Через два часа они уже были у подножия утеса. Острые камни торчали из-подо льда. Валентина медленно вела сани между камнями. Туман уже схлынул, и ночь была ясная и звездная. Бисби ехал вдоль утеса. Голодные олени фыркали, требуя остановки и отдыха. И наконец он нашел, что искал. Это было совершенно неожиданно для них: изо льда торчал длинный шест, завернутый в оленью шкуру. А на вершине шеста, закрепленный с помощью костей, висел ржавый котелок.

— Вот он, маркер, — сказал Бисби, останавливая упряжку. Вылезать из тепла саней на жгучий холод всегда было испытанием для Стовина. И сейчас было не лучше. И все же у него перехватило дыхание и он забыл обо всем, когда увидел в звездном свете вход в пещеру. Черная дыра в темноте. Бисби рассмеялся. Он был доволен.

— Вот оно. Сто, — сказал он. — Здесь мы проведем ночь.

— Но откуда ты знал… — начал Стовин, но Бисби перебил его. Лицо его казалось розово-красным в звездном свете.

— Я расскажу все, когда мы устроимся в пещере, — сказал он.

Откуда-то сзади донесся изумленный голос Дайаны. Все обернулись к ней. Она смотрела на северное небо, и лицо ее было освещено волшебным сиянием. Да, все небо полыхало огнями, переливающимися разными цветами.

— Посмотрите! — произнесла Дайана. На небе менялись все цвета радуги — красные, оранжевые, желтые, зеленые, голубые… Все небо над северным горизонтом было охвачено пожаром, и лед отражал разноцветные огни. Столбы пламени вонзались в небо. Внезапно все погасло на секунду, а затем вспыхнуло с удвоенным блеском. Теперь на небе извивались серебристо-алые ленты, такие яркие, что затмили своим светом звезды, И эта огненная какофония сопровождалась шелестом, потрескиванием, как будто кто-то перебирал огромные шелковые простыни. В воздухе остро пахло озоном. В этом красном сиянии лица людей казались нереальными, мистическими. Внезапно из одной ленты вырвался острый луч света, который указывал куда-то на восток, за невидимую линию горизонта.

— Северное сияние, — сказал Солдатов. Голос его был слабым, но решительным. Валентина, стоя рядом, поддерживала его.

— Я еще никогда не видела такого сияния, — сказала она.

Вскоре небо стало угасать и осталось только пульсирующее розовое сияние. Но Бисби все еще стоял, глядя на небо, откуда вырывался последний луч, направленный на землю. Лицо Бисби было одухотворенным. Он что-то пробормотал про себя, и Стовин, стоящий рядом, разобрал только одно слово — наконец.

Но вот Бисби очнулся и пошел в пещеру. Она оказалась гораздо больше, чем можно было судить по размеру входа. В ней был один большой зал, расположенный сразу возле входа, а от него вели ходы в три небольших помещения. Воздух в пещере был холодный, но зато не ощущалось никакого ветра. И он не был застоявшимся. По всему было видно, что здесь кто-то недавно был. Тем более, что в углу лежала куча шкур. Лисы, песцы, волки… А под шкурами находилась коллекция предметов, совершенно неожиданных в этой арктической пещере — какие-то цветные флаконы, пластиковые коробочки, дешевые джинсы, шелковые чулки… Дайана осмотрела все это опустившись на корточки. Она взглянула на Бисби.

— Что это значит?

Тот рассмеялся.

— Торговля. Ты знаешь, где мы?

Она покачала головой.

— Это Маленький Диомед. — А вон там, — Бисби показал куда-то в сторону выхода из пещеры, — Большой Диомед. Эти острова находятся в центре Берингова пролива. И любой эскимос может на каяке добраться сюда из Сибири или с Аляски. Вот почему здесь все эти товары.

— Я не понимаю, — сказал Стовин.

Бисби снова рассмеялся. Странно, подумал Стовин, как он любит из всего делать тайну.

