Каким бы долгим ни было путешествие, всем известно, что оно когда-нибудь непременно заканчивается. Это обязательный закон любой дороги: она приводит из точки «А» в точку «Б», и с этим ничего не поделаешь.

Забавно только, что если путь достаточно долог, то к пункту назначения может добраться уже совсем не тот человек, который отправлялся в дорогу. А если путешествуют несколько людей, то отношения между ними, может статься, претерпят существенные изменения…

Об этом размышляла Маша, не зная даже, что именно она испытывает, подъезжая к столице. В сердце честной общевистки перемешались радость — ведь путь наконец закончен; волнение от предстоящей встречи с властелином — ведь она решит судьбу Маши; и грусть от того, что отныне все будет иначе.

Перед ними привольно раскинулась столица, белокаменный город под названием Ксандират.

Последние несколько дней они с Весем провели почти идиллически. Днем их ждала дорога, а ночью они грелись в объятиях друг друга. Быть может, это было неправильно, да даже наверняка! Но чувства не всегда подвластны разуму.

Но перед городскими воротами было совершенно некстати размышлять о подобных вещах. К тому же, пока Весь разговаривал со стражей и оплачивал въездную пошлину, Маша могла вдосталь рассмотреть разношерстный люд, толпящийся у главных ворот.

«Наконец-то, — думал Весьямиэль, — наконец-то добрались! Вот она, прямо перед ними, цель их путешествия, столица этого безумного мира!»

Столица произвела впечатление даже на привыкшего к большим городам аристократа: наметанным взглядом он оценил высоту стен, укрепления, количество стражи — не чрезмерное, а в самый раз, и видно, что эти господа не просто так на солнышке греются! Бдят, одним словом, ненавязчиво, но очень даже пристально приглядывают за приезжими.

В Ксандират они с Машей проходили поодиночке. Весьямиэль переоделся, сменив наряд артиста на дорожный костюм, который мог принадлежать и небогатому властителю из провинции, и поиздержавшемуся наемнику, а такому ехать в компании девицы на телеге как-то не пристало.

Он заблаговременно разменял пару золотых в одном из небольших городков, что они миновали за это время: там попадались менялы, которым не было дела до того, как одет клиент и как он себя называет. Весьямиэль очень рассчитывал на эту братию и не прогадал.

Маше он вручил несколько медяков, заранее разузнав, какую пошлину берут за въезд в Ксандират, сам же с огорченным видом выискивал по карманам серебрушки, делая вид, будто не рассчитывал на подобную обдираловку. Страж ворот смотрел на него без особого любопытства — наверно, навидался таких вот молодых людей, явившихся в столицу просаживать последние сбережения либо же в надежде найти здесь какое-то прибыльное занятие. Волосы Весьямиэль предусмотрительно спрятал под одеждой: день стоял пасмурный, нежаркий, и поднятый воротник никого не удивлял. К тому же он нахлобучил шляпу, которую раздобыл все в том же городке, лицо немного подкрасил, чтобы слегка изменить черты, — если не вглядываться пристально, то вряд ли кто-то узнает в таком чучеле искомого беглого пришлеца. А что его разыскивают, Весьямиэль даже не сомневался!

Маше он тоже подкрасил физиономию, голову велел повязать платком на деревенский манер и остался доволен: хоть рыжиной своей не сверкает!

Наверно, можно было обойтись и без таких предосторожностей: стражник у ворот лишь бегло скользнул по Весьямиэлю взглядом, получил плату, спросил о цели визита, услышал неопределенное «на службу наниматься» (так многие говорили, Весьямиэль наслушался, пока готовился к штурму Ксандирата) и пропустил его.

Некоторое время спустя проехала и Маша на телеге. Вид у нее был в самую меру ошалелый, как у деревенской дурехи, впервые в жизни попавшей в большой город. На вопрос, зачем явилась, она даже ответить толком не смогла, хотя Весьямиэль заранее придумал ей реплику, пробормотала что-то о ярмарке, стражник махнул рукой и пропустил ее, чтобы не задерживать остальных.

