Зашибись! Повезло, лучше не придумаешь! Аня заранее предчувствовала подвох. Слишком муж нахваливал вариант обмена. Хотела «держать ухо востро» и все равно попалась, как дурочка. И развелись Аня с Эдиком вроде тихо-мирно, как культурные люди. И маленькому Борьке наплели с три короба про ремонт квартиры, про папину командировку и про детский садик рядом с домом, чтобы ребенка не травмировать. Бориска действительно увяз в родительских объяснениях и на все согласился. Зато Аня теперь травмировалась и, наверное, надолго.

История обыденная. Люди разошлись и захотели разъехаться. Логичное желание. Ага – при наличии нормальной квартиры, а не однушки в спальном районе и с крошечной кухней. Получилось, что рассчитывать можно только на две комнаты в коммуналке. И без вариантов. Но друзья утешали: «Да всегда есть перспектива. Соседи могут свою комнату продать. Или дядя богатенький захочет купить квартиру целиком и всех жильцов отдельным жильем осчастливит.

Муж рьяно принялся варианты искать. Нашел себе комнату рядом со своей работой. И заранее начал ныть: машины у него нет, а ему работать надо, алименты платить, и самому жить как-то. Ане-то все равно, на работу еще не устроилась. Может, рядом с домом найдет. Главное, чтобы садик был по близости.

Аня так устала от его нытья, что была согласна даже уехать в другой город. И вариант обмена ей показался не таким уж плохим. Район тихий, но близко к центру. Квартира трехкомнатная. Две комнаты занимает старушка. Тоже плюс. Вроде трешка, а соседка только одна. На кухне толкаться не будет. Что бабусе надо? Супчик сварила раз в три дня, и кухня свободна. В ванной часами не просидит, гулянки не устроит. Тишина, благодать. Может, Аня сумеет с ней договориться, и вторую комнату выкупит. А что, возьмет ссуду в банке, и будут у них две комнаты. И садик действительно рядом, только двор перейти. Тем более в сад Борьку точно должны принять, потому что переводом из одного района в другой. Так в РОНО сказали.

Аня посмотрела комнату. Очень приличная. Жалко только – без балкона. Но может, старушка-соседка разрешит белье на своем балконе сушить… Аня может для бабуси в магазин сходить или в аптеку. Словом, заживут на славу.

Размечталась наивная! Лучше бы еще сорок соседей, чем эта бабка! И зовут-то по заковыристому – Ираида Кузминична. Высокая, тощая, с малюсеньким пучком седых волос на макушке. Натуральная баба Яга.

– Анна, у вас есть своя комната, вот будьте любезны верхнюю одежду вешать у себя. Не устраивайте в общем коридоре склад. И детскую обувь будьте также любезны забирать к себе.

– Но, Ираида Кузьминична! Бориска же с улицы пришел, ботинки грязные. Как же я их в комнату поставлю?!

– А вас, милейшая, в детстве не учили, что после улицы обувь надо помыть?

И так во всем. Если Аня вешала белье на полотенцесушитель, бабка молча снимала его и укладывала Ане на стол в кухне. Делала замечание, что Борька громко включает звук у телевизора. При этом говорила о том, что нынешние родители готовы засадить ребенка перед экраном, лишь бы им не заниматься. И вообще, лучше бы мать читала ребенку книги, а то вырастет абсолютно бездуховным тупицей.

Аня сначала пыталась договориться, но ничего не выходило. Переспорить Ираиду Кузьминичну невозможно. Легче упросить табуретку идти самой по коридору. Цеплялась бабка и к Бориске.

В день приезда малыш сказал:

– Бабушка, меня Борька зовут, а тебя как?

– Мальчик, тебе мама не объясняла, что к старшим обращаются на Вы? И сначала здороваются и только потом задают вопросы.

Бориска растерялся и испуганно прошептал:

– Здравствуйте, бабушка.

– Здравствуй мальчик. Меня зовут Ираида Кузьминична. Бабушкой я тебе не довожусь, поэтому будь добр называть меня по имени и отчеству. Я так поняла, что тебя зовут Борис? Это очень хорошее имя, царское. Лучше представляйся полным именем. Борькой могут звать теленка или петуха в сельской местности. А воспитанного мальчика зовут Борис.

