В понедельник я проснулась относительно довольной. Отец ни слова мне не сказал, просто сопровождал хитрой улыбочкой. Мне так хотелось сказать ему, какой он болван, но я не решалась портить его утро.

Выходя из маршрутки, встретила биохимика. Он был как всегда активен и доволен жизнью.

— Признаться, озадачила ты меня с отцом! Он такие вопросы задавал! — Я ухмыльнулась, папа не успокоится, пока не узнает все в подробностях.

Так как БХ все знал, я больше не сдерживала своих эмоций. Я ужасно скучала по Золотку.

— Вот этого мне точно не понять! — Чуть поморщился он. — Сколько у вас разница? Полвека?

— Ну и что? — Я начала рассказывать какой Миша замечательный. Мы уже подходили к входу в академию. — А еще он так мило подергивает ногой, когда ждет ответ.

— Кончает что ли? — Я замерла? Мерзкая улыбочка на лице БХ меня злила. Он запрокинул голову, приоткрыл рот и стал подергивать ногой, издавая тихие стоноподобные звуки. Потом резко остановился и посмотрел мне в лицо уже ясным взглядом. — Нашли?

Я чуть не завалилась с хохотом прямо на крыльце академии.

— Вообще! Он в это время на меня смотрит!

— Точно кончает! Стоит «Да, Агата, да!», пока студент напрягается.

Я стукнула его в плечо, но скорее для проформы, чем из-за истинной злости. Шутка, хоть и была пошлой, мне понравилась. Им можно организовать клуб троллинга меня! Соберутся он, Белла, Алла и мальчишки, и будут издеваться над бедной влюбленной девочкой.

Мы попрощались еще у турникета, Разумов полетел наверх, а я медленно, репетируя свой шаг на кафедре анатомии, пошла в холл. Там уже сидели подруги. Белла в узких джинсах, невесомой блузке с широким ремнем, и Полинка в черном платье-футляре. Первая была явно недовольна. Наверное, биохимик слишком быстро пролетел мимо и не поздоровался. Я направилась к ним. Белла поднялась на ноги и быстрым шагом поспешила в сторону лестницы. БХ она, что ли пошла догонять? Я поздоровалась с Полиной и спросила, что с Беллой, она лишь развела руками. Пока никого рядом не было, Полина решила пооткровенничать.

— Помнишь, я говорила о молодом человеке? Так вот он…

Оказалось, что Полина знает его не первый год — все детство прокопались в одной песочнице, только тогда все их возможные чувства выражались путем отбирания ведерок и лопаток или потоков слюней и криков «Я все маме расскажу!». Они переехали, когда Полина пошла в первый класс. Саша (так звали мальчика) вернулся совсем недавно, естественно, неузнанный, и, восхищенный вымахавшей Полиной, пригласил ее погулять. Парень ей понравился, и она согласилась. А, когда всплыла история детства, и вовсе замкнулась на нем. Она тихо улыбалась, смущенно отводя глаза, как первокурсница, совершенно не знакомая с азами любви. Это не я, которая пела на всю академию и почти валилась в обморок в его присутствии. Мииша… любимый, и такой недоступный!

Мы прохихикали до самой лекции, Белла так и не появилась. На лекции она демонстративно поднялась наверх и уселась там, в компании мальчишек. Да что мы ей сделали?!

Во вторник я собиралась на анату с обычным подъемом. Колок я сдавать не собиралась, хочу немного передохнуть, да и пусть остальные попытаются. Кажется, Катя с Наташей собирались. Вот пусть и сдают. А я посижу и посмотрю. Миша пришел в кабинет и тут же заставил нас достать листочки, а потом дал задание по спинному мозгу, кто, что должен описать. Пока мы списывали, он занимался своими делами. Все равно ведь проверять не будет! После писанины начался опрос. Разогнался он что-то…

— Воробей! Что такое сегмент спинного мозга?

Ничего дельного от Воробья мы не услышали.

— Ну…. там корешки есть! — Выкручивался он.

— Корешки? — Переспросил Миша, складывая руки на груди и улыбаясь. — И что, если их поливать, спинной мозг вырастет?

Я не выдержала и захохотала, скрывшись под столом. Опрос продолжился, хорошо, что меня Миша не спросил. После он объяснил тему — продолговатый мозг и посмотрел на часы.