— Прелестно, — сказал Весьямиэль, когда они воссоединились вне поля зрения стражи. — Теперь нужно найти какое-нибудь пристанище и заняться наконец делом!

— А что ты хочешь делать? — поинтересовалась Маша.

— Посмотрим, — неопределенно ответил он. План у него имелся, но пока довольно расплывчатый. Чтобы он стал определеннее, нужно было лучше познакомиться с Ксандиратом. — Сперва найдем жилье.

С этим проблем не возникло: в столицу отовсюду стекался люд, и постоялые дворы процветали. Оставалось только выбрать не вовсе уж гнусную дыру, но и не шикарное заведение, где за жилье драли втридорога! Наметанный глаз не подвел и тут: вскоре Весьямиэль обнаружил в одном закоулке (носившем гордое название улицы Трех Подков, и немудрено — на здешней мостовой лошадям только подковы терять!) небольшой постоялый двор, с хозяйкой которого удалось сговориться за вполне приемлемую цену. Нашлось и место в конюшне для двух лошадей, и телегу кое-как приткнули в углу двора.

Что уж подумала хозяйка о бедном, но, несомненно, благородном юноше из провинции (каким изо всех сил старался выглядеть Весьямиэль) и его спутнице в деревенском платье, неизвестно, но мужчину это не особенно интересовало. Тут наверняка попадались и куда более занятные типажи, куда уж провинциальному дворянчику с его любовницей-простолюдинкой! Надо думать, хозяйка живо досочинила историю: влюбился в деревенскую красотку, родители узнали и пригрозили лишить наследства, если не одумается, а парень не послушался и либо сам сбежал из дому, либо его выгнали. А куда идет тот, у кого нет дома? Ясное дело, в столицу, город больших возможностей!

Обустроившись на новом месте, Весьямиэль развил бурную деятельность: в первый же вечер напоил кое-кого из постояльцев, из тех, что часто бывали в Ксандирате, выяснил, где здесь что находится, и приступил к осуществлению своего плана. Скорее всего, времени это должно было занять преизрядно, но он не хотел торопиться: спешка, как известно, хороша исключительно при ловле блох!

Днем Весьямиэль пропадал в городе, вечерами — во всевозможных злачных местах. Не в борделях, что там можно узнать? Нет, теперь он сделался завсегдатаем игорных и питейных заведений. Первые позволяли поправить финансовое положение (деньги в столице утекали с невероятной скоростью) — местные игры Весьямиэль освоил легко, несколько раз проигрался в пух и прах, потом отыгрался и вскоре приобрел своего рода известность. Пару раз его порывались бить за шулерство, но пары вывихнутых рук и сломанных челюстей хватило, чтобы его оставили в покое. Теперь уже люди делали ставки не только на игру, но и на победителя… Время от времени Весьямиэль не забывал радовать болельщиков противной стороны и снова проигрывал, это было несложно. Ну а после игры как не промочить горло? Победитель платил за всех, вино развязывало языки, и Весьямиэль собирал по крупицам всевозможные сведения: кто за что отвечает в столице, кто городской голова, каковы его слабости, нет ли у него хорошенькой юной (или, наоборот, страшненькой и перезрелой) дочки или женушки; кто ведает городской стражей, кто — охраной дворца властелина, на ком лежат поставки провизии и прочего во дворец. Все это было важно, поскольку Весьямиэль не мог рассчитывать проникнуть к властелину открыто, а поэтому нужно было изыскивать иные возможности и поджидать удобного случая. Он не сомневался — шанс рано или поздно представится, главное, не упустить его!