Бориска впал в ступор, долго пытался переварить информацию и на всякий случай из своей комнаты старался не выходить. Только в туалет, и то крепко схватив Аню за руку.

Аня оформила сынишку в сад и устроилась на работу. По воскресеньям приходил бывший муж и забирал сына на прогулку. Однажды приведя Бориску домой, Эдик удивленно спросил:

– Что-то парень какой-то странный стал. Я ему кричу: Борька, беги скорей, качели свободны. А он мне на всю улицу замечание делает, мол, Борьками только козлят и куриц зовут, а он воспитанный мальчик и зовут его Борисом, как царей. Я чуть не грохнулся! Пять лет Борька, а на шестом году – Борис. Кстати, каких царей он имел ввиду?

– Наверное Бориса Годунова, – машинально ответила она.

Аня познакомилась с соседкой по дому Светой. Она водила своего сына Сережу в Борискину группу. Молодые мамы быстро подружились и стали выручать друг друга. То Аня забирает мальчишек из сада, то Света. Гулять тоже ходили вместе. Сережа с Бориской играли, можно было спокойно поговорить. Света всегда начинала разговор с вопроса: «Ну как, бабка достает?»

Аня начинала перечислять, что опять учудила бабуся.

– Светка, не поверишь! Я вчера говорю, а она мне отвечает. А я, а она… Никакой жизни, хоть квартиру меняй. Учит и учит! Нудит и нудит! Сил уже нет никаких. Вчера ужинать сели с Борькой на кухне. Приперлась чашку помыть. Не раньше, не позже. Прям, караулила, наверное! «Анна, на общей кухне не едят. Приличные люди вообще не едят в кухне. Человек должен спать в спальне, принимать гостей в гостиной и бла-бла-бла». Я ей отвечаю, что в отличие от нее, у меня только одна комната. Она и спальня, и гостиная, и детская. И человек, который один занимает две комнаты, не может указывать другим, где им ужинать. А она на меня так посмотрела, так посмотрела, я думала своей чашкой мне в голову запустит. Мне, говорит, любезная, восемьдесят девять лет. Вы что – предлагаете остаток жизни провести в нечеловеческих условиях? Это у нее-то, нечеловеческие условия! Нет, видала? Это у меня полный экстрим. В комнате не курю из-за Борьки, на кухне нельзя из-за нее. Уложу ребенка спать и стою на площадке, как дура. В комнате бардак. Пришлось сушилку купить для белья. На балкон не пускает.

Пухленькая Света, слушает, округлив глаза.

– Ой, мамочки! Да лучше со свекровью жить, чем с такой соседкой.

Разговор плавно переходит на Светину свекровь. Она почти все время живет на даче, но каждый ее приезд домой Света вспоминает с содроганием.

– Представляешь, говорит, я готовлю плохо, или вообще к плите не подхожу. Вроде, ее сынок, Илюша, похудел. Нет, ну надо такое сказать! Да Илья скоро в дверь не пролезет.

Аня согласно кивает. Действительно, муж Светы, Илья, очень полный, даже одышка появилась.

– Или как начнет жарить-парить и в Сереньку пихать. Так напичкает ребенка, что мне на другой день из сада звонят и спрашивают, чем вы ребенка кормили? У него понос.

Но основная тема вертится вокруг склочной бабуси. Светкина свекровь бывает наездами, а бабка Ираида постоянно.

Аня вела сынишку из сада домой. Бориска ныл и капризничал.

Сережа болеет, в саду без друга ему скучно. И воспитательница сегодня – не хорошая Алла Викторовна, а плохая Вера Семеновна. И сабли у него нет, как у Витьки! Витька вредный и жадный, саблю даже подержать не дал. И на обед дали котлету с гречкой. А гречка противная! И медведь из пластилина не получился. Получилась какая-то ляпка. И Лидка с Катькой смеялись над ляпкой. А он, Борис, запустил в них пластилином и попал Лидке в волосы. Его наругали и поставили в угол. И Лидкина мама кричала, что он хулиган, и Лидке из-за него волосы подстригать надо.

Аня сначала молча слушала все это нытье, а потом взорвалась.

