Можете представить, с каким настроением я шла домой. Отцу повезло: его не оказалось там. А, может, и не повезло. С одной стороны, я могла сесть и успокоиться. А с другой — отточить свою ненависть и гнев, как бриллиант, чтобы потом этим самым острым камнем и стукнуть папашку по виску.

Позвонить Мише? Я хочу поддержки. Наверное, он и прав. Мы действительно должны оставить между нами физическую дистанцию, а вот в духовном плане можно совершенствоваться до бесконечности. В конце концов, он мог грубо объяснить мне все еще тогда в первый раз в своем кабинете, а он был деликатен и вежлив. Я уже не говорю о проявленном ко мне интересе. Надо будет спросить, чем этот интерес был вызван.

Я взяла в руки сотовый и нашла номер Миши. Нет, не буду звонить. Все слишком трудно. Не стоит ему знать, что отец думает, будто я переспала с биохимиком, он рассказал об этом Белле, а БХ поддерживает легенду, но все это не так… слишком запутано. Сама постараюсь разобраться. Жаль, нет номера Разумова, потому что теперь мне реально интересно, чего он наговорил моему отцу! Представляю себе! Там чупа-чупсы и половина извращений раем покажутся. Хотя я не знаю, на что способна фантазия биохимика. Если судить по лекциям, она бьет неконтролируемым фонтаном и все по голове незадачливых студентов, по Разумову — дебилят.

Услышав звук открывания замка, я рванула вниз. Первой в квартире появилась мама, она несла тяжелые пакеты с едой. Следом зашел отец, он тоже был с покупками. Я подождала, пока они немного разгрузятся.

— Как в академии? — Ласково спросила мама.

Я тут же бросила прожигающий взгляд на отца, он наверняка на это и рассчитывал.

— Супер. Кто-то слишком много рассказывает маленьким глупым девочкам.

— Тебе Саша рассказал, откуда берутся дети? — Усмехнулся отец.

— Леня! — Осекла его мать. Она не терпела его пошлых шуточек, но и сделать ничего не могла.

— Нет, мне Белла поведала много интересного!

Отец замер, уголок рта задергался. Он ужасно хотел выпустить эмоции наружу, однако пока не решался. Он оценивающе посмотрел мне в лицо.

— Наверх. — Сказал он мне. — Там поговорим. — В этот раз я без отговорок подчинилась.

— Леня, что…

— Потом!

Мы поднялись ко мне в комнату, он закрыл дверь. И тут уже ярко улыбнулся. Интересно, почему он не стал маньяком? Или ему хватает издевательства надо мной?

— Кто тебя просил говорить об этом ей? Ты ведь прекрасно знаешь, что она без ума от Разумова!

— Женщина забывает мужчину, когда встречает другого.

— Нифига!

— Вы, как две мартышки, оказались исключением. Чего тебя опять понесло к этому деду?

Я чуть не поперхнулась: откуда он все знает?!

— Или ты не под таким впечатлением, какое описал мне Саша?

— Да мы вообще не спали! Это для тебя был цирк, чтобы ты отвязался, наконец, от меня! Не нужен мне никто, кроме Миши!

— Предатели… Ладно ты, женщина! У тебя голова по определению работает с перебоями, но он!

— Он в отличие от тебя человек моральный и со студентками имеет исключительно рабочие отношения, хоть и теплые! А ты… — я набрала побольше воздуха. — Ты мне надоел своими вечными придирками, неадекватными требованиями и шантажом!

— Пока ты живешь в моем доме, ешь мою еду и покупаешь тряпки за мои деньги, ты будешь делать так, как скажу я!

— Тогда я ухожу! — Заорала я. — Хватит! Ты мне уже восемнадцать с лишком лет мозги компостируешь! Они не вырастут, а только засохнут!

— Давай, давай! — Он сложил руки на груди. — И куда? Куда ты пойдешь? Белла тебя даже в свой район не пустит. К Саше пойти самолюбие не позволит…

— К Мише пойду!