На постоялый двор он чаще всего приходил за полночь, а то и под утро, безразлично выслушивал Машины упреки, правда, быстро сходившие на нет — рыжая общевистка оказалась на удивление податлива на ласку, и утихомирить ее было очень даже просто. И, что греха таить, приятно…

Потом несколько часов сна, и снова за работу. Хозяйка посматривала на постояльца не без интереса: тот явно нашел себе какое-то занятие, приоделся (Весьямиэль не выдержал и сменил гардероб, в столице одевались иначе, нежели в захолустном Перепутинске, а ему надоело выглядеть провинциалом), обзавелся шпагой, начал платить за постой вовремя. Коня, правда, не поменял, то ли недосуг было, то ли к этому привык. Вот его спутница не давала славной тетушке покоя: видно было, что девка изводится в одиночестве, но отчего-то не ропщет. Неужто и впрямь любовь, а парень зарабатывает деньги, чтобы обзавестись собственным домом и свадьбу сыграть? Но, как ни было ей любопытно, вопросы хозяйка держала при себе: нечего соваться в чужие секреты, меньше знаешь — крепче спишь!

Маша же и в самом деле извелась, и в основном от безделья. Проситься в помощницы к хозяйке Весь ей настрого запретил, так что заняться было нечем, только торчать у окна да смотреть на улицу. Ну, Книгу Вождя перечитывать невесть в который раз! Та, кстати говоря, молчала, а на попытки погадать выдавала то библиографический список, то вовсе выходные данные…

— Да что ж это такое! — не выдержала Маша, когда Весь в очередной раз ввалился глубокой ночью, разбудив ее. Хорошо хоть чужими духами от него не пахло, но зато так разило вином, будто он в нем выкупался! — Это и есть твой план, да? По-моему, ты просто развлекаешься!

— Знала бы ты, где у меня уже эти развлечения, — отмахнулся он, сбрасывая на пол камзол и стаскивая сапоги. Потом грянулся на кровать и улыбнулся ей.

Маша всякий раз ненавидела себя за это, но устоять не могла. Когда Весь улыбался по-настоящему, а не обычной своей злой и косоватой какой-то улыбкой, невозможно было его не простить! Он, конечно, прекрасно об этом знал и беззастенчиво пользовался своим обаянием.

— Сколько мне тут еще сидеть? — уныло спросила Маша, сбрасывая руку Веся со своего колена. Ишь, разошелся! — Я с ума сойду!

— Сколько нужно, столько и будешь сидеть, — отрезал мужчина, и пальцы его поползли Маше под юбку.

— Не могу я ничего не делать!

— А ты делай, — предложил он, — я же тебе показал, что и как…

— Да я не об этом! — разозлилась Маша и попыталась вывернуться из его рук, но не тут-то было! — Сижу тут одна целыми днями, ты ничего не рассказываешь! Когда ты наконец…

— Тихо! — Весь закрыл ей рот ладонью. — Соседям вовсе не обязательно знать, что я собираюсь делать. Но ладно… что ты предлагаешь? Пойдешь со мной в карты играть или в питейный дом на службу устроишься? Или еще куда? Мне информация нужна, а по пьяному делу, бывает, многое выбалтывают… — Он ухмыльнулся, и Маша снова его возненавидела. Однако сдержалась: кажется, дело сдвинулось с мертвой точки.

— Ну, я могла бы походить по улицам, послушать, — осторожно предложила она. — Сделала бы вид, что работу ищу. Ну ничего вообще не знаю. Я замечала, люди много таким рассказывают! Главное, слушать уметь! Весь, ну пожалуйста!..

— А ты сможешь удержаться и не выступить со своим Вождем, если увидишь, как хозяин слугу лупит? — спросил он совершенно серьезно. — Ведь вступишься, знаю я тебя! Тут и тебе влетит, чтоб не лезла не в свое дело. Или похуже что!

— Я буду терпеть, — мрачно сказала Маша. — Я… в общем, могу слово общевистки дать, что не провалю задание!

