Утро выдалось ясным, солнечным, погода не подвела. Необходимый желанный морозец в минус пять градусов по Цельсию тоже имелся. «Утро?!» — вскрикнул про себя Джон. «Какое же это утро? Да уже день. Нет, меня точно не возьмут на праздник, даже не звонит никто, я ведь уже весь сбор проспал наверно». Но, посмотрев на часы, Джон увидел, что время вполне нормальное — половина одиннадцатого, он вполне ещё успеет собраться. Но позвонить всё же решил. «Мало ли кто знает этих эльфов и что у них на уме», — подумал в шутку Джон, но номер тёти Дженни всё же набрал.

— Алло? — ответил бодрый голос Анны, что немного придало Джону уверенности.

— Привет, это Джон.

— А! Наш отшельник объявился. А мы уже думали высылать спасательный отряд в лице Уолтера! — звонко засмеялась Анна.

— Да нет, не надо отрядов. Всё в порядке? А то я подумал, что пропал, а меня никто и не ищет — думаю, не нужен уже никому…

— Джон, вот что с тобой делать? Ты неисправим! Ты вообще, хоть не забыл, что сегодня за день?

— Конечно не забыл. Я готовлюсь к выходу!

— Отлично, собирайся. Ждём тебя к двенадцати. Дня, Джон, дня, а не ночи! — и смех Анны снова зазвенел как лесной ручеёк в девственной чаще.

— Хорошо, до встречи! — Джон повесил трубку и начал собираться.

Упаковав гитару в чехол, накинул куртку, постоял в раздумье — ничего не забыл? Посмотрелся в зеркало — ужас, так не пойдёт! Волосы растрёпаны, на щеках легкая небритость. Пусть уж праздник будет праздником, как встретишь, так и проведёшь. Конечно, всё это глупости, придуманные людьми для пущей важности, но что тогда вообще не глупости? И Джон стянул куртку, прошёл в ванную, принял душ, освежился, вымыл голову. Снова посмотрелся в зеркало — ну вот, так гораздо лучше! Теперь и не стыдно показаться перед эльфийскими принцессами. Ну, почти не стыдно, если быть честным… Небритость-то оставалась. Ну и ладно! В путь!

Спустившись на первый этаж, увидел суетящихся родителей, поздоровался, сказал, что идёт на праздник к Уолтеру и поскорее выскользнул из дому, дабы избежать лишних расспросов. Мелькнула мысль: ничего ли не забыл? Нет, всё в порядке. Приятно трётся за спиной гитара в чехле, всё остальное — внутри. Только курить снова хочется, но ничего, скоро подымим с Уолтером — и он ускорил шаг.

По улице сновало довольно много народу — кто-то с ёлками, кто-то нёс целые сумки продуктов, кто-то поддатый уже с самого утра. Но у всех на лицах — радость, скрытая или явная, у всех глаза светятся праздником. «Однако, — подумал Джон, — вот как праздник может объединить людей, раскачать их, вырвать из привычного сонного состояния. Жаль, что всё это лишь на один-два дня. Ведь радость-то неподдельна, почти как в детстве от новой игрушки! Здорово!» Завернув за поворот, увидел издали красивый дом тети Дженни, подумал что на этот раз его уж точно никто на крыльце ждать не будет. Да и заняты они наверно с Анной, приготовления всякие. А он сейчас придёт, дурака валять будет только, мешаться. Надо хоть попроситься помочь в чём-нибудь…

— Джон! Привет!

Джон поднял голову и понял, что не угадал — на крыльце стояла Анна и приветственно махала ему рукой. На удивление Джона, одета она была совсем не празднично. Она и в обычное время-то одевалась весьма интересно, а уж на праздник Джон ожидал увидеть нечто совсем из ряда вон. Но ведь ещё не вечер! Поэтому он решил пока не произносить никаких приветственных речей в эльфийском стиле, а просто сказал:

— Привет, Анна! Рад тебя видеть! Все уже собрались?

— Нет, ты зря волновался, ты пришёл самым первым, мужчин ещё нет. А разве ты не созванивался с Уолтером?

— Да нет, за всё это время я только пару раз с ним виделся, обсуждали кое-какие вопросы насчёт… насчёт сегодня!

— Ах ты наш затворник! Проходи же скорее! — и Анна открыла перед ним дверь, пропуская его вперёд.

Джон шагнул в тёплое помещение и сразу оказался повергнут лавиной самых диковинных запахов. Он даже остановился на пороге. Превалировали запахи приготовляемой пищи — самые разнообразные; в них тонко вплетались и окутывали всё прочее непищевые «добавки» — ароматы эфирных масел и благовония, китайские палочки, сандаловое дерево… Всего и не разберёшь. Джон осмотрелся — откуда все эти запахи идут? И вовсе не удивился, когда не обнаружил в пределах прямой видимости их зримого источника. Это же Арталиэн и Лютиэн, у них всё удивительно! Сделав несколько шагов и обернувшись в нерешительности — а куда идти-то ему? — спросил первое, пришедшее в голову:

— А где леди Арталиэн?

— А я здесь, Джонни! — ответила Арталиэн, спускаясь по лестнице со второго этажа. Джон почему-то ожидал её увидеть в переднике, испачканном салатом и тестом, но ничего подобного не увидел. Она была свежа, как всегда красива, стройна и одета по-домашнему — тоже ничего праздничного на ней не было, как и на Анне. Джон так удивился, что спросил вслух:

— А как же… все эти запахи? Это слуги готовят? То есть, я хотел сказать…

Женщины весело смеялись. Видимо, настолько нелепый и растерянный у Джона был вид.

— Джон, ты в своём добровольном заточении совсем потерял связь с реальностью! Всё позабыл! Ну какие слуги у нас в доме, скажи на милость? — тётя Дженни подошла к нему и поцеловала в голову, слегка наклонившись. — Ты удивлён, почему я не выгляжу как домохозяйка и не бегаю с кастрюлями, в то время как у тебя отчётливое впечатление, что раз ты слышишь столько запахов сразу — стол готовит армия слуг? Ничего волшебного в этом нет, уверяю тебя. Не забывай, что мы с Анной — эльфийки, кроме того, у нас есть свои маленькие женские секреты, позволяющие нам хорошо выглядеть даже за работой — будь то таскание брёвен или приготовление пищи на кухне!

— Да уж, — только и нашёлся сказать Джон.

— Идём, — поманила она, — ты наверно ничего не ел с утра, сейчас мы это исправим. Анна, вы идите с Джоном наверх, покажи ему свои разработки, а я пойду… у меня есть некоторые дела ещё. — Она снова загадочно улыбнулась. А Джону оставалось только последовать за Анной, он уже перестал удивляться. Ведь это же леди Арталиэн и Лютиэн — самые волшебные люди-эльфы, которых он знал. Ну и Уолтер с дядей Чарльзом тоже, конечно. Когда они придут, интересно?

Поднялись на второй этаж, и Джон снова оказался в зале Анны, который поразил его так сильно при первом его лицезрении. Но и сейчас было чему удивляться. С виду ничего не изменилось, но тут на сей раз была какая-то светлая, праздничная, радушная и зазывающая атмосфера. Джон осмотрел стены — может грозное оружие исчезло? Тяжёлые портьеры на шторах открыты? Да нет, всё то же. Он вопросительно посмотрел на Анну.

— Почувствовал, да? — ответила она на немой вопрос. — Это Внутренний Свет! Не ищи изменения в убранстве комнаты. Да их почти и нет.

— Ладно, я уже ничему не удивляюсь. По крайней мере до вечера. А что за разработки, про которые только что говорила леди Арталиэн?

— Присаживайся за стол. Сейчас я зачитаю их тебе.

