриковых. Не думай, будто мы понесем невозместимую утрату, если ты очутишься в лагере меньшевиков. Я только потому здесь, что мне тебя жаль. Не хочу, чтобы твое имя было запятнано. Ты — наш товарищ, и мы обязаны предостеречь тебя от неверных шагов. У тебя своя голова на плечах, Василий, ты отлично понимаешь, что революционное движение — это мощная, полноводная река, которая не оскудеет, если какой-то крошечный ручеек свернет в сторону от главного русла. Мы, большевики, знаем, что в наших рядах могут оказаться предатели. Я говорю о тех, кто лишен твердых идейных убеждений. Во всех случаях нам не по пути с такими. В наших рядах немало колеблющихся элементов. Одних партия решительно убирает со своей дороги, другие покидают сами ее ряды. Уверяю тебя, уйдя из партии, ты не помешаешь нашему движению. Василий помрачнел.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты должен раз и навсегда избавиться от меньшевистских замашек, от влияния тех, с кем мы недавно решительно порвали…

— О каких замашках ты говоришь?

— Я имею в виду твое двуличие.

— Ты считаешь меня двуличным?

— Да, двуличным. С нами ты разговариваешь как большевик, а с господами Шендриковыми, я уверен, ведешь себя как их последователь. Но заруби себе на носу: партию обмануть нельзя. Большевики не торгуют своими убеждениями, как это делают меньшевики. Мне кажется, ты уже откалываешься от нас. Смотри, Василий. Еще не поздно одуматься, Я всегда замечал шаткость, неустойчивость твоих взглядов. Вспомни дни, когда мы спорили с меньшевиками по вопросам стратегии и тактики. Очень часто твоя точка зрения совпадала с позицией братьев Шендриковых, И вот ты стал поклонником их сестры. Ухаживаешь за ней, ходишь под ручку. А как ты донимал Павла упреками, ставя ему в вину, что Женя работает в доме миллионера Тагиева!..

— Говори короче, Аскер, что тебе от меня надо? — перебил Василий. Вечно ты такой — шумишь, обвиняешь! Надо быть хладнокровнее, да и объективнее.

— Не учи меня хладнокровию. Разве не тебя товарищи прозвали Васькой-порохом?!.

— Похоже, Аскер, ты говоришь не своим языком. Кажется, Павел основательно проинструктировал тебя. Однако было бы лучше, если бы он сам высказался. Пусть выскажется. Я сумею ответить ему. Используя тебя, Аскер, он хочет как бы возвратить мне все то, что я говорил ему о Жене. Но Сусанна не Женя. Она не заслуживает обвинений. Не завидую твоему характеру, Аскер. Он вредит тебе и нашей работе. Критиканство — вещь неприглядная, особенно, если оно порождено личными мотивами. Твои утверждения ни на чем не основаны. Твои с Павлом нападки на меня — это ваш ответ на мое отношение к Жене. Да, да! Павел толкнул тебя на это критиканство. Он хочет отвлечь наше внимание от своих ошибок. Вот как он благодарит меня за мою дружбу, за все хорошее что я сделал для него. Я всегда предостерегал его — не ходи путем, по которому пошла Женя. Напрасно, Аскер, ты хочешь запугать меня. Я не из пугливых. Говори прямо, что тебе надо от меня? Можете обсудить мое поведение на партийной ячейке! Я не боюсь.

— Напрасно ты кичишься, Вася, — вмешался Павел. — Аскер говорит разумные вещи. Тебе совсем не мешает послушать его. Мы все хорошо знаем Аскера, он человек беспристрастный, чистый. Он прав. Я слепо верил тебе, а сейчас вижу: ты заблуждался. Сейчас я жалею, что не возражал тебе, когда ты наговаривал на Женю. Я столько раз оскорблял ее из-за тебя! Почему у тебя нет мужества признать свою ошибку?! Ты имеешь привычку, — вынося суждение о ком-нибудь или о чем-нибудь, рубить сплеча. Давай же хоть раз поговорим спокойно, по-товарищески, без необоснованных обвинений…

— Смешно! Он призывает меня говорить по-товарищески. А зачем вы затащили меня сюда, в степь?! Это по-товарищески? У меня есть дом, вот и пришли бы ко мне. Так нет, завели меня в безлюдное место. Что? Желаете запугать?!

— Разве тебя можно застать дома?!.

