Иван довез Марину до дома – благо, это было совсем близко – и обещал заехать за ней утром, по дороге в редакцию. Маринин демарш они не обсуждали, но Иван выглядел подавленным. «Одно из двух, – подумала Марина, – или он не одобряет моих действий, или боится, что стал невольным участником публичного скандала. Впрочем, это его проблемы…»

Что делать дома в такую рань – обычно она возвращалась с работы после десяти – Марина не знала. Некая эйфория оттого, что она хоть как-то смогла отомстить за Серегина, что по сути дела сорвала презентацию отобранного у него «Тренда», очень скоро сменилась печальными размышлениями о том, к чему все это может привести. Николаю Андреевичу это не должно повредить, решила она. А вот как теперь будет развиваться ее план по поводу испытания славой? Похоже, она сама его сорвала – Говоров и Костин будут осторожнее и, скорее всего, сократят свои контакты со средствами массовой информации. Впрочем, это станет понятно уже в самое ближайшее время, как только появятся сообщения о неудавшейся презентации…

А почему, собственно говоря, неудавшейся? Марина неожиданно поняла: написать о том, что происходило сегодня в бутике, можно по-разному. Можно вообще проигнорировать то, о чем говорила Марина, и сообщить читателям, зрителям и слушателям, что все товары в бутике были распроданы в первый же вечер…

«Я все испортила», – с отчаянием думала Марина. Она ругала себя за несдержанность, за разговор с Илоной… «И Иван неслучайно был таким удрученным, даже растерянным, – поняла она. – Я вела себя, как дешевая интриганка на коммунальной кухне…»

Настроение у нее совсем испортилось. И поговорить было не с кем. Да и вряд ли кто-нибудь смог бы ее понять. Игорь? Он вообще ни о чем не должен знать. Будет ругаться, говорить: «Я знал, что все бабы – дуры, но не до такой же степени…»

Она проигрывала различные варианты его реакции, снова и снова вспоминала все, что происходило несколько часов назад… Вспоминала свои реплики, разговор с Илоной и Говоровым, и то, как он смотрел на толпу покупателей, расхватывающую товары с лейблами, тайно подписанными Серегиным… «А ведь теперь им придется заказывать новые этикетки», – сообразила Марина. Однако она не была уверена в том, что это надо было делать – из чисто юридических соображений. Может, ничего криминального в подписи Серегина и не было. Все зависит от того, на каких условиях он продал свое дело, как был зарегистрирован им его бренд и, наконец, может быть, что он его тоже продал … Можно было, конечно, позвонить Серегину и все у него выяснить, но Марина не стала этого делать.

После нескольких часов мучительных переживаний, размышлений о том, правильно ли она поступила, Марина решила, что никаких последствий ее действия иметь не будут. «Много шума из ничего» – такой она сделала вывод. И успокоилась.

Где-то около девяти утра ей позвонили. Она решила, что это Иван Миронов хочет сообщить, когда он за ней заедет. Она чуть было не сказала в трубку: «Иван», но голос звонившего был ей незнаком. Марине сообщили, что ее машина, припаркованная возле редакции «Воздух времени», этим утром была взорвана, и ей надо срочно приехать на место происшествия. Марина обещала, что будет в самое ближайшее время, и в ужасе повесила трубку.

«Ну вот, Говоров и расквитался со мной за свое унижение!» – Марина не сомневалась – это был его ответ на ее победительную реплику – «Какой успех!» «Нашла, с кем связываться», – отругала она себя. Надо было звонить Игорю, но Марина боялась сообщать ему эту новость. К тому же вот-вот должен был подъехать Миронов, и Марина позвонила ему – узнать, выехал ли. Иван уже находился поблизости и сказал, что минут через десять она может спускаться, он припаркуется у нее во дворе. «Успею позвонить Магринову», – решила Марина и набрала его номер. Следователя на месте не оказалось, абонент был недоступен. «Игорь мне не простит, если я ему не скажу…» – Марина стала звонить мужу, но он почему-то трубку не взял.

– Что-то случилось? – спросил Иван, открывая ей дверцу машины.

– Случилось, – Марина села рядом с ним, и они отъехали от подъезда. – Мою машину взорвали… На стоянке, возле редакции…

– Ну и дела… – мрачно сказал Миронов.