Джон присел за стол. В этот момент его обоняние полностью поглотил потрясающий запах свежих пирожков. Не успел он подумать, что это очередное волшебство, как услышал за спиной голос неслышно поднявшейся по лестнице леди Арталиэн:

— Вот Джон, — сказала она, ставя поднос на круглый дубовый стол. — Подкрепись-ка пока пирожками с чаем. Основные яства ожидаются вечером, когда все соберутся.

Джон отпил горячего, бодрящего чая и приготовился слушать Анну. Она достала рукописный лист, села в кресло напротив и произнесла:

— Как я и обещала на последнем Совете, я попробовала написать черновик вступительной статьи для нашего журнала. Не суди строго, вот что получилось. Название: «Дух 60-х годов сегодня, здесь и сейчас». Сегодня шестидесятые годы кажутся нам далеко ушедшими в прошлое и вспоминаются с тёплой улыбкой. Это тем, кто постарше. Ну а для тех, кто тогда ещё не родился или только появился на свет, очарование и внутренняя красота того прекрасного времени доходят через фильмы и книги, и, конечно же, музыку. То было особенное время, мир был молод, он словно возродился из пепла. Идеи буквально носились в воздухе, надо было только успевать их схватить. Появлялось огромное количество новых течений в мире искусства, моды, в стиле жизни. Чувствовалось, что человечество вплотную подходит к какому-то новому шагу. И в эпицентре этого движения были передовые люди того времени — художники, поэты, музыканты, кинорежиссёры. Ну и, конечно же, прогрессивная молодёжь, именовавшаяся хиппи. Но шагу тому так и не суждено было быть сделанным…

Такое «новое мышление» оказалось «удобным» далеко не для всех. Мирной и культурной революции не произошло. Те, кто стояли «у руля» не пощадили сил, чтобы всё осталось так как им привычно и удобно. Идеи мира, равенства, любви и братства, бескорыстного отношения друг к другу не победили. Общество так и осталось обществом потребления со своими законами и порядками, где каждый знает своё место и подчиняется единым для всех правилам. Но семена были брошены! То золотое время прошло не просто так. Всё-таки, в умах многих закрепилось убеждение, что жить по-новому, совершенно по-другому — возможно. И семена эти прорастают до сих пор, и это не может не радовать. До какого бы низкого уровня не опускалась культура в целом (например, как сейчас), всегда есть люди, которые мыслят трезво. Которые не принимают за «чистую монету» то, что им «вешают» по телевизору и радио, в газетах и глянцевых журналах, в дешёвых книжонках и на дорогих плакатах. Есть, есть ещё те, кому вся эта бутафория не кажется настоящей и единственно возможной. Для тех, кто несёт в себе частицу или искорку той сказочной эпохи и его созданий. Для тех, кто не желает быть стадом несмотря ни на что. Для тех, кто действительно, а не «понаслышке» хочет именоваться гордым словом Человек. Вот для таких людей мы и создали наш журнал: для людей думающих, верящих и надеющихся, что всё ещё можно изменить в нашем мире. И понимающих, что начинать нужно с себя.

— Что ж, это впечатляет, — сказал после некоторого раздумья Джон, — но мне непонятно, отчего тут толкуется о шестидесятых как об отправной точке в эволюции духа? Получается, что столь любимое всеми нами время, идеи, музыка взяты и перенесены в день сегодняшний. Мы же не будем предлагать жить всем этим сейчас. В общем, почему взяты именно шестидесятые, а не какая-нибудь античность, развитие духовной жизни с колыбели современной цивилизации? Складывается ощущение, что в журнале речь пойдёт исключительно о культуре шестидесятых годов и её последователях, опирающихся только на то время и совсем не знающих титанов духа прошлых эпох. Ведь с таким же успехом можно было написать о художниках эпохи барокко, таких как Эль Греко.

Анна отложила лист на стол, медленно встала из кресла и подошла к окну. Посмотрев в него некоторое время, она повернулась к Джону:

— Джон, я долго размышляла над этим вопросом. Конечно, можно было начать с описания любой эпохи или даже чего-то абстрактного, не существующего в этом мире. Но от клавесинов и флейт барокко нас отделяет слишком большой пласт времени, я думаю, людям будет сложно понять тогдашние веяния — человеческий менталитет сильно изменился с той поры.

— У меня есть хорошая, как мне кажется, идея. Всё что ты написала — выполнено на отлично, но нужно приписать такое обобщающее описание людей духа всех времён. И постепенно, не очень растягивая, подойти к шестидесятым, как к последней точке, к финальной отчаянной попытке людей встать на истинную дорогу. Начать можно, например, так: «Во все времена человек задумывался не только о добыче себе пропитания и размножении; разве не лелеял он тихой сапой мечту о высшей доле? Как только люди вылезли из пещер и увидели огромное небо над головой…» Ну и в этом роде. Как думаешь?

— Джон, в тебе просыпается мудрость эльфов! Ты — молодец. Конечно, нужно написать так, как ты советуешь. Может, возьмёшься дополнить вступление своими мыслями?

— Да это просто было маленькое озарение. Ведь известна разница между самой идей и её продуманным воплощением. Тут ещё много кропотливой работы.

— Ну хорошо, — сказала Анна, убирая лист. — Может быть, мы отложим пока что все заботы, будем отдыхать и радоваться светлому празднику?

— Я не могу предаваться забвенному отдыху и развлечениям, в то время как дух умирает. Я всегда на страже последних рубежей! — ясно выговорил Джон и поднялся из-за стола. Анна выразительно и с благодарностью посмотрела на него. Они помолчали. Наконец, Джон отвёл взгляд и перевёл его на стены. Его всегда притягивало оружие, висевшее на них.

— Анна, меня всё мучает вопрос об этом замечательном оружии, — он подошёл к большому грозному топору, висящему на стене. — И даже не один вопрос. — Джон аккуратно поднёс руку и потрогал рукоять топора. Рукоять была обмотана шершавой кожей. — А не с такой ли секирой Гимли участвовал в Войне Кольца? Подумать только!

Анна многозначительно, лукаво улыбнулась, осадок после непростого разговора начал рассеиваться где-то по самому дну сознания.

— Я думаю, обо всём этом оружии лучше спросить леди Арталиэн. Возможно, если ты её хорошо об этом попросишь, она покажет тебе пару приёмчиков владения этим топориком. Или вон тем громадным мечом с широким лезвием.

— Да ну? — от удивления у Джона глаза на лоб полезли. Он никак не мог представить леди Арталиэн с этим топором. Вообще, сложно было представить, что такая тонкая, грациозная леди может хотя бы поднять это грозное боевое оружие средневековых варваров.

— Я предлагаю тебе дождаться сегодняшней волшебной ночи, — снова загадочно улыбнулась она. — А сейчас время встречать наших друзей! Не пройдёшься ли со мной до крыльца?

Они спустились вниз по лестнице и вышли на улицу. Короткий зимний день уже потихоньку снедали сумерки. Солнце совсем зашло, и, хотя небо было ясным, всё растворялось в серых полутонах. После яркого электрического освещения в прихожей Джон не сразу адаптировался, но через несколько секунд взор словно прояснился, и он увидел вдалеке две фигуры — одна повыше, другая чуть пониже. То, вне всякого сомнения, были дядя Чарльз и Уолтер. Сердце радостно подпрыгнуло, Джон вмиг очнулся от своего долгого забытья при виде этих близких ему людей. Ведь они так давно не виделись, ощущение было такое, что прошла уже целая вечность со времени их последней встречи! Джон всмотрелся: тот, что был немного ниже ростом — совершенно точно — Уолтер. Он шёл, слегка раскачиваясь, возбуждённо размахивая руками, видимо рассказывал что-то очень живое. Человек повыше держался степеннее, спина прямая, походка ровная. Но вот он тоже словно оживился, показал рукой в ту сторону, где стояли Джон с Анной. Наконец странники приблизились настолько, что уже можно было расслышать их голоса. И Джон с Анной услышали радостный крик:

— Джон! Как я рад тебя видеть!