— Вот именно, — подхватил Аскер. — Я несколько раз приходил к тебе, но куда там: Меджнун гоняется за Лейли!

Василий, плохо знавший восточный фольклор, с недоумением посмотрел на Аскера.

— Продолжай, продолжай! Тебе не впервые возводить напраслину на человека. До сих пор вы поносили меня за то, что я ухаживаю за Сусанной. Теперь, как видно, у меня появилась новая знакомая. Сами говорите, что сейчас я гоняюсь за какой-то Лейли. Но ведь это клевета. Постыдились бы! Ваша болтовня может хоть кого угодно вывести из себя. Никакой Лейли я не знаю. Это тоже по-товарищески — обвинить человека в том, чего нет на самом деле?!.

Аскер рассмеялся:

— Чудак! Да та Лейли существует только в сказке. Есть такая легенда «Лейли и Меджнун». Меджнун — возлюбленный Лейли.

— Ну да, теперь вы решили перейти к сказкам! Но я не желаю слушать и ваших сказок. Меджнун влюбился в Лейли, а вы по этому поводу оскорбляете меня?!

Павел тоже расхохотался.

— Эх, Вася, Вася! Мы не сказки тебе рассказываем, а Аскер назвал тебе героев двух известнейших произведении азербайджанских классиков — Низами и Физули «Лейли и Меджнун». Аскер хочет сказать, что ты, как влюбленный Меджнун, махнул рукой, на все остальное в жизни. Поддавшись чарам красивой девушки, ты отошел от нас, от нашего дела и сблизился с такими людьми, как Илья и Лев Шендриковы. Или тебе, Василий, неизвестно бесстыдство меньшевиков, этих предателей рабочего класса, буржуазных холуев?! Добиваясь своих целей, Шендриковы способны поступиться честью не то что сестер, но и своих дочерей. Змеиный яд менее страшен, чем руки этой красотки, когда она тебя обнимает. Ее ласки отравляют тебя ядом меньшевизма. Слов нет, Сусанна красивая девушка, из обеспеченной семьи. Но ее симпатии к тебе недолговечны. Разве ты ей пара?! Недолго она будет обнимать тебя. Сегодня обнимает тебя, завтра — ей прикажут — другого, послезавтра — третьего. Чем раньше ты поймешь это, тем лучше будет для тебя. Ты должен порвать с Сусанной.

— Не вмешивайтесь в мои личные дела! — оборвал Василий Павла. — Не будьте бабами. Я не обязан отчитываться перед вами в том, что касается только меня одного. Я признаю: раньше я заблуждался в этих вопросах. Партийная дисциплина — это прежде всего верность нашему делу, верность товарищам. Что же касается глупого необоснованного критиканства, то его нельзя возводить в партийный закон. Встречаясь с сестрой Шендриковых, я не совершаю никакого преступления. Повторяю, это мое личное дело.

— Но ты забываешь, что партия имеет право вмешиваться в личные дела коммунистов. Это во-первых, — строго сказал Павел. — Во-вторых, твои встречи с сестрой Шендриковых это не просто твое личное дело. Почему ты исключаешь возможность провокации? Что, если меньшевики решили воспользоваться случаем и поручили Сусанне специально завлечь, очаровать тебя? Допусти на минуту, что она вовсе не влюблена в тебя, а просто хочет узнать через тебя о некоторых наших партийных секретах. Вспомни, ведь ты всегда был противником моих встреч с Женей. Ты постоянно призывал меня к бдительности и осторожности. А ведь мы знаем Женю так же, как самих себя.

— Вот и отлично! Ты считаешь возможным помириться с Женей, а я считаю возможным поддерживать знакомство с Сусанной. Твоя Женя живет в логове буржуазии, а моя Сусанна всего-навсего сестра меньшевиков. Мне кажется, ты и Аскер просто изнываете от безделья, вот и решили прицепиться ко мне. Стыдитесь! И это в момент, когда у нас столько ответственных дел!…

— Словом, ты не собираешься порвать с сестрой Шендриковых? — спросил Аскер.

— Да. Ты догадлив. Не собираюсь. Я хочу быть свободным в делах, которые касаются только меня. На этом считаю наш разговор исчерпанным.

— Что ж, будь по-твоему, — тихо ответил Аскер. — Я тоже считаю: нам не о чем больше с тобой разговаривать. Пошли, Павел.

