Дорога вдоль северо-восточного берега полуострова Средний идет по когда-то сформированной морем каменной террасе. Сразу за перешейком - целые поля обкатанной морем гальки. Тот, кто видит их впервые, просто не верит, что это не дело рук человека: так ровно и аккуратно лежат камешки.

Первая достопримечательность на нашем пути - ручей Кохмело-йоки. Ни на одной из современных карт вы не найдете этого названия. Я его взял из карт 1932 года. Чем же примечательна территория, прилегающая к ручью?

Прежде всего пейзажем. Чистейшие воды ручья веками размывают скалы между горами, одна из которых называется Сахарная голова, другая - Угловая. Берет он свое начало на высоте 250 метров от уровня моря и за шесть километров ниспадает до уровня, на котором находится губа Волоковая.

Как-то мы пошли вверх по ручью. Стены узкого ущелья становились все выше и выше. Местами приходилось ползти через снежные пещеры, прижиматься к скалам на узких карнизах. Усилия были вознаграждены. Мы вышли в каменный амфитеатр с горным водопадом. Водопад не бурный, не очень высок, но как красив! Серебряные потоки чистейшей воды натыкаются на каменные уступы, разлетаются сотнями брызг, вновь собираются в широкий веер или тонкую струйку и отчаянно штурмуют очередную преграду на своем пути. Внизу вода попадает в круглый бассейн, в котором беззаботно плавают 10-сантиметровые форелины.

Если подняться выше водопада, можно увидеть еще одну достопримечательность полуострова - небольшой ледник.

В годы войны ручей Кохмело-йоки приютил на своих берегах штаб 104-го пушечно-артиллерийского полка. Котлованы землянок до сих пор отчетливо видны среди березок.

А березки там крепкие. Ростом метра под четыре. Им под стать рябины. Не случайно именно в этом месте пограничники Николай Миронов и Юрий Корнюшенков при участии Евгения Чугунцева и Александра Сопова срубили избушку. "Для души", как они говорили.

Получилось у них скороспелое дощатое сооружение с буржуйкой, скамейками и столиком. Но как-то незаметно оно обустроилось и превратилось в место отдыха элиты. Уходящие с полуостровов старшие офицеры бригады ПВО стали проводить там "отвальные". На одном таком мероприятии году в 1984-м мне довелось побывать. Тогда-то и запал в память один рассказ. Правда, не помню чей. Ну, да суть не в этом.

- Дело было в марте, как раз под женский праздник. Сговорились мы с мужиками ехать на охоту. Командир дал "добро" на вездеход. По записке начальника политотдела отоварились в военторге водкой (по пол-литра на брата) и сюда, на перешеек.

Едва пару километров проехали, причастились. Потом пошли стрелять зайцев. Двух убили - уже событие. Отметили его в этой избе и разбрелись по кустам охотиться. К обеду собрались. У каждого по зайчишке, а то и по два. Только один мужик пустой, как тополь на Плющихе.

Допили мы все что было - и домой. А тому, который без добычи, предложили сесть сверху на вездеход - авось, повезет по дороге. И что вы думаете, не успели до "четверки" доехать, как зайца увидели: выскочил, передние лапки поднял и глазеет на нас. Неудачник сверху бабах! Зайка брик - и упал.

Едем в Озерко все с добычей. Остановились в центре, возле хоккейного корта. Народ набежал: жены, дети, сослуживцы. Витя Куцов дает команду:

- Всем строиться возле вездехода. Зайцев положить на снег, будем фотографироваться.

Встали мы в шеренгу. Убитых зайцев перед собой положили. Тот, который последним стрелял, тоже вытряхнул свою добычу. А зайчишка вдруг пошевелился. Посмотрел косым глазом вокруг да как сиганет по поселку - и в сопки. Даже собаки залаять не успели.

Оказывается, охотник зайца не застрелил, а только напугал.

Недалеко от избушки для элиты, справа от дороги, лежит в кювете искореженная машина. Чуть подальше стоит обелиск. Это следы трагедии конца восьмидесятых годов. По какой-то причине машина свалилась с обрыва. Погиб начальник штаба ракетного дивизиона.