– Да что же это такое! На работе ей наделали замечаний! И начальница своими поучениями достала! И дома ей предстоит провести веселенький вечер со склочной бабусей! А теперь еще сын идет и ноет, и вести себя не может как нормальный человек, а только лепит разную фигню из пластилина и кидает девочкам в волосы. И теперь ей придется объясняться с Лидиной мамой.

Борька заревел. Он-то ждал, что мама начнет жалеть и сочувствовать и, может, даже купит чупа-чупс в утешение. Но Аня уже не могла остановиться. Какой там чупа-чупс? Она пошла еще быстрее и грубо дернула за руку пытающегося остановиться сынишку.

Бориска начал заваливаться и противно выть. Стали останавливаться люди. Какая-то тетка начала выговаривать про невоспитанных детей и никчемных матерей. И пообещала Бориске сдать его в милицию. А другая, проходя мимо, прошипела, что вот девки пошли, нагуляют ребенка, а потом не знают, что с ним делать.

Аня сама разревелась злыми слезами. Схватила орущего сына в охапку и почти бегом ринулась к спасительному подъезду.

В комнате, даже не раздев сына, заплаканная злая Аня хлопнула его два раза по попе. Бориска боли не почувствовал, толстые брюки защитили, но обидно-то как! За весь день страданий от родной мамы по попе!

– Уйду на вовсе от тебя! В лесу съедят меня волки, узнаешь!

– Да иди на здоровье, где ты в городе волков найдешь? Видеть тебя не хочу!

– И я не хочу! Ты злая!

Бориска выскочил из комнаты и хлопнул дверью.

Аня открыла форточку и взяла сигарету. Руки тряслись, и в животе все тряслось. Долго чиркала зажигалкой впустую. Она не боялась угроз сынишки – уйти. Замок на входной двери слишком высоко да и запирался изнутри на ключ. А ключ в комнате, на столе валяется. Ну и пусть посидит в темном коридоре и подумает над своим поведением. И вообще… Она не виновата, что сорвалась. У нее день был неудачный, и бабка Ираида нервы мотает, и с мужем она разошлась, и живет не в отдельной квартире. И Лидина мать, крикливая Ирина, теперь разборки устроит из-за своей вредной дочки. И воспитательница начнет на мозги капать. Аня чувствовала себя самой несчастной женщиной на свете. Курила одну сигарету за другой и плакала.

Потом она почувствовала, что если еще покурит, то ее просто стошнит. Сколько же она так стояла? И Борькиных всхлипываний в коридоре не слышно. Тогда Аня опять начала плакать. Вот дура психованная – сорвалась на ребенка. Ему, вообще, уже давно спать пора. А она накурила в комнате. Стоит тут, слезами заливается, а бедный малыш после сада от мамы шлепков получил вместо утешения.

Да и черт с ним, с этим медведем пластилиновым! Что она сына учиться на скульптора отдала? И Лидкина мамаша пусть только попробует сунуться. Надо за своей поганкой следить. Эта Лидка сто раз Бориску щипала. Даже синяк есть. И воспитательница виновата, надо лучше работать, а не лясы точить, пока дети пластилином кидаются. И Боренька – очень хороший ребенок. Самый умный, самый золотой, дорогой. Сейчас она пойдет и прижмет сынишку к себе, и поцелует, и умоет, и положит спать.

Аня вышла в коридор, включила свет. Бориски не было. Она прошла в кухню, потом в ванную, в туалет. Сынишка исчез! По спине Ани полился холодный пот. Он сумел открыть дверь и выйти?! Нет, только не это! Ой, господи! Так много времени прошло! Он мог далеко уйти, и неизвестно в какую сторону?! А вдруг на улице его украли?! Или сбила машина?!

Аня заметалась по квартире, ничего не соображая, как бестолковая курица. Ноги были ватные, на шее вздулась и запульсировала вена. Каким-то дурным, блеющим голосом Аня крикнула:

– Бориска, Бориска!

Открылась дверь бабки Ираиды.

– Анна, что вы кричите на всю квартиру? Ваш мальчик у меня, мы читаем книгу.

– У вас??? – просипела Аня

– А по вашему ребенок должен сидеть в темноте один, пока его мама занята своим состоянием? Или вы думаете, я ем маленьких детей?