Отец усмехнулся.

— Нужна ты там! У него семья, зачем ему еще один голодный рот да еще с таким мерзким характером и претензиями на интим? — Он развел руками, думая, что уделал меня.

Немного подумав (если секундный период комы можно назвать раздумьями), я схватила свою сумку и пошла вниз. Он меня не останавливал, наверное, думал, что я ухожу ненадолго. Что ж, посмотрим!

Я вышла на улицу и полетела подальше от дома. Несколько остановок мой запал невозможно было остановить. Но вскоре силы начали меня покидать. Я замедлилась и просто тащилась по улице с хмурым видом. Это отвратительно… почему он не может просто любить меня, ничего не требуя взамен? Я так устала от его вечных выходок! А тут еще и Белла.

Ноги ныли от каблуков. Пора переходить на кроссовки. До Миши я шла пешком. Успела посчитать остановки — их шесть. А потом еще вглубь во дворы. Я добралась до его дома, но почему-то звонить в домофон не торопилась. Что я ему скажу? «Миш, я ушла из дома, можешь наплевать на семью и приютить меня?». Конечно, ему ведь больше нечем заняться! Я уселась на лавку на крыльце, забравшись на нее с ногами, и поджала колени к подбородку. Так и просидела до вечера. Начало холодать, я поежилась. Я хотела есть. Все, сейчас я точно подойду к домофону и напрошусь на ночлежку, а там, глядишь, и соображу, что мне делать.

Я с трудом разогнула ноги и подошла к домофону. Пока вспоминала номер его квартиры, дверь загудела. Я отпрыгнула, и как в сказке на пороге появился Миша в домашней одежде и накинутым поверх пальто. Он тоже дернулся, увидев меня.

— Ты что здесь делаешь? — Он по привычке посмотрел на запястье, где обычно сидели часы с черным циферблатом, но сейчас их там не было.

— Это ты куда собрался в темень?

Золотко продемонстрировал мне пакет с мусором. Я освободила ему проход, наблюдая, как он избавляется от мешка. Вернувшись, он оглядел меня. И ничего хорошего в этом взгляде не было. Я хотела, уже было, напроситься, Миша меня опередил:

— Пойдем в дом.

Мы вошли в подъезд, я только тогда поняла, насколько действительно замерзла. Пересекая порог квартиры, я чувствовала, как от стыда горят щеки. Миша помог мне снять пальто, я чувствовала, как стучат зубы. В коридоре быстро появилась Валерия Георгиевна. Всего секунду она смотрела на меня, взгляд этот был по-матерински напуганным, от чего мне стало еще хуже. Она быстро исчезла где-то в квартире.

Через десять минут я уже сидела в гостиной под теплым пледом, пила горячий чай и заедала его домашними булочками. Щеки начали розоветь, к конечностям приливала кровь. Они ничего не говорили, Миша просто гладил меня по голове. Когда я опустошила свой бокал и тарелку, тетя Лера (она сама попросила ее так называть) сказала, что не будет мешать, и вышла. Миша приобнял меня за плечи, я вновь лежала у него на груди.

— Можешь ничего не рассказывать. — А я как раз хотела заикнуться. — Если не хочешь. — Быстро добавил он.

— Хочу. — Я выдохнула. Интересно, насколько еще хватит моего терпения? Когда-нибудь я могу не выдержать и схватить что-нибудь тяжелое. А потом это тяжелое по логике опустится отцу на голову.

— Тогда логичный вопрос: что случилось? — Обожаю его голос, немного гнусавый, притягательный. Он его стесняется, а меня от него трясти начинает, я хочу, чтобы этот голос произнес те слова, что периодически вертятся у меня в голове. Жаль, что он никогда этого не сделает. А, может, и не жаль. Так жить спокойнее.

