Нину Ивановну подлечили и она, счастливая, побежала домой. Рванула от нас, только пятки сверкали. Что вы. Ну и поблагодарила врачей, разумеется. Пыталась ещё и денег втюхать, но в нашей клинике работали порядочные медработники и с коллег даже в виде благодарности не брали, не говоря уж про, не дай бог, вымогательства какие. Однако, как уже писалось, настоящих людей, наподобие Нины Ивановны, практически не встречалось. В ключевой массе «скорые» привозили быдловатых пациентов, и радость от работы потихонечку испарялась. Хотя не могу умолчать про одного благодарственного пациента, который мне отдельно запомнился. Но обо всём по порядку.

Суточное дежурство протекало стандартно: тупо вал населения. На подобном фоне среди хрони выделялась одна тётенька, которая со страдальческим видом скромно сидела на кушетке. При расспросе удалось прознать про её два перенесённых инфаркта, варикозную болезнь и негодного сына, претендующего на жилплощадь. Осмотрев пациентку, я принял однозначное решение о госпитализации. Оформив историю, направил в кардиологию и тут же занялся другими поступающими. Минут через сорок на столе приёмника заплясал телефон. Звонили с отделения. Исключаю риторику и междометия. Заключили кратко: «Забирайте историю тётеньки, она домой ушла». — «Чё это?» — не догнали мы и подозрительно посмотрели на трубку. Из динамика последней пролились весомые аргументы: «Так она поступила в пятиместную палату, а ей, видите ли, хотелось в двух. — Ещё и скандалила». Мы пошатнулись. «Ишь ты, собака женского пола! — промелькнула общая мысль. — Люди, вон, в коридорах вынуждены лечиться. А эта. Ах, неблагодарная».

Ладно, продолжаем приём. Сижу, пишу истории. Заходит медсестра Вера Дивановна:

— Михал Сердеевич, там парочку постояльцев привезли.

— В смысле постояльцев? — не отрываясь от писанины, интересуюсь я. — Часто лежат у нас, что ли?

— Не просто часто, постоянно, — открыла мне глаза на проблему Дивановна. — И не только у нас. Они квартиры сдают, а живут в больницах.

— Да ладно! — я отложил свои каракули. — Как так-то?

— А вот так. В клинике и накормят, и бельё поменяют. И может, даже что-нибудь вылечат. А дома? — Вера Дивановна положила плёнки ЭКГ на стол.

— Больной спит, денюжка капает, — пришла на ум новая поговорка. — Ладно, пойду посмотрю.

Посмотрел. Действительно: показаний к госпитализации нет. Так и сказал. Больные, разумеется, поистерили, но их всё одно никуда не пристроили. Правда, один в итоге просидел сутки, а второй, точнее вторая, бабка, продержалась в коридоре два дня. Всё-таки нелегко уходить из дома.

В общем, с риелторами (так мы их прозвали) с горем пополам разобрались. Трудимся дальше. Тут подходит вторая медсестра (редкий день, когда в приёмнике две медсестры) и жалуется:

— Михаил Сердеевич, ко мне больные пристают!

— Да ладно?! — не поверил я. — Безобразие. Сейчас пойдём, разберёмся.

Многие могут спросить, а почему я так удивился. Медсестра, что ли, страшная или возраст у неё далеко не тот, дабы приставать.

Отвечу: никак нет. Ни первое, ни второе. И если подумать логически, то моё удивление при подобных причинах могло бы стоить мне хорошей звонкой пощёчины. За оскорбление, как минимум (для любой женщины темы красоты и возраста самые болезненные). А что? Вполне вероятно. Но причина невозможности приставания к нашей медсестре крылась в её круглом животике, глядя на который невольно задавался импульсивный вопрос: «Как, вы ещё разве не в декрете?!»

Но тут я вспомнил, что наши больные пристают не по-мужскому.

— В чём пристают? — приостановил я свой пыл на первом шаге.