Первый раз Аня даже в душе не возмутилась бабкиным язвительным фразам. Боречка дома! Главное – живой, здоровый, мальчик мой, солнышко мое, дома! Не потерялся, не украли!

Аня глупо улыбалась Ираиде Кузьминичне и повторяла, как заведенная: – Спасибо вам. Спасибо вам большое. Спасибо вам.

Бабка Ираида молча смотрела на Аню.

– Борису давно пора спать. Думаю, Анна, вам тоже лучше лечь. На будущее, постарайтесь сдерживать свои эмоции при ребенке.

Аня взяла на руки полусонного сынишку.

– Спокойной ночи, Борис.

– Спокойной ночи, Ираида Кузьмишна, – сонно пробормотал мальчик. – Только завтра дочитаем, пожалуйста, книжку, ладно, Ираида Кузьмишна?

Пока Аня раздевала сынишку и укладывала его в постель, Бориска, зевая, бормотал: – Мам, ты сказку про маленького принца читала?

– Завтра поговорим, хорошо? А то поздно уже, спать давно пора. Спи, мой сладкий, мой хороший зайка.

– Ты опять добрая, да мам? Ираида Кузьмишна тоже сказала, что ты просто плохо себя чувствуешь, а потом почувствуешь хорошо и будешь добрая. – Она все правильно сказала, закрывай глазки.

– Она, мам, не страшная совсем, Ираида Кузьмишна-то.

– Да, конечно, не страшная, только не Кузьмишна, а Кузминична. Спи, зайчонок, и извини меня, пожалуйста, ладно?

– И ты меня тоже извини. Мы помирились?

– Конечно.

– Тогда ты мне потом, завтра, купи саблю, как у Витьки.

Аня хотела объяснить, что завтра в магазин не успеет, но Бориска уже спал.

Зря Аня расслабилась, подумала, что нашла с бабкой общий язык. Ираида Кузьминична продолжала делать замечания и вытаскивала посуду из раковины, которую Аня не успела утром помыть.

Если кто и нашел с вредной бабусей контакт, то только Бориска. Аня удивленно смотрела, как сынишка вежливо стучит в дверь бабки Ираиды и медовым голоском спрашивает: «Ираида Кузьмишна, а сказку дочитывать не пора?» Четко выговаривая сложное имя Ираида, Бориска упорно спотыкался на отчестве.

Со сказкой, Аня чуть не опростоволосилась. Когда сынишка спросил, читала ли она «Маленький принц», Аня моментально соврала – конечно, читала. Тогда Бориска начинал выспрашивать, жалко ли ей Лиса? Аня говорила, что плохо помнит, читала еще в детстве. И пыталась перевести разговор.

Приходили Света с Сережкой. Но увидев ее в коридоре, Ираида Кузьминична стала ей выговаривать:

– Ваш супруг, любезная, совершенно по-хамски паркует свой автомобиль. Он закрывает дорожку к подъезду. А вдруг кому-то понадобится вызвать «скорую помощь» или пожарную машину?..

Светкино круглое личико розовело, и она шепотом уговаривала Аню забрать Бориску и лучше посидеть в гостях у нее.

Света с Аней так уютно уселись на кухне – кофе, сигареты, бисквит с яблоком, испеченный домовитой свекровью. Но тут явились мальчишки, и Сережа начал допытываться, есть ли у них дома книжка про Сибирочку.

– Про кого? – округлив глаза, спросила Света.

– Да про девочку, ее Сибирочка зовут. Бориска говорит, ее папа в лесу потерял, а старенький дедушка нашел, а разбойники ее украли, а мальчик спас, а одна злая тетенька…

– Не взрывай мне мозг. Это прямо криминальный сериал какой-то! Нет у нас никаких Сибирочек.

– Мам, мам, – затараторил Бориска. – Ну ты-то, наверное, знаешь такую книжку? Мне Ираида Кузьмишна не дочитала, а мы с Сережкой хочим знать, нашел папа-граф свою Сибирочку?

– Не хочим, а хотим, – это первое. А второе, мы сейчас договорим с тетей Светой, потом ты дочитаешь историю с Ираидой Кузьминичной и расскажешь Сереже. Идите, поиграйте, а то нам скоро домой.

