Разумеется, пациенты отделения реанимации и интенсивной терапии довольно закомуристые клинические больные. Их традиционными-то способами не всегда вылечить можно, не то что психологией. Опять же, нельзя говорить, что подобные пациенты в большинстве умирают. Нет. Всё же благодаря современной технике и умелому обращению с ней многие обсуждаемые пациенты продолжают жить. Хотя жизнью это тяжело назвать. Скорее существование. И сколько оно может длиться — одному Богу известно.
Конечно, в ряде заморских Царств подобную проблему решили с помощью эвтаназии, то бишь добровольного (или с помощью родственников) ухода из жизни. Не вступая в полемику о праве на существование самой эвтаназии, напишу лишь одно. Несмотря на запрет таковой в нашем Царстве, её «отлично» применяют в отношении отдельных живых существ, весьма близких нашему сердцу. Причём без согласия последних. И тому посвящается следующая история.
Как вы помните, Дуся отлично выполнял функции рядового медработника и периодически дежурил вместе с Иркой. Но как у подводников идёт год за два, так и у собак пятнадцатый год жизни близок по состоянию человеческому девяностолетию. Дуся начал стареть, плохо есть и часто болеть. И страшней прочего, у него случился деформирующий артроз. Пёс хромал и каждый шаг преодолевал с усилием. По ночам суставы ныли, и Дуся тихо и не протяжно выл. Тяжко стало всем. Лишь иногда, когда противоположный пол подпускал к себе Дуняшу, тот радостно забывал про все свои заболевания. «Куда тебе, старый кобель», — иронизировала хозяйка, а подопечный делал своё дело, отчего суставы немного расходились, и показывал, что ещё хоть куда. От выплеска гормонов становилось легче, и это нельзя было не заметить.
Но с каждым днём старость прогрессировала. Кобель стонал, хромал и плохо ел. На семейном совете вынесли мучительное решение: эвтаназия неизбежна. Два дня собирались, три дня звонили, и вот специальная служба стучится в двери. Два молодых человека, с чемоданчиком. Дуся, очевидно, знал о принятом вердикте, но даже если бы на него не надели намордник, он всё одно никого бы не смог укусить. Ветеринары это сразу приметили.
— Намордник можете снять, — спокойно предложил один из них. — Сейчас сделаем два укола: один расслабляющий, а чуть позже усыпляющий. Вам лучше выйти куда-нибудь.
Ирка и супруг замостились на кухне. Достали сигареты и, несмотря на двухнедельную завязку, нервно закурили. Прошло десять минут. Дочь вождя попробовала что-нибудь сварить, однако руки её не слушались. Когда она несла кастрюлю с водой к плите, пальцы разжались, и всё оказалось на полу. Ну вот, хоть какая-то разрядка. А то невозможно без дела сидеть. Ирка вышла в коридор. Ванная находилась по правую сторону, комната по левую. Медрегистратор пыталась не смотреть на собаку, но глаза сами устремились в нежелательном направлении. Дуся лежал на полу, покорный судьбе. Он засёк движение в коридоре, и когда Ирка взглянула на него, их очи встретились. У пса были жалобные глаза. Грустные и одновременно отрешённые. Он как будто спрашивал: «Зачем ты меня убиваешь?» У Ирины оборвалась последняя ниточка, поддерживающая сердце. С рёвом она убежала на кухню…
Выкурена третья пачка. Пролита двести десятая слеза. Табурет валяется под столом. Чай замерзает в заварочнике. Шаги в коридоре стихли, и теперь понятно, что ветеринары уехали, захватив с собою такое родное и… Эх… Мысли путаются. Ирка посмотрела на мужа, и без слов стало понятно, что впредь ни одно живое существо он никогда в жизни не усыпит. Ни за что. Супругу хотелось закричать, но подкатившийся к горлу ком перекрыл выход даже словам.
Дочь вождя сидела в растерянности. Нужно пойти в комнату, заняться повседневными делами. Погладить бельё, протереть пыль. Хотя какая к чёрту пыль. Нужно просто пойти. Только как открыть эту дверь? Возможно ли переступить порог и не увидеть любимого Дуняшу? Примут ли глаза пустое пространство посреди комнаты? Столько вопросов и ни одного ответа. Лишь пустота и горечь внутри. И вдруг…
В прихожей раздался человеческий крик. Сильный крик. Крик, полный отчаяния и безысходности. Такое можно услышать лишь на похоронах любимого и дорогого сердцу человечка. Ирка с мужем резко распахнули дверь и увидели в прихожей свою кошку, орущую человеческим голосом. Кошку, которую в течение четырёх лет растил Дуся. Кошку, забытую своими хозяевами и видевшую весь процесс убийства «родителя-отчима». Не дай бог никому…
Постскриптум. С момента гибели Дуняши лохматая малышка два месяца спала на собачьей подстилке, после чего начала немного отходить. Время лечит даже животных.
А может, и нет…