Некоторое время он молчал, потом спросил нервно и почему-то требовательно:

– И вы, конечно, считаете, что это случайность?

– Честно?

– Конечно…

– Я воспринимаю это как ответ Говорова на мою прощальную реплику… Кажется, я ему сказала: «Какой успех!»

– Это точно, я слышал… Он еще как-то странно посмотрел на вас…

– Мне тоже так показалось… Он был растерян и зол. Просто не в себе…

– Но это к делу не подошьешь…

Миронов вел машину нервно, то сбрасывая, то набирая скорость, то обгонял идущие перед ним машины, то терпеливо стоял на перекрестках в ожидании, когда переключится светофор.

Спешить, откровенно говоря, было некуда. Им предстояли допросы, выяснения обстоятельств, разбирательство. Марина не была уверена, что ей следует рассказывать о вчерашней презентации – то, что ей – и, возможно, Миронову – кажется очевидным, люди посторонние вполне могут посчитать ничтожным пустяком. А ее будут воспринимать как склочницу, стремящуюся оговорить известных, достойных уважения людей.

– Да, попала я в переплет, – Марина вздохнула.

– Могу только согласиться с вами, выразить, так сказать, соболезнование, – Миронов говорил с иронией – то ли пытался сохранить таким образом некое душевное равновесие, то ли на самом деле проявлял к Марине сочувствие. Но к чему тогда ирония?

– Машину, конечно, жалко, – Марина продолжала размышлять вслух. – Они явно не собирались меня убивать…

– Иначе они подложили бы взрывчатку под мой автомобиль, потому что мы приехали вместе…

Марина только теперь поняла, чем объясняется шок, в котором явно пребывал Миронов. Посадив в свою машину Марину, он вместе с ней стал мишенью для ее врагов… «Боится, он очень боится, – подумала Марина и вспомнила, как Иван уговаривал ее не брать в редакцию Лизу Семенову, так как у нее влиятельные и мстительные враги. – А, кстати, это ведь тоже мотив…» Но Миронову говорить об этом Марина не стала – и так он был взвинчен до предела…

– Подъезжаем, – сказал Миронов. – Что будем делать?

– По обстоятельствам, – ответила Марина. – Нам с вами скрывать нечего…

– Конечно, – согласился Миронов. – Чего нам скрывать…

В его словах Марина вновь почувствовала плохо замаскированный иронический подтекст. Но сделала вид, что не заметила его. Она решила – никаких советов Миронову, как вести себя, что говорить, а что – нет – она давать не будет. Пусть ведет себя так, как считает нужным.

Въехать во двор, где была припаркована Маринина машина, они не смогли – уже на улице, перед аркой все было оцеплено: любой взрыв наводил на мысли о теракте, и компетентные органы проявляли особое рвение. Марина, погруженная в собственные проблемы, запоздало сообразила, что дела обстоят хуже, чем она могла предположить. Мина, уничтожившая ее машину, скорее всего, подорвет и ее собственную репутацию…

Марина вышла из машины. Миронов несколько замешкался, и она решила, что Иван не пойдет с ней к тем, кто ведет расследование. И, не дожидаясь спутника, одна направилась во двор под арку.

– Марина Петровна! – окликнул ее Иван. – Подождите! Я с вами…

Она остановилась. Миронов пошел с ней. Вид у него был решительный: Марину он в обиду не даст. Ей стало легче.

Их сразу же остановили: попросили предъявить документы.

– Так это ваша машина? – спросил ее человек в штатском, стоявший рядом с мужчиной в милицейской форме.

Марина кивнула – говорить что-либо у нее не было сил. Она уже увидела то, что осталось от ее любимой «Ауди», – изуродованный, обгоревший остов, груда железа, залитая водой, которая уже стала покрываться тонким слоем льда. Она бросилась к машине, словно пыталась ее спасти, но Миронов остановил:

– Не хватало еще, чтобы вы промочили ноги, Марина Петровна…

Она замерла.

– Это всего лишь автомобиль… – говорил Иван, держа Марину под руку. – Купите новый…

– Конечно, Иван, вы правы, – Марина отвернулась: чего травить душу, машину не вернешь, надо принять случившееся и смириться с этим.

– А кто ведет расследование? – спросила она.

Человек в штатском ответил:

– Следствие веду я…

Он представился, но Марина сразу же забыла и его должность, и его имя-отчество.