Мальчишки получили по яблоку и ушли играть.

– Вот, Светка, откуда ноги растут. Где бабка Ираида книжки откапывает? Бориска, как ненормальный теперь. Ходит к бабке и ходит. Как будто мозги ребенку промыли. Бывший муж купил ему трансформер, а он повозился с ним пять минут и заявляет: «Абсолютно бездуховная игрушка». Мужа, чуть «кондратий» не схватил. Устроил мне истерику, что я сектантка и сына в секту таскаю.

– Во как повернулось-то с бабкой… Она решила не мытьем, так катаньем тебя доставать. За ребенка взялась, карга старая! Мне свекровь порассказала. Бабка Ираида три раза замужем была. Всех мужей перехоронила, саму-то ничего не берет. И главное, люди все сплошь культурные. Академик, хирург какой-то знаменитый и последний, кажись, переводчик. Вроде французские романы переводил. И что они в такой склочной тетке находили?

Аня стала нервничать, что в глазах сынишки скоро потеряет авторитет. Каждый раз приходилось врать, что она прекрасно знает очередной литературный шедевр из библиотеки бабки Ираиды. Аня стала доставать книги и тайком их читать. В двадцать шесть лет пришлось читать Лидию Чарскую, Оскара Уайльда и Антуана СентЭкзюпери.

С одной стороны, Аню раздражало, когда сын начинал «умничать», старательно копируя бабкины интонации. А с другой… Стоило прийти куда-нибудь в гости, где собрались только взрослые, Бориска тихонько просиживал в уголке, внимательно изучая книги или художественные альбомы. В одном доме он поверг в состояние столбняка всех гостей, спросив, нет ли у них случайно альбома «Сто картин из музея Метрополитен». Правда, Бориска ударение поставил не там, и получилось «МетрополитЕн». Но и этого оказалось достаточно. Весь вечер разговор крутился вокруг Борискиного немереного интеллекта и потрясающих педагогических способностей Ани. Вот это мать! Вот как надо заниматься ребенком! Одна, дом, работа, и так развивает ребенка! Наверняка Бориску примут в какую-нибудь гимназию. И он закончит ее с золотой медалью и поступит в МГУ. И, вероятнее всего, его ждет блестящее будущее.

Что лукавить? Конечно, Ане было приятно чувствовать себя самой замечательной матерью на свете. Ради такого можно и потерпеть бабкины «заскоки».

Бориска заболел. Это вредная Лида виновата. Вернее, ее мамаша. Привела больного ребенка в сад. Теперь вот Борька с температурой, и Сережка с температурой. Надо врача вызывать, брать больничный.

Участковая врач оказалась молоденькая, хорошенькая восточная красавица. Похлопала длиннющими ресницами и направилась в комнату.

– Послушайте, любезная, – пригвоздил ее к полу бабкин голос. – В клятве Гиппократа не упоминается, что врач должен помыть руки, когда приходит к пациенту? Тем более, к ребенку. И надеть марлевую повязку. Неизвестно с каким диагнозом был предыдущий больной.

Врач прошмыгнула в ванную и шепотом спросила у Ани:

– Свекровь?

– Соседка.

– Повезло!

Руки помыла, маску надела, осмотрела Бориску и бочком, бочком прочь из квартиры.

Анина начальница позвонила и стала выговаривать, что Аня бросила несделанную работу. Никто не может разобраться. Пусть приходит, сделает, как положено, а потом уж сидит на больничном сколько вздумается. Вот, гадюка! Детей у нее, что ли нет? Муж посидеть с Бориской отказался. Опять заныл про загруженность, про дела. Свету не попросишь, сама с больным ребенком сидит. Может, няню на день поискать? Страшно оставить с незнакомым человеком.

На кухню пришла бабка Ираида.

– Я понимаю вас, Анна. Язык не поворачивается обратиться ко мне? Вы ведь, как большинство жильцов, считаете меня старой ведьмой. Но я вполне могла бы последить за Борисом день, два.