Я поняла, что все сложно, когда сдавала коллоквиум и впервые его завалила. Как это Миша не хочет вытягивать меня и ставить «зачтено» мне? Я ведь ему не чужой человек! Тут и по-другому быть не могло, стоит отношениям потеплеть, как появляется неравноправие: с тебя требуют либо больше, либо меньше, чем с других. Сейчас, когда первое серьезное испытание осталось позади, я поняла, что на паре мы остаемся преподавателем и студенткой, а вот за дверьми учебной комнаты Миша мой друг, он может меня поддержать и утешить. Он стал мне любящим отцом…

— С папашкой поссорилось! — Поморщилась я. — Как всегда! Но на этот раз он перешел все границы… — Миша поднял брови, он был наслышан о странных взглядах на жизнь Леонида Соколова, вопрос стоял только в том, что именно он выдал на этот раз. Мои взгляды на этот счет остались неизменными: не стоит Мише знать о произошедшем. — Даже вспоминать не хочу! — Отмахнулась я. — Он меня жестоко подставил, лучшая подруга теперь со мной не разговаривает, считает, я ее предала.

— Это Бронзович что ли?

— Ну да!

— О! — Миша еле сдерживал смех. Я развела руками, немым жестом спрашивая, что там смешного. — Специфичная девочка. Самое то для стом фака, важности много.

— Она нормальная. Правда, без тормозов…

— Как и ты. — Не удержался Миша.

— И порой без мозгов…

Он улыбнулся, я тоже, мы засмеялись.

Не знаю, чего он наговорил жене, но меня без проблем оставили ночевать. Я лежала в гостиной на диване и глядела в потолок. Лунный свет лился через неплотные шторы. Я понимала, какое атлантово небо повисло на моих плечах. И как со всем разобраться? Да еще конец семестра близится…

— Спи! Завтра на пары!

— Не могу. Сам чего по ночам бродишь?

Он не ответил, подошел ко мне и присел у дивана, я свесилась к нему.

— Может, тебе колыбельную спеть?

— Поцелуй меня…

Миша терпеливо выдохнул, я достала его со своими ласками. Он поманил меня к себе, я прикрыла глаза, не в силах сдерживать улыбку. Опытная рука хирурга взяла меня за затылок и потянула к себе. Горячие губы обжигающе коснулись лба.

— Спокойной ночи.

Я невесело улыбнулась в ответ. На что я надеюсь? До сих пор ведь надеюсь. Осознаю, что он навсегда поставил между нами барьер, а все равно в глубине души, нет, а мелькнет картинка, где он держит меня за руку и нежно смотрит, как на свою девушку. С этими мыслями я заснула.

* * *

Утро оказалось вообще каким-то нереальным! Меня ласково разбудила Валерия Георгиевна, извините, тетя Лера, и позвала завтракать.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, спасибо.

— Можешь пока пожить у нас.

— Я… — Я бросила взгляд на Мишу, он кивнул мне. — Вы не представляете, как это вовремя!

Она солнечно мне улыбнулась и попросила не расстраиваться, в жизни все бывает, у меня получится решить свои проблемы. Миша гордо и благодарно смотрел на жену. Что он ей наговорил?? Именно этот вопрос я и задала ему, когда мы выходили из дома.

— Правду. — Просто ответил он. — Поверь, она способна сделать куда больше, чем любая, даже самая искусная ложь.

Я еще сомневалась в его словах. Мой отец действовал другими методами. Мы распрощались на остановке. Миша поехал к себе в корпус, а я домой, с расчетом, что отца там уже нет. Так и получилось. Его машина отъезжала, когда я подходила к дому. Подождав немного, я вошла. А вот мама была там…

— Где ты была? Ты с такой скоростью вчера из дома вылетела! Прямо пробка из шампанского! Я волновалась, звонила! И не надо говорить, что телефон разрядился, или что ты была у Беллы — и то и другое неправда!

И чего она разоралась? У меня итак пара через сорок минут начнется, а я еще ничего не собрала. Я отмахнулась и пошла наверх, к моему неудивлению, она пошла следом.

— Агата! Я же не сама с собой разговариваю! Леня мне ничего не объясняет, и ты туда же…

— Мам, все нормально, я жива и здорова! Что тебе еще надо? — Я быстро сбрасывала вещи в сумку, так, зубная щетка, конспекты на первое время, плеер.