— Так, время есть, если кто-то желает сдать коллоквиум… — Катя подняла руку, он кивнул. Когда она приходила и просила записать ее сдавать на вторник, Миша сказал, что для записи нужно приехать на железнодорожный вокзал в семь утра в воскресенье, найти состав дальнего следования до Сочи, и там будет производиться запись, как на кафедре физики. Он любил похихикать над кафедрой физики за их записи на отработки, как у бабулек. — Вы сдаете? — Он кивнул и посмотрел на меня. — Вы все сдали?

— Нет. — Удивилась я. К чему устраивать этот цирк?

— Так пойдемте!

Не веря в свою удачу, я подскочила и подошла к препаратам. Плевать на отсутствие перчаток! Пока Катя натягивала перчатки, Миша спросил у меня большие почечные чашки, я показала правильно.

— О, вы знаете!

— Прикиньте! — Улыбнулась я, так непривычно было снова переходить на «вы». Почка без перчаток была немного липкой, как и все остальное, но в целом, непротивно. Немного погоняв меня, он поставил мне плюсики и отпустил. Совершенно обалдевшая от счастья, я подпрыгнула и почти запищала от восторга.

Катюшке, жаль, сдать не удалось, она тоже не смогла с первого раза найти чашки. Они проклятые!

— Вот у Соколовой спросите, где они. Она теперь знает. — Ухмыльнулся он.

Я помыла руки и долго вытирала их, пытаясь оттереть формалин.

— Заезжай ко мне после пар. — Тихо шепнул он мне на ухо, я услышала шум в блютуз-гарнитуре.

— Хорошо. — Удивленно кивнула я. Миша скрылся в своем кабинете.

Естественно, я с трудом усидела биологию с лекцией. Начева куда-то уехала, и ее заменял вполне себе интересный дяденька: смесь военного бравого генерала и Дроздова — ведущего программы о животных. Он же читал лекцию: предложил кормить собак чем-нибудь светящимся, чтобы ночью можно было не опасаться вляпаться, да и на электричестве бы сэкономили.

Я самая первая вылетела из лекционки и, быстро обмотав вокруг шеи цветастый шарф, накинув ярко-синее пальто, полетела на остановку. А вот и моя маршрутка. Интересно, что задумал Миша? Хочет поздравить меня со сданным наконец-то колком? Да я просто зубр анатомии! Представляю, сколько буду сдавать ЦНС — до самого Мишиного отпуска.

Остановка, улица, двор, подъезд, почти Блок, только я затрудняюсь подобрать рифму к слову «подъезд». Сделаем так: квартира, перед тобою четверть мира, и целый мир, когда ты в шаге от него… все, мой мозг отключается, он на пороге морального оргазма. Я позвонила. Почти неслышные шаги с другой стороны. Дверь мне открыл седеющий мужчина с чуть сутулыми плечами, изогнутыми буквой сигма губами и живыми, как у юнца серо-голубыми глазами. В ясном освещении они были почти что цвета чистого озера. Я тонула в них, наслаждаясь теплотой отношения и прохладой воды. Он ждал меня, в черных брюках, серой атласной рубашке, с расстегнутыми верхними пуговицами. Только на фотографии я видела Мишу в галстуке, он не любил удавок.

— Здравствуй. — Он пропустил меня в дом.

Я разделась и прошла в гостиную. Посреди ламината была расстелена шкура белого медведя. Миша! Он обожает медведей! Постоянно что-нибудь нам о них рассказывает. Я повернулась:

— Надеюсь, ты не стал есть печень, она же ядовитая?

— А мои труды не прошли даром.

— Можно? — Он кивнул.

Я с радостью опустилась на колени и улеглась на слегка колючую шерсть. Как здорово! Я развалилась на спине, закинув ногу на ногу, только немного поправив сползающую юбку.

— Круть! Где взял?

— Опять ваши словечки! Знакомый у меня геолог, поехал в Антарктиду копать что-то, — он поморщился, — неважно что, там они этого мишку и встретили, как видишь, оскальпировали. Теперь можно украсить им дом. — Он покачал головой. — Гринписа на них нет. Как думаешь, куда его деть? Лера еще не видела, сюрприз будет…

— А где она?

— У Славы, это надолго, они пока все сериалы не обсудят… так куда?

Я провела рукой по искрящемуся меху, мне было тепло и приятно валяться на шкуре, я бы могла даже замурчать и заснуть, завернувшись в нее, как в кокон.

— Мне здесь нравится.