На крыльцо взлетел возбуждённый Уолтер и принялся брататься с Джоном. Затем, достаточно помотав друга в объятиях, воскликнул:

— Я думал, ты уже совсем не вылезешь из своего добровольного заточения. Настоящий отшельник, ты погляди!

— Да, — ответил Джон, счастливо посмотрев в вечернее небо и вдохнув побольше свежеющего воздуха. — Я был словно во сне, дорогой друг. И то был странный, но счастливый сон.

— Джон, да ты хоть помнишь, как я звонил тебе два раза, и оба раза слышал в ответ только невнятное бормотание. Что-то там про возрождение духа, готовность принести себя в жертву…

— Ого! — на крыльце появился новый персонаж — тётя Дженни. — Да Джон у нас просто воин Духа! Приветствую вас! — и она обратила свой взор на только пришедших.

— Нет, я не помню такого, — произнёс Джон, но уже не с отстранённым невидящим взором, а радостно, окончательно отбросив окутывающую его все последние дни тёмную вуаль. — Я снова с вами, друзья мои, и я очень жажду праздника, дабы да снизошло на нас отдохновение от трудов наших праведных!

— И праздник начинается сейчас же! — леди Арталиэн вскинула обе руки. — И все мы будем в нём участвовать. Итак, наш Союз в сборе, проходите же скорее в дом!

— …хоть и вспомнил я о празднике только вчера поздно вечером, — улыбаясь произнёс Джон.

— Арагорн вернулся, возвращение государя! — все радостно заулюлюкали, даже величественная, прекрасная улыбка леди Арталиэн обратилась звонким, выбивающим искры в ночи, смехом. После этого все, наконец, проследовали в дом, уступив хозяйкам дорогу.

За непритязательными беседами время в уютном праздничном зале Анны текло незаметно. Хозяйка залы в основном была вместе с гостями, иногда отлучаясь помочь леди Арталиэн. Приближался праздничный вечер, настроение было отличным, никто не хотел кушать раньше времени — все знали, что стол будет отменный. Это и так ясно, если знаком с мастерством леди Арталиэн; а уж плывущий уже по всем залам и комнатам, проникший даже в неизведанные старые тайники и кладовки запах… просто сводил с ума и не давал думать ни о чём другом кроме как о его дивном неземном источнике! Но друзья крепились, всячески отвлекаясь разговорами на различные темы.

— Вот взять например этот меч, — вещал Уолтер. — Хорош! — Он аккуратно провёл пальцем по острому как бритва лезвию. — Ну, кто мне скажет, чем дамасская сталь отличается от булатной?

— Я так не помню, — ответил дядя Чарльз, — но могу тебе дать книгу об искусстве древних мастеров. Там об этом точно говорится в подробностях. А об этом мече надо спрашивать у его хозяйки. — Он улыбнулся.

— Ладно, — сказал Уолтер подходя к другому оружию, висевшему на стене. — А вот Нурманская секира. Вещь!

Этот топор всегда привлекал внимание Джона, чем-то он пронимал его. Очень хотелось взять его в руки, но при мысли об этом возникал какой-то благоговейный ужас, будто тут же встанут из могил его былые владельцы — грозные викинги, и спросят с того, кто без разрешения прикасается к их оружию. Хотя этот топор принадлежит тёте Дженни… «Вот у неё и надо спрашивать разрешения познакомиться с ним поближе», — мелькнула у Джона мысль.

— Вот сейчас возьму и рискну его снять! — продолжал тем временем Уолтер. — Интересно, он тяжёлый?

Дядя Чарльз смотрел на это, слегка улыбаясь: он не слишком-то волновался за своего сына. Значит и ему, Джону, тоже волноваться не пристало. Уолтер двумя руками снял топор со стенного крюка и хотел было поднять, но лезвие опустилось к полу, в руках Уолтера была рукоять. Но Уолтер не сдавался, перехватил поудобнее, сделал усилие, и попытался взмахнуть топором над головой. Однако, поднять удалось только до уровня собственной груди. Джон поднялся, подошёл к Уолтеру. Всё ещё не решаясь взять топор в руки, нагнулся к лезвию, стал рассматривать. Через всё лезвие проходило узорчатое украшение, а около рукояти была выбита надпись: «794 A.D.». Джон тихо присвистнул.

— Отец, посмотри, тут какая-то печатка заводская имеется!

Дядя Чарльз подошёл, и внимательно осмотрев надпись, задумчиво сказал:

— Непонятно, откуда здесь латынь… «заводская», ага…

— А что тут написано? — живо поинтересовались ребята.

— Тут написано: «794 Anno Domini», «в год нашего господа», то есть, по-современному говоря, топор сделан в 794-м году нашей эры. Мне непонятно вот что: если этот топорик — действительно норманнский, то откуда на нём надпись на латыни?

Дядя Чарльз задумчиво поднял секиру. Причём, одной рукой, что с удовольствием тут же подметили ребята. Мышцы на руке вздулись.

— Действительно, хорош! — сказал он, поднял топор высоко над головой и выпрямился. В этот самый момент со всех концов зала послышалось сначала мягкое, но быстро нарастающее пение боевых труб, зазвенели колокольчики. Джон машинально поднял голову, ожидая увидеть динамики, или на худой конец, оркестр — кто знает этих эльфов! Но увидел только тёмный закругляющийся свод зала где-то в вышине и ровные стены. Никаких динамиков там, конечно, не висело.

— Это впечатляет! — сказала только что вошедшая Анна.

Джон быстро опустил взгляд: в полумраке возвышалась над всеми, словно сошедшая с гравюры, грозная фигура древнего воина, вскинувшего топор высоко над головой.

— Однако, то был не клич «к бою», — улыбнулась Анна, — то был призыв к праздничному столу!

— Ух, точно! — дядя Чарльз опустил топор. — А время-то, глядите, сколько уже! Идёмте!

Он повесил топор обратно и первым начал спускаться по лестнице. Когда они вышли в огромную залу на первом этаже, Джону показалось, что они попали в другой мир. Во-первых, Джон мог поклясться, что это помещение, в котором бывал уже неоднократно, было раза в два меньше размером! А сейчас как будто сами стены раздвинулись, потолок терялся где-то среди… Потолок! Мужчины ахнули, посмотрев наверх. Ведь там раньше кажется всегда висели массивные старинные люстры! А теперь свод словно расширился, образуя полукруглый купол, который украшали сотни причудливо расставленных свечей в канделябрах. Высоко на стенах высветились невиданные ранее картины, перемежающиеся с затейливыми фресками, на которых плясали тени от свечей.

— Добро пожаловать к праздничному столу! — произнесла тётя Дженни. Точнее, при взгляде на неё, язык не поворачивался назвать её так. От домашней одежды не осталось и следа. Облачённая в длинное белое одеяние до пят, перехваченное золотым поясом и заканчивающееся небольшим вырезом у шеи, леди Арталиэн была истинной эльфийской царевной. На цепочке, надетой на шею, висело некое затейливое украшение, убранное алмазами; волосы по бокам были пропущены через две золотистые гребёнки с драгоценными камнями. Анна тоже была одета в длинное платье почти до пят, но тёмно-синего цвета; на груди виднелся распускающий дивные листья цветок. Обычно чёрные волосы Анны сегодня мягко серебрились и пушились, и этим она сильно выделялась среди других.

— Анна! У вас прекрасная причёска! — деланно откланялся Уолтер и ехидно произнёс: — Могу ли я поинтересоваться, каким шампунем вы пользуетесь? Ах, ваши волосы так блестят! Ах, я непременно посоветую это моей дражайшей супруге!

