САПЕРЫ-СЛЕДОПЫТЫ

Вот мы столкнулись с миной на узкой дорожке. Мина стоит на пути, как невидимая преграда.

Что ж, отступать?

Нельзя!

Воин повсюду встречает опасность. Он преодолевает ее и смело идет вперед. Таков закон войны.

Так же, как подземноминная атака породила контрминную оборону, так и искусство минеров — строителей минных заграждений породило искусство минеров — разведчиков, ловцов и истребителей мин.

Было в старину у горняков поверье: потому так счастливо угадывают старики рудоискатели под землей драгоценную руду, что владеют они колдовскою указкою.

По ночам срезают они с заклинаниями вилообразную ветку орешника, и становится ветка эта «волшебною лозой».

Идут старики на поиск лицом к востоку, держат ветку за развилины на вытянутых руках. Где наклонится сетка к земле, там и землю рыть: там выходит наверх рудная жила под наносом.

Наверное, позавидовали бы саперы-разведчики колдунам-старикам.

Вот бы и им «волшебную лозу»! Вот бы и им такую ветку, чтобы нести ее на вытянутых руках! Где сидит под землей мина, пусть наклонится ветка к земле, тут и землю рыть — обезвреживать злобную мину.

Но нечему минерам завидовать. Не было у стариков «волшебной лозы» — see это сказки, выдумки.

Если так, откуда старикам такое счастье? Почему другие год будут искать, ничего не выищут, а они раз пройдут и найдут?

Глаз у стариков был наметан. Опыт огромный был у них за плечами.

Руда, как зверь: ее не найдешь где попало. Водится она в определенной обстановке. Сотней неуловимых примет шепчет руда о себе. Уметь уловить эти приметы, понять, разобрать тайный шепот руды — это и значит владеть «волшебной лозой», секретом горняцкого искусства.

Мины тоже шепчут о себе сотней неуловимых примет.

Идут по следам мин саперы-разведчики, следопыты наших дней.

Сапер знает обстановку, в которой водятся мины.

Не пойдет он искать мину на дороге, среди чистого поля. Мины там нет. А вот если ныряет дорога в тесную выемку — котловину, если «взлетает на узкую насыпь, если обступают дорогу сосны стеной и не свернуть с пути ни туда ни сюда, тут и водятся мины, б этом проходе их и ищи. Осторожно ползет сапер к переднему краю обороны противника. Тут кругом минные поля, но каждом шагу жди мины. У мостов, на аэродромах, в лесных завалах мин как грибов у мшистого пня.

Хороший сапер умеет найти жилище мины, тайную ее берлогу.

Бечевка ли, провод ли тянется из земли — это дурной знак: где-то здесь притаилась мина.

Снег утоптан среди поля, взрыхлена земля — может быть, и тут скрывается мина.

Кочка торчит на лугу такая же, как и все другие. Такая, да не совсем. Чуть порыжела на ней трава. Недоброе чует сапер. Скрыта под кочкой мина. Видно, дерном ее обложили враги. Вот и вянет, рыжеет трава на мине.

Знает хороший сапер-разведчик повадки вражеских минеров.

Когда минер минирует местность, он всегда имеет в виду: ему же, быть может, придется ее разминировать.

Минер заносит свои мины на точный план, а на местности над каждой миной делает для памяти отметку, Пень близко — камушек на пень положит, куст близко — ветку на кусте надломит, нет кругом ничего — колышек в землю вобьет. Всяк на свой лад.

Хороший сапер-разведчик быстро разберет, что к чему. Быстро изучит условную азбуку вражеских минеров.

Вражьи заметки ведут от мины к мине, как звериные следы. Движется минер-следопыт по следам мин, зорко глядя по сторонам. В руках у него щуп — тонкое копье, что-то вроде лыжной палки без кольца.

Чуть где неладно, втыкает сапер щуп в землю, словно длинное шило. Вдруг да упрется щуп в твердый корпус! Вот она — мина!

Труднее найти адскую машину.