Нелепая смерть произошла как раз в том месте, где в годы войны стоял 204-й банно-прачечный комбинат Северного оборонительного района - самое женское подразделение в гарнизоне. На полуострове его называли "мыльный пузырь".

Гарнизон Рыбачьего и Среднего насчитывал около 20000 человек. А представительниц прекрасного пола было менее 200. И большинство находилось здесь, в "мыльном пузыре". Женщины с потрескавшимися от влаги руками стирали белье фронтовиков, боролись со вшами. Их землянки были ледяными зимой и полными воды весной.

На глазах женщин 11 мая 1943 года немцы потопили пришедший из Мурманска буксир № 1. После этого в течение длительного времени волны выносили на берег трупы, а женщины их хоронили. Выкопали 69 могил.

Они были так молоды. Жить бы им безбедно, любить, рожать детей, печь блины... Но нет, пошли добровольцами на фронт. Вместо милых обнимали винтовки.

Я знаком с одной женщиной, которая была снайпером, "охотилась" на Муста-Тунтури за егерями. После первого убитого ей было так плохо, что окружающие не знали, как привести бедную в чувство. А причина в сути - женщина должна рожать, а не убивать.

Сразу за "мыльным пузырем" находится крошечный полуостров - мыс Якорный. Даже неспециалисту ясно, что он когда-то был островком. Местные жители этот мыс называют Ялта. Я долго не мог понять почему, пока не увидел полуостров весной. Все окрестные сопки были в снежном одеянии, а Якорный манил зеленеющей травкой. Оказалось, дело в более теплой морской воде, которая подогревает полуостровок.

В годы войны на нем хоронили погибших катерники. Их база находилась всего в километре, если смотреть в сторону Пумманок. В 1984 году дважды Герой Советского Союза Виктор Николаевич Леонов рассказывал про эти места:

- С Пумманок мы обычно уходили в разведку. Там перед войной были финские домики. Один из них принадлежал разведотделу Северного флота. Но это держали в секрете. К домику никого не подпускали, а нам лишний раз показываться на улице не разрешали.

Часто в домике останавливались наши норвежские коллеги.

Еще там есть интересный объект - причал. Думаю, во всей России не найти такого пирса, от которого бы уходили на задания 17 Героев Советского Союза. Притом на какие задания! Вот где обелиск бы поставить. А сколько ребят оттуда ушло в бессмертие: группа Рудыкина, отряд Юневича, мои парни...

Да, место действительно уникальное и священное для жителей Кольского полуострова, но... Еще в середине восьмидесятых от былого пирса катерников оставались одни сваи. Потом и они кому-то помешали. И все поросло молоденькими березками.

В наши дни в Пумманках находится воинское подразделение. Здесь придумана шуточная процедура, связанная с объектом, расположенным на полуостровке. Состоявшимся считается лишь тот солдат, который, находясь на дозорной вышке, доложит дежурному:

- Вижу человека на полуострове Ялта.

- Веди наблюдение и докладывай, - дает команду дежурный.

- Объект с острова не уходит, - скажет через некоторое время солдат.

- Усилить наблюдение.

- Есть.

Так может продолжаться час, два, три, а то и всю смену, пока солдат не догадается:

- Наверно, это памятник...

Все, в подразделении родился еще один солдат. На острове действительно установлен памятник погибшим катерникам.

Между полуостровом Ялта и мысом Земляным расположен очень уютный залив Саренмутка. Место примечательное и довольно известное со второй половины XIX века.

После царских милостей 1868 года уроженцы Великого княжества Финляндского, спасаясь от неурожаев на родине, стремились на Мурман. Будучи хорошими земледельцами и скотоводами, они стали осваивать мало-мальски пригодные для сельскохозяйственных работ места. Урочище реки Выкат (Пуммангинйоки) оказалось для этого идеальным.

В 1870 году архангельский губернатор А. Качалов в донесении правительству писал: "Наши финляндцы... на свой счет выстроили порядочные дома или хорошие землянки, завели коров и овец, разрабатывают сенокосы и устраивают огороды... Это истинно полезные колонисты".