— Эскимосы — есть эскимосы. Они не признают границ. Но русские и американцы строго соблюдают их — особенно здесь, где все берега утыканы ракетными установками. А эскимосы торговцы. Они приносят сюда с советского берега шкуры — ведь сейчас в Сибири больше зверей, чем на Аляске. И они выменивают их нот на эти товары, что вы видите здесь. Это товары, которые нельзя достать в советском раю для рабочего люда. Разумеется, это незаконно, но невозможно запретить эскимосам заниматься торговлей.

Он помолчал и продолжал:

— Это граница. Она пролегает между Большим Диомедом и Малым. Большой принадлежит СССР, а малый — США. На Большом находятся советские солдаты, поэтому ваши эскимосы приплывают на Малый. Они оставляют здесь шкуры и берут американские товары. Эскимосы с Аляски забирают шкуры и оставляют товары. Так протекает торговля. Единственное, что нужно для этого, — хороший каяк. И маркер, чтобы можно было увидеть место, куда причаливать.

— Откуда ты знаешь это? — спросил Волков.

— Это знают все эскимосы. И хорошо известно на Иховане, где я родился. Ихован находится к югу отсюда. Я только боялся, что не замечу маркер. Ведь сейчас такая суровая зима, что пролив замерз, хотя он никогда раньше не замерзал полностью. Отец говорил мне, что только один раз — в 1912 году — можно было перейти залив пешком.

Он вздрогнул.

— Давайте разгружаться и разводить огонь. Здесь, по крайней мере, нет ветра. Оленей мы поместим в большой пещере и будем спать в маленьких, по два человека в пещере.

На мгновение его взгляд упал на Стовина и Дайану, но он не сказал ничего и отвел взгляд. Заговорил Волков. Голос его был тревожным.

— Значит мы… — он кивнул на Солдатовых — в США?

— Точно, — подтвердил Бисби.

— Но мы проникли нелегально. Я даже не мог представить…

Бисби почесал подбородок.

— Ты хочешь вернуться к чукчам? К этим советским гражданам?

Волков молчал. Бисби ждал некоторое время, а затем вышел из пещеры. Разгрузка саней заняла у них полчаса. Затем в пещеру ввели оленей и Валентина отдала им остатки сухого мха. Этого было мало, чтобы накормить животных. Большой олень не ел ничего. Он просто лежал на полу и вздыхал. Валентина наклонилась над ним, но Бисби отвел ее в сторону.

— Он умирает, — сказал он. — Ему не помочь. Лучше иди к Жене. У него тоже не блестящий вид.

Солдатов сидел на покрывале. В его обязанности входило разжигание лампы, и он делал свое дело хорошо. Желтый огонек уже освещал все углы пещеры. Сейчас Солдатов сидел, опустив голову, увидев Валентину, он что-то тихо сказал ей.

— Он не хочет есть, — сказала Валентина. — Но он должен что-то съесть.

Бисби кивнул. И когда пища была приготовлена на костре, Солдатов поел немного. Это была странная смесь — остатки мяса, взятого из хижины, и содержимое нескольких банок из эскимосского склада в пещере. Дерева здесь было мало и огонь скоро погас.

И снова Стовин почувствовал величайшее наслаждение, оттого что пещера освещена мягким светом плавающего в масле фитиля. Этот свет вызывал людей на беседу и теперь заговорил Бисби. Было видно, что напряжение спало, что он стал более дружественным, коммуникабельным, чем был последние два дня. Как будто за это время что-то случилось, что привело его в такое благодушное настроение.

И все же в тишине пещеры прозвучало что-то угрожающее. Это пришло снаружи: далекий жуткий скрежет, как будто-где-то столкнулись две титанические силы и мир застонал. Бисби увидел, что Стовин прислушивается и сказал: — Айсберги!

Стовин кивнул.

— Мне казалось, что я видел их, когда мы прибыли в Уэлен. Но я не поверил своим глазам. В Беринговом проливе никогда не было айсбергов. Тут нет мощных ледяных пластов и, значит, не может быть и айсбергов.