Припадают саперы ухом к земле, к стенам, стараются расслышать ход часового механизма.

Просто ухом далеко не услышишь. Пришлось перенять кое-что у врачей. Есть медицинский прибор стетоскоп — слуховая трубка для выслушивания больных. Такие же трубки, только побольше, приняли на вооружение саперы.

Теперь сапер выслушивает подозрительный дом, точно врач опасно больного.

Стук замечен. Назначают немедленную операцию.

Так ищут мины. Нюхом. Чутьем. Без всякой «волшебной лозы».

 

С САЧКОМ ЗА МИНАМИ

Все-таки получили саперы «волшебную лозу». Поделились с ними инженеры-геологи, разведчики.

Они тоже владеют «волшебной лозой».

Только вы их не спрашивайте про «лозу». Не поймут они вас. Попросите их лучше показать вам приборы для подземной разведки.

С помощью этих приборов, ни на метр не углубляясь в землю, люди разыскивают сокровища подземных недр, скрытые на стометровой глубине.

Вот вам первый прибор. С ним идут на разведку железа. От него и на сотню метров вглубь не укрыться железной руде — он ее все равно обнаружит.

Колдовства здесь нет никакого. Устройство очень простое.

Главное тут — магнитная стрелка. Она похожа на те, что крутятся в компасах. Стрелка — магнит, она притягивается к железу. Если есть под землею железная руда, стрелка наклоняется к земле, как «волшебная лоза». Где наклонится стрелка, там и землю рыть, добывать железную руду.

Магнитная стрелка открыла под Курском огромные залежи железной руды.

Не везде можно использовать магнитную стрелку. Медь, серебро, золото, почти все металлы не притягиваются магнитом. Для них пришлось придумать особые приборы.

Много потрудились механики, электрики, радисты, пока изобрели такие приборы, которые могут обнаружить под землей любой металл.

Пришли саперы к геологам и военных инженеров с собой привели.

— Покажите, — просят, — ваши приборы. Они нам сейчас нужны. Вражеские мины тоже сделаны из металла. Может быть, вашими приборами мы их сможем отыскать.

Показали геологи приборы. Рассказали все секреты.

Но саперы остались недовольны.

— Не годятся нам ваши приборы. Тяжелы очень. Вы их, наверное, на лошадях с собой возите, а нам их в руках да при скатке, винтовке и ранце носить придется.

Военным инженерам задание: срочно приборы облегчить, упростить и представить на испытание.

Военные инженеры — мастера конструкции упрощать, облегчать вес, ужимать размеры. Упростили они прибор.

Принесли саперам странную конструкцию: кольцо и палки, вроде сачка для бабочек. Только сетки не хватает. Прицеплен к палке маленький ящичек, а от ящичка провода к радионаушникам.

— Получайте, — докладывают, — прибор. Мы его назвали миноискателем. Надевайте наушники, берите палку в руки и ищите металл. Как очутится кольцо над металлом, сейчас же прибор даст сигнал. Можете ключ для пробы в землю зарыть.

— Мы вас первых искать заставим, — шутят саперы.

— Идет! — согласились инженеры. Саперы зарыли ключи, разровняли песок.

— Ищите.

Инженер надел наушники, пошел о миноискателем наперевес. Дошел до места — в наушниках раздался писк.

— Здесь, — велит, — ройте. Здесь ключи. И верно, прибор не ошибся. Ключи оказались на этом месте.

Саперы крепко пожали руки инженерам.

— Поздравляем вас! Прекрасный прибор. Я спросил тогда, как устроен миноискатель.

Инженер приоткрыл ящичек, показал внутри радиолампы. Радиосхему начал чертить. Я его, каюсь, тогда не понял.

А недавно мне стало ясно, как работает миноискатель. Вспомнился один случай.

Мой приятель сделал радиоприемник. Дал послушать и мне. Сижу, наслаждаюсь музыкой. А приятель на ходу приемник доделывает, отверткой внутри ковыряет.

Вдруг в наушниках вой поднялся.

Я к приятелю.