Все смеялись шутке Уолтера, рассаживаясь за стол. Но Анна непреклонно стояла и ответила с серьёзным лицом:

— Мы не пользуемся этой человеческой химией, у нас, у эльфов, — она хитро обвела всех взглядом, — у нас, у эльфов химия своя! — Выпалила Анна и вызвала аплодисменты и смех. Джону даже показалось, что в зале где-то громыхнула хлопушка в честь шутки Анны. Наверное, показалось.

— Итак, — леди Арталиэн обвела всех величественным взором, — я рада видеть всех дорогих мне людей здесь, в одном месте, за этим скромным праздничным столом!

Джон посмотрел на стол. И почему-то он совсем не показался ему «скромным». Среди нагромождения самых невероятных яств на большом круглом столе теснились сделанные из неизвестного материала фигуры зверей и птиц — как реально существующих, так и вымышленных: одноглазая змея, овивающая огромную бутыль, дикий медведь гризли, птица с крыльями птеродактиля и телом лошади, сова, осёл… Кстати, бутыль. Змея вилась вокруг странной формы стеклянной посуды, тонкой у основания и расширяющейся кверху, с загнутыми наружу краями. Ничего похожего на нормальные бутылки Джон на столе не увидел. Всё было вычурной, гротескной формы: на вид неправильно отлитая ваза с красной жидкостью и краниками по бокам; живой, функционирующий фонтан, с вершины которого стекала водопадом жидкость; и наконец, сантиметров сорок высотой толстое стеклянное кольцо с эльфийскими рунами на гурте, полностью заполненное чем-то прозрачным. Кольцо Всевластья! Но все эти изыски, на взгляд Джона, были только прелюдией к главному достоинству стола: прямо в центр был намертво вогнан огромный меч, возвышающийся над столом на добрых полметра! Рукоять в форме креста была богато инкрустирована драгоценными камнями. Джон так и уставился на меч, разинув рот… и услышал голос леди Арталиэн:

— Я вижу, ты снова удивлён, юный друг! Но, прошу тебя, отдыхай и радуйся вместе со всеми. Все эти вещи здесь не для того, чтобы ослепить кого-то их величием или убранством стола. Прошу вас, друзья, принимайтесь за еду! Ибо настало время утолить голод и отведать доброго вина. Проводим же старый год!

Дядя Чарльз потянулся к бутыли, обвитой змеёй. Джон подумал, что это наверно потому, что это единственная на столе посуда, похожая на те, к которым они привыкли. Налив вина леди Арталиэн, налил и себе. Уолтер взял бокал Анны и поднёс его к вазе с кранами. Джону показалось, что краник открылся сам по себе и в бокал полилось душистое вино. Когда бокал Джона оказался наполненным из этой же вазы, у него на блюде уже лежали различные угощения. Анна старательно ухаживала за ребятами, стараясь положить им как можно больше всего разного. Себе же она положила немного салата двух видов и горстку зелени. Когда всё было разложено, все вновь обратили свои взоры на леди Арталиэн. В этот момент пробили одиннадцать старинные часы, и далёким, гулким эхом разлетелись повсюду их удары, будто пронося сквозь время скрытую силу тайного хранителя веков.

— Давайте же проводим старый год, — сказала Арталиэн. — Он принёс нам много хорошего — кто-то укрепился в вере своей, кто-то нашёл любовь. И нас стало больше! Теперь с нами Джон! — леди Арталиэн улыбнулась ему. — Но самое главное, теперь у нас есть наш Союз! Наша расцветающая надежда в этом бренном мире! Ибо только вместе сильны мы!

Раздался звон бокалов, последовали одобрительные возгласы и милые улыбки. Джон пригубил вино. Оно было чудесным! Ничего подобного он до этого не пробовал. Конечно, ему почти не с чем было сравнивать — он был мало знаком со спиртными напитками, но что-то подсказывало ему, что вино было особенным, — изысканный букет многолетней выдержки. Рот приятно заполнила целая вкусовая гамма — далёкие виноградники, некошеные степные травы, свежий ветер… Он осушил стакан до дна. В груди разлилось приятное тепло. Он расслабился, почувствовал себя лучше и с упоением принялся за еду. Кушанья были выше всяких похвал, Джон и не заметил, как смёл всё. Доев последний кусочек, устыдился, украдкой глянул — вдруг за ним наблюдают и сейчас последует взрыв смеха? Но нет, всё в порядке. Все ели так же увлечённо.

— А что, это очень приятное вино, — сказал дядя Чарльз и потянулся к бутылке со змеёй. Ребята, попробуйте, советую. А я пока что попробую из вашей… хм… вазы! Да это больше на самовар похоже!

— На само… что? — спросил Уолтер.

— Самовар — это такое устройство, в котором в старину кипятили воду для чая. Кстати, в нём тоже есть краники!

— Ну что ж, тогда я не против попробовать ещё вина из нашего самовара! — и Уолтер принялся разливать Джону, Анне и себе из «самовара». Анна снова накладывала ребятам еды. Закончив с этим, она подняла бокал и произнесла:

— Да, этот год был воистину прекрасен, спору нет! Он принёс нам много такого, о чём можно было только мечтать в самых смелых грёзах. Но друзья мои, ведь всё в наших руках! Мы сами вершители своей судьбы! Я знаю, почему некоторые из вас на меня сейчас так посмотрели. Да, мы с леди Арталиэн часто предвидим события, бывает, нам открывается частичка того, чему ещё только предстоит случиться… Но я верю, что есть люди, способные всё изменить. Я не говорю сейчас про замыслы Единого. Я говорю лишь про то, что зависит от самого человека. Давайте же в будущем году ни на миг не терять присутствия духа, давайте не забывать о том, как прекрасен мир, и как многое зависит от тех, кто защищает истинную красоту этого уникального произведения нерукотворного искусства!

— Браво! — выпалил Уолтер и опрокинул бокал вина залпом. — Всё будет истинно так, как говоришь ты, несравненная Тинувиэль!

Джон пригубил вина, отвлёкся на несколько мгновений случайной мыслью, затем допил до дна, принялся аппетитно закусывать… и услышал:

— Я вас уверяю, Джон ещё не то может, это только начало! — щёки Уолтера слегка порозовели, он продолжал с экспрессией: — Вы бы это слышали, это потрясающее произведение!

Щёки Джона тоже тронул лёгкий румянец — ведь говорят, оказывается, о его произведениях, а он в это время работает челюстями так, словно ничего не ел три дня! Джон быстро оторвался от еды и взглянул на леди Арталиэн. Та сидела как ни в чём не бывало, ведя неспешную беседу с дядей Чарльзом. Джон немного успокоился, переключив внимание на Анну — кажется, к ней Уолтер обращался… и услышал приятный голос леди Арталиэн:

— Джон, ты же не откажешь нам в удовольствии услышать то, о чём говорит Уолтер?

— Да, конечно, я непременно собирался, но… может быть, хотя бы после встречи Нового Года?

— Конечно! Я вижу, что ты стесняешься. Но, я думаю, в нашем кругу стесняться нечего, тем более сегодня, в такой день. А чтобы побороть лишнее стеснение, на столе имеется одно средство… если не боишься испытать на себе его силу!

Джон проследил за взглядом леди Арталиэн и увидел то самое Кольцо Всевластья, возвышавшееся над столом и поблёскивающее грозными рунами по краям. Джон улыбнулся и кивнул: пожалуй, он попробует, почему нет. Ведь ночь волшебная, всё должно получиться.

К самому Кольцу пока что никто не прикасался, все чувствовали, что это припасено для самого торжественного момента. И вот за обильными кушаньями, разговорами, вином этот момент незаметно приблизился. Как прошёл целый час, Джон и не заметил, ему было хорошо. И вот, наконец, он услышал голос леди Арталиэн:

— А теперь настало время встретить рождение нового года, я уже чувствую его дыхание рядом с собой! Кто желает отведать… хм… водицы из Кольца, протягивайте бокалы дяде Чарльзу. Но положите предварительно еды к себе на тарелки. Именно это нужно пить залпом. — Она бросила ехидный взгляд на Уолтера. — Чарльз, открывай руны! Но будьте осторожны: во-первых, это крепкий напиток, во-вторых, сделан с добавлением специальных эльфийский специй, придающих тройную силу выпившему! Поэтому, нельзя выпить слишком много, иначе становится плохо.