– Вы меня вызывали, я в вашем распоряжении, – Марина была настроена решительно. – Здесь холодно, давайте пройдем в редакцию…

Марине хотелось поскорее уйти, чтобы не видеть жалкие останки своей машины, озабоченные лица тех, кто изучал подробности происшествия, любопытствующих журналистов с телекамерами, зевак, столпившихся за красно-желтой лентой ограждения…

Охрана холдинга встретила Марину без обычной доброжелательности – настороженно, опасливо. Хотя, возможно, это ей показалось… Она спросила:

– Азаров приехал?

– Нет еще, – ответили ей.

Марина, Иван, следователь и еще двое мужчин, его сопровождающих, вошли в ее кабинет. Марина предложила им раздеться и сесть к столу.

– Надеюсь, наш разговор не займет много времени, – сказала она, передавая гостям свои визитки.

– Кто знает… – неопределенно ответил следователь. – Марина Петровна, вам кто-нибудь угрожал?

– Нет.

Марина говорила твердо, уверенно. Потому что это так и было, не надо ничего придумывать.

– У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, кто мог это сделать?

– Предположения? Нет, пожалуй, нет… – Марина решила, что говорить о своих предположениях она пока не будет. – Видите ли, – решила объяснить она, почему в ее ответе нет прежней уверенности. – Я не имела возможности подумать о причинах того, что произошло… Для меня это как гром среди ясного неба…

– Понимаю, – согласился с ней следователь, имя которого она так и не вспомнила. – Мы вернемся к этому вопросу позже. Но вы должны понимать, что подобного рода взрыв можно расценивать как жесткое предупреждение вам. Именно вам, Марина Петровна. Почему-то из трех машин, припаркованных во дворе, взорвана была именно ваша «Ауди»…

– Вы так считаете?

Следователь сказал то, что Марина все еще боялась произнести вслух, но о чем думала с того самого момента, когда узнала о взрыве. Это и впрямь было предупреждение – если хотели убить, убили бы…

Марина продолжила:

– Конечно, вы правы… Только я не могу понять, что значит это, как вы говорите, предупреждение…

– Вы всегда оставляете свою машину возле редакции? – снова спросил следователь.

– Нет, обычно она стоит возле моего дома, – пояснила Марина. – Я езжу – простите, ездила на ней на работу и с работы… И по делам, разумеется…

– Почему же тогда в этот раз вы ее оставили здесь? Как вы добирались домой, Марина Петровна?

– Вчера вечером была презентация нового магазина на Большой Никитской… Мы поехали туда с арт-дирек-тором журнала Иваном Мироновым на его машине. Свою я оставила возле редакции… Не ехать же нам было на двух машинах!

– Понятно… Это вы – Иван Миронов? – спросил он, обращаясь к Ивану, который вошел в Маринин кабинет вместе со всеми.

– Мы были на презентации, – подтвердил Миронов. – А потом я отвез Марину Петровну домой. Сегодня утром я заехал за ней… И узнал о взрыве.

– Ясно… Значит, ничего особенного в последнее время не происходило?

Марина пожала плечами. Она не собиралась посвящать следователей в свои проблемы.

– Что ж… – Следователь посмотрел на сопровождающих его мужчин – они так и не представились, и встал, собираясь уходить.

– Машина у вас хоть застрахована?

– Конечно.

– Это хорошо. Для вас, я думаю, хорошо. Ну мы еще вернемся к этому разговору… Позже. Если вы захотите что-то мне сообщить, позвоните…

После этих обычных слов он передал Марине визитку, и вся компания, подхватив шапки и пальто, удалилась.

Марина нервно крутила в руках визитку, не понимая того, что на ней написано. Иван открыл дверь в приемную, попросил Леночку принести им кофе и снова сел к столу. Некоторое время они сидели молча, и Марина почему-то решила, что Иван, как и она, вспоминает вчерашний вечер, считает причиной взрыва месть хозяев «Эндшпиля».

– Мы попали в криминальную хронику, Марина Петровна, – оказывается, Иван думал совсем о другом – не столько о случившемся, как о возможных последствиях.

– Но вы-то, Иван, ни при чем, – Марина оценила его деликатность, но сразу же дала понять, что он должен оставаться в стороне – случайный свидетель, а не участник событий. Впрочем, так оно и было.