— Кончай, — говорю, — баловство!

— Это не я, — отвечает приятель, — это схема капризничает. Как поднесу к катушке Металл, сейчас же меняется настройка и получается визг. Видишь, у меня в руках металлическая отвертка…

В ящичке миноискателя, наверное, нарочно собрана капризная радиосхема. А обруч сачка — это катушка. Она специально вынесена наружу. Поднесешь к ней металл — в наушниках писк.

Если прибор чувствует металл, то и мину непременно обнаружит. Металл из мины не выкинешь. Корпус сделаешь деревянный — взрыватель останется стальным. Трудно строить мины без металла.

Всем понравился миноискатель, даже врачам.

— Он и нам годится, — сказали врачи саперам. — Вы у нас стетоскоп — слуховую трубку — переняли, мы у вас миноискатель переймем. Сделаем совсем маленьким. Будем стальные осколки у раненых в теле искать.

…Идут саперы лицом на запад, держат миноискатели на вытянутых руках.

Армия идет по их следам.

Счастлив их поиск. В безопасности жизни тысяч бойцов, идущих вслед.

Будто и вправду склоняется в руках сапера «волшебная лоза» из старинной горняцкой сказки.

 

ХИРУРГ С ЛОПАТОЙ

Ну, нашли мину. Дальше что? Так и оставим ее в земле?

Нет, конечно. Тут и начинается для саперов самая рискованная работа.

Фашистские саперы рисковать не. любят. Они гонят на минные поля толпы советских военнопленных и беззащитных жителей временно захваченных областей. Под прицелом пулеметов неловкими, неопытными руками разгребают люди землю, силятся вытащить смертоносные взрыватели. Фашистские мерзавцы довольны. Им двойное удовольствие: рвется мина — гибнет вместе с ней советский человек.

Наши саперы сами вступают в единоборство с минами, чтобы обезвредить их или истребить.

С приманками мин-«сюрпризов» саперы обращаются просто, без затей. Они выуживают коварные приманки удочкой.

Карася этой удочкой не поймать. Крюк у нее в палец толщиной с несколькими остриями. Его прозвали за цепкость «кошкой». Леска у нее из толстой веревки метров в пятьдесят длиной.

«Кошкой» сволакивают с места подозрительные предметы, открывают на расстоянии двери подозрительных домов.

Длинными крючьями осторожно растаскивают лесные завалы, словно горки гигантских бирюлек.

Как правило, хорошие саперы не стремятся обязательно уничтожить вражеские мины. Зачем напрасно пропадать добру! Вражеская мина — это военный трофей. Ее можно обезвредить для себя и обратить против врага.

На минных полях происходят настоящие поединки между саперами врага, ставящими мины, и саперами-разведчиками, истребителями мин.

Целый день ползают немецкие минеры по полю, устанавливают мины. Приползут ночью наши разведчики, все мины вытащат. Наутро опять все сначала…

Отметят немцы тайными знаками секретную безопасную дорожку. Приползут наши ночью да знаки переставят. Утром рвутся на своих же минных полях заплутавшие немецкие танки. Клянут на чем свет стоит своих же саперов зеленые от злости и страха танкисты.

Точны и осторожны движения сапера, вступающего в единоборство с миной. Он понимает размеры опасности. Есть у военных поговорка: «Минер ошибается в жизни всего один раз».

Англичане недавно применили специальный танк, чтобы делать проходы в минных полях. Он похож на жука на палочке: торчит впереди, как оглобля, длинный вращающийся вал. На конце его связка стальных цепей, вроде многохвостой плети. Танк ползет, вертится вал, и тяжелые цепи бичуют, молотят землю, как цепы.

И от этого страшного обмолота кругом взрываются мины.

Иногда бывает необходимо срочно разминировать минное поле. Искать каждую мину в отдельности некогда.

Тогда разбрасывают по полю цепочку подрывных шашек, связанных детонирующим шнуром. Мины по соседству с цепочкой детонируют и взрываются. А те, что по сторонам, силой взрывов выворачиваются из земли наружу. Они теперь на виду, их нетрудно обезвредить. Получается вдоль цепочки дорожка, свободная от мин. Как раз то, что нужно!