— Ты прав. Сто, — сказал Бисби. — В Беринговом проливе никогда не слышали об айсбергах. Однако то, что мы слышим сейчас, означает, что огромный айсберг, весом в миллион тонн, столкнулся с чем-то твердым. Может быть, мостом.

— Мостом? — переспросила Дайана.

— Думаю, да, — ответил Бисби. — Айсберг столкнулся с чем-то таким, что остановило его движение. А что может остановить огромный айсберг, движущийся со скоростью три-четыре мили в час? Что-то остановило его.

— Что? — спросил внимательно слушавший Волков.

— Земля. Они натолкнулись на землю. Здесь не было земли 15 000 лет, но теперь история повторилась. Сейчас мы находимся в центре перешейка, соединяющего Сибирь и Аляску. Много лет назад люди, которые теперь стали чукчами, выгнали людей, которые теперь стали эскимосами, по этому мосту из Сибири на Аляску. Так же, как это они сделали сейчас. И волки прошли по этому перешейку, и мамонты, и карибу. Это была связь между континентами.

— Но… — начала Дайана. Но Бисби не дал остановить себя.

— Об этом я узнал, когда учился в школе, но затем я бросил ее, так как мне надоело та чепуха, которой меня пичкали там. Да, перешеек между континентами — это великая идея. Я всегда мечтал о нем, но не думал, что мне придется увидеть его собственными глазами.

— Но не можешь же ты серьезно говорить, — сказала Дайана, — что чукчи проснутся утром и скажут: а вот и снова появился перешеек, и мы можем снова гнать эскимосов по нему.

Бисби посмотрел на нее с таким выражением, что оно показалось ей не удивлением, а плохо скрытой злобой.

— Твои волки — почему он всегда говорит «твои волки» — никогда не видели мамонтов, но вспомни, как они нападали на вездеходы под Новосибирском. Все меняется, девушка. Сейчас может происходить такое, о чем вы, ученые, даже не можете предположить.

Это еще одна его привычка называть ее и Валентину девушками. Дайана поджала губы и замолчала. Разговор постепенно перешел на общие темы, хотя ей казалось это невозможным в сложившейся ситуации. Волков разговаривал с Бисби. Между ними, казалось, возникли дружественные отношения, хотя это было довольно неожиданно. Солдатов спал, а Валентина сидела над ним, очевидно, беспокоясь о его состоянии. И Стовин был рядом… теплый, внимательный, бережный. Нет, что ни говори, хотя мир и изменился, он оставался ласковым и добрым. Дайана посмотрела на Бисби.

Все-таки очень странный тип. Но без него они бы не были здесь, а она, Дайана, сейчас была бы у чукчей. Нет, ей нужно поддерживать мир с Бисби.

Через полчаса все приготовились спать. Солдатовы заняли одну из трех пещер. Бисби с Волковым — центральную пещеру, последняя досталась Дайане со Стовиным. Перед тем как разойтись, Дайана подошла к Бисби и сказала:

— Поль, то, что ты говорил о мосте, это ведь ты узнал не в колледже. Это что-то большее. Мне показалось, что ты заранее знал об этом.

Он медленно кивнул. В пульсирующем свете лампы лицо его на момент показалось юным и беззащитным.

— Да, Дайана. Ты права. Это часть предсказания. Я знал об этом очень давно.

— Какого предсказания?

— Я не знаю. Я не посвящен. Действительно, не знаю. Это пришло ко мне еще в детстве. У меня было необычное детство по вашим стандартам. Я охотился, ловил рыбу… занимался колдовством…

Она рассмеялась.

— Колдовством? О Поль…

Ей показалось, что она снова рассердила его. Но ее смех, казалось, не задел его. Он сам улыбнулся.

— Есть многое на небесах и на земле, Горацио, что недоступно нашим мудрецам, — сказал он.

