Судьба — слово, изобретённое человеком для прикрытия чего-либо. Будь то бездействие или, наоборот, какой-либо вред. Да и в быту частенько говорят: «Не повезло. Не судьба». Особенно, когда что-то не удаётся. Нам же в мире белых халатов опираться на судьбу нет надобности. Здесь существует более чудесная и узаконенная ссылка. И называется она просто — Стандарты оказания медицинской помощи.

Стандарты помощи разработаны и утверждены Министерством здравоохренения Царства. Они для медработника, как инструкция пользования холодильником. Подозреваешь, какой-либо диагноз и сразу лезешь к стандартам. Они расскажут обо всём: какие исследования делать, что за лекарства пихать и сколько больному в клинике лежать. Думать не требуется. Только заподозри заболевание, и вперёд. Ну а если ослушаешься Их, то можно и по кумполу (он же чайник, он же башка, он же бубен. Короче — голова) получить. Как в классике: «Шаг вправо, шаг влево, считается побегом, прыжок на месте — попыткой улететь».

Поступил к Михалычу в больничку пациент. Добропорядочный гражданин тридцати лет. Работающий. Не пьющий. Двое детей. Семья. А главное, ничего плохого не сделавший Медицине. Поступил и поступил. Чего там.

Михалыч послушал жалобы (начало формирования представления о больном), собрал анамнез (да уже ясность полная) и приступил к осмотру. На осмотре он пациента пропальпировал, проперкуссировал и, извините за жаргон, проаскультировал. Диагноз уже чуть ли не перезрел, если можно так сказать. При последней манипуляции друг мой окончательно утвердился в ранее заподозренном недуге, охватившем тридцатилетнего мужчину. Нижнедолевая пневмония. Лёгкое течение. Ничего криминального, но дальше началось страшное. Михалыч обратился к стандартам.

Стандарты бесновали. Они требовали многого. Они твердолобо развалились поверх клятвы Врача России, хоть и не давали подобную. Им действительно было всё равно, что перед ними за пациент. Белый или чёрный. Мужчина или женщина. Дворник или директор. Они для всех оставались неизменными. В них отразилось всё. Единственное, чего не отражалось в Стандартах, — это главного принципа медицины.

В Михалыче подобный принцип жил. Однако мой товарищ не забывал о присутствии и параллельных, тоже не кислых, аргументах. А аргументы эти выражались в начмеде, линейно-контрольной комиссии (ЛКК) и прокуроре, которые, как пить дать, любили кого-нибудь потрепать за белый халат ввиду несоблюдения Стандартов оказания помощи.

Превозмогая себя, Михалыч взял авторучку и стал делать назначения.

Итак.

Да в наши палаты и заходить-то страшно, не то что там лежать. Соседи храпят, чихают, плюют. Плюс, опять же, дополнительный источник инфекции. У вас без осложнений? Добро пожаловать к нам, и мы сделаем из лёгкой пневмонии тяжёлую. Товарищ вздохнул и написал режим.

Диета № 10

Столовая, наша, конечно лучше курсантской. Кормят прилично, несмотря на то, что начальство и тут проворовалось. Диету напишу спокойно, подумал Михалыч, не забыв тем не менее посоветовать пациенту есть побольше домашнего и фруктового.

Общий анализ крови плюс биохимия

Вот и первые гвозди в крышку будущего гроба. При пневмонии и так всё понятно, а при заборе анализов есть шанс занести какую- нибудь заразу вроде гепатита. Тем более в бесплатной-то больничке. Плюс дополнительные тромбики, которые, не ровён час, могут оторваться и застрять где-нибудь в голове (не дай бог). Кроме того, если лаборатория обшибётся (а подобное случалось не раз), то придётся вновь брать. Эх, извини меня, родимый.

Рентген лёгких в двух проекциях

Это уже тянет на толчок к оврагу. Дважды выстрелить из слабого, но всё же радиационного оружия — шутка ли. Так можно и рачок получить. А если не назначить — то по черепушке от начмеда. Михалыч уже представлял раздирающий безумный крик, летящий по приёмнику: «Пневмония? Где рентгеновские снимки?!!» Здесь без вариантов, даже можно не извиняться. Написал.

Анализ мокроты

Тут вроде всё безобидно. Как сможет, так и сдаст. Нет инвазий, нет облучений. Пожалуй, второе назначение после диеты, за которое академику по-человечески не стыдно.

Утренние анализы крови

Э, нет. Пусть уж лечащие врачи сами на себя берут подобные экзекуции. А то похоже на то, что если не получилось инфицировать с первого раза, инфицируем со второго. Сами пишите!

Ну а дальше, как известно, больше. И вот здесь у Михалыча начинали дрожать руки. Впереди предстоял сугубо мрачный этап убийства по Стандартам — лечение.

Антибиотики

Интересные препараты. Согласен, порой без них не обойтись. Но тут-то. Забыли, наверное, что антибиотик переводится как «против жизни». Одно дело, когда врач вам говорит: «Примите антибиотик». Вы радостно принимаете, с благодарностью. Ну а если бы он вам произнёс: «Заглотите-ка, родненький, лекарство против жизни». Как бы среагировали? «Против чего, доктор?» — «Против жизни, — равнодушно повторил бы медик. — Пейте, пейте, не надо демагогий».

Антибиотики предлагалось вводить внутримышечно. Приоритет перед таблетками. Выбор зрел простотой: риск флегмоны против возможности заработать гастрит и язву. Мыхалыч остановился на первом. Про потерю иммунитета и прочие вещи даже думать не хотелось.

Муколитики (лекарства от кашля)

Опасностей меньше, но всё же они были. Начиная от аллергических реакций и кончая тошнотой, рвотой и иными расстройствами ЖКТ. Инстинктивно съёжившись, мой товарищ написал единственный препарат из этой группы, имеющийся в больнице, — бромхексин.

Капельница от интоксикации

Опять нарушение целостности кожных покровов. Все же наши Стандарты упорно пытаются пропихнуть в жизнь затею с вирусным гепатитом или ещё какой заразой. Ведь во многих Царствах мира люди научились стерилизовать одноразовые шприцы.

Вот вроде и всё. Коробочка готова. Яма выкопана. Милости просим, по-ка-лечиться. Михалыч, точно крышку гроба, закрыл историю болезни и передал её регистратору со словами из кинофильма «Место встречи изменить нельзя»:

— Ты не бойся, мы тебя не больно зарежем: чик — и ты уже на небесах…

— Чего? — не поняла коллега.

— Да это я о своём, — признался академик.

Наутро, ещё тёплый, но облучённый и исколотый пациент дозревал в палате. На конференции Академик докладывал поступающих. У пневмонии, как и ожидалось, выявились незначительно повышенные лейкоциты, а на рентгене в нижних отделах правого лёгкого значилась инфильтрация. Всё это пахло очевидностью и без анализов. Начмед проверила выполнение Стандартов, сморщила нос на отсутствие утренней биохимии и перешла к следующему пациенту.

После конференции Михалычу захотелось зайти в палату к больному, пожать ему руку и сказать, что во всём виноваты они, Стандарты. Что он не хотел. Что он пытался избежать рисков, но вариантов не оставалось. И ещё что-нибудь. Что-нибудь тёплое, обнадёживающее.

Однако монолог не удался. Академика позвали в приёмник, и он вновь стал принимать поступающих пациентов, сжимая своё сердце при каждой новой строчке, сделанной им в листе треклятых назначений.