Лена принесла кофе. Но Марина не стала пить – ждала, когда остынет. Миронов обжегся, поставил чашку на стол.

– Я хочу вас попросить, Иван, проследите за тем, что появится в Интернете и прессе по поводу новых событий… – Марина наконец положила на стол визитку следователя и открыла свой ежедневник. – У вас, понимаю, и своей работы сейчас много, но у меня, боюсь, времени на эти отклики и вовсе не будет…

– Без проблем! – с готовностью ответил Миронов. – Сделаю… Все, что важно, распечатаю для вас, Марина Петровна…

В кабинет вошла Лена:

– Марина Петровна, тут журналисты хотели бы взять у вас интервью… Охрана спрашивает: пустить?

– Пустить, конечно… Пусть они узнают то, что их интересует, от меня, а не от кого-нибудь другого…

Минут через пять в Маринин кабинет вошли журналисты, в основном – телевизионщики и фоторепортеры. Марина заметила среди них Сергея Рябинкина и приветливо кивнула ему. Он встал в стороне от всех и стал снимать.

– Приветствую вас, коллеги! – Марина улыбнулась.

Улыбка получилась робкой, неуверенной. Но Марина не собиралась дожидаться вопросов и сразу же сказала:

– Мне трудно комментировать случившееся – это все-таки не показ мод…

Журналисты заулыбались. А Марина продолжила:

– Не знаю, как объяснить то, что произошло… Для меня это полная неожиданность. Представьте себе, друзья, что с вами случилось нечто подобное… Вы работаете, что-то снимаете, пишете, редактируете, а в это время кто-то подкладывает мину под ваш автомобиль, припаркованный во дворе… Автомобиль взрывают… И потом… Потом вас же начинают спрашивать, кто и почему его взорвал! Я не знаю ответа на этот вопрос. Думаю, что и вы, окажись на моем месте, не смогли бы ответить на него. Вот все, что я могу вам сказать. Надеюсь, что вы меня понимаете…

– У нас вопросов нет, – ответил за всех Рябинкин. – Спасибо за интервью…

И первым пошел к выходу. Журналисты последовали за ним. «Спасибо, Сережа», – мысленно поблагодарила его Марина.

Она выпила остывший кофе и сказала Миронову:

– Иван, прошу вас, держите меня в курсе того, что происходит за пределами редакции… Важна любая мелочь…

– Конечно, – Миронов понимающе кивнул и вышел из кабинета.

Марина позвонила Магринову. Ей повезло – он оказался на месте.

– Слушай, Александр Иванович, – сказала она, не тратя времени на приветствия. – Сегодня взорвали мой автомобиль…

– С тобой все в порядке? – нервно спросил Магринов.

– В порядке. Машина стояла на парковке возле редакции… Приезжай, если сможешь…

– Ты в редакции?

– Да.

– Жди. Скоро буду… – сказал Магринов и повесил трубку.

Надо было звонить Игорю, но Марина все еще не решалась набрать его номер. Сейчас, когда все ушли и она осталась одна, Марина почувствовала себя совершенно несчастной. Удар, который ей нанесли, оказался и неожиданным, и болезненным. Ей было жаль машины, которую она любила, денег на новую у нее пока не было. Но больше, чем утрата автомобиля, ее удручало сознание того, что она, возможно, случайно избежала смерти. Если она и преувеличивает – не пытались ее убить, а только попугали, от этого нисколько не легче. Сегодня пугают, завтра… Думать об этом было страшно, больно, и Марина попыталась отвлечься. Взяла папку с материалами – ей надо было их прочесть и подписать. Она даже стала читать лежащую первой заметку, но поймала себя на том, что не может понять, ухватить смысл написанного. Она снова вспоминала остов своей сгоревшей машины, представляла себе, какой силы был взрыв и как бушевало пламя в салоне, обитом натуральной кожей…

Дверь в ее кабинет неожиданно широко распахнулась – Игорь в сопровождении Семена Аркадьевича Азарова вошел в комнату. Игорь бросился было к ней, но на полпути остановился – присутствие Азарова, как ни странно, сдерживало его – похоже, он не хотел, чтобы тот заметил и его страх – страх за Марину, и его любовь к ней.

– Что случилось, Марина?

Игорь и Азаров сели за стол.

– Взорвали мой автомобиль. Ты что, не знаешь?