— Ха, «плохо»! — вскочил Уолтер! — Чего нам бояться, когда с нами всемогущие эльфийские принцессы, они же волшебницы! Отец, наливай! Я хочу быть сильным и поднять топор одной рукой, как ты!

Джон тоже протянул свой бокал. С некоторым удивлением он заметил, что испробовать этого напитка решили все, даже сдержанная Анна подала свой бокал. Оставалась буквально пара минут до нового года, все притихли, отдавая слово Главе Совета. Леди Арталиэн величественно приподнялась и произнесла:

— В новом году пусть отступят неверие и сомнения, пусть не покинут нас бодрость и присутствие духа, — Джон, слушая голос леди Арталиэн, заворожённо смотрел как дядя Чарльз прикоснулся к Кольцу, на рунах мелькнул отсвет багрового пламени, одна из них открылась, оттуда потекла прозрачная жидкость в подставленный бокал. — Я вижу, что свершатся многие наши ожидания, Союз разовьёт свою деятельность. Нам предстоит прекрасный насыщенный год, в первую очередь нужно подготовить себя работать не покладая рук и не сдаваться!

Все бокалы оказались налитыми. Начали бить настенные часы, участники празднования замерли. Джон закрыл глаза и не стал ничего загадывать, он просто пожелал, чтобы все они были вместе. И чтобы всё было так, как сказала леди Арталиэн. После двенадцатого удара часов послышалось неистовое «Ура!» и звон бокалов, к которому поспешил присоединиться и Джон. Затем собрался, выдохнул, и одним залпом залил в себя огненную воду. Горло тут же обожгло, но он, последовав совету Владычицы, уже клал в рот холодец. Пожевав, откинулся на спинку своего сидения. Хорошо! Люди вокруг делали примерно те же процедуры, что и он — выпивали и закусывали, а его вдруг посетило странное дежавю: вроде бы он уже видел точно такую же картину когда-то, но что-то изменилось. Конечно, здесь другие люди, он первый раз отмечает с ними такой праздник, здесь богатый, более того, необычный стол… нет, не то… быть может эти свечи, никаких ламп накаливания… уже ближе, но не то… Телевизор! Здесь нет постоянно бубнящего и источающего какие-то животные эмоции телевизора, видимо призванного в таких вот случаях поднимать настроение, развлекать народ показом дешёвых попоек со «звёздами» шоу-бизнеса, глупенькими, переделанными под новый год «хитами», становящимися от этого ещё тупее, — хотя куда уж там тупее!.. Джон поделился этой мыслью с леди Арталиэн.

— Ну конечно, Джон! В нашем доме ты вообще не найдёшь этого заклятого врага всех трезвомыслящих людей. — Она улыбнулась. — Я уж не говорю о чём-то большем, чем трезвомыслие и способность думать своей головой.

Внезапно Джон почувствовал прилив сил, голова прояснилась. Он стал чувствовать острее, видеть вещи так, словно только что проснулся от недельной спячки, — хотя, по сути, так и было. Он воскликнул:

— Владычица! Как велика сила твоего целебного напитка, я словно перерождён! Я жажду творить, я готов открыть Совет прямо сейчас… Хотя, конечно, открывать Советы — чисто Ваша прерогатива. — Джон слегка замялся от собственной нелепости.

— Ух ты, юный открыватель Советов, — пошутила она, — для этого сначала надо бороду вон какую отрастить. До колен! Тогда у тебя тоже будет право открывать Советы… Лучше сыграй нам обещанные композиции!

— Хорошо! Уолтер, мы будем играть в две гитары?

— Думаю, одну из вещей мы сыграем вдвоём, остальные — ты сам, — ответил Уолтер. Идём за гитарами? Я оставил наверху.

— Вот это интересно, я послушаю с удовольствием, — и дядя Чарльз принялся снова разливать из Кольца.

Ребята встали из-за стола и направились наверх за инструментами.

— А какое живительное вино из Кольца! Я так взбодрился! — Джон шагал и всё больше приходил в возбуждение с каждым шагом. Огненный напиток рассасывался по сосудам, заставляя сердце работать в усиленном режиме.

— Это не совсем вино в привычном понимании. — Уолтер хитро улыбнулся. — Это, друг мой, водка! Да ещё приготовленная по рецептам, известным только леди Арталиэн. Ух!

— Ты что, уже пробовал?

— Да нет, такую — первый раз, конечно.

Они подошли к гитарам. Два чехла стояли рядом, словно два воина в чёрных шлемах в строю в ожидании пения боевых труб.

— Так обнажим же клинки! — воскликнул Уолтер.

— За искусство! — выкрикнул Джон и извлёк свою гитару.

— Джон, давай за пять минуток всё быстро отрепетируем. Тут вроде бы ничего сложного не предвидится, репетировали ведь, просто оживим в памяти.

— Давай, первой вещью играю «Счастливое Детство». Ничего сложного. И знаешь, мне почему-то совсем не стыдно её сейчас играть! — Джон наиграл. — Второй вещью играем «Торжество Духа».

Начав играть, Джон увидел, что и Уолтер знает вещь один в один. А потом, когда началась вторая часть, Джон солировал и очень удивил Уолтера.

— Так здесь ещё продолжение? — выкрикнул тот.

— Теперь последнее: «Под Сугробами». Вспоминай своё соло.

— Зачем, я твоё сыграю, моё было неважным.

— Ты что, и моё запомнил? — спросил удивлённый Джон.

— Конечно. Джон, мы же репетировали перед Новым Годом! Нет, ты ещё не проснулся, тебе нужно непременно ещё принять «вина» из Кольца!

— Хорошо, играем.

Сыграв пару раз «Под Сугробами» и удостоверившись, что играют её неплохо, ребята спустились в зал. Их ждали и встретили аплодисментами.

— Подходите вон туда, прошу. — Леди Арталиэн указала не небольшое возвышение в зале. — Если расположитесь там, звук будет слышен по всему залу.

Джон не удивился, прошёл на это место, присел на стул, другой занял Уолтер. Провёл рукой по струнам. По всему залу эхом поплыл звук, возникло ощущение, как будто находишься где-то в замке. «Ух ты».

— Первую мелодию я написал как воспоминание о юных годах, когда ещё ничего не было омрачено окружающей реальностью. Называется «Счастливое Детство». Джон начал, старательно выводя перебор. Увлёкшись, внезапно услышал, как Уолтер подыгрывает простое, но удивительно подходящее соло.

— Бесподобно! — крикнул дядя Чарльз. Мне нравится.

— Действительно, это как начало всего, — молвила Анна. — Небесная чистота и прозрачность. В начале была мелодия…

— Следующая мелодия — «Под Сугробами Безвременья».

Пока люди осмысливали название, зазвучали беспокойные ноты, волшебным образом вызывающие ассоциации с названием. Уолтер солировал, они не сговариваясь повторили вещь два раза.

Снова сорвав аплодисменты, Джон подумал: «Неужели действительно, эти вещи чего-то стоят?» И сказал вслух:

— И последнее произведение — «Торжество Духа (Атланты)».

Джон всё играл и играл, снова возникли образы гигантов, держащих небо, стоящих насмерть за всё, что ему свято и дорого. Два аккорда в конце можно было повторять бесконечно. Джон опомнился, посмотрел в зал. Поклонился, дав понять, что концерт завершился. Никто не хлопал, люди сидели с задумчивыми лицами, смотря куда-то вдаль.