Зимой на промерзших дорогах Белоруссии танк набрел гусеницей на противотанковую мину-недотрогу. Танк уцелел чудом. Взрыватель мины угодил между выступами гусеничных звеньев.

Танк замер на месте. Малейшее движение грозило гибелью. Исправная грозная боевая машина надолго застряла на дороге.

Спасти танк вызвался сапер-разведчик, осторожный, спокойный человек с топором и лопатой у пояса.

Отстранив всех, он подлез под танк и потихоньку руками стал выгребать из-под гусеницы слежавшийся снег.

Время шло, а сапер не вылезал. Можно было подумать что он умер там, под танком, если бы не едва заметные движения тела. Непрерывно, не прекращаясь ни на минуту, шла под гусеницей напряженная, кропотливая работа.

С чем сравнить этот беспримерный по сложности и риску труд? Разве только с работой хирурга.

Но хирург работает в просторном и теплом зале, в ослепительном сиянии электрических ламп.

А сапер работал на лютом морозе, в узкой сумрачной щели, приплюснутый к земле железным брюхом танка.

В руках у хирурга сверкают десятки медицинских инструментов: скальпели, ножницы, пинцеты.

В руках сапера не было ничего. Гибкими пальцами рыл он вокруг тела мины. Липли пальцы к морозному жгучему металлу. Почти прижимаясь губами к земле, дыханием своим размягчал сапер остекленевший снег.

У хирурга стоит на карте одна человеческая судьба — судьба больного.

У сапера стояло на карте несколько судеб: драгоценная судьба боевой машины, судьба танкистов, его собственная жизнь.

Четырнадцать часов проработал не отрываясь отважный сапер. Он вылез бледный, с отмороженными пальцами, пошатываясь от усталости.

— Порядок! — сказал он танкистам. — Можно заводить.

Так работают саперы-разведчики, саперы-следопыты — хирурги с лопатой, бесстрашные истребители мин.

 

СМЕРТЕЛЬНЫЙ УДАР

Когда партизан с мешком толовых шашек за плечами крадется к железнодорожному мосту, кажется: начинается поединок витязя с чудовищем-великаном. Хоть и грозный готовится взрыв, хоть и сгибается партизан под тяжестью страшного груза, но несокрушимой мощью дышат могучие сплетения балок железнодорожного моста, крепко стоит стальной великан.

Как одолеть такую силищу, хоть и целым мешком взрывчатки?

Спросите у летчика, большую ли бомбу надо, чтобы взорвать порядочный мост.

— Килограммов пятьсот, — ответит летчик.

Что ж, выходит, и партизану надо полтонны груза на спине к мосту перетаскать?

Нет, взрывчатка не бомба. Ее с самолета не сбрасывают.

Каждую шашку партизан вплотную вяжет к балкам. Где толще балка, там больше шашек намостит; где тоньше балка, там и шашек меньше.

Получаются фигурные заряды. Если шашки горкой уложить, будет взрыв, как удар кулака, всею силой в одну точку. Если уставить шашки в ряд, будет взрыв, как сабельный удар: рассечет стальную ферму длинным разрезом.

Каждую шашку вплотную привяжет партизан к стропилам да еще клин загонит, чтобы держалась потуже.

Хватит ему мешка.

Подрывник владеет секретом взрывного удара, как умелый боец секретом рукопашной борьбы.

Смертельные узлы: a, б, в, г, д, е, ж, з, и — заряды при подрывании мостов; к — как подрывают танк.

В нашем теле есть особо больные места. Их называют узлами боли. Если умело ударить по такому узлу, даже самый терпеливый вскрикнет, а слабый и вовсе лишится чувств. В рукопашной борьбе такие узлы берут на учет и бьют по этим узлам. В этом секрет рукопашной борьбы.