Марину обидела его сдержанность, то, как жестко он контролировал свои слова и поступки. Она заметила, что Азаров чувствует себя лишним при их разговоре, не смотрит ей в глаза. Но и не уходит! Хотя мог бы и выйти…

– Марина Петровна, скажите, пожалуйста, – Семен Аркадьевич говорил тихо, спокойно, – как случилось, что ваш автомобиль остался на нашей парковке? Он был неисправен?

– Да нет, Семен Аркадьевич, – ответила Марина. – Все было в порядке… Я должна была с Мироновым ехать на открытие нового бутика, вот он и предложил мою машину оставить здесь… Он меня и подвез на Большую Никитскую, а потом подбросил домой. Утром, по дороге на работу, Иван за мной заехал… В это время мне позвонили и сообщили о взрыве…

Марина не хотела говорить о том, что случилось на презентации, понимала: ни Игорь, ни Азаров не похвалят ее за излишнюю горячность. Но чувствовала: сказать надо, может быть, именно здесь кроется причина того, почему и кем был взорван ее автомобиль. Потом они все равно все узнают…

– На презентации случился скандал, – продолжила Марина. – Дело в том, что новый бутик открывали Говоров и Костин… На базе серегинского Дома моды «Тренд», они так его и назвали… Я решила, что мне надо наконец встретиться с ними…

– Ну и как, встретилась? – спросил Игорь с негодованием.

– Спокойно, Игорь, – сказал Азаров. – Рассказывайте, Марина Петровна…

Марина, не глядя на Игоря, который все еще сильно нервничал – вставал, начинал ходить по кабинету, снова садился за стол, – подробно рассказала и о своем разговоре с Илоной Земской, и о знакомстве с хозяевами «Эндшпиля», и о коллекции, тайно подписанной Серегиным.

– А когда публика обнаружила лейблы с серегинской фамилией и стала сметать выставленные на продажу модели – за полцены для участников презентации, я сказала Говорову: «Какой успех!» – и мы с Мироновым ушли…

– И ты почувствовала себя победительницей! – с сарказмом заметил Игорь.

– Подожди, – снова остановил его Азаров. – Телевидение это снимало?

– Разумеется, – Марина говорила уныло, даже как-то обреченно. – Я думаю, сегодня вы сможете это увидеть…

– И она будет нас убеждать, что не знает, почему взорвали ее машину… – Игорь никак не мог успокоиться. – Скажи «спасибо», что жива осталась!

– А я никого ни в чем не убеждаю, – заметила Марина. – Я просто рассказываю о том, что было. Вы же это хотели узнать, не так ли?

– Давайте успокоимся, – Семен Аркадьевич, в отличие от Игоря, слушал Маринин рассказ с нескрываемым интересом и даже, кажется, с одобрением. – Что случилось, то случилось… Изменить ничего нельзя… Попробуем трезво оценить ситуацию…

Игорь не успокоился, он как-то сник. Раздражение, вызванное страхом за Марину, как будто бы стало уходить, уступая место апатии и безразличию.

– В том, что произошло, есть свои минусы и свои плюсы, – продолжал Азаров. – Минусы очевидны – Марина Петровна лишилась дорогого автомобиля, ее заставили пережить сильнейший стресс. К тому же ее ждет длительное и мало приятное расследование…

– Не забудь, Семен, и то, что Исаева теперь – героиня криминальной хроники, – мрачно дополнил Игорь и укоризненно посмотрел на жену.

– Ну это меня меньше всего волнует… – оборвал его Азаров. – В криминальную хронику попасть может каждый, даже и ты… Кстати, если уж на то пошло, ты тоже виноват… Зарылся в своем убежище, кроме работы, ничего не видишь… Впрочем, в этом вы сами разбирайтесь…

Он замолчал, чувствуя неловкость от того, что вынужден был вмешаться в личную жизнь своего друга.

– Но в случившемся есть и свои плюсы, – Азаров говорил с уверенностью, которая не оставляла место сомнениям. – Первое, и, пожалуй, самое важное – наше противостояние стало открытым. Очевидным даже для тех, кто, что называется, не в курсе дела… И мы в этой ситуации – что очень важно! – защищаем не просто свои интересы, а принципиально стоим на стороне тех, кто был ими ограблен, обижен… Даже убит, как тот же Ершов… Криминальные методы ведения бизнеса Говоровым и Костиным становятся еще более очевидными, после того как взорвали автомобиль Марины Петровны… И я нисколько не сомневаюсь в том, что они сделали это в отместку за публичное разоблачение на презентации «Тренда»…

– Только доказать это будет невозможно, – Игорь продолжал выступать в роли всем недовольного скептика.