Это было ужасно, конечно, но она прекрасно понимала: в одиночку ей не удастся истребить всю гадость и мерзость в этом мире. И не выйдет ничего хорошего, если ее посадят в тюрьму — ведь тогда больше никто не узнает о Вожде и его заветах! Нет, она готова терпеть, стиснув зубы, смотреть на несправедливость, запоминать, а когда придет время, уж она предъявит счет! Вот только сперва надо добраться до властелина…

— Ладно, — сказал вдруг Весь, когда она уже отчаялась дождаться от него ответа, — пес с тобой, иди. Не то сбежишь еще. Слушай внимательно, гляди во все глаза, да не вздумай ни во что ввязаться!

— Я не буду! Честное… — начала было Маша, но Весь снова закрыл ей рот.

— Не клянись, если не уверена, что сумеешь сдержать обещание, — произнес он серьезно. — Достаточно, если ты осознаешь всю опасность нашего положения. Мозги у тебя есть, хоть и не особенно тренированные, но уж потрудись задуматься, это бывает полезно. И вот еще, оденься поприличнее — будешь искать работу швеи. Иголку держать умеешь, хоть и скверно, но сойдет для виду. Неумытой крестьянке никто ничего не расскажет, а скромной девке из ремесленниц — вполне могут. Ясно тебе?

— Конечно! — радостно ответила девушка.

— Ну а раз ясно, то что время тянешь? — хмыкнул Весь. — Я, понимаешь ли, трудился в поте лица…

— В стакане ты топился! — парировала Маша и вдруг почувствовала себя одной из тех женщин, которых видела еще в Перепутинске: их мужья погуливали, выпивали, но, когда возвращались домой, жены им все прощали, хоть и ругались и, бывало, колотили благоверных. Как же, хоть и дурной, да свой! Ужас какой, неужели и она такая же?! Она, общевистка! Нет, нет, не может такого быть, она просто ответила, и резко! Ничего такого!

Весь засмеялся, и дальше рассуждать о пороках здешнего общества Маша уже не могла…

И вот теперь она бродила по улицам, разглядывая яркие витрины и глазея на здания — Маше, привыкшей к простым и строгим линиям, здешняя архитектура казалась необычной, да и прохожие попадались колоритные. От блеска стекла, обилия разноцветных товаров рябило в глазах. Здесь было все, что душе угодно, начиная от уложенных красивыми горками сочных фруктов и заканчивая ювелирными украшениями. Маша с детским любопытством смотрела по сторонам. Ей было искренне интересно, зачем вообще нужно столько разных вещей? Ведь это же ужасное мещанство — иметь сразу двадцать платьев или специальные крошечные ножнички для подстригания ногтей! Нужно жить просто и честно, так завещал Вождь! Но здесь стремление к знаниям заменялось тягой к красивым безделушкам. А разве счастье в вещах?! Этого Маша не понимала, но рассматривать город все равно было интересно.

Она попыталась выполнить задание, которое сама же себе и придумала, и тут же обнаружила, что это не так-то просто. Для начала в лавках, где торговали платьями и всякой подобной всячиной, ее и до хозяина не допускали: чаще всего сразу говорили, что работница не нужна. А если какой-нибудь приказчик снисходил до разговора, то задавал несколько вопросов: например, умеет ли Маша кроить такую материю, сякую материю, делать вытачки, вшивать рукав «крыло голубя», плоить кружево, — убеждался, что девушка представления о подобном не имеет, и указывал на дверь.

Она пробовала искать портных, что шьют на дому, но те тоже требовали слишком многого, а еще говорили, что местным-то работы не всегда хватает, где уж тут приезжих неумех брать! И уж вовсе никто не жаждал отрываться от дела и чесать языком с незнакомой девицей.

Наверно, надо было поговорить с какими-нибудь бабушками-тетушками, которые знают все городские сплетни, но беда в том, что те слухами делились исключительно со своими, а Маша была чужой, и ушлые тетки сразу это замечали. Начнешь расспрашивать — еще заподозрят в чем-нибудь!