— Джон, я вижу этих Атлантов… это потрясающе. Твои произведения — на краю, они полны экзистенциализма. Ты истинный участник Союза, ведь все мы такие. — На мгновение леди Арталиэн опустила голову. Но тут же воспрянув, произнесла: — Это отличный концерт, спасибо вам всем.

Наконец послышались одобрительные голоса, поздравления с началом сочинительской деятельности («хорошо что не карьеры», — подумалось Джону), к нему подошла Анна. Лицо её было серьёзным, откинув назад волосы, она произнесла:

— Джон, в твоих вещах я чувствую некую странную силу. Тебе дано что-то, чего нет ни в одном из нас.

— Да брось, это просто первые попытки сочинения, было бы что хвалить! — отмахнулся Джон. — Пойдём за стол?

— Да, прошу вас, проходите к столу. — Пригласила всех леди Арталиэн. — Кто не боится ещё раз попробовать моего вина из Кольца? — она подняла брови и улыбнулась глазами. Чарльз уже приготовил всем полные бокалы!

Джон взял свой бокал и поднялся. Не успев подумать, откуда это у него достало храбрости произносить речи, услышал свой бодрый голос:

— Это отличное животворящее вино, леди Арталиэн! Чистое волшебство! Я чувствую небывалый прилив сил. Я благодарен всем за доблестное прослушивание моих скучных произведений, но обещаю, я исправлюсь, мне ещё нужно много работать над ними. Выпьем за удачу или провидение, собравших нас здесь, столкнувших нас в жизни. Ибо, клянусь, до встречи с вами я думал о своей жизни как о подходящей к некоему логическому завершению. Спасибо вам, дорогие друзья. За то, что вы есть, за то, я встретил вас в этом водовороте, среди пучины повседневности и горестей, воссияйте же негаснущим пламенем в ночи! Да сотворятся все наши мечты!

— Мы рады встрече с тобой не меньше, Джон. — Дядя Чарльз протянул к нему свой бокал, и все последовали его примеру. Раздался весёлый звон горного хрусталя, в котором слышалось журчание быстрых и ледяных речек. Опустошив бокалы, с упоением принялись за еду. Ведь внезапно пробудились скрытые доселе силы, ищущие выхода. А в чём ещё можно было найти выход, находясь за таким царским столом? Через некоторое время Уолтер поднялся и произнёс:

— Я предлагаю воздать должное прекрасным хозяйкам этого дома! За несравненную Тинувиэль и божественную леди Арталиэн!

— Уолтер, кажется этот эльфийский напиток разгорячил твою и без того пламенную кровь! — снисходительно сказала последняя. — Чарльз, наполни тогда уж всем.

— За тебя, любовь моя, — Уолтер посмотрел на Анну, — и за вас, Вечерняя Звезда! — Бросив взгляд на леди Арталиэн, он стоя выпил свой бокал.

— Спасибо, Уолтер. Ну а теперь, у меня есть для всех предложение, — сказала Арталиэн. — Мы ещё вернёмся к этому столу, если будет на то желание. Но в саду нас ждут не менее интересные вещи, уверяю вас. Идём?

— Конечно идём, а то тут становится жарко. Нужно раскачать застывшие мышцы! — И Уолтер, предчувствуя возможность попрыгать и побегать вдоволь, первым направился к выходу энергической походкой. Все постепенно вышли, кто-то уже разминал руки и ноги, кто-то напевал что-то. Леди Арталиэн задержалась ненадолго в доме, а когда вышла, на улице зазвучала музыка.

— Прошу! — Леди Арталиэн взмахнула рукой и всё осветилось мягким светом непонятного происхождения, хотя источник света остался незамеченным. Взору людей предстала отстроенная из снега крепость, довольно большая, в два человеческих роста. Даже башенка с окном имелась.

— Ура! — завопил Уолтер и бросился к крепости. — Я знаю, это бастионы сознания Системы, это граница между нами и обывателями, которую нам предстоит взять штурмом, разрушить и пусть их осветит Знание!

— Эльфийское вино делает тебя прямо-таки провидцем, Уолтер, — засмеялась Арталиэн. — Да, именно так всё и задумывалось. Крепость действительно символична и означает нашего идеологического противника. Как вы понимаете, игра подразумевает защитников крепости и тех, кто будет брать её штурмом. Мы с Анной, как хозяйки, не можем предложить дорогим мужчинам быть защитниками — в данном случае это нелицеприятное занятие. Поэтому, мы сами выступим в роли защитников! Попробуйте взять эти бастионы, но это будет нелегко, уверяю вас!

— Леди Арталиэн, — вырвалось у Джона, — это истинное благородство!

Арталиэн лишь слегка наклонила голову, лёгкий кивок Джону.

— Моя юная Тинувиэль! Командую обороной я! Занять посты!

Откуда-то с крыши дома неслась музыка Beatles, Kinks, Searchers, Rolling Stones, Hollies, Swinging Blue Jeans… Джон был в восторге.

— Вперёд, на штурм! — Отчаянно завопил он и стал лепить снежки.

Скатав некоторое количество, мужчины бросились в атаку. Джон, кинув пару снежков по крепости, получил снежком между глаз! Ого! Он даже остановился. Вот это сила!

— Ура! — заорал дядя Чарльз и сильно бросил большой комок. От башни откололся небольшой кусок. Но тут же в башне показалось лицо леди Арталиэн, мелькнула белая тень, и Чарльз тоже сильно получил снежком. Хорошо что это был только снежок, а не ледышка!

Они продолжали натиск. К самим стенам подобраться было довольно трудно, Анна сбивала всякого, кто приближался на расстояние ближе пяти метров. Она кидала снежки с потрясающей меткостью и скоростью. Но Джон, стерпев град ударов в голову и по корпусу, первым дорвался до заветных стен. Прыгнув на стену, попытался зацепиться за что-нибудь, но съехал вниз. Подбежали Уолтер с дядей Чарльзом.

— Давай подсажу, — крикнул последний.

Встав на плечи к дяде Чарльзу, Джон схватился за верхний край стены и начал подтягиваться на руках. В этот момент на них рухнуло сверху что-то неимоверно тяжёлое, что заставило всю эту пирамиду рассыпаться. Оказывается, леди Арталиэн скатила на них с башни огромный ком снега метровой величины! Знай наших! Зазвучал весёлый смех Анны, она бросила:

— Ну как, думали, всё так просто?!

— Ах ты!.. — разгорячённый Уолтер острыми ботинками попытался выбить зацепки в стене, долез почти до верха, как на него обрушился такой же ком. Разве что размерами чуть меньше, пожалели его. Ребята с трудом отошли под огнём, а сбитому Уолтеру пришлось даже ползти.

— Уф. Я больше не могу. Давайте выбросим белый флаг, — простонал он.

— Мы объявляем вам перемирие! — важно выкрикнул Чарльз и спрятал голову, чтобы снова не получить снежком меж глаз.

— О перемирии договариваются, а не объявляют, — ответила из башни леди Арталиэн. Ну что, Анна, объявим-ка им настоящую войну? Это ведь только цветочки!.. Или пока пожалеем?

— Давай пожалеем! — задорно смеялась Анна. — Вон, гляди, у них там уже потери. Уолтер-то ранен моим метким броском!

— Хорошо! — леди Арталиэн показалась на башне. — Перемирие и перерыв, чтобы подкрепить силы.

— Да уж, давно пора, — только и вымолвил запыхавшийся Джон.

Вернувшись в дом, вновь сели за стол, на котором, к слову сказать, совсем не убавилось яств, а казалось даже, что стало больше. Но самое удивительное было в том, и Джон только сейчас это заметил, что эльфийского вина в Кольце не убавилось ни на йоту! Ну не подливала же леди Арталиэн туда! Да и зачем?

— Не замёрзли, я полагаю? — спросила Арталиэн. — Жаркая была битва! Сильно раненных нет?