Не понимая, что делает, Дайана взяла его руку. Голос ее был насмешливым, но и он, и она ощущали какой-то контакт, возникший между ними.

— И Шекспир? — сказала она. — Знаешь, Поль, что страшно не то, что эскимос стал летчиком реактивного самолета, а то, что эскимос бросил колледж.

Он не ответил, и тогда она повернулась, чтобы уйти. Но Бисби шагнул вперед, повернул ее к себе, взял ее голову в руки и крепко поцеловал ее в губы. Затем он исчез в своей пещере. Сердце ее отчаянно забилось, и она, как школьница, потянулась за ним, но все же взяла себя в руки. Когда, несколькими минутами позже, она лежала рядом со Стовиным, она повернулась к нему:

— Стовин?

— Да?

— Тебе не хочется заняться любовью?

— Они услышат, — сонно сказал Стовин. — Эй, что ты делаешь…?

Он уже проснулся.

— О, — сказал он с притворной неохотой, — совсем непросто заниматься этим в такой одежде, но я думаю, что смогу что-нибудь сделать.

— Сделай, пожалуйста, Стовин, — попросила она. Когда все было кончено, она лежала на спине, испытывая глубокое чувство удовлетворения. Она прижалась к нему.

— О, я люблю тебя, Стовин, — прошептала она. — И буду любить всегда. — Она приподнялась на локте и поцеловала его. Я люблю его, сказала она себе. Очень люблю. Вот почему я захотела его прямо здесь и сейчас.

Она стала засыпать, прислушиваясь к отдаленному треску льда, и вдруг новый звук проник в ее сознание. Затем он снова повторился. Дайана толкнула Стовина.

— Ты слышал, Стовин? Это…

Он прижал палец к ее губам, прислушался. До них донесся протяжный вой. Он донесся издалека, но ошибиться было невозможно. Стовин снова лег.

— Да, — сказал он. — Волки. Волки на перешейке.

Через семь часов в слабом утреннем свете они увидели первых волков. Черные точки на снежной долине. Черные точки, которые часто останавливались и собирались в тесные группы. Немного погодя они поняли причину: четыре мертвых эскимоса — мужчина, женщина и два ребенка. Они лежали уже припорошенные утренним снегом. Поблизости сломанные сани. Через милю они увидели еще двух мертвых — оба мужчины. Старик и юноша. На этот раз Бисби не стал останавливаться. Их сани теперь двигались медленно, так как в упряжке Валентины был всего один олень. Второго умершего они оставили в пещере. Бисби сказал через плечо.

— Я думаю, мы встретим много трупов. В эту ночь по перешейку шло несколько сотен человек. И хотя они все эскимосы, они уже соприкоснулись с белыми и забыли свою науку выживания. Поэтому многие из них погибли. И поэтому волки преследуют их. Они не дураки, эти волки. Они знают, где их ждет легкая добыча.

Они уже были в миле от берега Аляски и ехали по северному краю моста. Да, Бисби был прав. Там, где 15 000 лет было море, появилась земля. И это подтверждение той теории, которую он, Стовин, разрабатывал всю жизнь. Холод, льды, снегопады — все это поглотило воду, и уровень моря упал. Снова появился перешеек между Аляской и Чукоткой. Вероятно, и между Францией и Англией. И между Аравией и Африкой… Все это можно было предполагать, даже предсказать. Но удивительна та скорость, с какой происходят эти изменения. Не сотни лет. Не десять. Только один год — и вот уже широкая полоса земли соединяет два мира!

Слева от них на эту полосу медленно двигались громадные айсберги. Они с грохотом взламывали прибрежный лед и застывали, натыкаясь на твердую землю. Бисби присматривался к берегу Аляски, вдоль которого они сейчас ехали.

— Полагаю, что мы возле Принца Уэльского, — сказал он. — Сюда мы и поедем.

Поедем — это было слишком громко сказано. Им предстояло взобраться на обледенелые прибрежные утесы.