Маша прогулялась еще по торговым улицам, кое-что услышала, но совсем мало. И вряд ли эти сведения представляли какую-то ценность!

«Правда, что ли, в заведение служанкой устроиться? — мрачно думала она, который день бесцельно кружа по городу. Кое-где ее уже узнавать начали, спрашивали даже, не устроилась ли она еще на работу. — Весь прав, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке! Вдруг что и услышу…»

Но подавать еду и выпивку она не привыкла, к тому же помнила, как обходились со служанками: могли и ущипнуть, и в углу прижать, и не вздумай возразить, мигом выгонят! Сможет ли она терпеть, если такое случится? Ради великого дела Вождя смогла бы, конечно, а так…

Будучи в расстроенных чувствах, Маша не смотрела, куда идет, подскочила от оглушительного гудка над самым ухом, шарахнулась в сторону: по широкой улице прогромыхала самобеглая телега, как их тут называли, — подобие автомобиля, здоровенное сооружение, плюющееся дымом. За телегой тащилась целая вереница прицепов, закрытых плотной тканью, за ними зорко приглядывал отряд вооруженных всадников в форме, а правил этим агрегатом невероятно довольный собой молодой парень в лихо сдвинутом на одно ухо картузе.

— Что это? — спросила Маша у случившейся поблизости женщины.

— А припасы во дворец повезли, — ответила та без всякого удивления, видно, привыкла к таким вопросам приезжих. — Вишь, удобно как, зараз столько тянет, куда там лошади!

Вот оно! Если бы удалось узнать, где грузят прицепы, пробраться в один такой, затаиться… Их проверяют, наверно, но вдруг! Может, хоть это заинтересует Веся?

Настроение у Маши наладилось, и она отправилась домой. Надо будет подежурить на этой улице, выяснить, с какой периодичностью проходят подводы. Дел по горло!

Но обо всех делах Маша позабыла, когда увидела книжную лавку!

Признаться, за все время пребывания в этом мире книг она видела всего три: свою да те две, в которые староста Перепутинска записывал пришлецов (но те книгами назвать было сложно). У нее уже сложилось впечатление, что здесь и вовсе не читают, ан поди ж ты!

На небольшом прилавке под навесом плотными рядами стояли томики, сидел рядом владелец, приглядывая за покупателями, — трое мужчин листали книги, выбирая что-то по вкусу. Маша убедилась — текст был печатным, не рукописным! А вот новыми книжки не выглядели, и вскоре она поняла почему. «Распродажа библиотеки господина Буваля, цены ниже низких!» — значилось на плакатике. Неизвестно, обнищал ли этого господин настолько, что вынужден продавать книги, умер ли, а имущество его пошло с молотка, ибо не сыскалось наследников, или просто он отдал ненужные книги слуге, а тот решил заработать… Причины ее не интересовали — только книги!

Подойдя поближе, она вчиталась в названия на корешках (мужчины покосились на нее не без интереса). Ей очень хотелось почитать что-нибудь по истории этого мира, какой-нибудь сборник законов или указов, но, увы, ничего подобного она не увидела. «Лусития и Тамуаз» — прочла она на одном корешке и решила: вдруг это о каких-то странах? Машу ждало горькое разочарование: пролистав несколько страниц, она поняла, что наткнулась на повесть о двух влюбленных! Тут нашлось еще много таких же: менялись только имена. Еще попадались стихи, но в поэзии Маша разбиралась слабо, ценила только революционные песни и считала их вершиной творения, а уж аллегории местных авторов ей были решительно непонятны. Также встречались сборники анекдотов, в основном неприличных, пара учебников иностранного языка (Маше были понятны оба, конечно).