— Вот есть один, — Анна подошла к Уолтеру, — поцеловала его в щёку, спросила участливо: — Ты не ушибся?

Уолтер просиял и ответил:

— Нет, конечно нет. Я просто симулировал, чтобы поскорее получить этот поцелуй, а также добраться наконец до этого волшебного стола! Надо сказать, я ужасно голоден!

— Подкрепим же наши скромные силы, — сказала Анна.

Пока она раскладывала всем еду, дядя Чарльз вновь наполнял бокалы из Кольца, а леди Арталиэн отлучилась. Джон внимательно смотрел, как оттуда выливается жидкость, а само Кольцо остаётся полным, там внутри, совсем не образуется пустота! Джон тоже почувствовал упадок сил и понял, что готов съесть три тарелки подряд! Как раз в этот момент вошла Арталиэн, неся на громадном подносе зажаренного гуся! Какой аромат распространялся от него! Оторвав истекающие жиром куски, люди разложили птицу к себе на тарелки.

— Дичь и крепкое эльфийское! Что может быть лучше? Как на охоте!

— Подкрепляйтесь, дорогие друзья! — произнесла леди Арталиэн. — Вражеские бастионы не взять вот так, с налёта! На этом сломано много копий! Только вместе мы — реальная альтернатива таким крепостям! Однако, не будем об этом сейчас. Нас ждут ещё приключения, отнимающие силы, — и она посмотрела на Анну. Анна кивнула и принялась за гуся.

Выпив ещё несколько раз, и обильно закусив гусём, от которого, впрочем, всё равно осталось больше половины, компания вновь почувствовала прилив сил.

— А теперь кульминация сегодняшнего действа! — леди Арталиэн встала. — Прошу всех в сад!

— Чарльз, мне нужна твоя помощь! Ребята, ждите на улице, сейчас мы выйдем.

Ребята с облегчением вышли на улицу, воздух освежил их. Анна вскинула руки, вдохнув, произнесла:

— Глядите — полная луна!

Джон заметил, что внешнее освещение выключили, теперь было достаточно лунного света. В полумраке гордо блестела не взятая крепость. Но в теле Джона раскатывалось умиротворение, не хотелось больше воевать. Хотелось просто лечь в снег и лицезреть луну и ночное серое небо с редкими звездочками. Он так и сделал, но не успел даже поднять взгляд, как увидел открывающуюся входную дверь дома, свет за ней, а против света, вся чёрная, фигура огромного воина с топором и в рогатом шлеме! Это было зрелище! Джон даже приподнялся на локте от удивления.

— Ого! — крякнул Уолтер.

Подошёл дядя Чарльз, он нёс связку мечей, за ним вышла из дому леди Арталиэн, в этот момент снова послышалась музыка с крыши. Но на сей раз это было что-то классическое, с органом и струнными. В руках леди Арталиэн были факелы. Она попросила Анну зажечь их. Анна расставила четыре факела по углам образованной ими площадки, запалила. Затем, выбрав два меча, женщины отошли в сторонку. Внезапно Джон увидел, что лезвия мечей превратились в огненные, чем-то напоминая факелы. Леди Арталиэн величаво произнесла:

— Танец с мечами!

Дальше последовало вообще что-то из ряда вон. Взяв каждая по мечу, Арталиэн с Анной начали кружиться вокруг, нанося друг другу сильные удары. В темноте казалось, что бьются, причудливо изворачиваясь, два горящих меча. Две грациозные фигуры в отсветах пламени, две пламенеющие души в ночи, в этой дивной ночи первого дня нового года! Джон куда-то поплыл, может танец действовал на него так завораживающе, может крепкое вино. Словно во сне он видел, как Уолтер сходил в дом и вынес Кольцо, как они с дядей Чарльзом наливали бокалы, закусывали гусём. Вот интересно, уменьшится ли в Кольце вина, оно же на улице, без всяких хитростей. Но нет… нет сил уследить… потом он обязательно спросит у леди Арталиэн. Словно в тумане он наблюдал, как дядя Чарльз в шлеме и вооружённый огромной нурманской секирой, бесстрашно бросился на крепость, как они рубили снег со льдом, и как летели в разные стороны искрящиеся льдинки, и как танцевали, обмениваясь ударами и скрещивая сталь леди Арталиэн с Тинувиэль. Некоторое время ничего не было видно, видимо Джон осязал мир с закрытыми глазами, затем картинка снова всплыла, появился Уолтер с гитарой, музыка с крыши дома как раз остановилась, он завалился в разломанный ком, скинутый на них защитницами крепости и заорал, сильно ударяя по струнам: «I’m not like everybody else». Услышав это, Джон отогнал на миг забытьё, вскочил, начал орать вместе с Уолтером, налил сам себе из Кольца, не зная, как оттуда наливать, оно вроде бы само полилось. Выпил залпом, куснул гуся, и почувствовав, что сможет сделать последний рывок, схватил секиру отдыхающего в снегу дяди Чарльза и ринулся на крепость.

— За веру! За дух! — орал он.

Сделав титаническое усилие, замахнулся топором и глубоко вонзил его в стену. Затем мир померк.

Танцующие фигуры с мечами трансформировались в сознании в силуэты грозных воинов, ночное небо окрасилось кровавым заревом, повсюду плотными клочьями плыл белесый туман. Со всех сторон слышались крики и лязг металла, люди в рогатых шлемах с секирами отбивались от каких-то грозных чудовищ, леди Арталиэн с мечом в руке одна теснила сразу трёх нападавших с кривыми мечами и щитами с непонятными символами на них, выкрикивала какие-то команды…

— Я иду на помощь! — крикнул Джон и проснулся.

В комнату через окошко проникали нежные лучи восходящего солнца, возвещая начало новой эпохи и нового дня. Рядом кто-то беспокойно заворочался. Джон повернулся и увидел только разлепившего глаза Уолтера.

— Мы их одолели? — сонно вопросил он.

— Кого их? Чудовищ? — ответил Джон скорее сам себе.

Ребята в недоумении посмотрели друг на друга. У Уолтера на скуле виднелся небольшой синяк, а у Джона прямо на лбу красовалась большая шишка. Они засмеялись. Весело, задорно, понимая, что это были всего лишь беспокойные сны. Теперь всплыли события прошедшей ночи. Джон поднялся и подошёл к зеркалу, висевшему на стене. Вот это видок! Волосы растрёпаны, лицо отекшее, а на лбу…

— Уолтер, эта ночь была славной, она запомнится мне надолго! — сказал он.

— Это точно, дружище, — прокряхтел в ответ Уолтер, приподнимаясь на локте. И как это мы…

Тут только ребята заметили, что находятся в какой-то невиданной ими раньше комнате, хотя, казалось бы, они знают все комнаты в этом доме. По крайней мере, они так считали до сегодняшнего утра. Спали они на двух матрацах, заботливо накрытые тёплыми одеялами. На белоснежных подушках остались разводы от грязных волос.

— И где это мы так извалялись? — закончил свою мысль Уолтер, обозревая лежбища.

— Будем считать, что это был ночлег воинов в походных условиях. — Джон разогнулся, сделал пару упражнений.

— Точно! А теперь пора и узнать, что же там снаружи. А то как-то подозрительно тихо.

Как только они открыли тяжёлую дубовую дверь, снаружи сразу послышались весёлые голоса и смех. Ребята переглянулись. Оказывается, это была комнатка за неприметной дверью одного из коридоров на первом этаже. Дом леди Арталиэн воистину многолик и непостижим, подумалось им. Они вышли в большой праздничный зал. И увидели, что там практически ничего не изменилось, разве что утренний свет ярко и радостно лился отовсюду, освещая стены, купол и праздничный стол, на котором всё также красовалось полное Кольцо. А за столом, как будто и не ложились отдохнуть, свеженькие, в добром здравии и прекрасном расположении духа леди Арталиэн, Анна и дядя Чарльз. Их взоры сейчас обратились ко вновь вошедшим.

