1.

Падение крепостного права и утверждение капитализма в стране совпали с началом революционно-демократического или разночинского периода в русском освободительном движении. Главной силой революционного движения в этот период выступили не дворяне, а выходцы из разных социальных слоев — купечества, мещанства, духовенства, крестьянства, мелкого чиновничества, а также разорившегося дворянства. Разумеется, такое совпадение — явление не случайное. Развитие капитализма усилило потребность в разнообразном труде интеллигенции и поэтому вызвало появление на исторической арене разночинцев, лучшие представители которых, тесно связанные своими корнями с народом, явились идейными выразителями дум и чаяний крестьянства, защитниками его интересов. Наиболее выдающимся вождем революционно-демократического движения являлся Николай Гаврилович Чернышевский.

Это была новая, более высокая ступень в развитии революционного движения, так как разночинцы, будучи выходцами из демократических слоев народа, в меньшей степени страдали классовой ограниченностью, чем дворянские революционеры-декабристы.

Известно, что декабристы представляли собой узкий круг революционеров, весьма далеких от народа, возлагавших все надежды на небольшую группу революционно настроенных офицеров-дворян. В разночинский период шире стал состав революционных деятелей, теснее их связь с народом, значительно более отчетливее понимание ими необходимости широкого вовлечения в освободительную борьбу народных масс.

Революционно-демократическое движение охватывало не только деятелей 60-х годов, оно значительно шире и обнимает почти все пореформенное время {Согласно периодизации В. И. Ленина, разночинский или буржуазно-демократический период революционно-освободительного движения в России протекал примерно с 1861 по 1895 гг.}. В начале 70-х годов на смену революционным демократам — «шестидесятникам», пришли революционные народники — «семидесятники», большинство которых также принадлежало к разночинцам. Они считали себя продолжателями революционных традиций Н. Г. Чернышевского и его сподвижников, но вся их деятельность свидетельствует о том, что они серьезно отступили от их взглядов.

Не оценив правильно огромного значения для народа политической борьбы, они оказались под сильным влиянием анархизма. Отказавшись затем от анархических взглядов, они стали упорными приверженцами вредной тактики индивидуального террора. Они игнорировали факты вступления страны в капиталистическую стадию развития, поэтому не поняли подлинной роли пролетариата в историческом процессе.

Но несмотря на свои теоретические заблуждения и отсталость социально-политических взглядов, несмотря на ошибочную тактику, революционеры 70-х годов с исключительной самоотверженностью, энергией, бесстрашием вели решительную борьбу с самодержавием и сделали немало для того, чтобы еще более расшатать самодержавный строй. Поэтому В. И. Ленин высоко ценил их революционные дела. В числе предшественников русской социал-демократии он называет и «блестящую плеяду революционеров 70-х годов» {В. И. Ленин, Соч., т. 5, стр. 342.}.

Среди революционных деятелей 60-х—70-х годов находилось немало жителей Гжатского уезда. Все они являлись выходцами главным образом или из обедневшего мелкопоместного дворянства, или из крестьянства.

В числе революционных народников мы встречаем имена таких гжатчан, как сестры Засулич, М. К. Крылова, сестры и брат Колачевские. Возможно, одной из причин их вступления на путь революционной борьбы являлось широкое крестьянское движение в уезде, особенно развернувшееся накануне и в момент проведения реформы 1861 года. Они были свидетелями этого движения, поскольку почти у всех у них ранние годы жизни прошли в родовых имениях. По-видимому, не прошло для них бесследно дальнейшее разорение и обнищание крестьянства, вызванное крепостнической реформой.

Вера, Александра и Екатерина Засулич родились в гжатской деревне Михайловке в семье мелкого помещика Ивана Петровича Засулича {См. Воспоминания одной из сестер А. Успенской (Засулич) в журнале «Былое» № 18, 1922.}. И. П. Засулич умер совсем молодым, оставив после себя пятерых малолетних детей.

