Само собой разумеется, Главврач наказала именно Михалыча, а никак не заведующую поликлиникой. Ведь алкогольные узы — они же крепче кровных. Особенно в нашем Царстве. Посему Дуровцева не стала изживать чересчур умного доктора (хоть руки и чесались, но про отрицательный опыт в данном вопросе Татьяна Виктоговна тоже не забыла), а пригласила Елену Геморроевну и, достав отобранную на хирургии бутылку коньяку, молча разлила по бокалам горячительный напиток.

Вот опять упомянул хирургию с алкоголем и вспомнил нашего чудесного доктора, флеболога высшей категории, Борисова Бориса Борисовича. Именно он один раз взял и доказал: спиртные напитки при грамотном использовании могут быть полезны не только для семьи в частности, но и для здоровья в целом.

Случилось это в одно из моих бесчисленных дежурств по нашей больничке. Стоял жгучий летний день. За окном ветер щекотал зелёные короны деревьев, отчего у последних вся листва пускалась в пляс, точно сами растения играли своими пальчиками на невидимом рояле. Ближе к вечеру небо прояснилось, и шаловливый ветер, сменившись лёгким дуновением, отправился провожать закат. Вскоре наступил полный штиль, и в приёмном покое стало тихо, как на кладбище. Понятие полного штиля давалось не только потому, что листва, трава и воздух остановились. Нет. Подобная ситуация складывалась лишь при совершенном отсутствии машин «скорой помощи» и никак иначе. А они как раз и отсутствовали. Хотя данное упоминание не требовалось озвучивать вслух, поскольку ранее я уже говорил: в тот день дежурство выпало на меня.

Итак. Я развалился в регистратуре и пытался перед полуночным обходом хоть немного соснуть. Охранник, медсестра, регистратор и санитарка находились по соседству в холле, с упоением уставившись в зомбоящик (в орфографическом словаре именуемый телевизором). Редкие больные пытались присоседиться к просмотру, но пшиками и однозначными командами были быстро изгнаны на отделения и уложены в коечки. У любителей покурить на пандусе тоже напрочь отсутствовали какие-либо перспективы, поскольку вот уже как полтора часа автоматическая входная дверь, обычно так дружелюбно раздвигающая свои створки в разные стороны, находилась в статусе заблокированной. В данном вопросе ей помог охранник, который прямо отвечал за подобные действия. Правда, чаще охранник всё же не отвечал, а, скорее, молчал, уж такой отпечаток неразговорчивости оказывает на личность его профессия. И отвечать приходилось нам.

Неожиданно в дверь постучали. Что это? Вроде бы синие зайчики по пандусу не бегали, и «скорой помощи» за окном не наблюдалось. Всмотревшись в дверь (благо она сплошь стеклянная), сотрудники лицезрели нашего любимого флеболога Бориса Борисовича. Охранник открыл дверь, и доктор Борисов тяжело ввалился в приёмный покой. Все вылупили на него удивлённые глаза, а он молчит, словно ждёт, когда же зададут очевидный вопрос. Минуту спустя, осознав, что медперсонал находится под влиянием охранника и говорить не собирается, он сам вступил в диалог:

— Можно у вас ночку перекантоваться? — без обиняков он кивнул в сторону ординаторской.

— А чё так? — некрасиво, вопросом на вопрос (так делать нельзя! Просто мы не ожидали) интересуемся вслед.

— Да любовью буду заниматься, — честно раскрыл карты хирург. — Так сказать, лямур. Шарше ля фам.

— Какая любовь? Что за лямур? — щеголяем бровями в ответ. — Здесь, что ли? С кем?

Вся публика оживлённо переглянулась. Кого же выбрал себе пришедший доктор? Очевидно, я с охранником отпадали сразу. Шестидесятилетняя санитарка, скорее всего, тоже. Оставались медсестра и регистратор, по внешнему виду которых невозможно было определённо сказать, рады они открывшейся перспективе или всё же нет. Борис Борисович огорошил всех:

— Да не волнуйтесь вы. Сам с собой буду заниматься.

Немой вопрос. Вновь поголовно играем в охранников. Впечатление, что шутка затянулась, но где именно — непонятно. Уставший от подобной медлительности флеболог разъясняет:

— Да с другом мы поехали на гулянку. Взяли красавиц, немного винишка, шампусика, мою машину и на дачу. Ну, поехали и поехали. А по пути нам попалась шашлычная, будь она неладна. И я, как на грех, съел четыре порции шашлыка. — Борисыч сделал глубокий вдох, чтоб стало понятно, сколько это много четыре порции шашлыка.

— Ну, и? — оживились мы. Интересная информация, посему и языки за зубами тяжело удержать.

— Ну и осоловел, — подытожил Борисов. — Какая там любовь. Ком к горлу подкатил, живот распух, еле за руль влез! Ну а друг к шашлыку вдобавок вина выпил, осоловел ещё больше.

Пришедший опять сделал глубокий вдох, глубже, чем в первый раз, и стало наглядно видно, насколько сильно осоловел его друг.

— Ну, и? — продолжаем пытать хирурга мы, хотя уже видим перед глазами финал.

— Ну и девочек высадили, извинились, и всё, — резюмировала жертва вкусной и здоровой пищи. — Самому пришлось в больницу ехать: жену до сего предупредил о дежурстве на сегодня.

— Понятно, — с ноткой сочувствия растягиваем буквы мы, — ну, проходи, люби себя.

Все посмеялись и пошли занимать свои прежние места. Я же обскакал пятьсот коек на отделениях и тоже направился отбиваться, но уже в другом месте. На всякий, так сказать, случай.