Финская колония Земляное организовалась в Пумманках в конце шестидесятых годов. В 1871 году она состояла из 11 семей, переселившихся туда из городка Кусамо. За следующие два года к ним прибавилось еще 19 семей.

По данным 1873 года в колонии проживало 117 человек. Было 13 изб, 22 землянки, 21 амбар, 8 бань, 25 сараев. В среднем на одну семью приходилось больше чем по 4 коровы. 1

Колония имела свой флот, который к тому времени насчитывал 39 ел, 10 шняк, 1 шхуну, 30 карбасов.

Удивительно быстро приспособились переселенцы к незнакомому месту. Как им это удалось? Почему мы до сих пор так и не решили проблему жизни людей на побережье, а финны, начавшие с пустого места и ничего не потребовавшие от государства, через два-три годы вставали на ноги?

Безусловно, способствовали процветанию льготы. Поселенцы освобождались от государственных повинностей и податей, не призывались на военную службу, могли бесплатно пользоваться землей и лесами, не платили таможенные пошлины.

Вторым слагаемым было трудолюбие поселенцев. Писатель В. Немирович-Данченко поделился с читателями таким наблюдением: "Обилие землянок объясняется тем, что финн прежде всего построит хлев для коровы, затем амбар, потом заведет снасть, наконец, собьется на покупку судна и уж после всего этого решится для себя поставить избу... Почти каждая семья в Земляной имеет акулий снаряд, и акульего сала добывает вся колония в год на 2690 рублей... Финны прибыли сюда нищими...

Своим благосостоянием они обязаны только личной энергии, прочной ассоциации (взаимоподдержке), трезвости и предприимчивости. Слово финна на Мурмане свято, оно дороже и надежнее векселя..."

По переписи 1882 года в Земляном проживало 220 человек. Через 3 года население колонии составляло 265 человек, а к началу XX века - 450. В 1883 году здесь родилась мать краеведа, писателя и художника Свена Локко, живущего ныне в Верхнетуломском.

По всем данным Земляное можно считать наиболее развитым и многочисленным поселением на полуостровах. Немного о его названии.

За всю историю за местностью закрепилось три названия: Земляное, Пумманги и Пумманки. В тридцатые годы XX века в Земляном было 6 поселков: Тауста, Хеиккинен, Кирка, Пумманки, Несонен и Куртти. Имелись часовня, школа. Вдоль берега стояли вешала для сушки рыбы (см. схему 3). 

Схема 3. Пумманки

Можно предположить, что, останься там финны до наших дней, мы имели бы на Среднем маленький городок, такой, какими сегодня славится соседняя Норвегия. К этому шло. В 1935 году колонисты привезли в Земляное американский трактор "Фордзон". От мыса Земляного до ближайших скал была проложена узкоколейная дорога. По ней к берегу доставлялся камень, которым засыпали мол. Если бы мол удалось достроить, получилась бы отличная морская гавань.

Все кончилось в 8 часов утра 30 ноября 1939 года. Наши пограничники при поддержке подразделений армии и кораблей флота атаковали погранпосты финнов, расположенные на полуостровах. К Земляному подошел корабль Северного флота. Несколько выстрелов из его орудий вмиг сорвали жителей с насиженного места.

Через сутки наспех погруженные елы, шняки и карбасы ушли в Петсамо. На брошенном берегу мычали недоенные коровы, а избы еще хранили человеческое тепло.

С уходом финского населения Земляное на долгие годы стало чисто военным поселком и больше было известно как Пумманки. В здании школы разместилась 4-я застава 100-го погранотряда. Позже некоторые дома использовали солдаты 135-го стрелкового полка. Поселок потихоньку растаскивался на обустройство прибывающих на полуострова подразделений.

Великая Отечественная война полностью уничтожила все постройки трудолюбивых финнов. От домов остались одни фундаменты. Рельсы узкоколейки пошли на перекрытия для землянок.