Мужчины давно расплатились и ушли, а девушка все перебирала книги в надежде на чудо. Ну не могут же тут издавать только развлекательную литературу! Конечно, в ее мире тоже была такая, но не очень много, и в основном она повествовала о достижениях общевистов: были романы о злобных шпионах-капиталистах, которых разоблачали доблестные орлы Вождя, о приключениях первооткрывателей диких земель, о труде и дружбе, и о любви, конечно, настоящей, общевистской!

— Быть может, барышня ищет что-то определенное? — поинтересовался торговец. Это был морщинистый человечек, и он хитро смотрел на Машу.

— Да, но, боюсь, здесь такого нет, — печально сказала она. — Мне нужна энциклопедия. Ну, справочник… Такая книга, где написано обо всем на свете!

— О, думаю, я смогу вам помочь. — Торговец полез под прилавок. — Нынче редко встретишь барышень, интересующихся серьезной литературой, а не всеми этими… Тамуазами! Те, кто пишет эти романчики, ничего не понимают в жизни!

Маша кивнула и уставилась на большой том, который мужчина держал в руках. Книжища выглядела крайне солидно, одна обложка с позолотой чего стоила! Просто как энциклопедия, изданная к юбилею Вождя!

— Но это дорогая книга, — предупредил он. — Не для продажи со скидкой. Картинки цветные, бумага отличная…

— А можно… можно взглянуть? — попросила Маша, опасаясь, что у нее не хватит денег.

— Прошу, барышня. — Тот протянул ей книжищу. Та показалась Маше даже тяжелее, чем Книга Вождя! — Только у нас здесь не читальня, гляньте одним глазком и решайте, будете брать или нет.

— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо ответила Маша и открыла первую страницу.

Тут уже додумались до оглавления, и девушка радостно улыбнулась, увидев строки наподобие: «Введение в интересную науку» и «Обычаи Западной Брухундии». Наверно, это география, решила Маша и раскрыла том на середине.

Торговец не обманул: книга в самом деле была богато проиллюстрирована. Собственно, она и состояла в основном из картинок! Но, великий Вождь, что было на них нарисовано!.. Маша в ужасе пролистнула еще несколько страниц, думая, что ошиблась, что увидела изображение какого-нибудь языческого обычая. Но нет! Толстый том повествовал о любовных обычаях самых разных стран и народов и во всех подробностях (с четкими иллюстрациями) объяснял, как заниматься самой интересной и самой древней наукой, какую только знают люди.

— Ну что, барышня, возьмете? Самое полное собрание на сей день! — сообщил торговец, глядя на красную, как свекла, Машу. — Ошибки первых изданий исправлены, а то, хе-хе, бывало, люди калечились. Написано, мол, вот эту руку сюда, эту сюда, ногу вот так, а надо-то наоборот! Берете?

— Н-нет… — выдавила Маша с трудом. — Боюсь, это мне не по карману. Простите за беспокойство.

Развернувшись, она пошла прочь. Торговец спрятал том под прилавок, вздохнул:

— Эх, молодежь!..

«Какой ужас! — думала Маша гневно. — Как можно?! Книга — самое лучшее, что придумал человек, и… вот так взять и осквернить страницы, на которых можно было напечатать учебник, ну пусть даже роман! Кем надо быть для этого?! Что за люди тут живут?!»

Что-то подсказывало ей, что такие люди есть везде: тот же Весь вряд ли бы покраснел, а скорее с интересом просмотрел бы похабную книжищу от корки до корки и заявил, что ничего нового для себя из нее не вынес. Но для Маши это было чересчур!..

Конечно, она ничего не сказала Весю об этом своем приключении, упомянула только о самобеглой телеге, но о ней, как выяснилось, он давно знал. И полагал, что проникнуть во дворец таким способом невозможно: найдут на въезде. Он строил какие-то хитрые комбинации, но объяснять ничего не собирался: с Машей он отдыхал, и кое-каким его изобретениям позавидовала бы и книжка с картинками.