«Мать наша, — пишет одна из сестер Засулич в своих воспоминаниях, — была женщина добрая, слабая, бесхарактерная, справляться с хозяйством ей было трудно, доход с имения получался небольшой, еле хватавший на прожиток, и ей, вероятно, сильно приходилось задумываться над тем, как вырастить всех нас, дать нам образование» {Воспоминания шестидесятницы, «Былое» №18, 1922, стр. 20.}.

В результате постепенного разорения имения сестры были отданы матерью на воспитание разным родственникам, проживавшим в своих имениях в том же уезде.

Наиболее крупную революционную роль из сестер сыграла Вера Ивановна Засулич (1851—1919). Детские годы ее прошли в Михайловке и в имении Бяколове у родственников Микулиных в 10 верстах от Михайловки.

Окончив частный пансион в Москве и сдав в начале 1867 года экзамен в Московском университете на звание домашней учительницы, Вера Засулич работала затем некоторое время письмоводителем у мирового судьи в Серпухове.

В конце августа 1868 года она уехала в Петербург, явившийся важнейшим этапом в ее жизни и деятельности. Здесь она познакомилась с вольнослушателем Петербургского университета С. Г. Нечаевым — упорным сторонником вредной тактики заговоров и индивидуального террора, вызванной неверием в массовую революционную борьбу с царизмом. Нечаев являлся в то время одним из активных, организаторов студенческого, движения. В. Засулич содействовала ему в переписке из заграницы, за что была арестована и просидела два года сначала в Литовском замке, затем в Петропавловской крепости. С этого времени она надолго связала себя с народническим движением.

В те годы творил страшное беззаконие и проявлял исключительную жестокость к революционерам петербургский градоначальник Трепов. Не будучи террористкой по убеждениям, В. Засулич из чувства мести совершила в январе 1878 года покушение на Трепова. Ее выстрел в Трепова явился как бы сигналом к развертыванию террористической борьбы народников с представителями царской власти. Он сделал имя Веры Засулич широко популярным в революционно-народнических кругах.

Однако революционная деятельность В. Засулич не ограничилась участием в народническом движении. Последним этапом, связывавшим ее с народниками, была ее деятельность в группе «Черный передел», которая возглавлялась Г. В. Плехановым.

В 1880 году Засулич эмигрировала в Швейцарию, где окончательно порвала с народничеством и вместе с Г. В. Плехановым и другими являлась одним из организаторов первой русской социал-демократической организации — группы «Освобождение труда». Основная цель, которую поставила перед собой эта группа, выражалась в распространении идей научного социализма в России и разработке «важнейших вопросов русской общественной жизни с точки зрения научного социализма и интересов трудящегося населения в России».

В. И. Ленин указывал, что главной заслугой группы «Освобождение труда» являлось основание русской социал-демократии {В. И. Ленин, Соч., т. 4, стр. 237.}. Именно группа «Освобождение труда» положила начало созданию марксистской рабочей партии в России и сделала первый шаг навстречу рабочему движению.

Вместе с другими членами этой группы В. Засулич занималась переводом на русский язык работ Маркса и Энгельса. Она перевела произведение Энгельса «Развитие социализма от утопии к науке» и труд Маркса «Нищета философии».

В. Засулич относилась к той группе русской молодежи, которая, по словам Энгельса, «искренне и без оговорок приняла великие экономические и исторические теории Маркса и решительно порвала с анархическими и несколько славянофильскими традициями своих предшественников» {К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVII, стр. 461.}. Эта группа вызывала у Энгельса чувство гордости за русскую молодежь.

В 1899 году Засулич нелегально ездила в Россию и в Петербурге познакомилась с В. И. Лениным. Как и другие члены группы «Освобождение труда», она вошла в состав редакции ленинской «Искры» и «Зари».

 Однако в последующее время Засулич явилась упорным защитником оппортунистических позиций меньшевиков, врагом революционного марксизма, противником взглядов В. И. Ленина. Она была одним из лидеров меньшевизма. Все это привело ее к тому, что Великую Октябрьскую социалистическую революцию и победу советской власти Засулич встретила с крайней враждебностью.