– Ну почему… – не согласился Азаров. – Если удастся найти исполнителей…

– А если не удастся? – Игорь все еще не мог успокоиться.

Марина решила вмешаться:

– Сейчас должен подъехать Магринов, он работает в Следственном комитете… Он хороший следователь и в курсе многих наших дел…

– Я знаю Александра Ивановича, – сказал Азаров.

– Только расследование будут вести совсем другие люди, – охладил Марину Игорь. – И вряд ли они будут делиться с ним информацией о ходе расследования…

– Может быть и так, – снова вмешалась Марина. – Но может быть и иначе… Магринов в курсе того, что произошло с Серегиным, он знает о том, за что мог быть убит Ершов, и все вполне может стать одним общим делом об «Эндшпиле»…

– И он сразу захочет взять его под свою юрисдикцию, – в словах Игоря сквозила ирония. – Я лично в этом сильно сомневаюсь!

– А что тут сомневаться? – примирительно заметил Азаров. – Когда Александр Иванович приедет, мы его об этом спросим…

Но Магринов почему-то задерживался.

Разговор стал спокойнее. Азаров со свойственной ему методичностью подвел итоги. Он считал, что случившееся, хотя и стало для них неожиданностью, все же сыграло и положительную роль – появилась некая определенность – пусть и пугающая. «Война объявлена, а на войне – как на войне», – с патетикой заключил он.

– Только воюет пока моя жена, – оборвал его рассуждения Игорь. – Одна…

– Ты что-то предлагаешь? – резко спросил Азаров.

– Предлагаю, – сказал Игорь. – Тебе пора вмешаться, Семен. И мне, разумеется. Надо действовать, а не ждать, пока…

Игорь не договорил, но было ясно, что он имеет в виду.

– Ты думаешь, я буду возражать? – теперь «заводился» Семен Аркадьевич. – Или, по-твоему, это я послал Марину Петровну на баррикады?

– Мальчики! – воскликнула Марина. – Это случилось только потому, что вы решили вывести меня из игры…

Сказав «мальчики», Марина враз сократила дистанцию, которая до сего времени разделяла ее и мужчин. Азаров перестал быть просто Марининым начальником, а Игорь – требовательным мужем. От них она прежде зависела – по-разному и в разной степени, теперь вроде бы стала равной – другом, партнером…

Азаров улыбнулся и удовлетворенно хмыкнул. Игорь отреагировал запоздало, с удивлением и как-то даже радостно: рухнул некий барьер, который все же существовал в их жизни с Мариной.

– Ну ладно, сдаюсь, – сказал он.

Обстановка разрядилась.

Вместе они стали обсуждать, как действовать дальше. Решили: Игорь срочно перевезет Марину к себе – она больше не должна появляться дома, даже и для того, чтобы собрать вещи. Азаров даст Марине служебную машину с надежным водителем, который будет сопровождать Марину, где бы она ни была. Короткое Маринино интервью для прессы они одобрили, но посоветовали пока ограничить контакты со средствами массовой информации, чтобы ненароком не дать Говорову и Костину повода использовать ее слова или высказывания против нее самой.

– Работайте, как работали, Марина Петровна, – сказал Азаров.

Они так и не перешли с Мариной на «ты» – официальная форма общения оставалась для них более привычной и естественной.

– Кстати, когда выходит в свет новый номер?

– Завтра, – ответила Марина, взглянув на график, лежащий на столе, под стеклом. – Завтра… А через три дня – следующий номер сдаем в производство…

– Ясно… Дел у вас предостаточно. – Азаров встал, собираясь уйти. – Магринова мы дожидаться не будем…

Игорь потянулся за ним. То ли боялся оставаться с Мариной наедине, то ли у него были с Азаровым дела, которые он не собирался афишировать.

– Я тоже, пожалуй, пойду… Александру Ивановичу – привет…

И вышел вместе с Азаровым.

«Пошли секретничать, – подумала Марина. – Они неисправимы…»