— Действительно! Хоть скажи, у кого ты ночевала!

— У друзей.

— У каких?

— Не устраивай мне допрос! У хороших. — Она открыла рот, собираясь выдать еще тысячу вопросов, но я быстро глянула на часы и перебила ее. — Все, мне пора. Звони, тебе буду отвечать. Пока!

— Агата! — С каким-то полу истеричным криком проводила меня мама. Она и удивлялась моему уходу и, в принципе, была к нему готова. Я частенько грозилась собрать вещи и свалить куда-нибудь. Папаша у меня веселый, каждую неделю доводит. Думаю, вы успели это заметить. Вот только раньше я проводила ночь где-нибудь и возвращалась, а сейчас… не знаю, что будет потом, все слишком сложно. — Агата! — Еще раз окликнули меня у дверей. Я остановилась, готовая отстаивать свою правду силой. — Будь осторожна. — Мама поманила меня к себе, я сделала шаг и оказалась в ее объятиях.

Потом она с печальной улыбкой погладила меня по макушке и выпустила из квартиры. Я видела на ее лице все: горечь, жалость, сожаление и частицу гордости — ее дочка не терпит, она борется. Я улыбнулась ей и попросила не беспокоиться за меня, обо мне будет, кому позаботиться. Теперь точно пора в академию! Я не лектор, без меня лекцию начнут.

Я опоздала на первую пару. Ну и хлор с ней! Немного посидев в холле, я решила подняться на четвертый этаж на кафедру физики, надо посмотреть отработки, у меня ведь не может пройти семестр без косяков. Тащиться с тяжелой сумкой оказалось не самым приятным занятием.

— Решила заняться физкультурой? — Чья-то рука задиристо хлопнула меня по макушке. И как можно, имея такие короткие ноги, бегать с такой дикой скоростью?!

— Ага, вон сразу с весом! — Разумов (а кто это еще мог быть?!) тут же обратил внимание на мою сумку. В его голове побежало электричество. Он соображает куда быстрее меня, думаю, пока я пишу это предложение, он прогнал всю логическую цепочку: она местная, домой ехать не может, куда-то собралась — куда?

— Долгая история!

Он отобрал у меня сумку и позвал с собой в кабинет. Мне в очередной раз налили чаю.

— А ты чего не на паре?

— Прогуливаю. — Он кивнул, совершенно не собираясь меня поучать. А я не выдержала и задала волнующий меня вопрос. — Что вы наговорили отцу?

— Переборщил?

— Не знаю, но он рассказал Белле и теперь… — Светлые глаза уперлись в меня, прекрасно понимая, в какую яму я загнана.

— Извини, если я могу тебе помочь…

— Вы здесь не при чем. Думаю, мне придется самой во всем разобраться, и… — я бросила беглый взгляд на свою сумку. — Пожить немного у друзей.

— Это ты Золотухина так называешь? Будешь ему заранее колки сдавать?

— Нет! У вас буйная фантазия. — Я попыталась приподняться и поняла, насколько от тяжелой сумки у меня болит спина. Рука непроизвольно потянулась к пояснице, я поморщилась.

— Золотой переусердствовал? — Ухмыльнулся он.

— Александр Сергеевич!

— Да шучу я. — Я повторила свой вопрос по поводу сказанного им отцу. — Да что сказал? Сказал, что нам было хорошо, повыдумывал немного.

— А я тут, кстати, ляпнула, что мы наврали с три короба. Со злости. Так что…

Разумов только покачал головой.

— Я уже свыкся с ролью коварного соблазнителя.

Меня передернуло, что повеселило его еще больше. Он сказал, что давно нужно было поговорить с Леней относительно его воспитательных мер. Я только хмыкнула: ничего из этого не выйдет. Поблагодарив за чай, я понеслась вниз на вторую половину лекции. Сумку БХ любезно разрешил оставить у него.