Почти одновременно и в тесной связи с сестрами Засулич протекала революционная деятельность другой гжатской дворянки—дочери коллежского асессора Марии Константиновны Крыловой. Главные этапы ее революционной биографии до конца 70-х годов во многом напоминают революционную биографию Веры Засулич.

 М. К. Крылова. С фотографии 1870 г.г.

 Из собрания музея «Каторга и ссылка»

М. К. Крылова родилась в 1842 году предположительно в Гжатске. О ее детстве почти не сохранилось никаких сведений. Много лет она прожила в Москве, где также обучалась в частном пансионе. Революционная атмосфера, царившая в те годы среди передовой молодежи Москвы, оказала свое действие и на М. К. Крылову. В 1865 году Крылова связалась с членами кружка вольнослушателя Московского университета Н. А. Ишутина, которые хотя и считали себя учениками и последователями Чернышевского, но в действительности придерживались глубоко ошибочной тактики индивидуального террора, вызванной оторванностью кружка от массовой народной борьбы. В то время модным увлечением передовой молодежи являлось устройство швейных мастерских на артельных началах, подобно той, какую создала героиня романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?» Вера Павловна. По инициативе Ишутина, такая швейная мастерская была организована и в Москве. Крылова сама поступила в качестве работницы в эту мастерскую и вовлекла в нее сестру Веры Засулич — Екатерину Ивановну Засулич.

Суждения ишутинцев о пользе цареубийства привели к практическим действиям. Один из членов кружка Ишутина Д. В. Каракозов в апреле 1866 года совершил покушение на Александра II. Это привело к массовым арестам и разгрому кружка ишутинцев. 3 мая 1866 года была арестована и М. К. Крылова. Пробыв некоторое время под стражей, она была отправлена в Гжатск под тайный надзор полиции. Сюда же была выслана и Е. И. Засулич.

Репрессии царского самодержавия против революционно настроенной молодежи не сломили М. К. Крылову. В 1869 году Крылова вновь оказалась в Москве и вновь вошла в народнический кружок, организованный видным народником Феликсом Волховским. Позже она привлекалась к дознанию в связи с революционной деятельностью группы Сергея Нечаева и была заподозрена в «перевозке переписки нечаевцев».

Размышляя над дальнейшими путями своей революционной деятельности после всех неудач «хождения» в народ, народники пришли к выводу, что необходимо вести разъяснительную работу среди крестьян не вокруг идей социализма, к которым крестьяне оказались равнодушны, а вокруг идей, близких их чаяниям и желаниям. Эти идеи выражены были краткой формулой: «земля и воля». Так в 1876 году возникла новая революционно-народническая организация — «Земля и воля», поставившая себе главной целью агитацию среди крестьян и организацию крестьянских протестов и бунтов.

М. К. Крылова вошла в состав этой организации. Она проводила большую работу по созданию землевольческой типографии и печатанию литературы. С этой целью Крылова училась в 1877 году в Женеве наборному делу, после чего была поставлена руководителем («хозяйкой») типографии общества.

Один из видных народников Н. А. Морозов, неоднократно встречавшийся с ней в те годы, писал, что это была «высокая, сухая, очень несимпатичная по внешности, но осторожная и трудолюбивая женщина лет сорока» {Морозов Н. Повести моей жизни, 1933, т. IV, стр. 266.}.