Он кивнул, глаза его странно забегали. Никогда не видела Мишу таким взволнованным. Он извинился и вышел из комнаты. Я прикрыла глаза и представила, как все проблемы теряются в густой шерсти медведя. Биохимия, гистология, физика… больше ничего нет, только это приятное ощущение мягкости, тепла и спокойствия. Кто-то опустился со мной рядом, я не стала размыкать век, только подвинула руку, чтобы освободить Мише место рядом. Еще бы под открытое небо ее постелить и смотреть на облака или на звезды.

— Пригрелась?

Я замурчала в знак согласия, сжимая пальцы на шерсти и закусывая губы. Кайф сродни горячей ванне. Что-то теплое коснулось моих губ, я поначалу даже не поняла этого и чуть не задохнулась от удивления, шершавые пальцы корябнули подбородок, я почувствовала сладкое дыхание и ответила. Голову тут же затопило. Его рука прошлась по моему животу и обняла за талию, прижимая к себе. Как потрясающе. Сердце тут же выдернуло мозг из розетки и переместилось вниз чуть ниже лонного сочленения. Я закинула на него ногу, он погладил ее и навис сверху. Как давно я этого ждала! Вот он и не сдержался! Вот и захотел узнать, какая на самом деле Агата Соколова. Я вся дрожала, предвкушая надвигающуюся близость. Интересно, как все будет? Быстро, медленно, консервативно или он разрешит мне взять инициативу в свои руки. Теперь, смотря на него на парах, я буду вспоминать эту шкуру, нашу совместную тайну. Его теплые руки осторожно подняли кофточку с одного бока, губы коснулись шеи. Я выгнулась и открыла глаза. Меня накрыл ступор.

Этот человек — потрясающий семьянин, он отличный муж и великолепный отец. Я собственными глазами видела, как его семья смотрит друг на друга, с какой любовью и нежностью они поддерживают друг друга, сопереживают, даже друзьям кого-то из своих. Смогу ли я сейчас разрешить ему пойти на преступление против всего этого? Удовлетворить свое желание на костях чужого счастья. Кофточку приподняли со второго бока, я поняла, что контроль на самой грани. Сейчас я просто рвану на нем рубашку, что я и сделала, провела руками по груди. Худенький и астеничный, ногти корябнули его, взгляд быстро побежал вниз по средней линии до брюк, интересно, насколько сильно он меня хочет?..

И в этот момент, я провела руками в стороны и схватила его за рубашку, как за лацканы пиджака и оттолкнула. Он выдохнул словно после пробежки.

— Нет! Я не могу! Я хочу, но… — Я отвернулась, на глаза наворачивались слезы. Я опять реву! И почему с ним я постоянно плачу?! Если бы я не видела Леру и Катю, его отношения к ним, я бы плюнула на все. Почему я должна жалеть незнакомую женщину? Но они все оказались такими хорошими… я не хочу портить их устоявшуюся жизнь. Я пришла поздно. Миша уже занят.

Я прижала колени к груди и старалась тихонько сглатывать слезы. Не хочу, чтобы он видел, как я плачу. Я чувствовала, как он встал и ушел из комнаты. Не сдержавшись, я повернулась. Его уже не было в гостиной. Меня словно кирпичом огрели. Ну вот. Я вновь отвернулась и впилась ногтями в кожу. Несколько секунд звенящей тишины стали пыткой. За них у меня в голове пронеслась плеяда отвратительных мыслей, самая безобидная из которых — пора отсюда драть.

Со стороны появился стакан с водой, я вздрогнула и повернулась. Миша успел привести себя в порядок и теперь сидел рядом со мной на корточках со стаканом воды в руках. Я растерянно переводила глаза с него на протянутую руку.

— Попей. — Спокойно сказал он. Я послушно сделала пару глотков и постаралась дышать спокойно.

Миша устроился рядом и осторожно стер остатки туши с моего лица. Пока я пила он молчал. Его рука осторожно коснулась моей спины и обняла за плечи, я прижалась головой к его груди, совсем как напуганный ребенок.

— Я горжусь тобой.

— Что? — Не поняла я.

— Признаться, я начал волноваться, боялся, что ты дашь себе волю, но ты справилась. Моя умница!