– Ой, Ираида Кузьминична! Я вас очень уважаю, – залепетала Аня. – Мне просто неудобно было вас беспокоить. Больной ребенок, капризы, таблетки и вообще…

– Да-да, я так и подумала, что вы озабочены причинением мне неудобств, – скептически хмыкнула бабка Ираида. – Мы прекрасно посидим одни. Или вы ждете, что я улечу на помеле, прихватив с собой маленького мальчика?

Аня не нашла, что ответить. Оставалось только сказать спасибо и отправляться на работу, в надежде, что все будет хорошо.

Бабка Ираида просидела с Бориской два дня. После чего Борис заявил, что придумал интересную вещь. Он будет ходить в сад два раза в неделю, чтобы Сережка не скучал. А остальное время лучше будет с Ираидой Кузьмишной. Ане пришлось объяснять, что это будет не совсем удобно, бабуся старенькая, ей надо отдыхать. В садике Сережа останется один и будет переживать, а это не по-дружески.

Опять Аня зря расслабилась. Вот уже час сидит у Светы с Ильей и рассказывает о новых подвигах бабки Ираиды.

– Анна, я приватизирую свои комнаты. Вы тоже должны приватизировать. Иначе нельзя. Я была у юриста по жилищным вопросам, в коммунальной квартире все комнаты должны быть или приватизированы, или нет. Так что будьте любезны заняться этим вопросом.

– Вот мне только этого геморроя не хватало! По конторам бегать! На кой мне эта приватизация? Вот не может бабка спокойно жить.

Света охала, взмахивала руками, действительно, кошмар!

– Ну и дурочки, – влез в разговор Илья. Бабаня, конечно, – чума. А идея хорошая. Ты, Ань, сможешь тогда комнату продать, например, строительной бригаде из стран СНГ, вот бабка тогда и узнает почем фунт лиха.

Илья засмеялся гордый своей идеей. Света и Аня то же развеселились, представив в соседях у чопорной бабуси целую бригаду рабочих из Азии. И Аня решила свою комнату приватизировать.

Скоро год, как Аня с сынишкой живут по соседству с бабкой Ираидой. Никакой бригаде Аня, конечно, комнату не продала. Ей казалось, что она почти свыклась с бабкиными «тараканами». Главное, с Бориской удачно получилось. В редких случаях не надо заморачиваться, с кем ребенка оставить. Сын читать начал вполне прилично. И занимать его не надо. Книгу возьмет и сидит тихо, как мышонок. Приятно посмотреть. Только бывший муж нудит, что ребенок слишком заумный, не знаешь, как с ним общаться-то.

– Просто у него интеллект выше, чем у тебя, – ядовито сказала Аня.

Бориска спал. Аня взяла сигарету и отправилась на лестничную клетку покурить перед сном. Дверь в бабкину комнату была приоткрыта. Ане показалось, что бабка ее зовет. Аня тихонько постучала и вошла. Ираида Кузьминична лежала на диване очень бледная, глаза закрыты.

– Ираида Кузьминична, Ираида Кузьминична, вам плохо? Не волнуйтесь, я сейчас быстро «скорую» вызову. Сейчас, я быстро.

– Аня, – прошелестела бабка. – Не дергайся, сядь лучше, посиди около меня.

Аня оторопела, бабка первый раз обратилась к ней на ты и назвала не Анной.

– Давайте все же врача, а Ираида Кузьминична?

– Потом позовешь, позже. Я умирать собралась, зачем мне врач-то?

Аня испуганно затараторила:

– Нет, вы, пожалуйста, не умирайте, Ираида Кузьминична! Просто вам плохо, вы и говорите такие вещи. Не надо, пожалуйста, умирать. Живите себе на здоровье, хоть сто лет. «Скорая» приедет, посмотрят. А если в больницу увезут, вы даже не нервничайте, я каждый день буду приходить. И лекарства куплю, какие надо, и поесть принесу, вы не думайте!

– А знаешь, Аня, я почему-то не сомневалась, что ты действительно стала бы меня навещать. Только давай прекратим эту тему. Времени у меня мало и сил тоже. Возьми на моем столе бумажку с номером телефона. Там должно быть написано Евгений Олегович. После моих похорон позвони ему.

– Ираида Кузьминична! Это родственник ваш? Давайте я сейчас ему позвоню.