Как уже было сказано, в процессе развития террористической борьбы землевольцев внутри общества росли разногласия, приведшие его к расколу на две группы. М. К. Крылова являлась активным деятелем плехановской группы «Черный передел», она приняла горячее участие в организации типографии. Типография была создана в Петербурге на Васильевском Острове. Крылова и здесь была поставлена «хозяйкой квартиры», то есть руководителем типографии. Однако немного удалось сделать Крыловой и ее сподвижникам на этом поприще. В ночь на 28 января 1880 года она была арестована на собственной квартире вместе с другими работниками типографии Пьянковым, Переплетиковым, Приходько-Тесленко и предана суду {Бурцев Вл. Календарь русской революции, Петроград, 1917, стр. 250.}. Петербургская судебная палата в сентябре 1881 года приговорили ее к лишению всех прав, сословных преимуществ и к ссылке на поселение в Иркутскую губернию. По возвращении из Сибири Крылова жила в Воронеже, где служила в Статистическом бюро. В этом городе она и умерла в 1916 году {М. К. Крыловой посвящают в своих мемуарах ряд мест ее знаменитые современники и сподвижники по революционной борьбе. См. Морозов Н. — Повести моей жизни, М., 1933, т. IV, стр. 187, 257, 259, 297, 298; Фигнер В. Запечатленный труд, М., 1921, ч. I, стр. 136 и др. См. также Глинский Б. Б. Революционный период русской истории (1861—1881), 1913, ч. II, стр. 358—361.}.

Выше было уже замечено, что в революционно-народническом движении 60-х—70-х годов принимали также участие гжатские дворяне Анна, Людмила и Андрей Колачевские. Они родились и воспитывались в своем гжатском родовом имении, а в 60-х годах переехали в Москву.

Анна Николаевна Колачевская в 1866 году работала в упоминавшейся уже ишутинской швейной мастерской. Позже она была тесно связана с народническим кружком Сергея Нечаева. Ее сестра Людмила Николаевна являлась посредницей среди главных членов этого кружка и занималась перевозкой для них типографского шрифта. Их брат А. Н. Колачевский, будучи студентом Московского университета, вступил в нелегальное «Общество взаимного вопомоществования». Затем он принимал участие в деятельности нечаевского кружка и, по всем данным, был близко связан с участниками также созданного Нечаевым общества «Народная расправа», которое вело вредную для революционного движения террористическую борьбу.

Колачевские подверглись суровым репрессиям царских властей. А. Н. Колачевского трижды арестовывали, дважды заключали в Петропавловскую крепость, а после освобождения из крепости установили над ним тайный надзор полиции.

В Петропавловскую крепость заключена была и Л. Н. Колачевская. По освобождении из крепости ее отправили в родовое гжатское имение под надзор полиции. А. Н. Колачевская находилась некоторое время под негласным наблюдением в самом Гжатске, а затем в имении.

2.

Революционное движение народников, не освещенное правильной, революционной теорией и применявшее ложные способы борьбы, лишившие его опоры в массах, бесплодно закончилось к исходу 70-х годов XIX века. На смену ему пришло революционное движение нового класса, порожденного капиталистическим обществом в пореформенные годы, — пролетариата.

Массовый неземледельческий отход, характерный для крестьян Смоленщины, являлся главной причиной того, что из среды смоленского крестьянства вышло свыше двух десятков рабочих — активных деятелей революционного движения, в том числе такие видные русские рабочие-революционеры, как Петр Алексеев, Петр Моисеенко, Лука Иванов-Абраменков, Филат Егоров и др.

Среди смолян — участников рабочего движения значительное число принадлежит гжатчанам. Это объясняется тем, что гжатчане уходили работать преимущественно на текстильные фабрики Петербурга и Москвы. Ведущей же силой рабочего движения являлись в то время ткачи.

Лука Иванович Иванов (Абраменков) — крестьянин деревни Дьяконово Мокринской волости Гжатского уезда является одним из тех замечательных сынов русского рабочего класса, чья революционная деятельность подготавливала победу народа над эксплуататорскими классами в октябре 1917 года.

Л. Иванов-Абраменков. С фото 1879 года.

 Из собрания Музея Революции СССР.

Нужда и лишения заставили Л. И. Иванова еще 14-летним мальчиком покинуть родной край и выехать в Петербург, где он поступил на Новую бумагопрядильную фабрику. Связавшись с местным рабочим кружком, Иванов с юношеских лет вступил на путь революционной борьбы. В Петербурге он завязал дружбу со своим земляком, бывшим сычевским крестьянином, П. А. Моисеенко, который впоследствии в своих «Воспоминаниях» много раз добрым словом поминает имя Луки Иванова {Моисеенко П. А., Воспоминания, 1924, стр. 16, 32, 37, 41, 53, 59, 60, 64, 77. 90, 99, 123 и др.}.