Я выпрямилась. Миша смотрел на меня неподдельно гордым взглядом. Что он несет? Он что решил таким образом проверить меня на порядочность? Я совершенно отказывалась понимать происходящее. Стоп! Давайте еще раз: культурный и высокоморальный доцент кафедры нормальной анатомии решает соблазнить студентку, но лишь затем, чтобы она ему отказала? Когда я озвучила эту версию Мише, он кивнул, мол, ну да, именно это от тебя и требовалось.

— Ты псих? — Вырвалось у меня. — А если бы я не захотела думать о всяких там… — мне не хотелось признаваться, что меня остановило, — вещах! Что тогда? Получите, распишитесь?

— Я бы, как это у вас? Обломал бы тебе кайф. Ты справилась! Ты по-настоящему взрослая умная девушка! Ты готова пожертвовать своими желаниями ради других людей.

— Какие люди? — Я скрестила руки на груди и надулась. — Может у меня физиологические проблемы!

— Ну-ну. Чай будешь? — Он поднялся и направился на кухню, я последовала за ним.

— Буду. Ты бы меня не оторвал в таком случае! Сейчас бы уже получал удовольствие. Да и я тоже.

Он наморщил лоб:

— Ты сама-то в это веришь?

— Конечно. — Совершенно честно ответила я. — Я уверена, ты супер.

Миша с трудом пытался сдержать улыбку, но не смог. Она прорвалась и окрасила его лицо в розоватый цвет.

— Ну не смущайся, любовничек!

— И как это вы, молодежь, не стесняетесь?

— Стыда нет — иди в мед. — Я благодарно приняла кружку чая и уселась за стол. Чай успокаивающе пах мятой.

Миша покачал головой. Он все еще смотрел на меня нежно и гордо, так смотрят на детей. Мне в какой-то степени было обидно, я же не крыса, чтобы на мне эксперименты ставить, но план был гениальным! Вот, что значит опыт! Остаток вечера мы провели в разговорах и спорах. Мне с ним всегда было хорошо и спокойно. О шкуре я старалась не вспоминать. Да и о том, что была в пяти минутах от секса с анатомом.

* * *

День начался с очередного медицинского стеба. Порадовала вторая группа. Мы разговорились с девчонками, и они рассказали, как Золотко успел и над ними угорнуть. Они пришли к Елене Игоревне (о которой мой папашка, занявшись сведением дочери и БХ, напрочь забыл) и попросили у нее мозг, тут-то и появился Золотко.

— Что своих нет, решили у Елены Игоревны попросить?

Я ему поражаюсь! Откуда столько эмоций?? Хотя мы вчера хорошо и откровенно поболтали. Видимо, нас обоих зарядило, словно батареек «Дюрасел» наелись.

Для меня оставалась только одна проблема — Белла. Она вот уже третий день отказывалась обращать на меня внимание. Стоило мне появиться где-нибудь — она уходила. Я поделилась своими тревогами с Мишей. Он сказал, что после первой пары тут обычно тихо — стом фак толпится у лекционной. Я так и сделала. Белла все равно поспешила в уборную, там возле нашей учебной комнаты я ее и поймала. Не особо церемонясь, затащила ее туда.

— Соколова, совсем с катушек съехала? Пусти!

— Сначала будь добра, объясни мне, какого ромбэнцефален? Что я тебе сделала? Хоть бы обругала, я бы хоть знала, за что ты злишься!

— А то непонятно?

— Да как-то знаешь, мысли читать не умею, ну не дано!

— Окей. Я поделюсь. Ты отлично скаталась на дачу на выходные. — Я выжидательно кивнула, продолжения не последовало.

— И? — Поторопила я.

— И как БХ? Понравилось? Леня сказал, что да! А теперь объясни ты мне: как? Почему мне он сказал, что со студенткой ни в какие отношения вступать права не имеет, а тебя отделал за милую душу!?

— Потому что не спала я с ним! Мы так отцу моему сказали, чтобы он отвязался от меня наконец-то!

— Ага, — кивнула Белла, — я таких подробностей наслушалась!

Здесь я не могла возразить, интересно, что Разумов наболтал моему отцу? У него-то и не спросишь…

— Похоже, ты не такая, какой я тебя видела. — С тусклым взглядом сказала Белла. — Я думала, тебе не нравится Разумов. А ты…

— Да не нравится он мне! Я Золотухина хочу!

— Биохимику расскажи! — С этими словами она обогнули меня и, хлопнув дверью, вышла из учебной комнаты.

А я так и осталась стоять, словно меня залили цементом. Ну, папапочка, вот попадись мне…