Кто вполне овладел рукопашной борьбой, тот играет на этих узлах, как на клавишах музыкального инструмента. Такой человек с великаном справится, как с ребенком. Он знает: есть в человеческом теле узлы смерти. Ловкий удар по этим узлам — это смертельный удар.

А в машинах и постройках есть свои смертельные узлы. Бей по этим узлам — и машине конец.

Ну, а с мостом как? С мостом еще сложнее. Тут запутаешься в сплетениях железных балок и стержней.

Мост на мост не похож — в каждом свои смертельные узлы.

Вот и сидят военные инженеры над чертежами мостов и машин: соображают, подсчитывают, размечают смертельные ударь:. Здесь узелок взорвать, там узелок взорвать, что получится? Надо каждый заряд до грамма рассчитать. Чтобы был в самый раз и ни граммом больше. Лишний заряд — лишняя тяжесть. Значит, будут больнее врезаться лямки в плечи партизана-подрывника в изнурительных рейдах в тыл врага.

Подрывник отлично владеет искусством взрыва.

Стояла, упершись в небо, старая заводская труба. Последнее время и ходить около нее боялись: того гляди рухнет и бед натворит.

Решили трубу взорвать. Пришел взрывных дел мастер, сухонький старичок. Посмотрел — кругом бараки. Рухнет труба — обязательно что-нибудь поломает. Директор говорит:

— Вы о бараках не беспокойтесь: и труба старая и бараки старые… ну их!

— Нет, — говорит старичок, — я человек аккуратный. Бараков не трону. Вижу, здесь узкий проход, а в конце сарайчик. В этот проход я вам трубу по струнке положу… А с сарайчиком попрощайтесь.

Стал старик трубу ощупывать и выстукивать. Просверлил отверстия, заложил заряды. Собрались инженеры смотреть, как старик заводскую трубу вдоль прохода по струнке класть будет.

А старик волнуется, руки дрожат. Прикрутил огнепроводный шнур, вынул спички…

— Нет, — говорит, — не могу. Вынимайте заряды. Рука не поднимается.

Директор к нему:

— Что с вами?

— Сарайчик жалко.

Снова стал старик сверлить трубу, снова разместил заряд.

Грохнул взрыв.

Чудеса в решете! Вздулась труба внизу, как бутылка, и рухнула, ссыпалась вниз… на себя. Островерхою горкой, крутом ничего не задев, тесно легли кирпичи.

Чисто сработал старик. Надо быть чародеем, чтобы так соразмерить напор непокорного, бурного газа.

Чуял старик, как сцепляется каждый камень с камнем, будто своими руками пытался их оторвать. Все учел, все заметил удивительный мастер: каждый ущерб, каждую трещину, змейкой скользнувшую по трубе.

Видел старик наперед, как вгрызутся в щели взрывные газы, как раздастся и вспучится каменная кладка, брызнут в стороны кирпичи и распустится из пламенного бутона взрыва черный дымный цветок.

А сколько таких мастеров среди наших партизан!

Крадется партизан с мешком взрывчатки к железнодорожному мосту.

Давно ли глядел он на этот мост беззаботными глазами?

А теперь одна задача — взорвать мост. Это дело теперь важнее жизни. Мост пропускает тяжелые фашистские танки. Смерть мосту!

И глаза у партизана стали другими. Ненависть ширит ему зрачки.

Жгучим взором впился партизан в стальные фермы моста, ищет смертельные узлы. И такая в нем сила и ясность зрения, будто пламя ненависти, полыхающее в его груди, озарило тот мост ярче солнечного света.

И становится ясной, как на ладони, каждая трещина, каждая слабина.

Шашку к смертельным узлам!

Гремят громовые раскаты. Надвигается подземная гроза.

Вот он, секрет силы партизана, мгновенной, как удар молнии.

Не один он идет на мост: миллионы идут за его спиной, миллионы советских людей, поднявшихся в гневе на защиту своей Родины.

То не мины вздымают кверху кипучие фонтаны земли. Это ненависть миллионов громами и молениями рвется наружу. Это русская земля разит презренных захватчиков.

1943 год.