В мае 1876 года Л. И. Иванова впервые арестовали за распространение нелегальной литературы и выслали на родину под надзор полиции на два года. Вернувшись в Петербург и поступив на ткацкую фабрику Шау, он не оставил революционной работы.

В конце 1878 года, в процессе роста рабочего движения, в Петербурге возникла первая пролетарская организация столицы — «Северный союз русских рабочих». Одним из организаторов и активных деятелей Союза был Л. И. Иванов. Он участвовал в первых рабочих собраниях Союза в декабре 1878 года, утвердивших его программу и устав. Состоя в рабочем кружке Новой бумагопрядильной фабрики, входившем в «Северный союз», он был деятельным агитатором и организатором среди местных рабочих. Это вполне соответствовало уставу Союза, который возлагал на каждого своего члена обязанность «вести посильную агитацию в... рабочей массе».

15 января 1879 года на Новой бумагопрядильной фабрике началась стачка, поводом к которой послужило увольнение 44 ткачей — участников прежней стачки. Рабочие в знак протеста прекратили работу. Стачку возглавил местный рабочий кружок. В самом начале стачки была создана руководящая группа, в которую вошли П. Моисеенко, Л. Иванов, Коняев, Чубрик и др. Группа разработала план действий и составила требования рабочих. С целью расширения стачки и вовлечения в нее рабочих фабрики Шау руководящая группа связалась с членами «Северного союза» этой фабрики. В знак солидарности вскоре забастовали рабочие фабрики Шау. На объединенном собрании рабочих обеих фабрик было решено действовать вместе и поддерживать друг друга. Но стачка была подавлена полицией.

В январе 1879 года Л. И. Иванова вновь арестовывают за активное участие в стачке на Новой бумагопрядильной фабрике и вместе с Петром Моисеенко высылают под надзор полиции в Восточную Сибирь. Около трех лет они пробыли в енисейской деревне Янцыре Канского округа. Летом 1883 года им разрешено было вернуться на родину. Вскоре, по совету Моисеенко, Иванов поступил на фабрику Смирнова в поселке Ликино Ореховского района, а сам Моисеенко устроился на фабрику Саввы Морозова. Несмотря на двукратные аресты и ссылку в Сибирь Иванов был неутомим.

Вместе с Моисеенко и Волковым он принял деятельное участие в организации знаменитой Морозовской стачки 1885 года. За участие в этой стачке он вновь поплатился арестом, заключением во Владимирскую тюрьму и высылкой затем под надзор полиции на родину на три года. Дальнейшая судьба его мало известна.

В упоминавшейся стачке на Новой бумагопрядильной фабрике в январе 1879 года принимал горячее участие другой гжатский крестьянин Михаил Иванов. Он родился также в Мокринской волости около 1862 года и мальчиком отправился на заработки в Петербург. В Петербурге он поступил на Новую бумагопрядильную фабрику. Иванов встал на сторону тех, кто поднялся на борьбу с эксплуататорами-фабрикантами. За участие в стачке, по распоряжению министра внутренних дел, он был выслан в Архангельскую губернию под гласный надзор полиции, где несколько лет жил в Шенкурске.

Если в Петербурге активное участие в рабочем движении 70-х годов приняли земляки-смоляне Петр Моисеенко и Лука Иванов, то в Москве в те же годы сформировалась деятельная революционная группа смолян вокруг выдающегося рабочего-революционера Петра Алексеева. Поскольку самостоятельных рабочих организаций тогда еще не существовало, группа эта примкнула к народнической. организации.