– Ты можешь умирающего человека нормально выслушать? Никакого уважения к смерти. Сказали тебе – после похорон, значит, после. И еще, я хочу, чтобы меня кремировали, и урну поставили в туже нишу, где покоится прах моего последнего мужа. Документы и деньги возьмешь в шкафу под полотенцами.

– Ираида Кузьминична! – запричитала Аня. – Ну что ж вы такое говорите! Вы спокойно перечисляете поручения как будто в магазин посылаете! Все, я врача вызываю!

– Ну, вызывай, раз тебе так легче. Я все равно умру, пока они приедут. Главное, я успела сказать про похороны и номер телефона. Да что ты плачешь, Аня? Я интересную жизнь прожила, да и старая уже, хватит.

Аня плакала, гладила бабку по худой морщинистой руке. Бедная, старая Ираида Кузьминична! Аня так и не узнала о ней толком. Маленький Бориска сумел общий язык найти, а она не смогла. Если бабуся действительно умрет, Аня так и не успеет ни поговорить с ней, ни извиниться.

– Аня, у меня было три мужа и не одного ребенка. Может, поэтому я так к Борису привязалась. У меня есть для него подарок и для тебя тоже. Может, потом добрым словом вспомните.

Аня плакала, по-детски вытирая глаза ладонями, размазывая по щекам растекшуюся тушь. Не надо ей никаких подарков! Пусть только странная бабуся с тяжелым характером будет жива-здорова.

– Знаешь, чего мне хотелось, когда умер последний муж? Чтобы, когда я буду помирать, рядом сидел человек и гладил меня по руке и, может, даже плакал, потому что ему не все равно. А теперь ты рядом сидишь, и я даже надеюсь, что тебе не все равно.

Ну что же «скорая» так долго едет?!.. Аня плакала, закрыв лицо руками. Как же это все горько! Зачем? Какие люди глупые. Что-то выясняют, делят, ругаются. А вот наступит такой момент, и ничего не исправишь, не скажешь, не убедишь, не извинишься…

Ираида Кузьминична молчала. Бедная, голова-то съехала с подушки. Аня потянулась поправить и с ужасом увидела, что бабуся умерла. Аня вскрикнула, вскочила с дивана. Сердце колотилось, как бешеное. Лицо горело, даже кожу жгло. И тут приехала «скорая».

Аня позвонила Светке. Света сонно спросила:

– Ань, ты че, что-то случилось?

Аня хотела объяснить, но начала плакать и повесила трубку.

Прибежала Света, испуганная, в халате и ночнушке, за ней Илья.

– Что – с ребенком? С тобой? Что у вас?

– Бабушка, – опять заплакала Аня.

– Твоя бабушка? Заболела? Умерла?!..

Аня только трясла головой.

– Блин, бабка Ираида окочурилась? – спросил Илья громким шепотом.

Дурак, что ли совсем?! – Света ткнула мужа локтем. – Ираида Кузьминична померла?

– Да, уже в морг увезли. А я не знаю как теперь, утром Бориска проснется, я… я не знаю, как ему объяснить. Ничего не знаю. И похороны, и все…

Света быстро сориентировалась. Илья унес завернутого в одеяло Бориску к ним. Пусть у них побудет. Скажут чего-нибудь потом. У них сейчас свекровь дома, приглядит. Тем более, она считает Бориску замечательным мальчиком, и его маму Аню – ангелом в руках сатаны Ираиды. При этих словах у Ани опять задрожали губы.

Аня со Светой остались в пустой квартире. Света жалела подругу, искренне не понимая, что так убиваться-то? Даже – наоборот. Потом решив, что у Ани просто стресс, предложила выпить чего-нибудь. Нашли бутылку вина, которую Аня держала дома на всякий случай. Ане казалось, что она никак не может опьянеть и расслабиться. Она наливала себе еще и еще. Подруги сидели в кухне совершенно пьяные. Когда собрались идти курить на площадку, вспомнили, что теперь в этом нет необходимости. Можно не выходить, замечание сделать все равно некому. Аня опять начала рыдать, вспоминая бабусю.

– Вот ведь, умерла Ираида-то Кузьминична. Я и прощения попросить не успела, поговорить о чем-то по-хорошему… Все… Нету больше.

