Разумеется, в нашем Царстве всегда так. Кто-нибудь пожалуется, и его затем гнобят. А после собирают урожай проблем. Причём, ладно бы, я понимаю, когда люди исподтишка жалуются, на них ещё можно обидеться. Но когда к тебе подошли двадцать раз, а ты открыто послал далеко и надолго, то нет ничего удивительного, если эти жалобы покатились ещё куда-нибудь.

Наше руководство в этом плане являло собой классический пример. К бабке не ходи. Но помимо Дуровцевой в больничке все вешались ещё и от другой барышни — Цукиной Татьяны Шняговны. Иными словами, нашей начмедихи.

Цукина Татьяна Шняговна . Фамилия с латышским подтекстом. Неопределённого возраста. Неяркой внешности. С весьма противным скрипучим голосом. Если вы когда-нибудь слышали, как гвоздём ведут по стеклу, то данный скрежет вполовину не дотягивает до голоса Шняговны. Помимо противного вокала гражданка Цукина ничем ценным больше не обладала. Ни семьёй. Ни добротой. Ни мыслью. Ни дня не пробыв в армии, она везде руководствовалась основным лозунгом: «Я — начальство, а вы — г…но». Про таких обычно пишут: «Лошадь, которая уже сошла с ипподрома. Слава прошла, амбиции остались». Иными словами, цирковое животное в подсобке.

Татьяна Шняговна, разумеется, не могла мириться с малым количеством ума, выпадшим на её долю. Именно поэтому она ежедневно по утрам устраивала показательные конференции. Соберёт всех врачей и требует у дежурной смены, отстоявшей бессонные сутки, доклада. Причём полного доклада. Как на пятом курсе медицинской школы. То есть жалобы, анамнез и прочее. Это вам не классическая пятиминутка, кои встречаются в нормальных больницах. И здесь начмед любила поумничать, задавая какой-нибудь хитрый вопрос и окончательно убивая всех окружающих:

— А чем вы объясните, вот у доложенного вами пациента лейкоцитоз одиннадцать?

Дежурный врач, принявший больного между двумя и тремя часами ночи, первым делом хочет послать гражданку Цукину в то место, куда обычно заглядывают проктологи. Реже — туда, где копошатся гинекологи. Ведь упомянутое количество лейкоцитов при норме четыре-девять может вызывать более ста заболеваний. Наиболее же частая причина подобных изменений крови — недавний приём пищи. А посему врач вздыхает и бурчит в ответ что-нибудь односложное. Вроде: «Курицу съел», «Алкоголя пил» и так далее. Иногда, правда, начмедиху всё же посылают, но в более скромные места.

Однако самый высший грех нашего прямого руководства — это полное презирание не только персонала, но и пациентов. А всё из-за жажды денег. Понаделали хозрасчётных палат, а социальных больных (коих большинство) класть некуда. И всё бы ничего, платная медицина не возбраняется, только когда она не за счёт бюджетных койко-мест организована.

Однажды в наши пенаты тётка привезла свою мать. Мамуля оказалась не критическая, но всё же отказать ей в госпитализации рука не поднималась. Я, осмотрев пациентку, подзываю родственницу и говорю фразу, которую не любил пуще всего в своей работе:

— К сожалению, места есть лишь в платных палатах. — И со вздохом продолжаю: — Даже коридор занят.

— В платную мы не готовы, — быстро реагирует тётка.

— Да я и не настаиваю, — парирую вслед. — Просто придётся немного посидеть в приёмном покое.

Но женщина оказалась боевая и ждать у моря погоды не стала. Она побежала сразу к начмеду. К печально известной Татьяне Шняговне. Цукина, заслышав возмущённую родственницу, у которой на лице было написано: «Я вам ща устрою», тут же нашла бабульке непрофильное место на ЛОРе. Далее Шняговна набрала Вену Летальевну и дала ЦУ (ценные указания). Летальевна, поймав меня в коридоре, передала данные распоряжения мне.

— Так мы, значит, самые умные, — тихо проговорил я, «восхищаясь» шустростью родственницы.

— Что-что? — переспросила заведующая, мысленно уже находящаяся на третьем этаже.

— Да это я о своём, — оправился я. — Мысли вслух.

— Ну-ну, — пролепетала Вена Летальевна и упорхнула из приёмного покоя в неизвестном направлении.

Получив новые вводные, я решил-таки отобрать пальму первенства в вопросе умности. И сделал это крайне быстро. Упреждающим ударом положил на свободное место действительно нуждающуюся пациентку, которая сидела тихо и не скандалила. После завершающей контратакой, уложил на лопатки родственницу. Дабы не думалось, что разводим на платные места, я поспешил доложить быстрой родственнице весьма печальную новость.

— Вы знаете, — покачал головкой я, — теперь уже и платные места кончились. Сочувствую.

Родственница, до того сидевшая с самодовольным видом, в момент как-то погрустнела. Она осознала, что эта битва с медициной проиграна.

Через две минуты она написала отказ и вместе с мамочкой шустро покинула наше чудесное заведение.

А я почему-то вспомнил знаменитую фразу из фильма «Место встречи изменить нельзя»: «Бабу не проведёшь, она сердцем видит», чем и объяснил столь быстрый уход желающих залечь дамочек.