Петр Алексеев — уроженец сычевской деревни Новинской {Некоторые исследователи относят родину Петра Алексеева — деревню Новинскую — к Гжатскому уезду или к Гжатскому району. Это объясняется тем, что деревня Новинская некоторое время после Октябрьской революции входила в состав Гжатского уезда. В настоящее время она находится в Тумановском районе.} — начал свою революционную деятельность тоже на петербургских текстильных предприятиях, но наиболее интенсивную революционную работу он развернул в Москве, куда прибыл в конце 1874 года. По приезде в Москву он сблизился с революционно-народнической группой так называемых «москвичей», которая состояла из студентов и передовых рабочих. Группа поставила перед собой задачу развернуть пропаганду среди рабочих Москвы, Киева, Иванова-Вознесенска, Тулы и других городов, с тем чтобы подготовить из них посредников между интеллигенцией и крестьянством. В начале 1875 года эта группа оформилась в особую революционную организацию и с целью более тесного объединения революционных сил, укрепления революционной солидарности и дисциплины выработала и приняла свой устав {Группа получила название Всероссийской социально-революционной организации. Наиболее видными деятелями ее из студентов были Иван Джабадори, Софья Бардина, Бетя Каминская и др.}.

Петр Алексеев со всей присущей ему энергией и революционной страстью взялся за революционную пропаганду среди рабочих и создание в организации революционной рабочей группы. Основное ядро его рабочей группы составили преимущественно земляки — крестьяне Гжатского и Сычевского уездов. В это ядро вошли уроженец гжатской деревни Сычики Филат Егоров, уроженец Баскаковской волости Тимофей Васильев, односельчане Алексеева — Пафнутий Николаев, Ефрем Платонов, его родные братья Никифор и Влас Алексеевы и др.

Некоторых из них Петру Алексееву, по-видимому, удалось вовлечь в революционную пропаганду во время поездки в деревню в конце 1874 года на рождественские праздники, где он встретился и восстановил связи со многими рабочими-однодеревенцами. Других он вовлек при посещении «артельных», то есть общих квартир, в которых жили его земляки.

Одним из ближайших сподвижников Петра Алексеева, вовлеченных в революционную деятельность непосредственно им самим, был Филат Егорович Егоров. Он родился около 1853 года. Нищета и голод заставили Филата Егорова, как и других гжатских крестьян, уйти в Москву. В Москву он прибыл как раз в тот момент, когда здесь начинали развертывать свою революционную деятельность «москвичи» и приступил к созданию революционных рабочих кружков Петр Алексеев. Вместе с Николаем Васильевым Филат Егоров стал правой рукой Алексеева в его революционной пропаганде. Именно с помощью Филата Егорова и некоторых других Петр Алексеев охватил своей пропагандой широкую сеть текстильных предприятий Москвы и менее чем за полгода создал на этих предприятиях ряд нелегальных рабочих кружков.

Главным средством революционной пропаганды служила тогда нелегальная литература, среди которой особой популярностью пользовались «Хитрая механика», «Сказка о четырех братьях», «Емелька Пугачев». Все они по-разному, но так или иначе разоблачали эксплуататорские порядки, господствовавшие в стране, раскрывали и обнажали всю систему угнетения народа со стороны царизма, помещиков и капиталистов. В чтение такой литературы был вовлечен довольно широкий круг рабочих.

Народник Лукашевич в своих воспоминаниях пишет об этом следующее:

 «Завербованные... Петром Алексеевым рабочие раздавали книжки своим знакомым, а те — опять своим... Чаще всего вербующие просто обращались ко всем знакомым фабричным. Они старались заводить еще и новые знакомства и почти всегда находили чрезвычайно отзывчивых слушателей, горячо откликавшихся на их собственное настроение. Этому была основательная причина: недовольство среди московских фабричных было в 1874—1875 годах всеобщее, и семена падали на готовую почву. На наши книжки («Хитрая механика», «Сказка о четырех братьях» и т. п.) был огромный спрос {«Былое» № 3, 1907, стр. 39.}.

Кроме распространения нелегальной литературы, Петр Алексеев и его помощники беседовали с рабочими в трактирах, артельных квартирах, на самих предприятиях, а также читали нелегальные книги {См. Каржанский Н. С. Московский ткач Петр Алексеев, М., 1954, стр. 34—46.}.