В воскресный день, к вечеру, Женя, желая проведать родителей, приехала в Сабунчи. Когда она сошла с поезда, взору ее открылась такая картина: Василий помогал подняться в вагон нарядной, красивой девушке. Женя обратила внимание на костюм Василия — из недорогих, но опрятный и тщательно отглаженный. Его спутница была одета богаче, — настолько, что это сразу же бросалось в глаза.

«Что их связывает? — подумала Женя. — Что эта шикарная особа нашла в таком простачке, в нашем Ваське-порохе?! Ведь он бедняк, пролетарий, перебивается, как говорят, с хлеба на квас…»

Поезд тронулся, увозя Василия и Сусанну в Баку, а Женя еще долго смотрела им вслед.

В гостях у Сергея Васильевича были Павел и Аскер. Женя приветливо поздоровалась с ними, сняла пальто, повесила на вешалку. Села, улыбаясь своим мыслям.

От Сергея Васильевича не укрылась эта загадочная улыбка дочери. Истолковав ее по-своему, он сказал ей:

— Да, Женечка, такова жизнь. Меняется быт человека и его прежняя жизнь начинает казаться ему чужой и нелепой. Понимаю тебя, дочка, понимаю. Бедное убранство нашего дома уже вызывает у тебя улыбку.

— Ошибаешься, отец, — ответила Женя. — Как может этот дом, мой родной дом, настраивать меня иронически?! Если что и достойно иронии и насмешки, так это жизнь богачей. Скучно они живут, папа, неинтересно, хотя и богато! Смешно спят, смешно едят, смешно одеваются, смешно раздеваются, смешно сидят, смешно разговаривают… Боже, как эти люди уродливы своей чванливостью и ограниченностью!..

Их жизнь подчинена особому этикету, особым правилам. На первый взгляд может показаться, что богачи свободны в своей жизни. Это наивное заблуждение. Они рабы своих привычек, своего этикета. Нет, скучно они живут! Чем ограничиваются все их жизненные интересы?.. Есть, пить, наряжаться, ходить в гости, сплетничать. Вот и все… Особенно смешны их жены. От праздности и скуки глупеют, совершают одну нелепость за другой. Им хочется обязательно чего-то необычного. Но и в этом стремлении им мешает их ограниченность. Жизнь моей хозяйки — яркий пример этому. Ее не интересует, что происходит в городе, как живут другие люди. Сейчас Сона-ханум увлечена жизнью средневековых дворцов. Бредовая затея! Она не знает, куда ей тратить деньги мужа-миллионера. Ей надоело убранство богатого дворца, принадлежащего миллионеру двадцатого века. Стремясь к чему-то необычному, с единственной целью избавиться от скуки однообразной жизни, она хочет идти не вперед, а назад. Боже, как глупы жены богачей! Мечтая о новизне, Сона-ханум возвращается к эпохе средневековья. Ей хочется жить, как жили богачи в эпоху халифа Харуна-ар-Рашида. Дикая, нелепая выдумка! Молодая взбалмошная женщина ни в чем не видит отказа со стороны своего старого мужа. Ах, если бы вы побывали в ее «зеркальном зале»! Сколько там бархата, шелка, золота! И сколько человеческого пота и крови за всей этой роскошью! Портные шьют ей наряды, которые стоят десятки тысяч рублей. В таких нарядах когда-то ходили халиф Харун-ар-Рашнд и его жена Зюбейда-хатун. По приказу Соны-ханум светловолосые, белолицые русские девушки мажут свои лица сажей, красят свои волосы в черный цвет, чтобы походить на негритянок. Сапожники шьют Соне-ханум туфли, отделанные алмазами и подбитые золотыми подковками. Удивительно, как Сона-ханум не понимает, что она смешна в этом стремлении сыграть роль жены халифа?! А теперь, отец, я объясню тебе, почему я улыбнулась, когда зашла к нам в дом. Только что на станции я видела Василия, который помогал нарядной молодой женщине подняться в вагон. Я улыбнулась, вспомнив эту пару. Очевидно, желая понравиться своей знакомой, Василий приоделся. И все-таки рядом с ней он выглядел там, на станции, худенькой изголодавшейся дворняжкой рядом с выхоленной болонкой, которую купают дома в молоке и кормят шоколадными конфетами. Не понимаю, зачем Василий появляется с этой богатой выдрой? Что ей надо от него? И что ему от нее?!