Бисби приказал всем выйти из саней. Всем, кроме Солдатова, который был слишком слаб для такого трудного подъема. Волков и Валентина впряглись вместе с единственным оленем и стали взбираться вверх. Им было тяжело и Бисби послал Стовина помочь им. Это была тяжелая работа. Они скользили на льду, падали, обливаясь потом, который мгновенно превращался в лед. Три четверти часа изнурительного труда — и вот они достигли вершины. Бисби и Дайана, тащившие сани вместе с двумя оленями, взобрались на несколько минут раньше, и Бисби спустился помочь Волкову, Стовину и Валентине. Когда они оказались на твердой ровной земле, Стовин в изнеможении, опустился в сани, но Бисби поднял его:

— Не останавливаться. Слишком холодно. Вперед. Валентина, следуй за мной.

Бледные звезды уже начали появляться на небе, когда они выехали на широкое плато и взяли курс на далекие горы, вершины которых терялись в густом тумане. И тут они встретились с первыми признаками обитания. Несколько пустых домов, обледеневших, закованных в лед и засыпанных снегом, так что их крыши едва виднелись над землей. Тут же валялся старый покрытый льдом дорожный знак. Стовин присел возле него и прочел: Магазин поселка Уэльс.

Было очень приятно увидеть английские буквы после многих недель пребывания в России с ее странным алфавитом. Снова пошел снег. Однако Стовин настолько

Выбился из сил, что не мог думать больше ни о чем. Он закрыл глаза. Когда он открыл их, Дайана трясла его, и Бисби что-то кричал и указывал на что-то. Стовин посмотрел в этом направлении.

В двадцати ярдах от них стоял человек. Его появление в этой ледяной пустыне было невероятным. Он был одет в одежду из светлого меха, в руках у него было копье, а на ногах широкие лыжи. Он поднял руку и Бисби слез с саней. Два человека пожали друг другу руки по эскимосскому обычаю. И Стовин наконец понял, что это уже не пустыня. Вокруг них в свете звезд виднелись круглые дома из снега, окруженные снежными стенами, защищавшими их от ветра. Из этих домов выходили люди… дети…, с раскрытыми ртами смотревшие на пришельцев, женщины, возбужденно хихикавшие и перешептывающиеся, старики, невозмутимо смотревшие на белых. Бисби заговорил с ними — сначала с опаской, но затем разговор стал более дружественным и доверительным. Он повернулся к своим спутникам, предлагая подойти. Дайана взяла Стовина за руку и тот пошатнулся. Тогда Бисби сказал что-то человеку с копьем. Эскимос отдал резкий короткий приказ и несколько женщин подхватили Стовина и повели в дом. Когда Стовин пришел в себя, то увидел, что находится в теплой круглой комнате, освещенной несколькими лампами. На стенах висели шкуры, а возле двери на шесте висели куски замороженного мяса. На Стовина с любопытством смотрело несколько человек. Кто-то подал ему чашку из кости с дымящимся напитком. Он выпил. Это был чай. Снова забытье окутало его мозг и когда он приобрел способность воспринимать окружающее, возле него уже была Дайана. И тут же был Бисби. Стовин лежал, укрытый шкурами. Он посмотрел на Бисби. Лицо молодого американца было сияющим, довольным.

— Ты видишь, Стовин? — сказал он, — Мы смогли сделать это. Мы в Инуите. Это мой Народ.

С усилием Стовин заставил себя вспомнить свой разговор с Бисби в баре Анчораджа. Казалось, это было сто лет назад.

— Я помню, — с трудом сказал он. — Ты говорил мне… твоя мать…

— Да, — счастливо сказал Бисби. — Мой Народ. Мы останемся здесь.

Он посмотрел на обессилевшего Стовина и снова сказал: мой Народ. Это сюда мне показала путь Седна этой ночью. Мы остаемся.

Стовин закрыл глаза. О чем он? Опять тайна… всегда у этого Бисби тайны… Но все, что я хочу, это уснуть…