К сожалению, не представляется возможным назвать те предприятия, на которых работал и вел пропаганду Филат Егоров. Из показаний рабочих на предварительном следствии известно лишь, что он распространял нелегальные книги на фабрике Тюляева и фабрике Тимашева.

По-видимому, по заданию организации Егоров в начале 1875 года переехал из Москвы в крупнейший текстильный центр Иваново-Вознесенск, где также занимался революционной пропагандой под фамилией Василия Лаврентьева. Затем он вновь вернулся в Москву и жил здесь на нелегальном положении до самого ареста.

Организация «москвичей» просуществовала недолго. Весной 1875 года она была раскрыта и разгромлена. Большинство членов группы, в том числе П. А. Алексеев и Ф. Е. Егоров, было арестовано. В марте 1877 года состоялся известный процесс «50-ти», который вело особое присутствие сената и на котором прозвучала знаменитая речь Петра Алексеева.

Почти вся рабочая группа подсудимых вела себя на суде и на следствии с исключительным мужеством и самоотверженностью. Царские судьи много раз прерывали реплики и замечания Филата Егорова (как и Петра Алексеева), останавливали «за неуместные вопросы» и угрожали «вывести вон». Егоров на это отвечал, «что ему можно приказать молчать, а вопросы он предлагает такие, какие сам находит нужным» {См. Каржанский Н. С. Московский ткач Петр Алексеев, М., 1954, стр. 102.}.

Филат Егоров, следуя за Петром Алексеевым, также отказался от защиты. Когда его опросили, почему он отказывается от защитника, Егоров ответил: «Мне назначили такого защитника, которого надо подгонять палкой».

Ф. Е. Егоров. С фотографии 1898 года.

 Из собрания Музея «Каторга и ссылка»

Защитительная речь Егорова, хотя и заключала в себе элементы реакционного христианского учения, но в целом направлена была против существующих царских порядков и произвела сильное впечатление на собравшихся. В. Н. Фигнер, присутствовавшая на процессе, писала:

 «Хорошая была речь... оратора из рабочих — Филата Егорова, наружностью похожего на старообрядца. Его красивая широкоплечая фигура в длиннополом синем кафтане хорошо гармонировала с речью от священного писания».

Ф. Е. Егорову было предъявлено обвинение в принадлежности к противозаконному сообществу и в распространении книг, возбуждающих к бунту. Его, как и Петра Алексеева, приговорили к лишению всех прав состояния и к каторжным работам в крепостях на 9 лет. По ходатайству суда, Александр II «смилостивился» — каторжные работы Егорову были заменены ссылкой в Сибирь. Началось скитание по Сибири. Сначала он был выслан в Каинск Томской губернии, из Каинска переведен в Нарым, а оттуда в Верхоленск Иркутской губернии. В 1889 году его направили в один из отдаленных улусов Якутской области. За бегство из Верхоленской тюрьмы иркутский губернский суд вновь приговорил его к тюремному заключению на год и три месяца. Выпущенный из тюрьмы, Филат Егоров поселился на жительство в Западно-Кангаласском улусе.

Заслуживают упоминания и другие рабочие — деятели революционного движения, выходцы из гжатских крестьян. К числу их относятся: Комиссаров Алексей Лаврентьевич (деревня Антоновка), Кузьмин Семен (деревня Кленок), Кудрявцев Алексей Васильевич, Иванов Григорий, Васильев Павел.

Все они занимались распространением нелегальной литературы, или вели устную пропаганду среди рабочих Петербурга, Москвы и других мест, где приходилось им работать, или активно участвовали в стачках. Большинство их было сослано царскими властями в отдаленные поселения или находилось под постоянным надзором полиции.

Таким образом, гжатчане внесли свой вклад в революционную борьбу с царизмом и буржуазно-помещичьим строем. Большая часть этого вклада принадлежит гжатскому крестьянству, из среды которого выросла целая группа замечательных рабочих-революционеров, беззаветно преданных делу освобождения рабочего класса от гнета и эксплуатации, делу революции.