Любопытна судьба пумманского коровьего стада. Это случилось в первые дни войны. Матрос-пастух загонял стадо в загон, когда налетели немецкие самолеты и принялись поливать все вокруг из пулеметов.

Спасаясь, моряк бросился бежать к ближайшим зарослям, коровы - за ним, самолеты - за коровами. Парень - в сторону, животные опять к нему. Тогда разозлившийся пастух сдернул с плеча карабин и перестрелял все стадо.

После передачи обороны Среднего и Рыбачьего в ведение Северного флота в Пумманках была оборудована маневренная база торпедных катеров и построен полевой аэродром. Катерники и летчики внесли неоценимый вклад в оборону Заполярья.

С послевоенного периода и до наших дней в Пумманках дислоцируется лишь одно энское подразделение с традиционно отличной баней и хорошими историческими традициями. Здесь я многократно бывал, благодаря чему наполнил записную книжку множеством всевозможных историй.

Приехали мы однажды в Пумманки с ветеранами войны поздней осенью. Встретили нас радушно, молоком побаловали, в баню сводили, но видим: командир какой-то грустный.

- Да не случилось ли чего? - спрашивает бывший пограничник Иван Андреевич Ромашов.

- Так, - отводит глаза командир, - ничего страшного.

- Может, пособить чем? - не унимается ветеран.

- Видите, какое дело, - решается поделиться командир. - Вчера тут штормяга был ужасный. Я сидел в канцелярии. Заходит старшина и докладывает: "Товарищ капитан, туалет волной смыло". Выбегаю на улицу. Точно, нет туалета. Если вы помните, он у нас стоял на берегу над обрывом. Был чистым. Что не надо, смывало волнами. Мы его капитально сделали, провели освещение, утеплили. А теперь остался на берегу один провод.

Вернулся я в канцелярию. Не успел пожалеть об утрате, опять старшина: "Товарищ капитан, солдата Попова нет, вот на берегу у туалета нашли его ремень".

"В ружье! Искать Попова", - дал я команду.

Обыскали все, нет парня. Тут уж не до шуток. Дал я телефонограмму командованию: так, мол, и так, солдата Попова в туалете смыло в море.

Что тут началось! Звонки, уточнения. Никто не мог понять, как это туалет унесло в море. Пока уточняли, Попов и объявился. Оказывается, когда он находился в "заведении", постройка зашаталась. Попов успел выскочить но испачкался и, опасаясь насмешек товарищей, пошел на реку стирать одежду.

- Чего же печалиться? - спрашивает Ромашов. - Дело-то миром кончилось.

- Да, но представляете, сколько насмешек мне придется услышать. А впрочем, - капитан рассмеялся, - было ведь и похуже.

Служил я как-то на западной границе. Был у нас в хозяйстве бык Васька. Здоровенный бугаина, покрывал коров со всей округи. Под старость стал безобразничать: то солдата рогом подденет, то жену помполита к сараю прижмет. Со временем это нам надоело.

Прошу я у командования разрешения застрелить Ваську на мясо. "Нет, - отвечают, - у границы стрелять нельзя". Что делать? И тут подходит ко мне один сообразительный солдат из вологодских и предлагает: "Товарищ старший лейтенант, давайте мы его толовой шашкой оглушим". Идея всем понравилась

Был солнечный весенний день. Подманили мы быка травкой. Накинули ему на рога пару толовых шашек. Подожгли бикфордов шнур. Сели на изгородь и ждем исполнения приговора.

Бык радуется жизни, жует себе травку. А огонек бикфордова шнура подбирается к его шее. Щекочет. Бык кинулся чесаться к столбу. А щекочет еще сильнее. Бык перебегает к задней стене столовой. А там стоят два газовых баллона. Чешется о них Васька, а у меня мурашки по коже.

Как рвануло! Мы вместе с изгородью кувырк. Пыль. Крик. Вижу, как сверху летят какие-то шмотки. Поднимаюсь, полстоловой нет. Бык на деревьях развешан.

Кстати, в Пумманках еще до середины восьмидесятых солдаты держали коров. И бык в стаде был, горячий до невозможности.