— Да одни дёргают, где хирург. Другие — когда поднимут. Третьи ещё чего-то хотят, — она сделала обречённый вдох. — Я и так еле двигаюсь. Последний день бы доработать.

— Ну, что ты. У нас в общественном транспорте тебе место удавятся уступить, а здесь — пенсионеры! Святые люди. Отдельная каста. Ладно, называй, кто приставал, сейчас всё уладим.

Сестра сказала. Я пошёл в смотровую. На входе чуть слышно обратился к пациентам цитатой из кинофильма «Джентльмены удачи». Да, да, я прямо так и сказал: «Порезать бы вас всех, да возиться неохота». Разумеется, глухонемые бабки услышали лишь последние два слова. В общем, я всё уладил. Уладил — здесь значит: выписал виноватых досрочно. На амбулаторное лечение.

— Действительно больные, — рассказывал я про них потом беременной медсестре.

— Спасибо, — осыпала она меня благодарностями, откидываясь в кресле назад, дабы уменьшить неприятные ощущения от тянущего вниз живота.

— Да на здоровье. Всё одно мест нет. Вон уже последнюю бабку в коридор положил.

— А-а-а, опять мест нет? — посочувствовала медсестра. — И в бюро разве не отзвонились?

— Что ты, — замахал я руками. — Пукина, наоборот, попросила побольше везти. Коридоры-то пусты. Да и свободных платных палат — тьма.

— Извините, а можно врача? — в проёме окна регистратуры замаячил мрачный женский силуэт.

Я переполз в коридор.

— Слушаю вас.

— Вы тут нашу бабушку уложили в проходе, — прямо начал силуэт. — А что, свободных мест нет?

— К сожалению, больница перегружена, — констатирую я. — Не заполнен исключительно коридор и…

Не люблю говорить про не бюджетные места.

— И?.. — поддержала дама.

Свет упал на лицо оппонента, и теперь мне видно, что это женщина.

— Ну, и коммерческие койки.

— Так что, вы предлагаете нам лечь в платную палату?

— Если вам противит положение у всех на виду, то да.

— Отлично, — радуется родственница, доставая диктофон. — Я на вас жалобу напишу, что вымогательством промышляете.

— Пишите, — спокойно парирую в ответ и удаляюсь прочь. Это раньше бы я брызгал слюной, доказывая факт непоступления ни копейки от дополнительных услуг больнички. Это раньше взывал бы к совести на предмет, какие все неблагодарные, вот так платят за здоровье, которое мы им пытаемся вернуть. Бесполезно. Нервные клетки важнее аргументов и споров. Иду в регистратуру, рассказываю коллективу про себя, «шантажиста».

— Да они лучше бы вам спасибо сказали, — негодует Вера Дивановна. — У вас же в приёмнике дольше двадцати минут никто не засиживается, настолько вы оперативно трудитесь.

— Да-а-а, это вам не Башня Смерти, где по четыре часа в приёмном покое кукуют, — поддержала вслед санитарка, имея в виду Больничку скорой помощи. — А с учётом грамотного лечения хоть благодарственный поклон вам уж могли бы сообразить.

— Я вас умоляю, — практически без интонации иронизирую я. — По моим нехитрым подсчётам, за три года службы в недрах ГБ мне пять раз выразили благодарность устно и два раза дали денежку, и это при полтиннике пациентов в день.

— О, кстати о благодарностях, — вмешалась медрегистратор Ирка, вводившая историю болезни в компьютер. — Можете пойти в сестринскую, кофе с печеньем и тортиком попить.

— А кто принёс? — не поверил я в подобную щедрость контингента.

— Да пациент, которого в реанимацию час назад подняли, скончался, — не отрываясь от компьютера, дочь вождя продолжала вводить документацию, хоть со стороны ощущалось, будто она надиктовывает себе увлекательный рассказик. — Вот после него такой джентльменский набор и остался.

— Ну, хоть какая-то благодарность, — «порадовался» я. — Пусть и посмертная.

И потом, после короткой паузы:

— И как меня сюда занесло?..