— Доброе утро, наши доблестные воины Духа! — произнесли они хором.

— Доброе! — ответили ребята, а Джон вспомнил, что выглядит крайне нелепо — ведь он так и не зашёл в ванную. Но вроде никто не смеялся.

— У меня так всё перемешалось в голове, эти сны… Я посмотрю как там на улице, — сказал Джон и вышел. Он ожидал уже увидеть чего угодно: что никакой крепости и в помине не было, что там вместо лужайки лес, что там другой мир… Он отворил дверь. Пахнуло лёгким морозцем, он приободрился, вышел на улицу. Пройдя до места ночного побоища, от сердца немного отлегло. Всё на своих местах. Факелы, немного обрушенная крепость, мечи. Мечи? Джон подошёл поближе. Этого не было! Он обернулся. С порога за ним участливо наблюдала леди Арталиэн.

— А что, вчера был бой на мечах? Мне снились какие-то чудовища, и как вы отбиваетесь от них.

— Вчера, Джон, много чего было. Вон видишь тот топорик? — леди Арталиэн указала на воткнутую в стену секиру. — Это ты её туда вогнал. Специально оставили — порадовать тебя. Вы с Уолтером вчера творили чудеса храбрости.

Тут как раз вышел Уолтер, уже причёсанный, умытый, посвежевший. И тоже недоумённо воззрился на давешнее пепелище. Повсюду огарки от факелов, горелая кожа, мечи, комья снега.

— Вы, ребята, что, ничего не помните? — усмехнулся дядя Чарльз. — Похоже, вам ещё рано пробовать на себе силу напитка из Кольца!

— Расскажи, отец! Последнее, что я помню, это как мы штурмовали крепость. Потом на меня сбросили большой ком снега, видимо, я был ранен и отключился до утра. Но, конечно, эльфийские снадобья привели меня в порядок к новому дню…

— Сначала ты попробовал другие снадобья! — смеялся дядя Чарльз. — После нашей отбитой атаки Джон прилёг отдохнуть вон в тот ком снега, звезды поплыли у него перед глазами, он выглядел умиротворённым и просто созерцал. А ты — наоборот, не успокоился. Ты побежал в дом, притащил с собой Кольцо, гуся и стал разливать. Я решил составить тебе компанию. В это время леди Арталиэн с Анной устроили показательный бой на горящих мечах.

— Где ж я был! — возведя очи горе, воскликнул Джон.

— Ты отдыхал душою пламенной, а также телом бренным. — Дядя Чарльз улыбнулся. Надо сказать, что Кольцо в конце концов и мне придало молодого задору, я схватил секиру, надел рогатый шлем и бросился на крепость. Уолтер рывком поднялся, видимо у него тоже был прилив сил, и побежал вслед за мной. Мы крушили и рубили крепость, летел снег со льдом, было красиво! Потом Уолтер устал, бросил меч («Вот позор!» — подумал Уолтер) и пошёл в дом за гитарой. Он завалился с гитарой в снег и начал бешено бить по струнам, вопя «I’m not like everybody else». На середине третьего куплета он доблестно заснул. Но тут оживился Джон, чем меня удивил — я-то уж думал, он точно спит. А он сделал последний рывок — схватил секиру, бросился на крепость, заорал что-то вроде «За Дух!» и вонзил топорище глубоко в стену. Затем, не выпуская рукояти, медленно сполз по нему и повалился в снег. Мы всё это сфотографировали, покажем после. То есть, я не знаю, кто это фотографировал, я в это время лежал в снегу, храбрые эльфийки продолжали свой бой… Наконец, заметив, что все мужчины уже лежат, яко побеждённые на поле боя воины, леди Арталиэн опустила меч, подошла ко мне, заглянув в глаза. Я вроде бы пробормотал, что мне хорошо, ещё полежу тут пока что. Тогда она взяла Джона на руки и спящего отнесла в дом. Ты, Джон, что-то бормотал во сне про чудовищ, про дух… А вот Уолтера отнесла домой его прекрасная возлюбленная! Да-да, сынок, именно так!

Уолтер покраснел и ничего не ответил, лишь опустил голову. На него это произвело сильное впечатление!

— Дальше мы подошли к Кольцу, — продолжила леди Арталиэн, — и подкрепившись парой бокалов и гусём, продолжили бой. Ещё около часа мы с Анной пытались одолеть друг друга своим мастерством, она даже взяла щит, пыталась меня теснить. — Тётя Дженни лукаво улыбнулась. — Но будем считать, что у нас вышла ничья!

— Эх, сколько всего мы проспали, — Джон опустил голову. — Но может вы покажете упомянутые фото?

— Конечно, Джон. Для всех обделённых найдём мы утешение! — И она засмеялась. Проходите в дом, пора завтракать.

За завтраком ни к Кольцу, ни к другим напиткам уже никто благоразумно не притрагивался. Ребятам показали потрясающие фото ночных побоищ, им понравилось. Особенно Джона поразило фото, где он безумно оскалясь, даже в темноте видно, бежит на крепость, секира в замахе. И как он только смог её поднять? Всегда можно прыгнуть выше собственной головы, когда веришь в это… Вот Уолтер, развалился с гитарой в снежном коме, горланит бунтарские песни, рядом Кольцо; вон дядя Чарльз лежит; а вот и спящий под воткнутым в стену топором Джон. И откуда-то снимки битвы леди Арталиэн с Анной, непонятно, кто это мог снимать. Джон решил не удивляться, и так слишком много всего за одну лишь ночь! Он сказал:

— Я благодарен прекрасным хозяйкам за эту новогоднюю ночь. Такого незабываемого Нового Года ещё не было в моей жизни! Столько эмоций и впечатлений, словно попал в другой мир. Я хочу спросить, есть какие-нибудь планы на сегодня, Совет может быть?

— Нет, Джон, — ответила хозяйка. — Сегодня только отдых от дел ратных. Каждый пусть будет предоставлен самому себе.

— Я могу помочь убраться! — предложил Джон.

— И я тоже, — подхватил Уолтер.

— Мы бы с удовольствием приняли вашу помощь, юные герои, — улыбнулась им леди Арталиэн, — но тогда обнажатся некоторые секреты, которые мы пока хотели бы оставить в тайне. Ещё не пришло время открыть их даже своим людям.

— Я чувствую, мне нужно побыть одному, — сказал Уолтер поднимаясь. Я тоже благодарен всем за эту ночь, преклоняюсь перед моей прекрасной спасительницей, вынесшей меня с поля боя. — Он поклонился Анне. — Отец, я отбываю домой.

— Если ты хочешь просто выспаться, в этом доме всегда много комнат для гостей, тут можно целую армию разместить при желании, — пошутил дядя Чарльз.

— Я уже понял, что как и сам дом, так и хозяйки его будут вечно радовать и удивлять нас чем-то невиданным. Нам, простым смертным, остаётся только тихо восхищаться. — Он ещё раз поклонился и направился к выходу.

— Разрешите и мне временно покинуть ваш гостеприимный дом, — неожиданно для себя произнёс Джон. Мне так хотелось бы, чтобы этот праздник продлился ещё хотя бы один день. Но я чувствую, что не выдержу больше — слишком много всего натекло в меня, я полон до краёв. Мне также нужен некоторый отдых и одиночество. Как только я понадоблюсь — я к вашим услугам. И Джон поклонился и пошёл вслед за Уолтером.

— Мы непременно призовём всех, как только будет следующий Совет, а случится это, думаю, скоро. — И леди Арталиэн подняла руку в знак прощания. То же сделала и Анна. Они благосклонно улыбались.

— А я, пожалуй, побуду тут ещё некоторое время с вашего позволения, — сказал дядя Чарльз и потянулся к салатам. — Как непросто покинуть этот дом по доброй воле!