Света икала, потом разревелась за компанию. Стала причитать, что вот тоже ссорится со свекровью, а вдруг та в одночасье помрет. И она, Света, тоже будет страдать, что не успела помириться, что лаялась с ней все время.

На работе Аня сказала, что у нее умерла бабушка. Отпустили на три дня. Хорошо, что у Ильи машина. Оказалось, надо столько всего оформить, не набегаешься. Бориска жил у Светы. Илья, гордившийся своей находчивостью, рассказал ему целую историю. Что в их квартире прорвало трубу, все залило, пока не починят, домой нельзя. А Ираида Кузьминична уехала в гости очень далеко. Когда вернется, неизвестно.

Похоронили, как хотела бабка Ираида, рядом с мужем. Приходили из жилконторы, опечатали Ираидины комнаты. Сказали на полгода, до объявления наследников.

Ане квартира казалась пустой. Теперь никто не снимал белье с полотенцесушителя. Не ставил на ее стол грязную посуду. Хоть три дня не мой. Но Аня привыкнуть к этому не могла. Все время старалась вести себя так, как будто Ираида Кузьминична может выйти из комнаты и сделать замечание. Бориску записала в детскую библиотеку. Скоро при входе на доске объявлений появилось его фото с надписью «Самый активный читатель».

Весной Бориску и Сережу записали в первый класс. Надо же, уже четыре месяца прошло со смерти бабуси, а Аня никак не привыкнет. Стала искать какие-то документы и с ужасом наткнулась на бумажку с номером телефона! Вот идиотка! Ираида Кузьминична просила позвонить после похорон! Ой, стыдоба-то какая! Прошло столько времени! Стыдно, стыдно, стыдно!

Позвонила, попросила к телефону Евгения Олеговича. Заранее смирившись, что услышит о своей непорядочности и необязательности. Голос у Евгения Олеговича был молодой, вежливый. Аня мямлила, что звонит по просьбе Ираиды Кузьминичны. Мужчина сказал, что по телефону ничего не решает. Пусть Аня приходит по такому-то адресу в такое-то время и захватит с собой все документы.

Аня пришла. Офис какой-то. Нет, не офис, нотариальная контора. Евгений Олегович оказался не родственником, не знакомым, а нотариусом.

– Ну, документы все принесли?

– Да, вот свидетельство о смерти.

– И все?

– А у меня других нет, паспорт Ираиды Кузьминичны отобрали в Загсе.

– Ваш паспорт, свидетельство о рождении ребенка, свидетельство о собственности.

Аня честно пыталась понять, что от нее требуется, морщила лоб, переспрашивала.

– Я не понял, вы что – шли ко мне, не владея информацией?

Аня жалобно улыбнулась, в глубине души жалея, что вообще позвонила. Евгений Олегович, наконец, понял, что Аня ничего не знает, непонимает и вообще «тормозит».

А получается, что Ираида Кузьминична Кравцова-Дальская, будучи в здравом уме и твердой памяти, все свое движимое и недвижимое имущество завещала госпоже Бархатовой Анне Николаевне и несовершеннолетнему Бархатову Борису Эдуардовичу. А в частности, Аня с Бориской теперь владельцы трехкомнатной квартиры и большой библиотеки.

Аня вышла на улицу. Шла, не разбирая дороги, наступая в лужи. Вот про какой подарок говорила Ираида Кузьминична. Вот значит, про какой… Значит, у Бориски будет своя комната, и у Ани – своя. Как у приличных людей, которые спят в спальне, а гостей принимают в гостиной. Прямо вот через два месяца! Отдельная, трехкомнатная квартира! Своя! Отдельная! Собственная! Ой, бабулечка, дорогая Ираида Кузьминична!.. Царствия тебе небесного! Светлая память! Ой, бабулечка! Вот ведь, чужой человек – и такое! Чужая, совсем, чужая и вдруг ….

И только подходя к своему подъезду, Аню остановила внезапно возникшая мысль: как объяснить Бориске, почему они займут комнаты соседки. Ведь сынишка до сих пор подбегает к закрытой двери и спрашивает: «А Ираида Кузьмишна еще не вернулась?..»